Good Omens: На кончике иглы

      Пять лет назад. Штат Род-Айленд, Провиденс. Середина сентября.       Это поездка к нужному ресторану дорого стоила Кроули. И стоило это ему нервов. Причина тому, во-первых, постоянный галдёж гостей Ньюта и Анафемы, что сбивает с толку, тут же ещё и музыка из проигрывателя не даёт сосредоточиться. А во-вторых, на демона то и дело поглядывал ангел сидящий на соседнем сидении. Не понятно, то ли он хотел что-то сказать, но не решался, либо практикуется в испепелении друга одним лишь взглядом, но Кроули не вытерпел и завозникал, перебивая гвалт гостей на задних пассажирских сидениях: — Может, хватит? — Что, «хватит»? — спросил Азирафаель, держа в руках небольшой чемоданчик со всякой всячиной. — Ты постоянно пялишься на меня. Это как минимум неприлично. Мы в свободной стране, прекрати это надзирательство, — прикрутив музыку на минимум, Кроули мимолётно взглянул на шумных людей позади. — Что смущает тебя в том, что я смотрю на тебя? — ангел не считал чем-то зазорным глядеть на друга взглядом полным любви. В этом ведь нет ничего плохого. — Мне не комфортно. — Ты сам говорил, что это свободная страна, а значит, тут можно делать, что угодно. Я не делаю ничего противозаконного. — Можно делать, что угодно, не пялиться на меня. Намотай это себе на ус, или на что вы там, ангелы мотаете подобное… — В законах США этого пункта нет. Перед нашей поездкой я прочитал американские законы. Подожди, сейчас поищу… — Азирафаель в какой раз за день открывает чемоданчик и достаёт оттуда небольшую книгу в мягком переплёте. Эта книга являлась полным сборником всех законов США. Так же в сборник были внесены такие бредовые законы как, к примеру, запрет на вождении авто закрытыми глазами или ездить босиком, или к примеру закон запрещающий засовывать монеты в уши. В штате Род-Айленд, в котором находятся Азирафаель и Кроули запрещается курить трубку после заката солнца. — Погоди, ты всерьёз собрался искать в законах что-то связанное со мной? — Просто хочу удостовериться в том, что мне не показалось, — слышится перелистывание страниц, это не шутка, ангел вправду что-то искал в сборнике. — Так, ладно, всё, умолкни. Ты мешаешь мне сконцентрироваться в вождении машины.       Через паузу Азирафаель дополняет, закрыв тонкую книгу, посмотрев в окно со своей стороны: — Свободная страна. Ну да, — и призадумавшись сквозь шум гостей на задних седениях, говорит: — С ума сойти. А ведь раньше сюда, в США, свозили опасных преступников со всей Европы. За триста лет здесь многое изменилось. — Нас уже ничего не должно удивлять, ангел. Абсолютно ничего. — Кроули вовсе не волновало, какая история у этой страны, его вполне устраивала Англия, в которую он бы желал вернуться сейчас же. — Так значит, ты хочешь сказать, что даже из самого отчаянного негодяя можно переделать в хорошего человека? — Азирафаель преисполненный счастьем, с надеждой спрашивает Кроули. — Ну, не то, что бы каждого, но можно, и… Слушай, если ты намекаешь на меня, то знай, я не исправлюсь. Я знаю твои намерения, и у тебя ничего не выйдет, так и знай, — фыркнул демон, видя на горизонте тот самый ресторан под открытым небом, под которым и должно пройти празднование по поводу обвенчавшихся Ньюта и Анафемы. Молодожёны уже прошли в ресторан, за ними же последовали и другие гости, которые приехали раньше. — Не буду спорить, время покажет, — ангелам свойственна упрямство, и этот ангел не являлся исключением.       Когда гости на задних сидениях авто вдоволь наговорились между собой, одна гостья обратилась к Кроули: — Мистер, а Вы знали, что американские невесты обязательно надевают на свадьбу одну новую вещь, которая сулит счастливое начало семейной жизни; одну старую вещь, которая показывает уважение к традициям; одну вещь голубого или синего цвета, как знак непорочности и чистоты невесты; и одну взятую взаймы, как символ удачи? Знали, нет?       Кроули почти сразу ответил, но перед этим подавил в себе желание нагрубить: — Вау, как… пофиг. Вообще, зачем мне эта информация? Я не понимаю. — Кроули, будь терпим к людям, — мягко говорит Азирафаель, и будь он на месте демона, то не стал бы реагировать столь импульсивно. — Помни, что к первым людям ты был даже скорее более соболезнующий. — Ну это первые люди, а сейчас сколько их? Восемь миллиардов, верно? — Верно, — подтвердил Азирафаель, важно кивнув. — Как раз восемь миллиардов. И это не предел. — Восемь миллиардов! Плодятся как кролики. — Ещё и перенаселение планеты, — напомнил ангел, прочитав о перенаселении в одной из газет. — Как бы ни к чему плохому это не привело. — Загадили всю планету! — не унимается демон, будто ему больше всех надо. — Ты так переживаешь за планету. Неужто к порядку ты не равнодушен? Это ведь не твоя забота. — Забота не моя, но… — ему нужно оправдаться, и надо бы что-то придумать правдоподобное, но на его счастье уже совсем рядом ресторан, а возле ресторана множество машин. И где-то между припаркованных авто, где есть свободное место, Кроули аккуратно припарковал угнанный чёрный Форд с «шашечками». — Но оправдываться я не собираюсь, — и с этими словами Кроули засобирался открывать двери и выходить из такси, перед этим сказав гостям на задних сидениях: — Всех остальных прошу пойти вон. Ангел? — обратился теперь к другу. — А? — Ты вон идёшь тоже. — Как далеко? — Ну, чтоб не далеко от меня. — Я в деле, — и после этого Азирафаель открыл дверь, чтобы выйти из машины. Этому последовали и гости, что сидели позади. Всё произошло так оперативно, будто из машины высыпался отряд группы захвата. Но никто ничего захватывать не будет. Максимум, что будет захвачено, так это какие-нибудь сладости, которые Азирафаель всё же унесёт с собой после праздника.       