Пусть светит месяц — ночь темна. Пусть жизнь приносит людям счастье, — В моей душе любви весна Не сменит бурного ненастья.
— Красивый стих, — оценила Анафема, взглянув на Азирафаеля. — Сам придумал? — Нет, это стих одного поэта, но думаю, ты его не знаешь, — ангел улыбнулся, перестав смотреть в кроватку, обернувшись к девушке. — А сам-то ты пишешь стихи? — Мне больше по нраву читать, стихи ушли в прошлое, — ангел ушёл от прямого ответа, лишь оставив его витьеватым. Незачем этой милой девушке знать абсолютно всё. — Ладно, а посвящал их кому-нибудь? Уверена, что посвящал, тебя легко чем-то пленить. Она знала, но и ангел открываться полностью не хотел, у него есть причина для развития другого разговора, и кстати эта тема волновала его самого. Незадачливо почесав затылок, Азирафаель пытался проигнорировать детали про стихи, и тогда он начал: — Меня вот немного встревожило другое, — он подошёл к Анафеме и присел к ней на край кровати, совсем рядом. — И что же? — было видно, Анафема заинтересована темой, что хотел бы затронуть её ангельский собеседник. — Помнишь тогда, когда я приложил ладонь к твоему животу, чтобы так почувствовать пол ребёнка? — Ну да, — девушка насторожилась, отложив пока что вышивку. — Мне не даёт покоя тот факт, что я не смог увидеть даже само дитя. Его словно нет, — и тогда он поднял взгляд на Анафему. — Я даже не чувствовал тепло. Как такое может быть? — Возможно, просто тебе не дано такое увидеть. Но я уверена, всё хорошо, и ты поможешь мне перенести это время, — она встала, удерживая свой большой живот, этим заставив запрокинуть голову ангела, не теряя зрительного контакта. Потом ангел поглядел на живот девушки. Это был последний месяц. И почему сейчас рядом нет Ньюта? Ну зачем ему понадобилась эта командировка? Азирафаель снова встретился своим взглядом со взглядом Анафемы, и встав следом, ангел мягко взял в свои ладони тёплые ладони девушки. — Переждать этот дождь, переждать этот ливень, и все невзгоды иные ты можешь со мною, — говорит он, давая надежду. Девушка полностью доверяла ангелу, и ни секунды в нём не сомневалась, однако стоило ей отвлечься от взгляда Азирафаеля, как она замечает его ауру, и если тогда Анафема видела её слегка потрескавшейся по краям, то сейчас она имела большие трещины, ещё совсем чуть-чуть, и аура просто исчезнет. А ведь этого нельзя допустить. Но говорить об этом ангелу девушка не стала, она вовремя прикусила язык, отчего-то ей показалось, что этим можно ранить херувима, но он бы не удивился, будь его аура была на грани исчезновения. За столько лет его уже ничего не удивит, а тут такая ерунда как свечение вокруг физического тела. — Знаешь, — говорит Азирафаель, смотря в чёрные от не слишком яркого освещения глаза, — будь Ньют не отправился в командировку, он бы гордился такой самостоятельной супругой как ты. Я не устану повторять, как вам повезло друг с другом. Если бы вы только знали… Более крепкое доверие осуществилось благодаря объятиям. Анафема приняла этот знак, ладонями легко касаясь плеч ангела, а вместе с тем думала, что, если бы этот простодушный херувим был иным, не таким, каким видит его сейчас. Тогда бы он не возился с ней. Тогда какое ему бы было дело до неё? Если бы всё повернулось иначе. Слишком много вопросов мы порой задаём, когда на самом деле они лишние, когда они не стоят того, чтобы их обдумывать.***
