Последнее желание

      — Я, верно, думала, что ты собираешься убить меня лично, — говорила Ним, когда они все еще сидели там, на привале.       Эскель медленно пил ледяную до стука зубов воду, глядя, как освежеванный заяц запекается на вертеле. Ним преувеличенно бодро болтала, если можно было так выразиться про ее неспешную, осторожную речь, которую она произносила с тщательно упрятанной в подрагивающих краешках губ тревогой.       — Особенно, когда ты сказал про незавершенные дела, — пояснила она, пытаясь отыскать глазами глаза Эскеля, но тот неотрывно смотрел в костер и все время пил. — Да скажи же уже что-нибудь!       — Скажу, что убить тебя после стольких потраченных усилий — себя не уважать, — скупо, без улыбки молвил он.       — А-а-а… — язвительно затянула она и смолкла.       Он с усмешкой глянул на нее исподлобья, отставил флягу и произнес голосом, вывернувшим Ним наизнанку:       — Так как, ты говоришь, вы познакомились с Эмилем?       — На Скеллиге.       — Хм-м-м… — протянул Эскель, понятливо качая головой.       Теперь, как того и желала Ним, он смотрел прямо на нее, своими узкими змеиными глазищами, беря этим взглядом за душу.       Ним неловко поежилась, отводя взгляд.       — Знаешь же, что сейчас я не посмею тебе не ответить… — мрачно отозвалась она.       — Знаю, — без усмешки кивнул Эскель. — Потому и спрашиваю.       Ним вздохнула, почесала переносицу и принялась ожесточенно растирать озябшие пальцы.       — Дело было на Скеллиге…              Дело был на Скеллиге.       На Скиперооге.       Корчмарь в таверне Сворлаг был нынче в духе, шутил глупые бородатые шутки, улыбался и даже сделал скидку.       — Эк, и тебе шкуры снадобились? Холодно у нас на Скеллиге для таких, как вы, холодно… — он усмехнулся со старческим пониманием, какое случается с теми, кто дожил достаточно долго, чтобы думать, что знает все, но недостаточно, чтобы допускать, что ошибается.       — Для каких это? — буркнула Ним.       — Для тех, что с большой земли. Мерзнете вы тут и зябнете.       — Знаешь же, что я уже год здесь живу.       — Живешь ты около Каэр Трольде, а это, уж прости, все равно что твой Новиград. Странное дело, как ты вообще добираешься в такую даль.       — Никакой он не мой. И не такая уж и даль. Сюда лодки ходят.       — Это я слышал. Поговаривают, что коль девчушка Ним стоит с тобой на корме, так никакая падаль лодку не тронет. Сказки все, но ты, конечно, везучая.       — Ты шкуру-то отдашь мне? Чего в нее вцепился, как в собственную?       — Да забирай, вредина! Забирай! Все вы с большой земли такие, все! Не поговоришь с вами даже.       — Надо думать, много нас тут ходит.       — Немного, твоя правда, но сегодня ты уж вторая.       — Это как это? — взаправду удивилась Ним, позабыв про шкуру.       — А так это. С пару часов побродил по деревне ведьмак, что при двух мечах. Дурное оружие, топор все же лучше, эх…       — Что за ведьмак? — перебила его Ним.       — Да обыкновенный. Говорю ж, два меча, зенки змеиные, на роже шрам.       — Шрам? — переспросила она.       — Ну так. Большой, глубокий, уродливый, да только нас, островитян, таким не удивить. Пошел на юг, в пещеры, где всякая мерзость… Эй! Ты куда это? А шкура?!       Ним добралась до пещер за час, в конец запыхавшись. Прошла по следам и запаху, чертыхнулась. Пещера эта была притчей во языцех, и не было б особой беды, если бы ее не трогать, но островитяне народ строптивый и буйный. Раззадорили того, кто в пещере жил, а теперь искали защиты, да только ведьмаки на Скеллиге заглядывают реже, чем случается таять снегу на горных вершинах Спикероога.       — Стой!       — Фьеазайназ! — От неожиданности Ним чуть не поскользнулась на камнях. — Предупреждай что ли!       — Мне камнем в тебя кинуть или что? — удивилась сирена, приподнимаясь на остром в прожилках камне, обнимая того руками так, что почти не видно было маленькой белой груди с бледно-розовыми ареолами острых сосков.       — Лучше уж ракушкой.       — С черной жемчужиной, — фыркнула сирена. — Не ходи туда.       — С чего бы это мне туда не ходить?       — Не знаешь, кто там живет? Не глупи. Рий´арнаиз´агьиз гостей не любит.       — За то время, что ты произносишь ее имя, она бы уже могла убить нас обеих, — Ним упрямо пробиралась по камням, оскальзываясь и отряхиваясь от пены, что оседала на одежде.       Море волновалось все больше, чуяло пролитую кровь своей дочери, а сирена тем временем, искусно перебирая руками, следовала за Ним, по воде.       — Нет, я тебе серьезно говорю, и тому чернявому то же самое сказала. Не ходи к Рий´арнаиз´агьиз, смерть свою отыщешь.       — Он бы не ходил, если б с неделю назад она не утащила двух коров и одного мужика.       — А она бы и не утащила, если б они не пытались ее утыкать стрелами за пару дней до того.       — А они бы не пытались, если б она не летала так близко к поселениям еще за день до этого.       — Ну все! — рассердилась маленькая сирена, качая аккуратной головкой с зеленоватой и будто прозрачной кожей. Ее блестящие смоляные волосы змеями плескались в волнах. — Твое дело! Подыхай, коли хочешь!       Она важно плеснула хвостом и нырнула в пучину, дернув нагим плечиком.       — Кому нужны неотесанные мужики со своим оттопыренным пальцем, — вздохнула Ним, — когда есть такие, как Фьеазайназ?       Из пещеры веяло тиной, гнильем и свежей кровью.       Ним ускорилась, легко спустилась по полого уходящему вниз каменистому ходу. Осторожно ступая, брела внутрь, боясь потревожить белые высохшие, покрытые солью кости.       — Рий´арнаиз´агьиз! Не нападай!       В пещере стояла опасная щемящая тишина, как случается на поле битвы, когда оба войска полегли, а кто победил — еще неясно. Запах крови причудливо перемешивался с кислым запахом водорослей и подводных трав.       — Ох, ведьмак, — прошептала Ним. — Ох, ох.       Они лежали оба подле друг друга, будто возлюбленные из дурной пьесы. Ведьмак со спутанными черными волосами лицом вниз. Кровь под ним расходилась стеклянистой мутной лужей. Эхидна замерла подле его левого бока, раскинув тонкие прекрасные теперь руки-когти, приоткрыв в удивлении маленький узкий рот, из-под которого белели острые змеиные зубки. Тонко-очерченные скулы, нос, брови, верно, должны были принадлежать юной девочке, но не чудовищу. Одно из ее крыльев было сломано и придавлено обломком сталактита. Второе распростерлось вольным полотном, а в обнаженной груди, что была покрыта прочным каскадом отливающих малахитом чешуек, сверкал серебряный меч.       — Ох, ведьмак, — повторила Ним. — Хоть бы это был не ты.       Она опустилась подле него на колени, с усилием перевернула на спину, порывисто вздохнула, сначала с ужасом, а потом с облегчением.       Параллельно старому глубокому шраму по правой стороне его лице пролег второй, кровавый и свежий, аккурат пересекающий пустую глазницу. Прощальный подарок умершей эхидны.       Ним аккуратно очертила скулу ведьмака, потерла слизь меж пальцами, принюхалась. Яд.       Вырвав ведьмаку глаз когтем, эхидна забрала с собой не только глаз.       Ведьмак вздрогнул едва заметно, едва дыша.       — Ах ты ж черт! Ну и живучий же ты, ублюдок! — прошептала Ним пораженно, с испугу отпрыгивая и плечом ударяясь о торчащий из земли кусок камня. — Повезло тебе, что у меня есть противоядие. Ну и пусть. Верну долг, хоть и тебе.       Фьеазайназ ждала их у входа, взобравшись на гладкий валун, свесив с него шикарный, драгоценно переливающийся хвост и водя каким-то несчастным моллюском с щупальцами по волосам.       — И как же ты его потащишь? — ехидно уточнила она. — Своего принца-то?       — Как обычно, — буркнула Ним.       — А он хорош, — вздохнула сирена. — Иногда жалею, что у меня нет ножек.       — Прилетай, как обзаведешься, я поделюсь, — хмыкнула Ним.       — Ты-то, — с притворной скорбью вздохнула сирена, — делиться не умеешь. Еще и у меня потом не выпустишь.              Ним замолчала. Эскель, неясно усмехаясь, смотрел прямо на нее. Его внимательные змеиные глаза, неуловимым образом так похожие на человеческие, изучали Ним, будто та была новорожденным детенышем гуля.       — Так почему, говоришь, ты пошла его спасать? — вкрадчиво уточнил Эскель, пряча улыбку за шрамом.       — Дура потому что! — взвилась Ним. — Неясно, что ли?       — Впервые не буду с тобой спорить, — проникновенно сказал ведьмак, посмеиваясь оттого, как Ним закатывает глаза. — Близкую же ты водишь дружбу с морскими гадами.       — Сомневаюсь, что тот, кто спал с суккубом, может называть сирен гадами всерьез.       — И то правда. Зря ты так удивилась, — продолжил он, потягиваясь и разминая руки. — Ведьмаки очень живучи.       — Этот живучей всех, что я знала, — качнула головой Ним. — Эхидна не только вырвала ему глаз, у него была исполосована грудная клетка, будто он зажал ее меж собой и скалой. Яда в нем было такое количество, что кровь позеленела.       — Что же было потом?       — Ну, а что могло быть потом? — вредно проворчала Ним. — Я дотащила его до корчмы, там мы его перевязали, а после, когда он начал открывать глаза и говорить: «пить», «где я?» и «я мертв?», мне помогли переправить его домой, в мою хату. Там-то он провалялся еще с недели две. И первым делом, когда встал на ноги, поперся обратно за мечом, — Ним фыркнула.       — И когда он его нашел и увидел, как светятся руны вблизи тебя, что сделал? — хмыкнул Эскель, внимательно наблюдая, как Ним мрачнеет и отводит глаза.       — Да ничего, — ворчливо ответила она. — Что он мог сделать? Он едва не падал после того путешествия. И был мне должен. Мы мило побеседовали и пришли к согласию, что убивать меня после такого — дурной тон.       — И правда, — вздохнул Эскель. — Круговая порука. Осталось только ему спасти жизнь мне.       — Надеюсь, что до этого дело не дойдет, — совершенно серьезно ответила Ним, взглянув в душу Эскелю своими то серыми, то зелеными глазищами.       — Заяц уже готов. Будешь? — он опустил голову к костру.       Ним усмехнулась, покачала головой.       — Зачем опять играешь в эту игру? Спроси прямо.       Эскель пожал плечами, снял тушку и принялся отрезать от него куски. Затем откромсал хорошенький шмат, положив его в деревянную миску и протянул Ним со всей серьезностью:       — Я не играю. Вот эта сторона с кровью.       Ним, поджав губы, взяла еду.       — Не так уж я и голодна.       — Да, я видел, как ты ходила в лес. И Ламберт видел.       — Но не понял. Я решила, что жрать сырое мясо в его присутствии будет дурным тоном.       — Ах, ну конечно, — покивал Эскель. — Рассказывать про убийство ведьмака ведьмаку, верно, тон недурственный. Но что я понимаю в этикете?..       — Давай уже есть, — отвернулась Ним. — И в дорогу.              Альдерсберг они проехали насквозь, торопясь успеть или… не успеть. В воздухе веяло напряжением, которое оба поначалу привычно приняли на свой счет. Люди шептались, переглядывались и отводили глаза, примечая серебряный отблеск и змеиные глаза. Однако, в первой же городской таверне, корчмарь в красках, яростно жестикулируя, рассказывал группе краснолюдов, что в Венгерберге случился ад, и стало ясно, что ведьмак привлекает внимания не более обычного.       