Кроули не нужны были ключи от «Форда», чтобы поставить машину на сигнализацию. А впрочем, кому вообще понадобится трогать такси, которое и так угнано? — Надолго я здесь задерживаться не намерен, так что дашь молодым своё благословение и отправимся обратно в Англию. — Кроули так точно распорядился планами на сегодняшний вечер, что нормально отдохнуть на свадьбе Ньюта и Анафемы он и не желал. Лучшим для него отдыхом было посидеть в окружении своих комнатных фикусов и поненавидеть и так несчастные цветы.       Азирафаель проводил взглядом ушедших гостей через цветочную арку, а после говорит: — А я бы остался здесь до конца празднования. Уверен, тебе понравится здесь. — Меня трудно убедить в чём-либо, — говорит демон слишком самоуверенно, проходя мимо других машин, доходя до цветочной арки. — Но я-то сломаю твою волю, — совершенно без злобы следует слово за ангелом. — Ну давай, вперёд и с песней. Держу пари, что ничего у тебя не получится. И да, что ты собрался дарить молодым? Вроде как свадьба, и по такому случаю положены подарки. — О, это мой любимый момент! Уверяю, мои подарки окажутся им по нраву, — и как порядочная сволочь, Азирафаель взял с собой два подарка, ведь если один молодым не понравится, то всегда есть второй вариант. — Где-то у меня тут было… — он стал что-то искать в чемоданчике, в котором полно всякой ерунды вплоть до автобусного билетика, который не выбрасывает вот уже, наверное, десятый год. — Что ты суетишься? Поищешь уже когда зайдём в сам ресторан. — Да, твоя правда, — сразу же согласился, прекратив свои поиски.       Кругом свет, весёлая и лёгкая, по-настоящему свадебная атмосфера, где нет места печали. Множество гостей вертелись у фуршетных столиков с изобилием разнообразных блюд и напитков. А где-то неподалёку видно и самих Ньюта и Анафему, этот сентябрьский день им должен запомниться навсегда как самый радостный день в их теперь семейной жизни. Снова шум и музыка перекрывают голоса Кроули и Азирафаеля. Эти двое проходят через арку украшенную цветами, и тогда ангел не смог скрыть то, что чувствует на самом деле. — Живые цветы! Какая красота! — восхищается Азирафаель, вертясь во все стороны, оглядываясь. Душистые ароматы так и витают в воздухе, пьяня своими запахами. — Смотри, здесь розы, тюльпаны, маки… — Отвратительно. Ненавижу цветы, — равнодушно отрезал Кроули, сунув руки в карманы своих брюк. — Отвратительно? Ну если перевести твои слова с дьявольского на простой человеческий язык, то ты восхищён оформлением праздника не меньше меня. Поправь меня, если я окажусь не прав. — Нет, правда, это отвратительно. В смысле того, вдруг у кого-то из приглашённых аллергия на это, и тут их ожидает такой сюрприз. Не то, что бы меня это волновало, просто… Просто… Ну это самое, ну ты знаешь… — от того, что нить мыслей оборвалась, демон попытался вспомнить, что хотел дополнить, но ничего так и не вспомнилось. Он раздражённо пощёлкал пальцами.       Азирафаель всё ждал, пока Кроули завершит прекрасный полёт своих мыслей вслух, но демон не нашёл подходящих слов, и потому решил перейти на другую тему: — А что это ты так на меня смотришь? На мне цветы не растут, как видишь. — Ты невероятен, и это прекрасно. Ты мне напоминаешь розу. Она прекрасна и одновременно может больно уколоть своими шипами, — щёки ангела покрыл приятный глазу румянец. Самое время отвести смущённый взгляд в сторону. Совершить нечто глупое, безумное и опасное, чтобы посмотреть, что же будет дальше. Именно этим принципом руководствовался Азирафаель, когда вовсе даже не случайно отпускал в сторону Кроули безобидный комплимент, вроде того же самого: «Отлично выглядишь», «Невероятно! Твои очки сегодня не заляпаны в чём-то! А блестят-то как!», и подобное, что выводит демона из себя. — Вот только с розой меня ещё не сравнивали. — Значит я буду первым, кто сравнил. Как приятно быть первым. — Заткнись, просто заткнись, — после этих слов демон внезапно для себя чихнул, после это произошло ещё раз. Неужели у Кроули аллергия на цветы? Да нет, у него же половина квартиры заставлена растениями.       Забавно, когда Кроули чихает как древний чахоточный старик, разбрызгивая сопли и слюни в радиусе 100 метров, а Азирафаель смотрит и умиляется, понимая, что это…любовь даже к отвратительным вещам, которые вытворяет твой друг и враг в одном флаконе? Не иначе как безрассудством назвать это нельзя, но волнует ли это Азирафаеля? Скорее всего нет. Он просто любуется демоном, думая, как можно быть на деле таким милым пирожком, а казаться злой колючкой. — Будь здоров, — добродушно пожелал ангел. — И тебе не подохнуть, — откликнулся демон с хрипотцой в голосе, оглядываясь со стороны в сторону, чтобы посмотреть, что бы такого сделать плохого, или скорее всего, кому сделать плохо. Не покалечить, конечно, а морально уничтожить смертного. — Очень… мило. С твоей стороны, — поправил галстук-бабочку на шее, а самому стало неловко.       Проходя мимо столиков со всевозможным съестным, Азирафаель поучительно начинает, и такие лекции нередко приходится выслушивать Кроули: — Вообще, насчёт приглашений, вначале нужно было проверить их на орфографические ошибки, потом переписать на чистовик, а потом уже калиграфическим почерком написать каждое приглашение для каждого гостя. Ох уж эти свадебные рутины… — Ангел, ты так скучен, — демон обмакнул указательный палец в сырном соусе и попробовал соус на вкус. Да, человеческая еда ему не совсем по нраву. — Если судить по твоим размышлениям, то мы на какой-то скучной свадьбе должны быть. — Но будь свадьба у меня, я бы продумывал всё до мелочей, до каждой буковки в приглашении, вот. — Ещё один минус букиниста. Ты нудный. Не замечал этого? — Не нудный, а принципиальный, — для ангела было делом принципа исправить друга. — Как будто бы велика разница.       