— Ночь черна… Луна светла, — бормотала Анафема. — Юго-восток… Запад-юго-запад… запад-юго-запад… о, нашла! Она развернула геодезическую карту и посветила на неё фонариком. После, достав прозрачную линейку и карандаш, аккуратно прочертила на карте линию. Эта линия пересеклась с другой карандашной линией. Анафема улыбнулась, но не потому, что её что-то позабавило, просто она мастерски справилась с трудной задачей. Затем девушка сложила свой затейливый теодолит, привязала его к багажнику чёрного велосипеда системы «садись-и-молись», завалившегося на живую изгородь, убедилась, что Книга по-прежнему в корзинке, и выкатила велосипед на туманную дорогу. А велосипед был исключительно древним; в своё время его раму, похоже, смастерили из водопроводных труб. Слишком древний велосипед, чтобы примерно назвать год его выпуска. Городок был совсем близко, у подножия холма. Волосы девушки тёмными волнами развевались по ветру, плащ вздувался за спиной, словно купол парашюта, и, овеваемая тёплым воздухом, она выжала из двухколёсного орудия всё, на что оно было способно, ведь в такую пору дорога всегда свободна, тут хоть конём езжай. Мотор «Бентли» негромко потрескивал, постепенно охлаждаясь. А Кроули, напротив, был несколько взвинчен. Взвинчен по двум причинам: первая, потому что дорога к Тедфилду неизвестна, и второе, что Азирафаель не оценил музыкальный вкус Кроули. Они потом ещё половину дороги спорили о музыкальных предпочтениях, но все равно остались при своём, ведь портить отношения только из-за одних песен им не хотелось. — Ты же сказал, что видел указатель, — уточнил Кроули. — Мы слишком быстро промчались. К тому же мне казалось, это ты бывал здесь прежде, — в свою очередь ответил ангело-демон по имени Азирафаель. То, что уже были изобретены GPS-навигаторы, двое, кажется, даже не были осведомлены, но да ладно. — Так ведь это было одиннадцать лет назад! — Кроули бросил карту на заднее сидение, где лежат разные мягкие игрушки и подушки-мнушки-антистресс. Машина снова пришла в движение. — Я вот думаю, может, спросим кого-нибудь? — Ну да, ну да, — говорит Кроули. — Только я не думаю, что здесь можно кого-то встретить. — Он переключил скорость и рванул по узкой дороге, обсаженной буками. — Какое странное место, — задумчиво проговорил Азирафаель. — Ты ощущаешь это, демон? — А что я должен ощущать? И вообще, меня зовут Кроули. — Притормози, — едва не приказным тоном сказал ангело-демон. Авто снова снизило скорость. — Странно, — протянул Азирафаель. — Опять эти проблески. — Он поднёс пальцы к вискам. — Я не понимаю, о чём ты. Кроули слегка насторожился, метнув взгляд на тёмного херувима. — Любовь. Она повсюду, словно это место усеяно этим чувством. Кому-то поистине дорога эта земля. — Азирафаель чуть умолк, потом фыркнул, добавив: — Какое отвратное это чувство, аж блевать тянет. — Только не у меня в машине, прошу, — наигранно молит демоно-ангел. — Но вот только я все равно не понял, что ты этим мне хотел сказать. — Я не могу объяснить тебе более понятным языком. Но кажется, Кроули всё понял, и потому он продолжил: — Ага, кажется, я начинаю смекать. Это примерно как… — начал бы он, если бы не грохот и скрежет металла. Машина остановилась. Азирафаель почему-то знал, что так оно всё и будет, картинки в подсознании не так просто появляются перед глазами, словно далёкие воспоминания, которых не было. Ангело-демон тут же открывает дверцу. — Кажется, кто-то врезался к тебя, — говорит Азирафаель. — Нет, — сказал Кроули слегка напугано. Кого-то сбивать явно не было в его планах. — Это я в кого-то врезался. Двое одновременно вышли из машины. Ну, это Азирафаель благополучно выбрался из авто, Кроули же по классике жанра только хотел выйти, но опять зацепился за какие-то провода и снова комично упал на землю, а потом отряхнулся и оглянулся по сторонам. Позади «Бентли» на дороге лежал велосипед, и его внешний искорёженный вид оставлял желать лучшего, так как колёса сего «железного коня» напоминали поломанные железные овалы. — Да будет свет, — сказал Азирафаель. И белёсое искристое сияние наполнило просёлок. Из придорожной канавы донёсся чей-то женский голос: — Чёрт возьми, как Вы это сделали? При свете, который во мгновение погас, Анафема видела