Последнее желание

      Ним осторожно ступала вперед по каналам, которые извилистыми, будто коряги, тоннелями протянулись подо всем Третогором. Пахло гнилью, плесенью и канализацией, и за этой потрясающей какофонией запахов начисто терялся смрад чудовищ, которых здесь должно было быть немерено. В сгустившийся черноте стены, хоть и расположенные на расстоянии вытянутой руки, оставались непроглядными. Ним шла на ощупь, опасаясь случайно врезаться в какого-нибудь дремлющего утопца или ядовитого слизняка размером с дом.       План был идиотским изначально, но после того, что учудил Эскель, он стал просто абсурдным. Путаясь в мутных, как талая вода, снах, она до последнего не верила, что ведьмак, с которым она путешествовала бок о бок вот уже четвертый месяц, пойдет на такое низкое и поганое ухищрение, на которое могла пойти только она сама.       Ламберт подмешал поганое зелье в воду (черт бы его побрал, этого Эскеля! Надо было забрать склянку со своей кровью, пока он предлагал!), а она, как полная дурочка, повелась. Мало того, по ощущениям он как будто вылил туда целый котел, еще и харкнул напоследок. Нелепые кошмары круговоротом утягивали на дно. Злой одноглазый Эскель, превращающийся попеременно то в Эмиля, то в Ламберта; чародейка с горящими глазами и телом, вымазанным в крови мертвого компаньона-ведьмака; хохочущая Йеннифер, счищающая с Ним кожу, как с рыбы чешую…       Ним очнулась много позже под фривольный щебет птиц и пощипывающее теплом позднее солнышко, пробивавшееся в пещеру. Так поздно она не позволяла себе вставать никогда, рискуя и вовсе не проснуться. Опустевшая поляна, где остались лишь ее вещи, разжелтилась увядающей листвой, планирующей вниз с деревьев в широких, по-сентябрьски теплых лучах. Тишь да блажь.       Через какие-то полтора часа, кляня Эскеля и Ламберта на чем свет стоит, она уже пробиралась по каналам, ориентируясь по сквознякам и движению бегущей воды. План подземелий, с трудом восстановленный по памяти, прилично стерся из воспоминаний за столько-то лет, так что очередная «не та» развилка вызывала лишь зубовный скрежет. Протухшая темнота кишела кошмарами из сна, беря за горло невидимыми пальцами. Чертов ведьмак пришелся бы кстати. Любой из них.       — Совсем расхлябалась, — пробормотала Ним себе под нос, с тоской размышляя о фонаре.       Сейчас она прошла уже, наверное, половину, но не могла найти действующий выход или хотя бы колодец. И понятия не имела, ни где находится Эскель, ни Ламберт, ни Эмиль. Чутье безошибочно подсказывало стороны света, но какой от них толк, если куда ни посмотри вокруг себя — везде жопа?       Сверху, где-то далеко-далеко, где на небе алел круглый золотой беспощадного солнца, раздался неумолимый грохот. Полчаса назад, когда Ним навернула очередной бессмысленный круг в одном из непроглядных ответвлений, она уже слышала что-то подобное. Это могло быть что угодно. Например, Эскель и Ламберт феерично взорвали ворота, или Филиппа Эйльхарт обрушила на них магическую кувалду, или какой-нибудь алхимик случайно подорвался во время эксперимента. А может, просто Йеннифер поговорила с Геральтом за жизнь.       Грохот повторился еще трижды, всякий раз слабее предыдущего и, важно пророкотав напоследок, затих. Но этого вполне хватило, чтобы старые, прогнившие тоннели начали осыпаться. Где-то недалеко раздался звук лязгающего металла. Наверняка какая-то труба перегородила проход, и теперь Ним окажется в ловушке, или похуже того.       Она остановилась, принюхиваясь и щурясь, медленно, не без омерзения ощупала стены. Так и есть. В этой части каналов от местного катаклизма они осыпались куда сильнее. Ним запрокинула голову. Интересно, после того, как на нее опустится весь этот проклятый город, от которого одни расстройства, Эскель будет о ней вспоминать?       О, лучше бы ему этого не делать. Иначе она придет за ним, придет и вытащит всю требуху из лживого ведьмака.       