Последнее желание

      Ним наблюдала, как трое ведьмаков, будто огромные хищные звери, тренируются во внутреннем дворе. Совершенство, что воспевают в песнях барды и описывают ученые в трактатах, оказалось все же достижимо. Здесь, на занесенным снегом камнях, оно танцевало пугающую пляску смерти, превратив воздух в отблески солнца на смертоносной стали.       Ламберт двигался, как человек, которому нечего терять, немыслимо рискуя в каждом своем жесте, и с язвительно насмешкой уворачивался в последний момент. Он практически не выходил из атаки, остервенело бросаясь вперед, едва завидев брешь в обороне противника.       Койон становился жидкой субстанцией, перетекая из одной стойки в другую, ежесекундно меняя позицию и ни разу не ошибившись. Ним столько раз видела, как он тренируется, но никогда он не делал этого так, как сейчас. Никогда она не видела его в схватке с противниками, ничем не уступающих Койону по силе.       А Эскель… Эскель не менялся. Оставаясь невозмутимой скалой, он двигался медленно и деланно неуклюже, находясь везде и нигде. Койон, словно вода, бился о неприступный камень его защитных стоек, Ламберт гиеной бросался вперед, а Эскель лишь парировал, чтобы в один крохотный, едва различимый момент перейти в краткое наступление, уничтожив защиту противника до основания одним мощным ударом.       — Превосходное зрелище, — согласился Геральт, облокачиваясь рядом с Ним о перила. — Если бы ты видела, что эти двое вытворяли однажды на маятнике… — Он небрежно указал пальцем на Койона и Ламберта, что теперь объединись против Эскеля.       — Он часто здесь бывал?       — Не то что бы. Хотя, полагаю, гораздо чаще, чем у себя дома. Мы никогда этого не обсуждали, но Весемир упоминал вскользь, что Койон не любил свою школу.       — Никогда не слышала это от него.       — О таком и не говорят, — пожал плечами Геральт, пристально наблюдая отточенные движения товарищей. — Лучший фехтовальщик севера. Я бы не рискнул выйти с ним в открытый конфликт.       Ним удивленно покосилась на легенду местных краев, которая, в ее понимании, не могла чего-то бояться в принципе, коли добровольно спаривалась с чародейками всех мастей. Истории, ходившие про знаменитого Геральта, она слышала еще от белок, да и отец… отзывался о нем красноречиво. Геральт покосился на нее с усмешкой, посмотрел на Эскеля, не меняя выражения лица, и наклонил голову.       — Сейчас будет речь, — холодно улыбнулась Ним.       — Будет, — усмехнулся Геральт. — У Эскеля всегда были сложные отношения с женщинами. Отчего-то он решил, что один паскудный шрам на роже — это приговор.       — Поэтому он постоянно путается с теми, кто ему не подходит? — подняла брови Ним, бесстрашно глядя на Геральта. — И поэтому мне нужно оставить его в покое?       — Я не собираюсь изображать няньку старине Эскелю, — Геральт смерил Ним насмешливым взглядом. — Все лучше, чем неприкаянным таскаться по борделям. Во всяком случае, у тебя нет рогов и ты не запихиваешь в него фисштех.       — О, об этой истории я наслышана. Да и про Дейдру тоже в курсе.       — Вот как? — удивился Геральт, затем посерьезнел в считанную секунду. — Тогда ты понимаешь, о чем мы говорим. В тот момент, когда ты выберешь путь одного из них, на другой вернуться не получится. Койон утопит в крови чародейскую братию, и закончит так же, как Радовид. Если ты пойдешь по его стопам — сгинешь. Еще в пору, гм, молодости он отличался своей идейностью. Я никогда не смогу назвать Койона не-жестоким человеком, но одновременно он был и тем, кто встал под людские знамена.       — Разноплановая личность, как и вы все.       — Койон не расположен к рациональному подходу, а его чувство справедливости лишь обостряется с годами, хотя должно быть наоборот.       — Наоборот? Не ты ли вступился за нелюдей в свое время?       — Я погиб из-за этого, и с тех пор несколько поиздержался. Ты не хочешь оставаться в стороне, я понимаю. Но подумай о тех, кому придется копать твою могилу, когда ты дойдешь до конца пути так же, как это сделал Койон?       Ним остро взглянула на Геральта исподлобья без былой насмешки, но не успела ответить, как снизу раздались маты, звук ударившегося о камни железа, а затем голос Ламберта:       — Эй, две сплетницы, хватит трепаться! Лучше сделайте нам пожрать!       Ним бросила вниз короткий взгляд. Справа, опираясь на собственный меч, стоял запыхавшийся Эскель с невозмутимым выражением на лице. Слева — задумчиво щуривший глаза Койон. Они оба смотрели на нее с непередаваемыми выражениями на лицах. Она вздохнула и резким движением выпростала из-под одежек руку, вскинув средний палец ровно по центру лица Ламберта.       — Это ты засунешь Эскелю куда-нибудь внутрь, — махнул рукой он, и тут же получил легкую затрещину.       Ведьмаки завозились в снегу, как малые дети, устроив настоящий мальчишеский мордобой. Геральт усмехнулся, вежливо кивнув Ним, и убрался в тепло, и только Койон стоял бездвижно все в той же позе, пристальным взглядом смотря на Ним снизу-вверх. Она против воли сглотнула и вспомнила его слова, что он сказал ей двумя часами ранее…              …Верхний балкончик Каэр Морхена, порядочно занесенный снегом, казалось, находится где-то очень далеко ото всей остальной крепости. Отсюда была видна лишь снежная пыль, пудрой рассыпанная в ледяном воздухе над необъятным ущельем.       — На холоде мне легче, — извиняющимся тоном пояснил Койон.       — Я счастлива за тебя, — буркнула Ним, кутаясь в полушубок. — Говори быстрее, пока моя кровь не заледенела.       — Я не стану извиняться, — сразу начал Койон, непримиримо качнув головой.       — Наплевать, — Ним презрительно сплюнула себе под ноги. — Можешь засунуть свое лицемерие, куда заблагорассудится. Ты пришел сюда, несмотря на то, что не хотел впутывать их. Значит, что-то случилось. Ты знаешь, что, и я хочу это услышать. Ты мне, черт побери, должен.       Койон смерил ее коротким, чуть насмешливым взглядом, кивнул с недоброй улыбкой.       — Надеюсь, ты продолжишь свое увлекательное молчание, — через пару минут произнесла Ним. — Я же так люблю ждать.       — Просто я подумал, как оно все выкрутилось, а, Ним? Геральт и Цири, Эскель и Дейдра, я и ты…       Она изогнула узкие губы в бесовской ухмылке, приподнимая верхнюю губу над разом заострившимися клыками. Под кожей протянулись темные прожилки вен, и тьма, будто клубясь, пролилась ей в глаза так, будто разом расширившийся зрачок затопил и радужку, и белок. Койон только хмыкнул.       — Я видел такое десятки раз. Убивал таких, как ты, десятки раз. Нестрашно.       — Да наплевать. Хочешь правду? Я не в обиде на тебя. Я поступала так же, как ты… десятки раз. Просто я устала за тобой гоняться. Слишком слаба, чтобы поставить на душевнобольного.       Койон не дрогнул в ответ на болезненно честный тон, прикрыл веки и сказал:       — Я нашел Школу Грифонов.       Ним один раз хлопнула глазами. Второй. Повернулась к Койону всем корпусом, ее полушубок распахнулся, но она продолжала пялиться на ведьмака, не чувствуя ледяных пальцев зимы, пробирающих под рубашку.       — Ты… Что?       — Каэр Араиннэ, — Койон смотрел вдаль, туда, где в мелкой поземке расцвел лучистый подсолнух солнца, желтым маслом облив плотные кремовые облака. — Крепость, что воздвигнута выше гор и облаков. Так о ней говорится в старых трактатах.       — Ты нашел ее… — Ним отвернулась, вцепляясь пальцами в виски, тяжело оперлась на перила балкончика, бессмысленным взглядом смотря вниз, на укрытые белизной скалы.       — Да, — он кивнул. — Каэр Араиннэ… След привел меня туда. Школа была разрушена задолго до разгрома в Каэр Морхене, и многие ведьмаки ушли в Зерриканию. Твой учитель был одним из тех глупцов, кто остался, потому что работал с Ковеном.       — Он был магом?!       — Отнюдь. Ведьмак и хороший алхимик. Возможно, слишком хороший. Он верил, что для проведения мутации заклятия не нужны… Полагал, что маги жируют на создании ведьмаков, оскверняя тех своей чародейской силой. Да ты и сама это знаешь. Говоря откровенно, он был чертовым фанатиком. Безусловно, талантливым, но ту цену, что требовалась для продолжения исследований, платили другие.       Койон вздохнул, обнимая себя руками, сморгнул, изгоняя из глаза пелену. Его лицо, обезображенное глубокими рябушками, оставалось мертвенно бледным.       — Школа Грифонов, как я теперь понимаю, была первой, что начала исследования в относительно новом направлении создания ведьмаков. Практически все записи, что мне удалось найти, ссылаются именно на их архивы. Скорее всего, это и послужило причиной, почему она была разрушена одной из самых первых. Маги высосали из нее все, что могли, и решили замести следы.       — Ближе к делу, Эми… Койон, — Ним вздохнула, покосившись на его ссутуленные плечи.       — Я говорю об истории создания ведьмаков. Почему существовали школы Волка, Кота, Мантикоры, Грифона… Почему они назывались именно так, а не иначе. Согласись, ведьмаки не тот народ, что склонен к излишнему приукрашиванию реальности и придумыванию названий ради красного словца.       — Мутагены… — Ним плотно сжала губы. — Значит, я была права. Ублюдки начали это еще очень давно, и я не была первой…       — Едва ли, — согласился Койон, во взгляде его мелькнула грусть. — Нам известно, что каждая школа использовала свой набор мутагенов, свой набор заклинаний и свои стили. Однако, мало кто из нынешних ведьмаков интересовался этим по-настоящему. Я же, после прочитанного, не могу с уверенностью сказать, что досталось Школе Волка: мутаген оборотня или обыкновенного лесного зверя, но «грифон» и «мантикора» говорят сами за себя. Разночтений здесь быть не может.       — Он не использовал мутаген грифона на мне, — хмуро перебила его Ним. — Ты ведь знаешь это. С чего вдруг он отступился от изначальной идеи?       — Изначальной идеи были сотни, а может быть, и тысячи лет. Все могло измениться. Возможно, этого мутагена не оказалось под рукой. Возможно, он делал новые расчеты и его выбор пал на иное. Я могу сказать абсолютно уверенно, что по каким-то причинам он торопился. Скорее всего, после разрушения школы он скрывался от Ковена, и в какой-то момент просчитался. Они вышли на его след, и вот тогда-то твой учитель взял первое, что попалось под руку, просто чтобы все его исследования не пропали зря.       — Он не был моим учителем, Койон, — Ним горько усмехнулась. — Все, что я о нем помню, как он умирал на деревенской дороге. Было лето, гудели шмели, пахло медом и ромашками… — она улыбнулась, и тут же словно смахнула улыбку рукой. — Первое, что попалось под руку… Хорошо сказано. Но он поплатился за это. Крестьяне проткнули его вилами, а я убежала в лес, и теперь он навеки останется трупом безымянного мужчины, которого растаскало зверье и чьего имени никто не помнит.       