надвигающуюся к ней фигуру во всём чёрном, именно эта фигура только щёлкнула пальцами и свет как по волшебству появился и так же быстро потух. Странные дела творятся. — Сделали что? — спросил тёмный херувим, делая вид, словно для него ничего сверхъестественного не произошло. Но это для него не произошло, для простого смертного это вообще мистика. — О-ох, — теперь в голосе звучало замешательство. — Наверное, я обо что-то сильно ударилась… Кроули в свою очередь глянул на продолговатую царапину вдоль блестящего крыла машины и вмятину на бампере. Вмятина выпрямилась, царапина исчезла, и не нужно никакого ремонта. — Выбирайтесь, юная миледи, — ласково говорит тёмный херувим, вытаскивая девушку из папоротников, почти сразу замечая её перелом. — Но я вижу, кое-что да приключилось. Не волнуйся, я восстановлю тебя, нам даже не понадобится анестезия. Азирафаель лишь едва коснулся ладонью к небольшому перелому Анафемы, и всё же он не мог отказать себе в удовольствии сделать доброе дело, хотя его демонское прошлое упрямо диктовало оставить пострадавшую вот в таком состоянии, и ни в коем случае не помогать. Надо ли говорить, что Азирафаель послал отголоски своего демонского прошлого куда подальше? — Земля сыра, в ночи зыбка, изволь же руку мне подать, не дам тебе одной пропасть, смелей же руку протяни, чтоб не позволить увязть тебе в грязи, — в тихотворной форме говорит ангело-демон. — У вас не горели фары, — начала девушка, подав руку Азирафаелю, чтобы подняться. А ещё Анафема не ожидала, что ей поможет такой стихоплёт. Стихоплёт с таким количеством перстней на руках. — Я нечаянно, честно, — виновато сказал Кроули. — Никто не застрахован от несчастного случая. — А я как погляжу, астрономией балуешься, верно? — дерзко поинтересовался Азирафаель, внезапно взяв девушку за подбородок указательным и большим пальцами, обратив её лицо к себе, чтобы создать прямой зрительный контакт. Анафема была уверена, что видела эти глаза через линзы тёмных очков. Они были вовсе не человеческие. Она точно была уверена, что видела серо-голубые глаза, а в них кошачьи зрачки. — Понима-аю, — протянул это слово будто бы карамельную патоку. — Кое-кто тут тоже баловался астрономией, да так и пал с небес, — ангело-демон медленно и неторопливо посмотрел на Кроули. Кроули же понял, что дела не будет, потому поднял несчастный велосипед, а из передней корзинки что-то высыпалось. — Эм, нет, — промолвила Анафема, деликатно убрав руки тёмного херувима от своего подбородка. Такие прикосновения незнакомца вообще ни к чему. — То есть да. Только посмотрите, что вы сделали с моим старичком «Фаэтоном»! — С кем? — переспросил Азирафаель. — С велосипедом. Он весь погнулся… — Эта твоя развалюха на двух колёсах удивительно живуча, знаешь ли, — вновь с ноткой ожидаемой дерзости сказал ангело-демон, и тогда Кроули, будто добрый волшебник аккуратно подкатил к девушке велосипед. В лунном свете блеснуло переднее колесо, идеально круглое, словно любой круг Ада. Анафема с недоумением поглядела на велосипед. Как новый! — И поскольку всё стало на круги своя, — бодро проговорил Кроули, — лучше всего каждому просто отправиться своей… А кстати, Вы случайно не знаете, как доехать до Нижнего Тедфилда? Нам позарез туда надо, — слишком вежливый демоно-ангел ни в коем случае даже не думал грубить новой знакомой, он выжидал, когда она ответит. Анафема продолжала разглядывать свой велосипед. Она была уверена, что никогда не видела седельной сумочки с набором инструментов. — Да просто спуститься с холма, — ответила она. — Неужели это и вправду мой велосипед? Вот только у моего «Фаэтона» не было насоса, это я точно помню. Ангело-демон вновь устало закатил глаза, только за тёмными очками этого не увидать. «Могла бы и поблагодарить», — в мыслях проворчал Азирафаель, поправляя