Азирафаель остановился и зыркнул на него не одобряющим взглядом, Кроули только улыбнулся, проговаривая: — О да, я ждал этого взгляда ещё в самолёте.       Ангел проигнорировал ликование демона, но затем говорит: — Только договоримся так, еду на столе не пихай себе в карманы. Это неэтично. — Ладно. — Кроули только хотел положить в карман пиджака некоторые мелкие закуски. — И столовые приборы не воруй. Это к несчастью.       Из штанин демона посыпались вилки с ложками, но одна вилка всё же осталась у него в кармане пиджака. — Слушай, с твоими запретами это и праздником назвать нельзя. Ты скучный. Как ты развлекаешься?       Азирафаель помолчал, так как спорить не хотел, решил потерпеть. Как говорят: Бог терпел и нам велел. — Да ладно тебе, всё будет в шоколаде. Ну, а если и не в шоколаде, то цвет будет тот же. Кстати о шоколаде. Смотри! — Кроули толкнул Азирафаеля локтем в бок. — Видишь того смертного? — Которого? — Ну, который долго стоит у столика со сладкими блюдами и сомневается в выборе, — указывает на парня, что кажется растерянным перед выбором еды. — А, есть такое. — У меня есть идея, как развлечь нас обоих! — не долго думая, Кроули уже собрался подходить к ничего не подозревающему гостю. — Кроули, нет. Ты хочешь подчинить его волю себе, — и снова зазвучали поучительные наставления. — Не делай этого с людьми хотя бы в ресторане. Помни, это к хорошему не приводит. Остановись, прошу тебя, ради Бога! Будь будь же ты благоразумен! — Вот как раз ради твоего Бога я нарушу этот запрет! — а потом засмеялся, уходя к парню, который всё думает, взять пару шоколадных кексиков или остановить свой выбор на пироге с ягодами. Этот бы смех показался зловещим, если бы демон не поперхнулся своей же слюной. Ничего не меняется. Азирафаель привык к такой стабильности. А ещё он твёрдо решил, что Кроули нужно помешать в его идее сделать пакость гостю. И тогда было принято решение рвануть вслед за демоном.       Двое зловеще появились за спиной ничего не подозревающего гостя. По левую сторону Кроули начинает свои подстрекательства: — Ну давай, сожри здесь всё. Ты ведь для этого пришёл на свадьбу своей первой школьной любви. Я держу пари, что Анафема тебя долго не решалась приглашать на свою свадьбу. — Одумайтесь, мистер! — подхватит Азирафаель по правую сторону. — За чревоугодие Вас на там Свете по голове не погладят. Абстрагируйтесь от подобных мыслей, достигнув с празднеством единства, лучше повеселитесь с другими гостями. Главное — не впадать в уныние! — И ты позволишь себе убегать от себя? Смешно. Твой живот исполняет китовьи серенады. Так чего же ждёшь и в чём дело? — взял один кексик и положил в руку гостю. — Помните, перечень Ваших грехов будет зачитываться после Вашей смерти на Небесах, — тут же убирает кексик с ладони обратно на тарелку. — Помни, что не влезло в желудок, обязательно поместится в пластиковые пищевые контейнеры, которые ты всегда сможешь утащить домой! — Нет, — отрицает ангел, зыркнув на демона. — Да-а, — протягивает Кроули, обнажая улыбку, показывая клыки. — Кроули, может хватит? — не выдержал Азирафаель. — Нет, не хватит, ангел! У нас здесь битва за невинную душу, которую мы должны переманить на сторону добра или зла.       Но парень, который слушал подстрекательства и наставления, вдруг нахмурился и обернувшись, спросил у спорящей парочки: — Эй, а я вам не мешаю? — Нет, что Вы? Мы тут немного заболтались. — Азирафаель уводит Кроули подальше от этого места к другим столикам. И всё бы ничего: ангел увёл демона, а парень снова стоял и задумчиво глядел на канапе и прочие другие блюда, думая, что попробовать первым делом. — Сожри здесь всё-ё… — снова вмешался подошедший Кроули. — Кроули! — завопил Азирафаель. — Ладно-ладно, — и как ни в чём не бывало, оставил гостя в покое. — И отчего же мне так нравится выводить ангелов на эмоции? — демон бы так и не обращал ни на что внимание, понемногу пробуя угощения со столов, если бы снова не волнение ангела. — Так. — Азирафаель потирает руки. — Я должен дать благословение молодожёнам. Как же давно я этого не делал. Кажется, я волнуюсь. Да что со мной такое? — а дрожь в руках так и не смог унять. — Такое бывает, но уверен, ты возьмёшь себя в руки, — неожиданно звучит от Кроули. — Я ожидал от тебя более мотивирующих речей. — С каких это пор демоны вообще должны подбадривать ангелов? Я лишь сказал, что ты на всё способен, если возьмёшь волю в кулак. Этого ли не достаточно?       На это высказывание Азирафаель с сожалением вздохнул. Впрочем, да, как демон Кроули не должен его подбадривать и разбрасываться мотивацией, и свои обязанности он выполняет. — Ладно. — Кроули похлопал Азирафаеля по плечу. — Шагай к этой парочке, дай им напутствие и возвращайся обратно сюда. Короче говоря, ни пуха ни пера тебе. — К чёрту, будь я проклят! — набравшись смелости, ангел-таки сделал шаг на пути к цели. — Да ты уже давно проклят, — бездумно бросил демон. Эта фраза как-то сама вырвалась у него. — Что? — приостановился, думая, что ему показалось. — Нет, ничего, иди уже. Шевели своими панталонами, и давай ко мне за стол. — А, ну да. Панталонами. Смешная шутка, — подметил Азирафаель, будто его это не задело. А ещё он честно старался улыбаться, не подавая вида, что на самом деле ему ни капли не смешно. — Я в этом мастер, — гордо сказал Кроули. — Тебе стоит научиться шутить у «Muppet Show»*, — серьёзно сказал ангел, развернувшись и уже уходя к молодожёнам.       И ехидная ухмылочка тут же исчезла с лица демона. Неужели куклы шутят смешнее, чем он? Не порядок.       