Погибший магик защищался остервенело, снесло крышу его дома и у трех соседних, во всем квартале повылетали стекла из рам, на стенах близстоящих зданий кляксами осели жирные подтеки алхимических масел, оставшихся после взрыва бомб. Самого чародея красочно разметало по стенам алыми, бурыми, темно-коричневыми всплесками на несколько этажей вверх и вниз вместе с проломленными полом и потолком. Горожане, что были в тот момент подле жилища незадавшегося колдуна, задохнулись от ядовитых испарений, а те несчастные, что жили под ним, повредились рассудком.       — Одна беда от этих чародеев, одна беда! — причитал корчмарь, довольно потирая кошель на поясе, который полнился с каждым приезжим.       — А как ж, — спросил рыжий краснолюд, утирая широкой ладонью пену с подбородка, — толпы магиков, что идут косяком, будто пуганный лосось, в Венгерберг? Да прям по ентому вот тракту?       — Это да, — корчмарь пригладил кафтан рукой, поворачиваясь так, чтобы кошеля не было видно. — Это, конечно. Да только вот… — он понизил голос, и краснолюды, склонившись к нему головами, согласно закивали.       — …не было бы второго Танедда, — вполголоса закончил за него Эскель, сидевший с Ним в другом конце таверны.       Ним только хмыкнула.       — Они едва-едва оправились от гонений. У чародеев, вестимо, память разума коротка, но вот память тела… — она красноречиво взглянула на трепещущий жаркий огонек свечи.       — Скажи это Филиппе Эйльхарт, — пробормотал Эскель.       — Она жива? — удивилась Ним.       — Конечно. Потеря глаз разозлила ее, но ущемила разве что самолюбие, не более того. Как только ей представился случай, она исправила ошибку, допущенную прежде в воспитании.       — Это как же?       — Нет человека — нет проблемы, — коротко молвил Эскель.       — О-о-о… — протянула Ним, вытягивая губы трубочкой и с удивленной улыбкой подкладывая под подбородок ладонь. — Мудрое решение.       — Надеюсь, мы не встретим еще и ее, — Эскель залпом допил свое пиво.              В Венгерберг они въехали на закате, не вызвав ни малейшего интереса у прохожих. Люди и не думали прятаться по домам, то тут то там слышались пересуды, в большинстве своем одобрительные. По всему выходило, что магик был человеком благожелательным, отзывчивым и не гнушался помогать простому люду в самых простейших, что говорится, житейских делах, но смерть его была воспринята положительно. Наследие Радовида продолжало жить.       Искомый дом, к которому Ним рысью пустила лошадь, глазел сверху-вниз обвалившимися крышами и обломанными, будто зубья, досками, торчавшими вверх. Крыши и вправду не было, части ее беспечно обретались на земле и черепицах других зданий, разлетевшись на значительное расстояние. В доме едва заметно стелился туман, поднимаясь к небу невидимыми смертельными испарениями.       Лошадь Ним зафыркала и остановилась, скребясь копытом, пред едва различимой, белеющей на серой от пепла земле чертой.       — Магический экран, — Ним подняла голову, щуря глаза. — Я думала, за столько-то времени они навели здесь порядок, но даже с ядом и тем не справились.       — Видно, это был очень хороший яд, — Эскель подъехал следом, прищурился. — Этот экран сродни порталу.       — Тот же тип энергии? — оживилась Ним.       — Без понятия. Но омерзение вызывает одинаковое.       — Нужно узнать, что здесь случилось, — Ним начала разворачивать лошадь, когда Эскель осторожно удержал ее за плечо. — Что? — насупилась она. — Будешь читать мне лекции?       — Буду, — кивнул Эскель, не убирая руки. — Ламберт — это одно. Чародейки — другое. Шрамы у тебя на спине говорят о том, что ты-то должна знать это очень хорошо.       — Эскель, — мягко сказала Ним, отводя его руку и улыбаясь так ласково, что у него внутри похолодело. — Я прожила на Скеллиге два года. Ты, возможно, думаешь, что у меня там масса друзей, как у Геральта, или что… не знаю… я могу снискать славы, лишь показав серебряный клинок. Так вот — это не так. Я выжила благодаря тому, что умею договариваться.       — Договариваться?       — Да, договариваться!       — Я счастлив, — безо всякого выражения сообщил, наконец, Эскель.       — Эскель, я серьезно, черт побери! Не смей прятать меня от…       — Давай сделаем так, — он поднял вверх обе руки. — Я разведаю обстановку и вернусь. У тебя есть выбор: ты можешь меня послушать, либо поступить по-своему. В первом случае мы договоримся, во втором я обмотаю тебя серебряной цепью и оставлю в комнате.       — Есть еще и третий…       — Да. Есть. Ты сделаешь вид, что послушала меня, решишь обойти меня за моей же спиной, после чего я уйду, а ты будешь искать Эмиля в одиночку. Насколько я помню, мы это уже проходили. Второго шанса не будет, — спокойно и твердо сказал он, без бравады и злобы.       Ним смолкла, сжимая губы, меланхолично погладила свою лошадь по шее и затем медленно, с омерзением кивнула.       — Будь по-твоему, — сплюнула она. — И где именно мне ожидать явления твоего светлого лика?              Йеннифер располагала добротным домом в Венгерберге, и Эскель даже смутно помнил к нему дорогу из вялых описаний Геральта. В купеческом квартале, над ателье, чародейка владела четырьмя этажами прекрасного белокаменного особняка. Полюбовно сложенные камешек к камешку, они напоминали изяществом эльфские постройки. Стекло в окнах мерцало пьяным отблеском в сочном закатно-карминном солнце, на балкончиках возвышались кадки с пышными разноцветными шапками соцветий. В дом вел отдельный вход справа от ателье, начинавшийся крепкой деревянной лестницей, восходящей сразу ко второму этажу. Ступени не скрипели и не прогибались, пока Эскель проворно взбирался наверх.       Он медленно отворил дверь, за которой слышалось лишь шуршание пера и поскрипывание дощатого пола. Шагнул вперед, с равнодушной учтивостью наклонил голову в знак приветствия.       — Эскель! Какой приятный сюрприз! — Кейра легкой походкой прошествовала навстречу гостю, быстрым открытым движением протянула Эскелю ладонь и пожала его руку без стеснения. Ламберт за ее спиной чуть приподнял подбородок. — И правда, — улыбнулась Кейра сама себе. — Как интересно…       — Интересно что? — Эскель пришел в легкое раздражение от нежданной фамильярности, медленно, но настойчиво отбирая руку.       — О, пустое, — кокетливо махнула ручкой Кейра, отворачиваясь. — Ламберт предупреждал о… твоем приходе, — она улыбнулась, щурясь и разглядывая Эскеля и его тень.       — Я один, — прохладно сообщил Эскель, проходя в центр комнаты и медленно озираясь.       Кейра только пожала плечами и вернулась на свое место, обернув плечи тончайшей шалью-паутинкой.       Йеннифер, невиданное дело, все это время молчала, изучая Эскеля фирменным иронично-надменным взглядом. Сдержанно кивнув в ответ на его прохладный взгляд, она вновь обратилась к бумагам на столе, нетерпеливо постукивая антрацитовым ногтем по истертому дереву.       — Госпожи чародейки, — язвительно пояснил Ламберт, стоявший подле стены в своей излюблено-презрительной позе со скрещенными на груди руками, — прибывают в некотором недоумении касательно случившегося, а потому так неразговорчивы.       — Кто еще приехал? — Эскель опустился на лавку напротив, покосившись на сосредоточенную, совершенно безразличную к нему Йеннифер.       — Проще будет перечислить тех, кто не приехал, — вредно заметила она, сужая обведенные угольно-черным глаза. — Здесь собрался без малого весь цвет и свет.       — Как на Танедде.       — Да, как на Танедде, — эхом отозвалась Йеннифер. — Именно так. — Она помолчала и, наконец, в раздражении отложила пергамент, не обращая внимания на изысканно-насмешливую улыбку Кейры. — Ты хотел спросить что-то конкретное или приехал навестить старых друзей?.. — Йеннифер елейно улыбнулась.       — Я держу путь через Венгерберг и испытываю некоторый интерес к происходящим событиям.       — Никогда прежде не замечала за тобой такого, — поцокала Йеннифер, притворно-обеспокоенно разглядывая Эскеля.       — А я никогда раньше и не оказывался так близко к… событиям.       — И лучше бы тебе продолжаться оказываться от них подальше, — отрезала она, тон ее начал леденеть. — Достаточно того, что здесь ошивается один ведьмак.       Кейра едва слышно хмыкнула.       — А чем же занимался маг? — Эскель сложил руки на груди, поворачиваясь к Кейре. Йеннифэр лишь покачала головой в ответ на его упрямство.       — Генетические разработки, — доброжелательно пояснила Кейра, расслабленно наматывая на холеные пальцы аляповатые бусы из блестящих багровых камней.       — Мутации? — приподнял бровь Эскель.       — Любая генетическая разработка есть мутация, — Йеннифэр раздраженно взглянула на Эскеля поверх длинного закручивающегося свитка. — И не все в этом мире имеет отношение к ведьмакам!       Ламберт у стены фыркнул.       — Ты что-то хочешь возразить мне, Ламберт? — спросила Йеннифэр.       — Совершенно ничего, госпожа Йеннифер, — вторил он ей в ответ. — Но… — она выдохнула сквозь зубы, когда Ламберт вновь заговорил. — Я хотел бы отметить тот факт, что в последние два раза генетические разработки имели к ведьмакам отношение непосредственное. В первый раз нас создали, а во второй попытались возродить. И только поэтому я…       — Ламберт, — мягко прервала его Кейра, поворачиваясь к Йеннифер. — Йеннифер, прошу, не будем ссориться. Помощь ведьмаков может быть очень кстати.       — Только вот они помогать нам не станут, — бархатно молвила Йеннифер. — И если ты полагаешь, что секс с тобой мог это изменить, то…       — Достаточно. — Кейра приложила к нахмуренному лбу руку, серьезно взглянула на Эскеля. — Погибший маг, Иероним Фенц, вел размеренную обыкновенную жизнь мелкого ученого. Он никогда не входил ни в какое чародейское объединение, занимался разработками самого различного рода, в основном, с целью изобретения вакцины в том числе и против Катрионы, и неплохо ладил с местными.       — Настоящее сокровище, — ровно произнес Эскель. Йеннифер фыркнула.       — Да, он был ладен и дружелюбен, насколько эти качества присущи магам. — Кейра оставалась серьезной и предельно спокойной. — Мы не имели ни малейшего понятия о его потенциале до случившегося. Защищаясь, он применил магию высшего порядка, частично разгромив городской квартал вблизи дома. Однако же это… — она вздохнула, выпуская бусы из пальцев. — Это недостаточный подвиг, и на него, в сущности, способен любой мало-мальски способный маг. Основная беда заключается в том, что мы так и не смогли определить природу сил, которая окружает его дом по сей день.       — В городе говорят, что это яд?       — Это не яд, Эскель, — мягко покачала головой Кейра. — Это магия в чистом виде. Огромный пласт неизрасходованной энергии, вырванный из чужого мира и потому ядовитый для нашего. Каждый день он подтачивает наш барьер, и мы вынуждены питать его без возможности покинуть этот проклятый город.       — Не совсем понимаю, о какой именно энергии ты…       — Госпожа Кейра, — перебила его Йеннифер, — пытается тактично объяснить тебе, что ублюдок, судя по всему, занимался некромантией, достиг в этом деле огромных высот, и теперь все маги, которые как крысы, затаились по городу и делают вид, что ничего не происходит, вынуждены сидеть здесь как привязанные!       — И два так удачно подвернувшихся под руку ведьмака пришлись бы кстати? — иронично закончил за нее Эскель.       — Именно так, — без стеснения подтвердила Йеннифер. — Произошедшее здесь гробит нашу и без того шаткую репутацию. Мы едва-едва оправились от Радовида, а теперь вынуждены потерпеть новое фиаско. Публично!       — И мне нисколько не жаль вашу братию, — хмыкнул Ламберт.       — А все потому, что ты безмозглый, — холодно заметила Йеннифер.       — Йеннифер, — тихо предостерегла ее Кейра.       — Ах, прости, я забыла, что право говорить Ламберту правду осталось только у тех, кто его трахает!       Эскель вздохнул, медленно поднимаясь.       — Если вам нужна помощь, то, я полагаю, вы в состоянии попросить ее прямо и предоставить нам конкретику. За справедливый гонорар, — меж тем продолжил Эскель, — мы можем взяться за такую работу.       Йеннифер усмехнулась.       — Эскель, Эскель… Всякий раз я забываю, как сильно недооцениваю тебя.       Эскель лишь пожал плечами, перекинулся взглядами с Ламбертом и вышел, не потрудившись распрощаться с чародейками.       — Они ничего не скажут, — просто сказал Ламберт, когда они вдвоем спускались по лестнице наружу. — Поверь, я пытался вытянуть хотя бы толику информации, но это все равно, что биться о камень головой. Притом, что камень этот способен вскрыть тебе череп и достать оттуда все, что угодно, в любую минуту. Да так, что ты и не заметишь.       — Ты подозрительно спокоен.       — Потому что я взбешен! Эта проклятая разница между ведьмаками и чародеями… про нее нельзя забыть, даже если очень попытаться.       — Не ожидал от тебя такой патетики, — присвистнул Эскель. — Влюбленные ссорятся?       — Кончай это, Эскель. Дело действительно серьезное. Хим с тобой?       Эскель усмехнулся, покачал головой.       — Ладно, ладно… — заворчал Ламберт. — Я помню, как ее зовут.       — Ты сказал про нее им?       — Только самое необходимое. Было бы странно, попытайся я скрыть.       — Расскажешь, что тебе известно? — Эскель оглянулся на дом Йеннифер, от которого они уже порядочно отошли. Кейра, не скрываясь, стояла в окошке и смотрела на них сквозь мутно-зеленое стекло.       — Почему бы и нет, — Ламберт бросил взгляд туда же и горько усмехнулся. — По стаканчику?              — В общем, дело началось с того, что мы были в Третого… Что? — осекся Ламберт.       — Ничего, — хмыкнул Эскель.       — Он имеет в виду, — безжалостно пояснила Ним, спустившаяся в нижний зал таверны, как только они вошли внутрь, — что ты, верно, слишком быстро перешел от «я» к «мы».       — Учись, Эскель, — пробурчал Ламберт, отворачиваясь к своему стакану, — говорить правду в лицо. Так вот, Третогор. Кейре прилетела какая-то птаха, черная и крикливая, и она срочно отбыла через систему порталов в Венгерберг. Вернее, попыталась. Это потом я узнал, что напрямую в Венгерберг теперь попасть нельзя. Она просто поце… просто уехала.       — Очаровательно, — с самой серьезной миной кивнул Эскель. Ним подле него глядела на Ламберта с сияющей улыбочкой, подставив под голову руку.       — Вы прекратите на меня так смотреть?       — Ну что ты, Ламберт. Мы за тебя радуемся.       — Ага, особенно она. Если ты думаешь, что я забыл хоть слово из сказанного, — он в упор посмотрел Ним в глаза, — то это не так. Я терплю тебя только по его просьбе. — Он вытянул длинный палец в сторону, почти уперев его в грудь Эскелю. — И если ты выкинешь хоть одну гадость в отношении меня или него, я тебя убью.       — Хорошо, что мы поняли друг друга, — бесстрашно отозвалась Ним, едва заметно дернувшись. — Потому что мои намерения относительно тебя совершенно те же самые.       — Так что там с Венгербергом? — вздохнул Эскель, когда они закончили буравить друг друга взглядами.       — Да ничего. Я думал, это будет какой-нибудь очередной слет чародеек типа шабаша на Лысой горе, но сюда съехался, без малого, весь свет. Я рванул в Каррерас через Вызиму и, верьте мне, видел столько золоченых карет на дорогах, что глазам было больно от блеска.       — Мы ничего подобного не встречали.       — Потому что вы задержались. Как и я после Вызимы. Была пара дел в Каррерасе.       — А почему маги не отправились в Венгерберг порталами? — Ним цапнула жареного кальмара прямо из-под носа Ламберта, словно не замечая второй тарелки, что Эскель поставил прямо рядом с ней. Эскель грустно покачал головой.       — Потому что, воровка, не все маги, к твоему сведению, способны открывать полноценные порталы на длительные расстояния. Некоторые из них путешествуют со слугами и скарбом, а некоторые сопровождают высоких господ. К тому же, — он победно ухмыльнулся, — в Венгерберг нынче порталом не попасть.       — Маги закрыли доступ? — Эскель отобрал тарелку у Ним и демонстративно поменял ее местами с полупустой, что стояла подле Ламберта. Ним, не поведя глазом, стащила кальмар теперь уже со второй тарелки. Ламберт закатил глаза, Эскель застонал.       — Отнюдь, — Ламберт забрал к себе обе тарелки и коротко хлопнул Ним по руке. Почти завязалась драка, но Эскель, спокойно поднявшись, забрал всех кальмаров и поставил их на соседний стол двум удивленным и обрадованным низушкам.       — Ну ты и сволочь, — вздохнул Ламберт.       — Рассказывай уже.       — В Венгерберг не попасть порталом, потому что при наведении они просто рассеиваются, — Ламберт патетично развел руками. — Маг что-то сделал. Но по мне, так лучше бы они не рассеивались, а лопались вместе магами еще внутри.       — Ага. Вместе с Кейрой.       — Будь Кейра такой дурой, чтобы пытаться попасть в эпицентр магической аномалии через портал, мне было бы ее не жаль.       — Ламберт, — хмыкнул Эскель. — Очарователен, как всегда. Вопрос, зачем маг поставил такую защиту?       — Без понятия. Может, это был вовсе и не он. Может, так вышло случайно.       — Геральт уже здесь?       — С чего ты взял, что он будет здесь?       — Да ни с чего, — пожал плечами Эскель. — Но какой шанс, что Ковир проигнорирует то, что привлекло всех прочих чародеев Севера? И какой шанс, что Геральт отпустит Трисс одну?       — Надо что-то делать, — заворчала Ним. — Пока маги заняты своими размышлениями, нужно отыскать след.       — Госпожи чародейки, — скривился Ламберт, — фактически предлагают нам контракт на поиск убийцы.       — Вот как? — изумилась Ним. — Все настолько плохо, что они не могут покинуть Венгерберг?       — Именно. И не сомневайся, все прочие магические крысы тоже найдут себе парочку-другую марионеток, так что мы будем не одни.       — Твои предложения? — перебил его Эскель.       — Двести монет за каждую неделю работы на человека… — он взглянул на Ним. — Простите, на ведьмака.       — Ламберт, я серьезно.       — В первую очередь необходимо осмотреть улики, — вздохнул Ламберт, опрокидывая в себя кружку. — В этом они нам не откажут, я уверен и…       — Я иду с вами, — перебила его Ним.       — Исключено, — тут же отрезал Эскель.       — Да нет… — удивил обоих Ламберт. — Она права. Она единственная здесь знала… его. И улики помогут нам больше, если будет кто-то, способный в них разобраться.       — Там будут чародейки, — понизил голос Эскель. — И неизвестно, какие именно.       — Я, конечно, силен, но затрахать всех до смерти не смогу, — ухмыльнулся Ламберт, затем наклонился над столом, придвигаясь к Эскелю с самой серьезной миной: — Слушай, мы поняли, что ты конкретно проебался с выбором женщины, но скрывай ты ее или нет — о ней узнают. Даже если ты будешь прятать ее в серебряной бочке, рано или поздно она сама вылезет из нее, и вот тогда…       — Я понял, — скривился Эскель, резко отодвигаясь от Ламберта.       — Скажи, что это твое Предназначение, — усмехнулся Ламберт, опасно отклоняясь на стуле на двух задних ножках и кивая на необычайно молчаливую Ним. — Или, что ты спас ее от разбушевавшихся кметов, которые пытались ее изнасиловать. Я не знаю. Придумай какую-нибудь в меру альтруистичную лабуду и тебе поверят.