лацканы своего чёрного фрака. — Значит, спуститься с холма, Вы сказали? — спросил Кроули, а сам подталкивал Азирафаеля локтем. — Наверное, я всё-таки ударилась. И наверное головой, — говорит Анафема, потирая пульсирующие виски. Голова болела жутко. — Мы бы предложили вас подвести, но вот только некуда пристроить Ваш велосипед. Вот какая оказия… — Кроули пожал плечами. — А на верх, на багажник? Не судьба? — предложил Азирафаель, большим пальцем указав на крышу авто. — Уверен? У «Бентли» нет… — не успел он договорить, а чудеса свои дела творили. — Ну да, вообще-то есть. Собрав с земли содержимое велосипедной корзинки, тёмный херувим сунул всё на заднее сидение и помог ошарашенной девушке забраться в машину, где уже точно безопасно, и то есть повод для сомнений. — Оставаться в стороне — не вариант, — важно сказал Кроули. — Помалкивал бы, — ответил Азирафаель. — Нас ждут другие великие дела, чтобы ты знал. Кроули всего лишь мечтательно посмотрел на крышу «Бентли», где только что материализовался новенький багажник. С клетчатыми ремешками. Велосипед поднялся в воздух, аккуратно разместился на крышу и туго затянулся ремнями, и всё это сопровождалось чудными отблесками. Кроули только сел в машину, взялся за руль, как поглядел в зеркало заднего вида. Он умилился тому, как новая знакомая Анафема брала в руки по одной мягкой игрушке, чтобы рассмотреть их. Она переминала в руках подушки-мнушки-антистрессы, и это очень умилило рыжеволосого демоно-ангела. «Боже мой, какая милота», — подумал Кроули, слегка разрумянившись. — Ну что, красивая, — обратился к Анафеме Азирафаель, сев на переднее сидение, — поехали кататься? Но вначале скажи, где живёшь. И номерок телефона дай свой. — А вот это уже лишнее, — говорит Кроули как между прочим. Тёмного херувима кто-то должен был остановить. Девушка всё думала о том, что фар у её старого велосипеда не было, но потом, проморгавшись, она выдала: — Между прочим, у меня с собой есть большой нож. Где-то здесь. А Азирафаеля, чтоб вы знали, это даже не потрясло. Он даже наоборот вошёл в раж, потому тоже ответил похожим образом: — О, у меня тоже есть. Давай померяемся, у кого больше? У меня есть раскладной! О, да и не только раскладной! — ангело-демон не унимался, он даже раскрыл свой чёрный фрак, показывая полный арсенал забряцавшего клинкового холодного оружия. От кинжалов до даже сюрикенов. Где-то, похоже, тёмный херувим обчистил оружейную лавку. — Не пугай девчонку, Азирафаель. Угомонись, — спокойно, с расстановкой, едва не пропел Кроули. Порой в такие моменты Кроули просто необходим, чтобы охладить пыл Азирафаеля. Поэтому эти двое часто ошиваются вместе. — Обломщик, — успокоился ангело-демон, нормально сев на своё место. Анафема в это время готова была звонить в полицию. Двое мужчин везут её неизвестно куда, уж слишком всё это подозрительно: один весьма приятный, даже по нему так и не скажешь, что он демон, другой — ангел, но какой-то неправильный — говорит стихами, хвастающийся колющим и режущим оружием, которое для каких-то целей носит с собой. Анафема просто молилась, чтобы эти двое оказались людьми с благими намерениями. Но знала бы она, что впереди сидящие далеко не люди, да и намерения у них такие себе. И так, Кроули включил фары. Сам он и без них всё прекрасно видел, но какой смысл лишний раз нервировать других водителей. Авто съехало с холма, дорога вынырнула из-за деревьев и через несколько сотен ярдов привела на окраину городка. Местность была явно знакомой. Прошло одиннадцать лет, но Кроули чувствовал что-то сродни далёкого звона колокольчика в тумане. Вот только слышит звон, но не знает, где он. — Не подскажите, больница здесь есть неподалёку? — спокойной спросил Кроули, поглядев на Анафему. — Там ещё служат монахини. Анафема пожала плечами. Ей это