Кроули присел за столик и наблюдал за тем, как Азирафаель подошёл к Ньюту и Анафеме. Ангел что-то долго объяснял молодым, также сопровождая свои речи жестикуляцией, но под конец, он всё же открыл чемоданчик и достал оттуда две безделушки, которые по мнению Азирафаеля необходимы в доме молодой семьи. Вначале из чемодана был достанут размером с ладонь сверкающий лунный камень, имеющий какие-то необыкновенные свойства для защиты дома, а следом ангел достал оберег «ловец снов». Вроде бы подарена бесполезная ерунда, но на самом деле всё это носило символический смысл. И когда подарки были вручены молодым, Азирафаель опять начал толкать речь. Невозможно услышать всё то, что было сказано, а всё из-за музыки, что доносилась из колонок, кажется, отовсюду. А ещё словно отовсюду сыплется мелкое конфетти в виде звёздочек, и это конфетти частично легло на плечи и волосы Кроули, наблюдающего за разговором.       Минуту погодя, наконец дав молодым благословение, ангел направился по направлению к столику, а в это время Анафема собралась бросать букет цветов, передав подарки в руки Ньюту. Чуть поодаль, в небольшую толпу собрались подружки невесты, и каждая хотела словить заветный букет. Взволнована была каждая подружка невесты, одетая в один и тот же фасон одежды, одного и того же цвета. — Любишь же ты поболтать, — с иронией подметил Кроули, вальяжно рассевшись на стуле возле фуршетного столика. — Наверное, я увлёкся, но тем не менее, я сделал то, ради чего сюда и приехал, — вот теперь Азирафаель счастлив. — Я не думаю, что оно стоило того. Ну правда. Ещё в храме священник всё сделал за тебя, а сейчас мы просто в качестве гостей проводим здесь своё свободное время, хотя признаюсь, это же свободное время мы могли провести и в Лондоне, и без всей этой волокиты. Неужели тебе нравится создавать себе же проблемы, ангел?       Не то, что бы это звучало как укор, скорее это звучит здраво. — Но я сделал благое дело, я сделал так, что эта семья будет счастлива. Мне это обязательно зачтётся, — он искренне полагал, что каждый его шаг на земле обязательно отслеживается на Небесах. — То есть до тебя до сих пор не дошло, что не все твои хорошие поступки засчитываются на Небесах? Только не говори, что ты не знал этого, — демон скрестил руки на груди, ожидая ответа. А что может возразить ему ангел, ведь что-то похожее он предполагал, но не хотел в подобное верить. Даже Небеса не всегда добросовестны, о людях и говорить нечего.       Не найдя слов, а потом вдруг сообразив что нужно сказать, Азирафаель только открыл рот, но Кроули перебивает его не начавшуюся речь: — Ну и ну-у… — протягивает, предчувствуя какой-то подвох. — Что? — не понимая спросил ангел, а потом обернулся в сторону, куда смотрит демон. А стоило развернуться, как в лицо Азирафаелю очень точно прилетает букет цветов, тот самый букет, который бросала Анафема. Примечательно то, что букет пролетел слишком далеко, через гурьбу подружек невесты, и приземлился на лицо ангела. Вовремя среагировав, Азирафаель ловит падающий вниз букет, а потом переводит многоговорящий взгляд на Кроули. — Стало быть, я следующий?.. — Так, — демон резво встаёт с места и ретируется вон, куда-то в другую часть этого ресторана, — я умываю руки! — Да я же пошутил, Кроули! — ангел протянул руку вперёд, а потом ему самом стало смешно от того, что оказывается, Кроули такой пугливый. Кто бы мог подумать?       С улыбкой наблюдая этот побег, Азирафаель опускает взгляд на букет состоящий из одних роз, цвет которых варьируется только от красного до белого. Немного позади был слышен разочарованный гул подружек невесты. Девушки надеялись на удачу, что букет достанется кому-нибудь из них, но никак не думали, что букет спонтанно окажется в руках неизвестного им гостя.

***

      С тех пор прошло вот уже пять лет, но Азирафаель помнит, словно это было вчера. Впрочем, для него это и было вчера. Тот брошенный Анафемой свадебный букет он и по сей день хранит в своём книжном магазине. Удивительно, с искусственных цветов он сдувает пылинки чаще, чем с цветных корешков книг на полках. Вспоминая тот праздничный день и попутно дочитывая уже неизвестно какую по счёту книгу со сказками, ангел совершенно не хотел спать, и если раньше в такой поздний час его клонило в сон, то сейчас он бодр как в дневное время суток. - …И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Конец, — завершил Азирафаель, закрыв книгу и убрав её. А убрав, заметил, что Анафема тоже не спит, хотя обычно при завершении чтения сказки на ночь она видит десятый сон. — И жили они долго и счастливо, и умерли в один день, — повторяет девушка, лёжа на кровати и обнимая подушку. — Конец. — Что, тоже не спится? — Ага. — Понимаю. Тебя тоже одолевают фантомные заблуждения и переживания? — Именно. Я всё переживаю о том, как там Ньют в своей командировке. От него нет ни единого ответа. Сколько не звоню ему, вызов сбрасывается и между нами остаются только километры и телефонные гудки. Ни я ни он не можем выйти на связь друг с другом, и оттого у меня плохое предчувствие, всё ли хорошо у него, находясь в Антарктиде? — Анафема прекратила глядеть в потолок, и потом поглядев на ангела, спросила: — Азирафаель, скажи, что с ним всё в порядке. Скажи, что связь между нами наладится, — она настолько волнуется, что просто лежать и бездумно смотреть в потолок не может. Ей неспокойно и слишком уж тревожно, и может быть, всё это не спроста. Из-за большого живота Анафема медленно садится на край кровати, и теперь желание спать совершенно исчезает, нехорошие мысли накрепко засели в голове. На часах вот-вот пробило два часа ночи.       