Она горько смолкла, глядя попеременно то на свои руки, то вскользь касаясь взглядом повязки Койона на глазу. Она сама ее сшила.       — Ты видел ее? — Ним вскинула острые глаза. — Крепость? Каэр Араиннэ?       — Нет, я… — Койон запнулся на мгновение, но проглотил первую мысль. — Я дам тебе карту. Это на севере, не так уж и далеко. В Драконьих Горах, — он усмехнулся.       — Где?!       — Ну, а где еще селиться грифонам? По-моему, это достаточно символично. Волчья крепость в горном ущелье посреди лесов, грифонья — на вершине мира. К тому же, местные драконы не опасны, если ты не вздумаешь с ними воевать.       — И все же я не понимаю, Койон. Не понимаю, куда делись те самые ведьмаки с мутагенами волка, кота, грифона… Куда они исчезли? Почему они не такие, как я?       Койон скрестил на груди руки, прислонился спиной к шершавой, чуть заледеневшей морозным стеклом стене. Не отрывая взгляда от мучительного солнца, сказал:       — У меня есть всего лишь предположение. Историю переписали ни один раз и то, что мы теперь знаем, не более, чем интересная сказка. Скрещивание чудовищ и людей… Действительно невероятная, прекрасная в своих возможностях идея! Маги не могли бы упустить такую. Но то, что они получили… было сильнее них. Полукровки, которые могли взять лучшее у каждого из родов, что дали им начало. Быть сильнее самих магов.       — Тогда они попытались свернуть проект?       — Скорее всего, — Койон резко кивнул. — Скорее всего. Наверняка, решили перебить тех, кого успели создать, а когда не вышло, изменили свои планы и начали создавать уже тех, кого мы называем ведьмаками сейчас. Людей со сверхчеловеческими способностями, но…       — …все-таки людей.       — Да. Эти… люди… Эти ведьмаки помогли перебить первых созданий, а потом маги придумали им новое назначение — убивать чудовищ. Не так уж и плохо иметь под рукой армию, состоящую из ведьмаков, не так ли?       — Но многим это не понравилось, — понятливо и зло усмехнулась Ним.       — Конечно. Другим магам, не участвовавшим в проекте и не желавшим усиления своих конкурентов. Королям, которые не доверяли магам. Самим чудовищам, многие из которых более, чем разумны. Но пока чудовищ было много, а обычные люди не научились с ними драться, все молчали. Не вмешивались. Потом чудовищ стало становиться все меньше и меньше, и маги больше не могли прикрываться этой причиной для создания армий. Вполне возможно, что когда-то ведьмачьи школы уже были разрушены и вновь — восстановлены.       — Какой смысл вновь повторять ошибки прошлого и создавать полукровок? Зачем убивать ведьмаков и разрушать их школы?       — Убивать? — Койон зло усмехнулся. — Это обычная чародейская грызня. Королю одной страны не понравилось, что у короля другой есть ведьмаки, и он устроил маленький саботаж. Перебил щенков, зная, что матерые волки сдохнут сами. По одиночке. В одиночестве… От одиночества. История вращается по кругу. Власть. Деньги. Научный интерес.       — Зачем же ты убиваешь их? — Ним горько усмехнулась. — История вновь повторится. Маги вновь захотят силы, сговорятся с королями, понаделают себе монстров, прикрываясь хреновой историей про так называемый нейтралитет ведьмаков…       — Ты говоришь, как Эскель.       — Впервые слышу такой неприкрытый комплимент, — фыркнула она.       — Впервые это сравнение не в его пользу. Я делаю это, потому что мне не наплевать, — ответил Койон жестко, глядя ей в глаза. — Потому что это месть за мой дом. Эскель, Геральт, Ламберт… Они смирились. Нашли тихую гавань на старости лет и смирились.       — Ты это меня сейчас тихой гаванью обозвал? — вскинула брови Ним.       Койон тихо рассмеялся, согласно покивал головой, поднял вверх обе руки.       — Согласен. Неудачное сравнение. Но основную мысль ты поняла. Я думаю, что, если смогу подорвать их планы хоть бы и на мизерный процент… это нужно сделать. Вспомни, Ним, что сделала с тобой Андалия… Чародейка, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд. — Вспомни, на что она была готова пойти ради экспериментов. Сколькие еще могут быть в опасности? Пусть маги попытаются бесконечное число раз, но, если попыток этих будет хоть на одну меньше, значит, я старался не зря.       — Ты всегда был идеалистом, — тихо вздохнула Ним.       — Я просто старался что-то сделать.       — Чего ты хочешь от меня? — сказала она после недолгого молчания.       Койон посмотрел на нее долгим, добрым взглядом и вновь обратил взгляд к горизонту, где почти перестал идти снег, и небесно-голубое полотно расстилалось теперь над океаном хвои и камней.       — Ровным счетом ничего. Я рассказал тебе историю и свою теорию. Я дам тебе все, что нашел. Карты, записи, шифры… Ты стала мне ученицей. Дочерью… Нет, наверное, говорить о таком через всего несколько лет немного слишком. Младшей сестрой. Я, как мог, передал тебе все то, что понимал и знал. Кое-чему научил. Не столькому, как твой… отец, но я пытался. Теперь ты видишь две стороны. Сторону чудовищ и сторону людей. Пусть и сквозь глаза ведьмака. Ты можешь делать с этой информацией что угодно.       — Несколько месяцев назад ты сказал мне отойти в сторону и оставить тебя в покое, — отрезала Ним. — Теперь возлагаешь на меня терновый венец и миссию по спасению мира. Так сильно едет крыша? — участливо поинтересовалась она.       — Сильно, — не стал отрицать Койон. — Несколько месяцев назад я верил, что смогу с собой бороться. Я верил, что ты можешь оставаться в стороне. Я понятия не имел о том, что Школа Грифонов, твой учитель, а значит, и ты сама связаны с этим напрямую. Теперь, я боюсь, это лишь вопрос времени. Я начал резню, маги узнали про Ковен, и они постараются убрать всех, кто к этому причастен.       — Меня.       — Без сомнения, Ним. Я не верю, что ты сумеешь случайно выйти из-под раздачи. К тому же, я… — Он запнулся, отворачивая от нее взгляд. — Я думаю, что то, во что я превратился и то, во что превратили тебя… — Он глубоко вздохнул, замолкая.       — Ты думаешь, что меня ждет то же самое, — зло сказала Ним. — Что я сойду с ума рано или поздно, а значит, надо поторопиться. — Она резко махнула рукой и кивнула Койону: — А что будешь делать ты?       — Я? — он горько усмехнулся, обнажая верхние резцы. — Я сумасшедший убийца.       — Эту песенку я уже слышала. Но у тебя осталась еще одна жизнь. Не у всех есть хотя бы и второй шанс, а у тебя…       — Про что ты говоришь?       — Ты не знаешь? — Ним удивилась в ответ. — Девять жизней. Мы говорили с целительницей в Элландере. Все сходится. Битва под Бренной, битва с эхидной на Скеллиге, три попытки самоубийства, маг в Венгерберге и его проклятие, Третогор… Если ты погибнешь сейчас, у тебя останется еще один шанс, еще одна жизнь.       — Это безумие, Ним.       — Так и твой рассудок не чисто девственен. Это единственная причина, объясняющая, почему ты до сих пор жив. Ты в одиночку убил нескольких чародеев, старых и очень сильных. Возможно и впрямь, первое поколение ведьмаков было слишком опасным для этого мира.       Койон помолчал с минуту, потом взглянул на Ним длинным, странным взглядом.       — Что?.. — напряглась она, вскидывая брови.       — У меня будет одна просьба.