Ним подняла было ногу и замерла. Нечеткий, чужеродный шум возник и тут же стих. Она аккуратно, плавно перенося вес с одной ноги на другую, опустила правый сапог на землю, покрытую тонким слоем вонючей воды. Выждала для верности, но не успела выдохнуть, как звук раздался вновь, теперь приобретая отчетливую форму. Шаги, торопливые, довольно-таки тяжелые, отбивающие каблуком глухой рваный ритм, прозвучали и далеко, и близко. Помещение без воды могло находиться лишь дальше по курсу, там, куда вели раскрошенные ступени.       Она бросилась бежать «к», а не «от», как сделал бы любой адекватный человек. Едва не поскользнулась на чем-то липком, дурно воняющем, свернула в проход, откуда тянуло холодом, рискуя в проклятой темноте в любой момент столкнуться с неизвестным нос к носу. Эхо, гулявшее по канализации, такое обманчивое и насмехающееся, искажало звуки и делало совершенно невозможным определить их источник и расстояние до него.       Ним на полном ходу врезалась в стену, выматерилась на всю округу, железно уверенная в том, что никакой гребаной стены в этом месте быть не должно. Со вздохом облегчения нащупала руками люк ниже уровня живота, согнулась в три погибели и принялась лезть по узкой, смрадно воняющей трубе. Здесь явно сдох кто-то ядовитый, после чего торжественно разложился и продолжал это делать лет, наверное, уже сто. Труба вывела ее в расширяющийся ход, где, — вот уж удача! — даже плавали бледные пятна полуденного света на стенах с налипшей дрянью. Ним задрала голову, сразу заприметив несколько узких решеток, перекрывавших потолок. Значит, она уже в городе, где-то совсем близко к купеческому кварталу и главной площади. В углу валялся непонятный ворох хлама, от которого остро несло паленым, но разбираться что к чему не было времени.       Эхо чужих шагов дрогнуло, стихло, а затем вновь раздалось с удвоенной силой под аккомпанемент жуткого грохота, который возобновился и теперь был слышен как никогда отчетливо, раздаваясь уже без перерыва, будто сотни огромных пушек попеременно давали залп. Кто-то, наверное, стражники, судя по гулкому топоту ног, пробежали по улице, наступая на решетки и несколько раз перекрыв собой свет.       Ним ускорилась, побежала на звук шагов, раздававшихся в подземелье, надеясь, что это кто-то из ее… Друзей?       О том, что это может быть кто-то еще, она старалась не думать.       В конце концов, подыхать, так с музыкой.       Через три минуты отрывистого жуткого бега она вылетела из-за очередного поворота, едва не утратив равновесие, опасно накренилась вперед и на полной скорости врезалась в…       — Хвост грифона и его прелые яйца! — оторопело выругалась Ним, отступая на шаг и позабыв, как дышать. Зрение чудовища, худо-бедно позволявшее видеть в такой темноте, ослепило догадкой. — Ты жив! Твою мать, ты же жив! — горячо зашептала она и тут же бросилась человеку на шею.       — Вот уж и правда неожиданная встреча, — с легкой хрипотцой в голосе произнес человек, неловко обнимая ее одной рукой, а второй поправляя повязку на глазу.       — Где остальные? — Ним, наконец, отпрянула от него, кратко окинув взглядом с ног до головы.       Он весь был в пепле, саже, перемазанный чернотой, как заправский черт. Одежда прохудилась, оружия не было вовсе, а сапог, неловко попавший в полосу света, зиял дырой.       — Остальные?       — Эскель. Ламберт. Они пошли тебя спасать, Эмиль! Где они?       — Я понятия не имею, Ним. Я бежал сам, как только появилась возможность. Сунулся в каналы и теперь не пойму, где нахожусь.       Он неловко, чуть затравленно огляделся, и его змеиный зрачок, обычно узкий, неестественно расширился, расплываясь по радужке правильным кружком.       — Пойдем, — Ним коротко и крепко обхватила его руку своей, ни секунды не колеблясь. — Я знаю, где выход. Я проведу.       