Ей нельзя волноваться, нельзя переживать по поводу и без. Соврать, конечно, будет не лучшим вариантом, но морально поддержать девушку ангел обязан. Тоже присев рядом на край кровати, Азирафаель начал утешать Анафему, говоря ей, что всё в порядке, и в принципе не о чем переживать. Ньют обязательно вернётся со своей командировки, и всё у молодой супружеской пары будет как и раньше. И в подтверждении своих слов ангел даже набрался храбрости приобнять девушку, пусть раньше себе не позволял этого, а ещё он заметил, что пусть улыбка и появилась на лице Анафемы, длится это не долго. — Всё-таки мне, как ангелу, лучше видно, как всё будет в будущем, — решил соврать Азирафаель. На самом деле, видеть будущего он не может, но как-то нужно уверить Анафему, что всё будет в порядке. Может, и будет в порядке, но не сейчас, когда идёт война. — Я очень переживаю. Я звонила ему сегодня, он снова не отвечал. — Даю слово, что вскоре вы встретитесь. Слово хранителя Восточный врат, — заметив, что девушка только грустно улыбнулась, ангел пальцами чуть приподнял её подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ну же? Стоит только лишь поверить. — Да, я верю, но… — хотела бы сказать Анафема, но резкий толчок внутри прервал её предложение. — Я чувствую, что с каждым днём эти толкания становятся лишь сильнее. А ведь только восьмой месяц, я чувствую, что совсем скоро это случится, но ещё рано. Да и Ньют обещал приехать к тому времени, когда всё произойдёт.       Столь большой живот показался ангелу немного странным, и потому он спросил: — Проверяли, кто будет? — На самом деле нет, — девушка уже не чувствует толкотню в своём животе, и это действительно повод с облегчением вздохнуть, так как такое терпеть каждый день невозможно. — Ньют что-то говорил о вреде излучения аппарата УЗИ. В общем, мой муж как всегда несёт полную чушь, — теперь она улыбнулась по-настоящему только вспомнив недавнее прошлое. — Но если честно, мне все равно, кто родится, — ласково поглаживает по животу, — главное, чтобы всё благополучно обошлось. — Анафема взглянула на Азирафаеля. — Посодействуешь этому? — В этом и есть суть моего визита сюда. Может, я смогу увидеть?       Как и другой обычный человек, ангел ничего не почувствовал, приложив свою ладонь к её большому, круглому животу. Но потом он убрал руку, немного растерянно говоря: — Странно. Ничего, вообще ничего. Обычно я слышу вибрацию, если это что-то живое, а здесь просто глухая тишина. Хорошо, если я ошибаюсь, а если… — Ничего, думаю, людям свойственно ошибаться. — Анафема хотела лишь преободрить Азирафаеля, но не учла одного факта, что он не совсем человек. — Да, ты права, каждый имеет право ошибиться, — а на деле он не ощущал в чреве этой девушки вообще ничего. Просто в прямом смысле пустоту. Тогда Азирафаель ссылался на то, что его шестое чувство несколько притупилось, и теперь он не чувствует того, что раньше мог бы ощутить без особых проблем. Со временем меркнут даже ангельские способности.       Но вот ангел наконец решился спросить, переживая по поводу того, что лезет не в своё дело: — Знаешь, Анафема, меня тут заинтересовала одна вещь в вашем доме… Но я вновь чувствую, что много на себя беру.       Девушка одним только взглядом попросила продолжить начатые мысли вслух. Ей самой стало интересно, что же такое так сильно заинтересовало Азирафаеля. Если его смутили фосфорные звёзды приклеенные к потолку на первом этаже, то это было идеей Ньюта. — В общем, — незадачливо почесав затылок, ангел продолжает, — ты когда-нибудь заглядывала во вторую часть дома?       Далее Анафема призналась, что вместе с Ньютом, как только после свадьбы они преобрели этот дом, молодых влёк интерес перед неизвестностью, и их тоже не обошло любопытство стороной. Чёрную дверь они открыли, но к своему удивлению увидели лишь замурованный красными кирпичами дверной проём. Ну и поняв, что только больше будут терять время зря, вместе приняли решение заколотить чёрные двери тонкими деревянными брусьями, чтобы не было соблазна узнать что кроется за кирпичной стеной. Так дверь оставалась нетронутой ещё долгие пять лет, пока в один прекрасный день Азирафаель не надумал узнать тайну второй, заброшенной части дома. В итоге он узнал, что представляет из себя вторая часть, и на этом не успокоился. Сегодня он вновь хочет наведаться туда, и на этот раз он пересёк порог второй части дома не один. За ним аккуратно следовала Анафема, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на мелкие куски рассыпавшихся кирпичей на полу.       Удивительно, за эти пять лет молодая супружеская пара Пульциферов больше даже не пыталась узнать, что кроется в заброшенной половине дома, кажется, бытовые будни отбили у двоих желание к познанию неизведанного, и может даже это к лучшему. — Так это что, получается, тут когда-то была библиотека? — спрашивает Анафема, поднимая с деревянного скрипучего пола открытую книгу, уголки которой были прожжены. — Судя по всему, это так, — потому как фонарик на батарейках приказал долго жить, ангел теперь освещает помещение керосиновой лампой, а замечая, что девушка хочет поднять книгу, Азирафаель помогает ей в этом. — Но всё же мне интересно, что сподвигло хозяина этой библиотеки покинуть это место. Была ведь на это причина. — Мы когда покупали этот дом, об этой части продавец тактично умалчивал. Только покашливал в кулак, видимо что-то утаивая. Ньют первый заподозрил здесь что-то неладное, но почему-то тогда я не обратила на его слова внимания, и… В общем, наши первые супружеские пять лет прошли в стенах этого дома, но здесь не происходило ничего мистического.       