не было известно. — Здесь только один большой дом — Тедфилд-мэнор. И если честно, я не знаю, что там сейчас происходит. — Божественный промысел, — заворожённо сказал демоно-ангел. — И ещё переключатель скоростей, — вдруг продолжила Анафема. — У моего старичка не было никаких скоростей. Я точно это помню. Кроули склонился к Азирафаелю. — Прошу, сделай ты что-нибудь с этим великом. Девчонка не даст нам покоя, — шутя говорит Кроули, подмигнув. — Да, я увлёкся, ну и что ты мне сделаешь? — прошипел тёмный херувим, скрестив руки на груди. — А клетчатые ремешки? — Шотландка нынче в моде, — ангело-демон отвернулся к окну. А Кроули и не собирался спорить. Ну шотландка и шотландка. Это очень даже здорово. И снова спор демона и ангела зашёл за музыкальные вкусы. Двое переключали музыку на магнитофоне множество раз. Звучал то металл, то поп-музыка, то рок, то классика. Азирафаель грозился выбросить все кассеты с песнями периода 70-80-х годов, которые Кроули так бережно хранит в бардачке авто. — Вы можете высадить меня здесь, — подала Анафема голос с заднего сиденья. Ей осточертело слушать эту перебранку. Она хотела лишь одного — спокойствия и тишины. — Ох, уже? Что же не станем тебя неволить. Как только машина остановилась, ангело-демон открыл заднюю дверцу и поклонился. Анафема схватила все свои вещи, и быстро постаралась ретироваться с этого***
— … И тогда, прожив совместные года, как прежде заиграют краски, — говорит ангел, расцепив объятия, в который секунды назад держал девушку. Анафема смотрела на него преисполненная чувством необъяснимого счастья, ведь верно говорят, что объятия порой помогают лучше, чем некоторые антидепрессанты. Это если объятия настоящие, искренние, не фальшивые. — Странно, — вдруг улыбнулся Азирафаель. — Мне казалось, я сейчас слышал твои мысли. Прошлое, столкновение, чёрное и белое. Анафема не знала, что он умеет читать мысли. Но мысли не всех людей, лишь определённых. А ведь ангел был прав, всё то, что он перечислил — являлось правдой. — Только прошлое другое. Ты сама его себе надумала. Ты ведь тоже подумываешь о том, что бы было, если бы всё повернулось иначе? — А нужно ли оно нам? Нужна ли другая реальность? Скажи, — девушка взяла в свои ладони лицо ангела, смотря ему в глаза, — стал бы ты счастливей, будь вернулся назад и всё исправил? — Есть некоторые ситуации, которые на самом деле очень хочется исправить, и вот тогда появляется желание вернуться в прошлое, но не остаться в нём. Я бы хотел стереть один день из своей жизни, но мне кажется, тогда бы я нарушил весь вселенский порядок, — загадочно улыбнулся Азирафаель, касаясь пальцами к тыльным сторонам её ладоней. — Тогда бы я нарушил систему, которую мне не понять и по сей день. — Иногда, чтобы понять систему, нужно выйти из неё, или точнее сломать. — Звучит как ещё один вселенский закон, который мне до этого дня был неведом. — Как знать, ещё многое неизведанно. О том, что бы было, если бы другая вселенная на самом деле существовала можно рассуждать бесконечно долго, однако лучше довольствоваться этим настоящим. Обдумывая в мыслях свои слова о том, что чтобы понять систему, нужно вначале выйти из неё, а то и вовсе сломать, Анафема сразу вспомнила своего благоверного, а именно Ньюта, ведь именно он может сломать то, что и так было сломано, но в последнее время он научился чинить то, что раньше ему было не под силу. И так, внимая словам Азирафаеля, слушая то, как он читает сказки, Анафема постепенно закрывала глаза, в надежде, что совсем скоро на порог дома грянет Ньют, за окном перестанет валить снегопад и всё станет как раньше. Перед тем, как уснуть, девушка нахмурилась, снова ощутив, как дитя, которое скоро появится на свет, пинается. А тем временем, в Антарктиде, где снега осталось сравнительно не много, и значимая