Они понеслись в обратном направлении. Ведьмаку пришлось несладко, когда они добрались до той самой трубы, через которую лезла Ним. Ему пришлось сбросить куртку и протискиваться изо всех сил, пока Ним тянула его за руки с той стороны. В какую-то минуту ей показалось, что она останется здесь с ним навсегда, что весь Третогор обрушится на них теперь, когда они оказались так близко к свободе и друг другу… Но нет, наконец, прошли плечи и голова, и он, подтянувшись на руках, пролез полностью. На высохших пальцах мелькнули и исчезли застарелые ожоги.       — Куда дальше?       — Сюда!       Своим шумом они перебудили какую-то пакость, так что пришлось несколько раз петлять, уходя от чудовищ. Один раз Эмиль все-таки обнажил клинок, что Ним, недолго думая, вручила ему. Серебро, не изукрашенное рунами, как у Ламберта или Эскеля, ни черта не освещало темноту, но исправно исполосовало на ленточки парочку утопцев. Жирная, лоснящаяся туша, мясистая и совершенно бесформенная, монотонно долбилась об одну из решеток прямо за ними, но, когда она все-таки смогла пробить кованую крышку с толстыми железными прутьями, они уже были далеко.       — Пойдем другим путем, — на ходу тараторила Ним. — Оттуда я пришла, но там уже может быть стража или кто похуже. Я помню еще один выход, надеюсь, его не завалило.       Выход действительно оказался там, где и должен был быть. Наполовину его перекрыло осыпавшейся каменной кладкой и металлическими трубами, но Ним, юркая и тощая, пролезла в пролом первой, оттащила часть и помогла Эмилю. Солнце уже утратило львиную долю полуденной теплоты, когда они наконец-то оказались в редком лесу подле Третогора и, не сговариваясь, припустили дальше, путая следы и не делая остановок на пути. Город, если обернуться, походил на взятый на абордаж горящий корабль, медленно и верно уходящий под воду.       — Ты здорово выручила меня, — бросил Эмиль на бегу. — Сам бы я не выбрался.       — Пустое.       Только через час, когда мельтешение веток в глазах превратилось в непроглядную зеленую стену, оба остановились, тяжело дыша и согнувшись в три погибели. Ним пришла в себя первой, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и внимательно посмотрела на старого учителя и друга.       Обычно поджарый и высокий, он стал еще более худым, изможденным и уставшим. Лицо осунулось, повязка на лице съехала в сторону, открывая пустую глазницу, и на груди под распоротой рубахой прибавилось шрамов. Его руки стали совсем высохшими и стертыми, будто он, как какая-нибудь новиградская прачка, постоянно засовывал их в разбавленную щелочь. Одежда, в которой он отбывал со Скеллиге, от низа до верху была заляпана застаревшей, уже подсохшей и плохо отстиранной кровью. Своей и чужой.       — Выгляжу я не очень? — усмехнулся он.       — Херово как никогда.       — Спасибо, Ним, — проникновенно произнес он, игнорируя ее сарказм, глядя перед собой единственным, изрядно потускневшим глазом.       Сердце Ним сдавило когтистой лапой, когда она перехватила его взгляд. Они обнялись снова, уже спокойно, крепко-накрепко, не обращая внимания на жуткий запах, который исходил от обоих.       — Не за что, — она сплюнула горькую от канализационных паров слюну. — Как ты выбрался?       — Кто-то подорвал тюрьму. Взрыв вызвал обвалы, часть стены в моей камере превратилась в решето, так что я не стал разбираться. Честно говоря, я плохо соображал, куда бегу. Ты же знаешь, что такое третогорские темницы. Бросился прочь, пока стража носилась туда-сюда, и почти сразу угодил в каналы. Там и встретил тебя.       — Во что ты ввязался?.. — заботливо вопросила Ним, после чего отошла от первого приступа ностальгии и немедленно вызверилась: — Я иду по твоему следу от самого Скеллиге, мать твою! Ты вообще представляешь, сколько мы натерпелись?!       — Мы? — усмехнулся Эмиль как-то очень грустно, так что Ним осеклась.       — Сначала была только я, — неловко, словно оправдываясь, сказала она. — Потом Эскель, ну, тот самый. Теперь еще и Ламберт.       — Хорошую компанию ты себе подобрала. Эскель… Это тот парень, что спас тебе жизнь? А Ламберт…       — А Ламберт — хер моржовый. Не о том сейчас речь.       — Да, не о том. Нам нельзя здесь оставаться, Ним. Нужно уходить.       — И бросить их? Вот уж нет! Они пошли спасать твою шкуру в логово чародеек. Я не уйду без них!       — Я и не сомневался, — Эмиль устало потер пустую глазницу, поправляя повязку. — Но мы оба устали, стража встревожена, глупо бросаться вот так, напролом. Лучше залечь на дно, успокоиться и проверить обстановку. Они могли сбежать, если поняли, что дело пустое. А если их взяли, то нам нужен нормальный план. Ты помнишь каналы, а я — более-менее устройство тюрьмы. Смогу провести по ней. Идет?              Ним отвела Эмиля в ту пещеру, где они останавливались с Ламбертом на ночевку, с омерзением скинула с себя всю одежду и немедленно ушла купаться на озеро. Быстро остывающая вода обхватила ледяными пальцами со всех сторон, как следует протряхнув Ним дрожью, и она с наслаждением нырнула глубоко вниз. Голова кипела.       Столько времени тщетных поисков, постоянно исчезающий след и медленно тающая надежда, неверие в себя, и вот сейчас… Так просто…       По чистой, блять, случайности.       Эмиль, привалившись к скалистому камню, дышал тяжело и хрипло, приходя в себя. Ослепленный светом после долгих дней в темноте, он еще не вполне очнулся от гонки, когда Ним вернулась, нацепив на себя наспех отстиранные и насквозь мокрые тряпки, с которых ручьями текла вода.       — Приступ? — сухо спросила она.       — Да.       — Возьми.       Живительный эликсир обжег глотку, плетью стегнул по нервам и вернул к жизни ослепительной грозовой вспышкой. Сердце возобновило работу, и кровь привычно набрала темп, возвращая краску осунувшемуся, побелевшему лицу.       — Спасибо, — Эмиль едва отдышался. — Выходит, ты до сих пор хранишь запас?       — Всегда, — она уселась подле него, чуть поморщившись от запаха. — Тебе надо искупаться, но сначала пара вопросов.       — Как скажешь, — усмехнулся Эмиль. — Узнаю твою фирменную нетерпеливость.       — Я тысячу лет за тобой гоняюсь! Конечно же, я нетерпелива! Ответь сразу. Это ты убил чародейку?       Эмиль прищурился, в глазу, уже по-ведьмачьему нормальном, скользнуло недоумение, медленно обращаясь в мысль.       — Да… Да, это был я, — ответил он, мрачно уставившись на гладь озера, в которой неторопливо барахтались закатные, пылающие золотом блики. — У меня случился припадок, я ни черты не соображал. Очнулся в заброшенном доме на полу, одежда и руки в крови, меч тоже, а с собой — ее письма и вещи. Перепугался, будь здоров. Потом начал разбираться, читать и так вышел на след ее коллеги — эльфа.       — И последовал в Оксенфурт. Но зачем?       — Наткнулся на кое-какую гнусь, — устало проговорил ведьмак. — Сначала хотел просто проследить, а потом понял, ниточка раскручивается и ведет прямиком в пасть к дракону, если не хуже.       — Ты был так милостив, что оставлял мне бусины. Четки, — Ним выпростала из-под рубашки кожаный мешочек на завязках, висевший аккурат под медальоном. — А потом вдруг передумал.       — Я не сразу понял, как это опасно, — Эмиль искоса взглянул в ее распахнутые глаза. — Когда я нашел очередные записи, до меня дошло, что это не пара-тройка ублюдков с высокими целями. Это целая организация с подкупленной стражей, корольками и местными правителями земель.       — Чудесно, Эмиль! Просто чудесно!       — Не злись, Ним. Ты в одиночку для них, как мышь для кота. Какой толк в твоей смерти? Я решил идти по следу, пока не сдохну, потому что мне-то больше уже ничего не остается… — Он устало вздохнул, опуская веко с заметно поредевшими ресницами. — Кстати, тот ведьмак. Ты можешь больше не бояться. Я убил его в Оксенфурте.       — Что?..       — Он дрался с альпом и сильно пострадал. Но когда я нашел его, был еще жив. Я отрубил ему голову.       Ним застыла с полуоткрытым ртом, близкая к тому, чтобы взять старого друга за шкирку и хорошенько приложить его больную голову о дерево. Блики света ласково бродили по лицу ведьмака, будто тот спал, но уголок губы нет-нет и нехорошо вздрагивал в нервном тике.       — Но я… я… Я же убила его! — очнулась Ним. — Я вспорола ему горло мечом! — она вскочила, обескураженная, оскорбленная и совершенно растерянная.       Эмиль покосился на нее снизу-вверх, чуть иронично, но по большей части измождено.       — Ты не очень-то хорошо это сделала. Ведьмаки крайне живучи, особенно те, что из моей школы. Следовало отрубить ему голову и сжечь. Я плохо это помню, все в тумане… Я снес ему башку, когда он еще дышал. А вот насчет огня сомневаюсь. Кажется, меня спугнула стража…       — Ебаный ведьмак! Ебаный… ты! — Ним на краткую секунду приложила ладонь ко рту, потом взмахнула ей, как плетью. — Все это время я была уверена, что убила его, а он, оказывается…       — Он мертв, Ним. Ты можешь не беспокоиться.       — Ни хрена не в порядке! Я даже не смогла ему отомстить! Нет! Им обоим! Ты все сделал за меня… Ты понимаешь, каково это?..       — Ты думала, что решила проблему, а оказалось, что с ней справился кто-то другой, — кивнул Эмиль из последних сил. — Я понимаю. Но вот в чем дело. Моя работа, мое призвание — убивать чудовищ. А они были чудовищами. Не печалься, что это не удалось сделать тебе. В том, чтобы быть убийцей, нет ничего доброго.       Ним несколько раз сжала и разжала кулаки, сглотнула и, навернув пару неправильных кругов вокруг Эмиля, с силой выдохнула.       — Потом ты убил эльфа, — едва дрожащим голосом произнесла она.       — Мы не можем отложить эти расспросы на потом? — ведьмак прищурился, продолжая мелкими глоточками вливать в себя зелье, от которого глотка становилась раскаленной. — Я чертовски устал. Чародейки выхолощили мне весь мозг.       — Нет, мы не можем, — едко отрезала Ним. — Вдруг ты сейчас сдохнешь, а я так ничего и не узнаю!       Он не усмехнулся ее сарказму, не отпустил ироничную шуточку, лишь покорно пожал плечами, и когти на сердце Ним, казалось, на секундочку отпустившее его, сжались снова.       — Да, я убил эльфа, — Эмиль вздохнул, щурясь единственным глазом. Губы здорово растрескались, и кожа сухой бумагой стягивалась на заостренных скулах. — В Оксенфурт заезжал управитель из Горс Велена, он вез с собой…       — Дневники Даэрхенна.       — Однако, ты славно осведомлена, — удивился он из последних сил. — Чувствуется работа настоящего профессионала. То есть, ведьмака. Может, мой рассказ и вовсе не имеет смысла?       — Не увиливай.       — Да, дневники, — Эмиль пожал плечами. — Эльф передал их управителю в качестве платы за свои поганые делишки и информацию. А тот, в свою очередь, продал их в Академию. Так я на него и вышел. Сделал вид, что пришел вместо Клаусиуса…       — Кого?       — Ведьмак. Альп. Отрубленная голова.       — Ясно, — поморщилась Ним. — Еще одна бессмысленная деталь. И эльф тебе поверил?       — У нас обоих не было глаза, а в лицо он его не знал. В остальном, мы все достаточно похожи. Ведьмаки, я имею в виду. С нас, знаешь ли, не рисуют портреты.       — Эскель нашел его. Эльфа. То есть, его труп. Славная идея переодеть его в рыбацкую одежду.       — Я импровизировал. На мертвых рыбаков, обглоданных утопцами, обращают меньше внимания. Надеюсь, вы не решили его похоронить? — Эмиль усмехнулся, и на секунду его лицо приобрело по-мальчишески дурашливое выражение, которое тут же сгинуло, стоило ему закашляться.       — Ну конечно же! Мы и похоронили его и даже отпели! А под конец я сколотила крестик на могилке и написала драматическую эпитафию. Ты совсем тронулся?       — Шутка, Ним. Всего лишь шутка, — он прерывисто, с хрипом вздохнул, хлопая себя по груди. — Потом… Потом я отправился к дриадам, но сукины дочери плевать на меня хотели.       — Потом Марибор, травница. После ты разнес Венгерберг и потерял меч.       Эмиль вздрогнул, словно ему вогнали толстую иглу аккурат в солнечное сплетение, поднял взволнованный глаз на Ним, ввинчивая нечеловеческий взгляд прямо в душу.       — Да… Он у тебя? — на грани слышимости спросил он, почти шепча.       Ним вздохнула, показательно закатив глаза, склонилась над вещами, что оставил Ламберт, и выудила из сумок отрез бархата с обломками. После чего неряшливо растрепала ткань, вывалив светящиеся обломки на колени ведьмаку.       — Он сломался, — сообщила она без толики сочувствия, враждебно косясь на смертельно опасный для себя металл. Ожог на руке, едва начавший подсыхать, до сих пор тревожно ныл и дергал.       — Наплевать. — Эмиль нежно, точно младенца, собрал меч по частям и после тщательного изучения убрал под куртку, тщательно обернув двумя слоями ткани. — Полагаю, про Элландер ты тоже в курсе?       — Что ты пришел туда, чтобы двинуть кони? Ну да. Но Третогор… Ты ведь знаешь, что такое здешняя тюрьма! Огромная проклятая подземная сеть! Как ты умудрился так попасться?       — После Венгерберга, после ранения я потерял след, подумал, что нашел его, но… Маги развели меня, как дурачка. Сыграли на том, что я торопился. В итоге, когда я пришел сюда, меня ждал полный эскорт. Не будь я умалишенным, Филиппа бы давным-давно вытащила из моей памяти все подробности. Но она потерпела неудачу. Я и сам помню отнюдь не все.       Ним вздохнула, медленно и зло.       — Сука.       — Как и любой маг. Послушай, Ним, не лезь в это, — рублено молвил Эмиль, пытаясь подняться, облокотившись о дерево.       — Ты действительно считаешь, что меня остановит одна идиотская фраза? За кого ты меня принимаешь?       Эмиль поднял на нее красноречивый, немного насмешливый взгляд, и она дрогнула, чуть тушуясь и отступая. На мгновение в чужом глазу ей почудилось лицо Эскеля. Столь же ироничное, расслабленно-мудрое, уверенное в собственной правоте безоговорочно.       — Я рад, что мы встретились, — предельно честно сказал Эмиль, вновь становясь самим собой, если такое понятие еще было к нему применимо. — После Венгерберга я хотел оставить какую-нибудь весточку, чтобы остановить тебя и попрощаться, но знал, что это не поможет. Потом пытался сбить со следа. Впрочем, учитывая масштабы катастрофы, это была дурацкая затея. Теперь я могу сказать тебе это глаза в глаза. Не иди за мной. Ты погибнешь.       — Это все? — вежливо поинтересовалась Ним, скрещивая на груди руки, совсем как Эскель.       — Я старый, сумасшедший и ни к чему негодный, — тихо сказал Эмиль. — Тебе нет и тридцати. Ты, как я вижу, нашла отличную компанию, и…       — Это не значит, что они могут заменить тебя!       — Меня уже ничем не заменить! — взорвался он, и его глаз полыхнул злобой. — Я сумасшедший! Больной! Я чудовище! И если от обычного утопца или грифона ты знаешь, чего ждать, то от меня — нет! Я могу выкинуть что угодно, ты ведь знаешь это наверняка! Прямо сейчас, если бы у тебя не оказалось эликсира, я мог зарубить тебя мечом. Просто так, без причины!       — Возможностей у тебя была масса, но ты ни разу ими не воспользовался, — отрезала Ним.       — Оставь. Меня. В покое.       Ним дернулась. Эти три слова ведьмак впечатал в нее, будто клеймил раскаленным железом.       — А если бы… — она сделала паузу, рискуя задать тот самый вопрос, в ответ на который можно услышать правду. — Если бы мы не встретились в этих каналах… Ты бы вернулся за мной?.. Не сейчас, но когда-нибудь… потом?       Эмиль, чей взгляд стал металлическим, словно рассекающим на две половинки, молча посмотрел в ответ, не мигая и не шевелясь.       — Ясно…       Ним сжала губы, мимоходом смахнув со щеки одинокую предательскую слезинку, скользнувшей по коже тонкой иглой. Показательно махнула рукой и устало побрела к озеру, не сказав ни слова. Правда, не произнесенная вслух, оглушила ее, словно рыбу, подорванную в водоеме подо льдом.       Эмиль открыло было рот вслед ее удаляющейся спине, но вздрогнул, чуть повернув голову вправо, уловив смутный, едва различимый шорох. Быстро пробежался взглядом по алеющей в пьяном закате листве и, не медля ни секунды, подхватил в руки ножны с мечом, что Ним отдала ему еще в каналах.              