Анафема остановилась вслед за Азирафаелем, когда тот встал на месте как вкопанный. — В чём дело, Азирафаель? — немного встревоженно спросила девушка, собираясь дотронуться до его плеча, но сама вздрогнула, когда он заговорил. — Скажи, — обернулся к ней ангел, — а у тебя было чувство, что это место принадлежит тебе? — Ну как бы да. Это ведь мой дом. — Анафема пожала плечами, немного не понимая, что этим хотел сказать Азирафаель. — Нет, в другом смысле, — ангел поставил ярко горящую керосиновую лампу на пол, начиная объяснять. — Что это когда-то принадлежало тебе, но понимаешь, что никогда здесь не был. Атмосфера к сердцу близкая, и именно здесь ты чувствуешь умиротворение. — Это называется дежа вю, — сказала девушка, с догадкой улыбаясь. — Просто из-за того, что здесь столько много книг ты вспомнил о своём магазине, вот и нахлынули воспоминания. Ничего, я понимаю тебя, — она увидела лестницу, ведущую на второй этаж, и тут же появилось непреодолимое желание узнать, что там. — Дежа вю? — Азирафаель наконец отошёл от своих воспоминаний. — Ну да, — а потом внезапно осознал, что оставил свой магазин на парнишку-студента, и кстати из-за потери телефона ангел теперь не может узнать, остался ли цел сам магазин, да и номера телефона этого студента Азирафаель не запомнил. На одно только надеялся, что по прибытию в Сохо, всё останется целым и невредимым. Надежды надеждами, а в реальности магазин совсем скоро станет безлюден. Снежный вихрь гуляющий по городам Англии закружит сотнями оборванных страниц в воздухе и разнесёт многочисленные мысли книг по всей округе, и конечно двери магазина окажутся нараспашку открытыми. Азирафаель пока не знает, что будет такой исход событий, да и будет лучше, если он не будет нагружать себя подобными думами.       Сейчас он обратил внимание на то, как Анафема забралась на первые ступени лестницы, ведущей на верх. И прихватив керосиновую лампу, ангел поспешил к девушке, чтобы помочь ей неторопливо подняться. — Погоди, позволь мне помочь тебе!       Двое наконец добрались до второго этажа, но каких трудов это стоило. Однако здесь, на верху, паутин оказалось ровно в той же мере, сколько и на первом этаже, и конечно пауки считают себя здесь полноправными хозяевами. — Я не знаю, сколько лет здесь уже всё заброшенно, но по-моему, тут требуется хорошая генеральная уборка, — комментирует Анафема, осторожно ступая по почти стёртому ковру, что остался от бывшего хозяина. Так, отвлёкшись на что-то, девушка нечаянно наступает на таракана, и так же нечаянно раздавливает его. Идущий позади Азирафаель, тут же одной только мыслью оживляет таракана, и последний, благодарно пошевелив усами, быстро перебирая лапками скрылся за старым деревянным шифоньером. Ангел только лишь улыбнулся этой благодарности, понимая, что тараканы пользы не несут, но из-за своей сердобольности он-таки взял и воскресил насекомое. — Согласен, — кивнул Азирафаель, — уборка не помешает.       И если первый этаж казался библиотекой, то второй — это несомненно картинная галерея. На каждой стене есть по картине, и не простой, а умело написанной маслом. Свет уличных фонарей, который одним большим квадратом лёг на пол сквозь окно, позволил увидеть некоторые написанные картины. При таком хоть и не ярком освещении, но можно увидеть, что изображено на холстах. Анафему привлекла работа, в которой изображено подсолнечное поле, а где-то неподалёку стоит мельница. То, что увидела Анафема — просто детская картинка по сравнению к тем, на что смотрит Азирафаель вот уже вторую минуту. Перед ним на стене висит небольшой такой холст в простой без изысков рамке, изображение здесь напоминает скорее ангела, лежащего на траве, и скорее всего, здесь он спит, раскрыв свои большие, чёрные крылья… Стоп, чёрные? Азирафаель не мог ошибаться, он даже посветил лампой, чтобы точно увидеть, что это именно чёрный, а не тёмно-синий или другой оттенок. Вот кого-кого, а этого ангела он ни с кем не спутает. Осторожно поглядев на заднюю сторону картины, название этой работы точно не оставило никаких сомнений.       «После падения». Коротко и ясно.       Ужаснувшись такому совпадению, ангел пятится назад, и его напугал внезапно раздавшийся вопрос Анафемы: — Азирафаель, ты всё знаешь, — интересуется девушка, проводя рукой по старому сидению дивана, и после садится на протёртое место, удостоверившись, что пыли здесь почти нет, — скажи, как так получается, что души бывают родственными? Это же не просто фраза, взятая из ниоткуда.       Неожиданный вопрос привёл ангела в замешательство. Ведь мало того, что он не отошёл от увиденной картины, так ещё и нужно сообразить, как правильно подать ответ на заданный вопрос. Для начала, чтобы расставить всё по полочкам, нужно тоже занять место поудобнее. Заваленный газетами стул как раз подойдёт для того, чтобы рассказать одну легенду, которая на самом деле является правдой. Азирафаель поставил на пол керосиновую лампу, убрал газеты, и присев напротив Анафемы, рассказал удивительный миф, в который современный человек, конечно же не поверит. — Так бывает, что мы называем полюбившегося нам человека родственной душой, и это бывает абсолютно у всех, но главное не ошибиться, называя так кого-то. После смерти человека душа отправляется на небо, а там уже её делят на две части, и вновь отправляют на землю. И два человека, души которых являются одним целым, должны за всю свою жизнь попытаться найти друг друга. И вот тогда, когда поиски увенчаются успехом, между этими людьми настанет настоящая гармония, они вновь становятся единым целым. Родственные души чувствуют боль и радость друг друга на расстоянии, у них на двоих одни океаны и едины берега. — Но что, если человек за всю жизнь так и не нашёл свою истинную родственную душу? — Анафему и вправду заинтересовал этот миф. Она слушала буквально с открытым ртом, всё-таки Азирафаель непревзойдённый рассказчик. — Происходит нечто вроде переэкзаменовки. После смерти человека, эта душа переходит в другое, новое тело, это называется реинкарнация, но тогда поиски своей родственной души усложняются, но в этом и весь азарт жизни. Теперь две души попадают на Небеса, их снова разделяют, и после разделения, их становится четыре. — И так по кругу, до бесконечности, — догадывается Анафема. — Верно, — в какой раз кивнул ангел, положив руки сцепленные в замок себе на живот. — Неужели у вас на Небесах