часть ледяной покрова просто растаяла, Ньют вышел из базы, и спускаясь по лестнице вниз, засмотрелся на небо, что сегодня особенно необычно окрасилось в лилово-бирюзовый цвет. И присев на одни из предпоследних ступеней, Пульцифер решил отдохнуть от всех тех заморочек с которыми пришлось столкнуться при починке некоторой техники на базе. В последние дни техника словно сговорилась, ломаясь по очереди. Некоторыми часами назад на базе едва не стоял густой смог, а всё из-за нескольких искр, которые переросли в небольшой пожар. Что-то вышло из строя, издав негромкий треск, а потом случилось и само возгорание, несмотря на то, что вся техника была новая. С тех пор как в Антарктиде произошло грандиозное потепление и лёд растаял, дни становились всё длиннее и длиннее. В это время Ньют привык работать в постоянных сумерках, но сейчас здесь было так же светло, как в Провиденсе летом. Буйная растительность стремительно захватывала новые территории — Пульцифер в жизни не видывал ничего подобного. Самым быстрорастущим растением, о котором Ньют читал, был бамбук, а ещё здесь в оттаявшей Антарктиде растут деревья и другие растения, о которых современная наука даже не знает. Эта земля выглядела заколдованной, будто иллюстрацией из какой-нибудь сказки. «Волшебный лес» — думал Ньют, уходя всё дальше от станции. Несколько низкорослых деревьев, росших отдалённо от станции, начали цвести перламутровыми цветками. Казалось, в лепестках пульсирует алая, горячая кровь — как у просвечивающихся на солнце роз. Подняв голову, Ньют увидел, как по лазурному небу плыли пушистые облака, словно вылепленные из ваты. «Не перенёсся ли я в Рай?» — спрашивал себя Ньют. Впрочем, если здесь станет ещё теплее, то неудивительно, что сюда толпами повалят туристы и здесь мгновенно появились бы курорты и тематические парки. Уникальные деревья срубили бы, новые виды растений уничтожили. Ну и пользуясь моментом, пока оттаявшая Антарктида не станет густо заселённая людьми, которые могут всё испохабить, Ньют достал из кармана тёплых брюк телефон, и на память сфотографировал растения, которых на других континентах уж точно нет, и деревья здесь другие. Кто бы знал, что здесь, в вечной мерзлоте, стоило снегу и льду оттаять, сможет вновь ожить дикая, до этого момента никому не известная флора? Память телефона Пульцифера значительно пополнилась фотографиями чудных растений, и, совсем будет неудивительным, если тут встретится и непривычная глазу фауна. Те же самые лемминги. Они тут уж точно должны быть, ну или хотя бы что-то похожее на этих грызунов. Но за всё то время, пока Ньют делал снимки на телефон, ничего кроме растений он не заметил. Зато есть насекомые, а именно большущие комары, которые кровь с тебя не выпьют, но напугать своими размерами могут. Да и кстати, будет ошибочно предполагать, будто бы вообще весь снег на Антарктиде растаял, есть ещё высокие ледники, и как раз, увлечённый красотами здешней оттаявшей флоры, Ньют из-за своей неосторожности прогуливался мимо ледников, и на беду Антарктиду потрясло небольшое землетрясение, из-за чего льды рухнули прямо на то место, где расхаживает Ньют. Как оказалось, Пульцифер даже не получил никаких травм, а просто пробыл без сознания. Да, он оказался в плену у рухнувшего на куски разломанного ледника, но Ньюта довольно быстро нашли другие полярники, благо те забеспокоились о том, что среди них кого-то не хватает, и вот не прошло и часа, как Ньют был спасён, правда узнал он об этом, когда его доставили на базу. Придя в себя, уже находясь в своей комнате, Пульцифер с болью в голове осознал, что телефона при себе не имеет. Похлопал по карманам, а они пусты. Телефон остался там, у того места, где рухнул ледник, точнее, того телефона уже и не было, кто-то прибрал устройство. И прибрал совсем не человек.