Сладкие, пряные сумерки, терпким вином разливающиеся над лесом, просочились сквозь листву. Сине-смородиновое небо стремительно темнело, и день, все больше укорачивающийся к приходу зимы, истаял на горизонте.       Ним отряхнулась от воды, точно кошка, хорошенько умыв красные глаза, кое-как вытерла руки о невысохнувшую до сих пор одежду и поежилась от вечерней прохлады. Неторопливый тихий звук двух переговаривающихся голосов она заметила слишком поздно и тут же поспешила к лагерю.       — Что за?.. — она остановилась, как вкопанная, несколько раз моргнула и на всякий случай протерла глаза.       Две фигуры, которые явно должны были находиться где угодно, но не здесь (если не желали быть чрезвычайно жестоко выпотрошенными, конечно), замерли напротив, словно не хотели спугнуть ненароком выбежавшую на дорогу лань.       — Уже очнулась?.. — медленно и приторно дружелюбно молвил Эскель, поднимая обе руки вверх, и сделал небольшой шаг вперед. — Послушай, мы просим прощения, что накачали тебя.       Ламберт рядом с ним презрительно фыркнул и прищурился, внимательно наблюдая за ней, словно за разъяренной сколопендрой.       Оба ведьмака, черт знает в чем перемазанные, выглядели, как бежавшие через адские врата косматые бесы, так что узнать их можно было лишь по глазам, выправке и двум неизменным парам мечей, крестом выходящих из-за спины.       — Я понимаю, что ты злишься, но… — Эскель сделал вперед еще один шаг, гораздо более длинный, чем первый.       — Что вы тут делаете? — тупо спросила Ним, озираясь. — Где?..       — По-моему, это зелье сделало ее добрее, — задумчиво протянул Ламберт из-за спины друга. — Ты можешь сварить еще?       — Где Эмиль? — Ним сделала несколько шагов вперед и вбок, обогнув изумленного Эскеля, и заглянула Ламберту за спину.       — Мы не видели его, — нахмурился Эскель, несколько встревоженный идиотизмом ситуации.       — Конечно, вы его не видели, потому что его видела я! Он был здесь! Мы поссорились, и я отошла к озеру на какие-то долбанные пять минут, чтобы успокоиться и не разбить его голову о камень.       — Людям под зельем может многое привидеться, — Эскель внимательно оглядел ее. — Или присниться.       — О, это мы обязательно обсудим, но уже после того, как я найду, где прячется Эмиль, и накручу его голову на пику. В целом, нет. Три пики! Пресвятая Мелитэле, — Ним глубоко вздохнула, с трудом сдерживаясь от расправы, и начала говорить уже жестче: — Ваше идиотское зелье прекратило действовать уже к утру. Я сбежала вслед за вами почти сразу, прошла по каналам и наткнулась на Эмиля. Взрыв в городе обвалил стену его камеры, он бежал, и я вывела придурка сюда… Точно! — Она кинулась к вещам и, игнорируя протесты Ламберта, мигом распотрошила его сумки, вывалив все на влажную от росы землю. — Меч…       Ламберт приблизился к ней, внимательно заглянул через плечо и оглянулся к Эскелю.       — Меча действительно нет.       — Конечно, его нет! Я же отдала обломки Эмилю!       Повисла нехорошая тишина.       — Подожди-ка… — едко протянул Ламберт за ее сгорбленной спиной. — То есть, мы гнались по следу неуловимого ведьмака больше месяца, подставляли свои головы, залезли в чародейское логово, подорвав его до основания, а ты в это время нашла его, привела сюда и… выпустила из виду на целых, мать его, пять минут?! Да за пять минут можно совершить государственный переворот! Убить куролиска! Зачать какого-нибудь гребаного Вильгефорца, в конце концов!       Ним прикрыла глаза и мрачно ответила:       — Мы поссорились. И он был не в том состоянии, чтобы куда-то идти. У него был приступ, я дала ему эликсир… — она осеклась.       — Ты дала ему эликсир? — остро, будто прошелся бритвой, переспросил Ламберт. — Ну конечно же, он был не в состоянии. Не в состоянии терпеть тебя больше пары минут, как только пришел в трезвость ума и здравомыслие. Немыслимо.       — Куда он мог деться? — оборвал его Эскель.       — Ну, если бы он пошел к озеру, я бы его заметила, — не отрывая взгляда от рук, отозвалась Ним. — Если бы он пошел к вам, его бы заметили вы.       — Значит, остается еще два направления, — сказал Ламберт.       — Чудесно. Можете разыграть их между собой по жребию.       — Очевидно, мы не можем, — едко отозвался Ламберт. — Твой распрекрасный ведьмак, если это вообще ведьмак, а не хуй с пригорка, потому что теперь-то я еще больше сомневаюсь в твоих словах… Так вот, он наверняка услышал, как мы подходим и дал деру.       — Он настоящий! — взорвалась Ним в ответ. — Настоящий, ясно?! А то, что он не хочет иметь дело с тобой, так это не новость! Тебя все терпеть не могут.       Эскель коротко мотнул головой Ламберту, медленно приблизился к Ним и присел рядом с ней на корточки.       — Он не мог далеко уйти. Мы еще можем попытаться его выследить.       — Выследить отличного следопыта? — вежливо уточнил Ламберт. — Который исчез в неизвестном направлении целых пять, а то и десять минут назад? В чертовых сумерках? Ты в своем уме, Эскель?       Эскель коротко оглянулся, смерив Ламберта нехорошим взглядом, и красноречиво указал глазами в сторону общеизвестного трехбуквенного направления. Ламберт показательно громко вздохнул и удалился к дальним деревьям, изучая землю.       — Оставьте это, — махнула Ним рукой, глядя куда угодно, но только не в глаза ведьмаку. — Пусть катится.       — Ты расхотела его искать?       — Я? — она горько усмехнулась и вскинула на него остро-зеленые глаза. — Эскель, посмотри на меня. Я спасла ему жизнь на Скеллиге. Я вытащила его из петли. Вытащила из океана. Я гонялась за ним три месяца, рискуя жизнью. Меня чуть не убил тот ведьмак. Если бы не ты, меня бы сожрал грифон. Или бес. Или кто-нибудь еще. И после всего, что я сделала, после всего, чем пожертвовала, я получаю кривое объяснение длиной в пару десятков предложений и подлое бегство! Нет. Один раз, в этот раз я уже нашла его. Я не стану искать его снова, коли он так этого не хочет. — Она помолчала некоторое время, нахмурилась и со вздохом спросила: — Как вы выбрались?       — Кейра.       — Кейра?       — Да, — тяжело ответил Эскель. — Она выпустила нас из города. Ей придется разбираться с Ложей и остальными, а Ламберт не хочет признавать, что он ей должен. В очередной раз.       — Как славно.       — Ты действительно не собираешься его искать?       Ним вскинула на него глаза, болезненно усмехнулась:       — Он попросил оставить его в покое. Почему бы хоть раз не сделать то, о чем меня просят?       Эскель неуверенно пожал плечами, слишком уставший, чтобы что-то обсуждать. Медленно поднялся, стягивая куртку для стирки, и наткнулся на бритвенно-острый взгляд Ним.       — Что?       — Я вот чего не пойму… — нехорошо прищурилась она. — Вы подорвали темницы, но я знаю, что такое третогорская тюрьма. Это многочисленные извилистые ходы с кельями камер. Найти там кого-либо, не зная его точное местоположение, это билет в один конец. На тот свет. Так откуда вы знали, где именно искать Эмиля? Кейра вам сказала?       Эскель пожевал губу, но ложь, которая могла бы сейчас спасти положение, показалась предательски подлой, недостойной Ним, которую секунду назад снова предал человек, которого она, по-видимому, любила. Ведьмак молчал, глядя в ответ уставшим взглядом, и тишина эта сейчас была лучшей, самой понятной правдой из всего, что он мог бы сказать. Подошедший Ламберт смерил Эскеля взглядом «я же говорил» и пошел проверять другую сторону озера.       — Мы не знали, где его искать, — медленно произнес Эскель, наконец, не отведя глаз.       Ним удивленно моргнула и вспыхнула спичкой, подобравшись словно до удара. А потом вдруг, растеряв всю свою злость и ярость, бессильно обмякла на камне, крепко обняв себя тонкими руками.       — Не надо, — она мотнула головой в ответ на попытку Эскеля приблизиться. — Уйди. Как же меня утомило ваше треклятое племя…