всё так и работает? Но если души разделяются вновь и вновь, снова попадая на землю, тогда для кого Рай? Кто туда вообще попадает? — Честно говоря… — Азирафаель оглянулся по сторонам, хотя и так ясно, что никого в доме нет кроме них двоих. — Мне нельзя об этом распространяться, но с тобой поделюсь. Рай для разных каст ангелов: архангелов, серафимов, херувимов, эфемер, купидонов, ангелов-хранителей, апостолов, святых и прочих из нашей конторы. Простой душе туда ни за что не попасть. — Это что-то вроде VIP-комнаты, в которую входить имеют права только самые влиятельные люди? — снова догадывается Анафема, и ангел подхватывает её домыслы. — Очень близко к правде. — Не очень-то это справедливо. — Таков Небесный закон, который придуман не мной, — а потом Азирафаель улыбнулся. — Но что насчёт тебя? — Анафема подняла тёмные глаза на него, спрашивая: — У тебя есть родственная душа?       Сказать правду, солгать или навеки замолчать? Азирафаель и так много лгал в последнее время, молчать — покажется неловкой паузой в беседе, сказать правду? А знает ли ту правду сам ангел? Вот здесь конечно напрашивается вопрос. — Если она есть у каждого человека, то и у меня, конечно, тоже есть, — слишком завуалировано, но на это и расчитывал Азирафаель, и чтобы как-то уйти от этой темы, он начал другую историю. Он знал много мифов, как из земного мира, где живут люди, так и некоторые Небесные сказания, которые смертному нельзя знать. К тому времени, когда была рассказана последняя быль, Азирафаель как и прежде не хотел спать в отличии от Анафемы, засыпающей на старом пыльном диванчике.       Ангел так увлёкся своими сказами, что и сам не заметил, как на улице выключился свет фонарей, за окном снова начинается новый день, а вместе с этим люди из соседних домов вновь заводят свои автомобили и стряхивают с них снег, чтобы отправиться на работу. - …И потому каждый из нас индивидуален, — завершил Азирафаель, когда понял, что Анафема закрыла глаза и уснула. Тревожить её сон он не хотел, и тогда тихо подойдя к окну, ангел положил локти на облупленный подоконник, и любуясь снегопадом, говорит: — А я ведь и сам не знаю, встречал ли в своей жизни свою истинную родственную душу, — а потом пошарив по карманам бежевого пальто, достаёт оттуда круглый брелок, что оставил себе на память, когда сдавал машину напрокат обратно в агентство. Круглый брелок некогда висящий под зеркалом заднего вида представлял собой круглый значок с символикой инь-янь, а вокруг значка есть всего шесть надписей, гласящие: «Bad. Balance. Live. Love. Dream. Good.» Подержав в ладони брелок, Азирафаель не пожалел, что взял эту вещицу себе, хотя взял он её без спросу. — Ну, если нет, то и переживать не о чем, — и с такими словами Азирафаель спрятал брелок обратно в карман пальто.       Снегопад прекратился, на небе ярче засияло солнце, выйдя из-за облаков. Но вот теперь, кажется, хороший и ничего не предвещающий плохого день явно станет не самым лучшим, а всё потому, что к дому «168» подъехала всё та же полицейская машина. У ангела зреет нехорошее предчувствие, и если эти ищейки в погонах что-то да и нашли в его крови, то это нонсенс, это окажется огромным недоразумением, это нельзя будет оставлять просто так. — Снова полиция? Что они могли найти? — размышляет вслух, и так как у Анафемы чуткий сон, она открывает глаза, чтобы понять, из-за чего так волнуется ангел. — Что случилось? — девушка тяжело поднимается на локтях. — Нет, ничего, — слегка растерянно реагирует Азирафаель, понимая, что оставлять Анафему здесь нельзя, и нужно помочь ей дойти до другой части дома, вначале спустившись со ступеней. — Ты что-то говорил про полицию, — спросонья ничего не разобрать, как с ангелом связана полиция.       Уже когда Азирафаель помогал ей спускаться, девушка чувствует какую-то заподлянку, чего-то ей этот ангел недоговаривает, видимо, ему есть что скрывать. — Азирафаель, что я о тебе не знаю? — звучит вопрос сонно и встревожено. — Ты же порядочный ангел… Как тебя угораздило привести за собой полицейских? Чем ты им насолил?       Но ответ так и не был услышан, напоследок, положив Анафему спать, Азирафаель лишь коротко бросил перед тем, как уйти: — Ни за что не волнуйся, я скоро прибуду, — а у самого на душе не спокойно, закрывая за собой двери. Осталось только догадываться, что могла подытожить экспертиза.       Сомнений не было, машина стояла у нужного дома, всё для того, чтобы забрать подозреваемого. Однако только сев на заднее сиденье, ангел от волнения забыл поздороваться с полицейским, сидевшим за рулём.       Когда автомобиль двинулся по направлению к медицинскому центру, полицейский заговорил: — Мистер, мы изучили Ваш паспорт, и поняли одну вещь. — Какую же? — У Вас странная фамилия. Она ведь поддельная?       «Что Вам так не даёт покоя моя фамилия?» — думается Азирафаелю, а потом он отвечает спокойно, как и всегда: — Нет, она настоящая. — Интересно. И почему иногда у некоторых людей такие странные фамилии? — Так сложились звёзды, — уходя от ответа говорит ангел. — Никогда не думали сменить такую мрачную фамилию на более привычную слуху? — Да нет. Мне эта нравится. — Да неужели? И чем же? — а молодой полицейский любопытный. — У меня с ней связаны особые воспоминания. — Это не моё дело, но может быть, расскажите? — Однажды я дал своему другу обещание, но обещание не выполнил. Я чувствую свою вину за это, потому такую фамилию себе и выбрал. — Азирафаель помнит едва ли не каждый момент того злополучного дня, когда всё произошло, но тогда даже ещё и дни не были придуманы. — А этот Ваш друг он до сих пор в обиде на Вас? — Не думаю. А если что-то и осталось от обиды, то незначительная крупица. Всё-таки столько лет прошло, — ангел не мог не проявить улыбки на лице, вспоминая те моменты из прошлого, когда об идее заселить всю Землю людьми Всевышний даже не задумывался, в то время не существовало понятия как времена года, а дни недели ещё не были придуманы. Тогда и Кроули был другим, и это была главная причина улыбки Азирафаеля. Тогда было проще.       А прибыв в медицинский центр, ангелу там же вручили обратно паспорт, за одно извинившись, что обвиняли в подозрениях. Да и вообще этот день какой-то особенный; отношение теперь иное, не такое, каким было вчера, а всё потому, что выяснилось, что Азирафаель носитель уникальной группы крови. Ранее неизученная пятая группа крови была обнаружена у ангела, и в тот же день, ему предложили стать донором, конечно не за бесплатно, и за донорство полагается неплохая сумма денег. Вначале Азирафаель отказывался от вознаграждения, но немного призадумавшись, всё же согласился. В итоге, сдав крови больше чем положено, ангел чувствовал себя как выжатый лимон, но зато со счастливой улыбкой на лице и с пятнышком собственной крови на рукаве слегка голубоватой рубашки. Такая улыбка свидетельствовала лишь о том, что Азирафаель счастлив, что поможет кому-то, пожертвовав таким количеством крови для кого-то, кто в этом нуждается. Немного позже выяснилось, что эта положительная пятая группа крови аномально благоприятно влияет на человека. После процедуры переливания крови, человек, принявший её, почувствовал тягу к чтению книг, хотя раньше любил больше смотреть телевизор и играть в видео-игры, так же если человек раньше не имел никаких способностей к музыке, то теперь он смело может сесть за то же самое фортепиано и исполнить самую простую мелодию, но дальше способности от пятой положительной станут проявляться ярче. Ныне уже полюбивший читать книги, сможет так же сесть и написать свой собственный роман красивым каллиграфическим почерком, тот, кто сегодня играл простенькую мелодию на фортепиано, завтра сможет с закрытыми глазами сыграть «Лунную сонату». Вот такая чудодейственная сила ангельской крови.       От сдачи большого количества крови результат можно было увидеть не вооружённым взглядом: теперь шатаясь со стороны в сторону, бледный как стена, но с большой суммой денег, Азирафаель возвращается домой, перед этим заглянув в небольшой книжный магазинчик, всё-таки купив пару лотерейных билетов, вдруг один из них окажется выигрышным.       Когда ангел зашёл на порог, Анафема была в шоке от состояния Азирафаеля. Едва как связав слова вместе, ангел прошёл мимо трюмо с зеркалом, зашёл в гостиную, и в той же гостиной рухнул на тамошний диван.       О том, что случилось, Анафема спросит уже после того, как Азирафаель проснётся, и с ясной головой объяснит всю ситуацию, а пока девушка терпеливо сидит на диване рядом с ангелом, замечая, что к его лицу не приливает кровь, его кожа даже не телесная, а молочно-белая, или ближе к светло-фарфоровому оттенку. Взяв в свои тёплые руки его ладонь, Анафема ощутила холод, особенно на кончиках пальцев, да и сами пальцы приобретали серовато-синий цвет, совсем тусклый, но это уже говорило девушке о том, что это совсем ненормально, и она обязательно попросит Азирафаеля объясниться в чём дело, и что он скрывает. А объясниться ему придётся, но в мягкой форме, чтобы девушка ни в коем случае не начала паниковать, хотя она и так паниковала, но уже по той причине, что позвонив на номер Ньюта вновь слышит только короткие гудки, но это совсем не значит, что он не хочет отвечать, здесь, в Антарктиде, связь с внешним миром оборвана, и с телефона ты никому не дозвонишься.       Тем временем, климат в Антарктиде всё теплеет, «-25» рекордная температура для этой местности, и неудивительно, что ледяной покров этого континента так стремительно тает, что и привело к потопу во многих странах. С тех пор, как Ньют прибыл в Антарктиду, на базе, на которой он временно находится, словно по какому-то закону подлости стала ломаться техника, и ломалась она вовсе не от долгого использования, нечто просто не желает, чтобы люди находились здесь, кому-то это мешает. Любые неполадки Пульциферу удавалось исправлять достаточно быстро, и теперь, чтобы немного отдохнуть, он выходит за пределы базы, затеяв прогуляться неподалёку. Сверяясь с часами, Ньют видит, что сейчас ровно час ночи, но поскольку и ночь здесь светла как день, так сразу и не скажешь, какое сейчас время суток.       Странное дело, отходя всё дальше от базы, внутренний голос подсказывает Ньюту, что чем дальше он будет отдаляться от станции, тем больше он будет жалеть об этом. Отдалённо в снежной дали он замечает пляшущую фигуру, которая о чём-то ликуя, как счастливое малое дитя разбрасывает снег вокруг себя. Сняв с переносицы запотевшие очки, Ньют потирает стеклянные линзы и снова надевает очки на нос, силясь разглядеть, что за чудак при такой температуре танцует на снегу, да ещё и в отнюдь не тёплой одежде. — Никто не знает, что я учинил целому миру смертельные эпидемии! — напевает белёсоволосый незнакомец. — Никто не знает, что меня зовут Загрязнение!       Звонкий смех доносящийся от этой фигуры Ньют посчитал слуховыми галлюцинациями, а протерев глаза, снова их открывая, уже в снежной дали никого не видит. Этот некто просто испарился, оставляя после себя глухое эхо от смеха. А те следы, которые Загрязнение оставил после своей пляски, тут же занесло новым слоем снега, будто никого в том месте и не было. — Нет, что-то я явно заработался, — проговорил Ньют, полагая, что самое время отдохнуть от работы, иначе галлюцинации будет преследовать его и дальше. Но придя обратно на базу ему ещё долго не удавалось уснуть, мысли о том, как чувствует себя Анафема не давали ему покоя, хотя знал, что пока она под вниманием ангела, ничего плохого не произойдёт. Да и мобильная связь здесь не ловит, чтобы дозвониться и узнать, всё ли в порядке.