Good Omens: На кончике иглы

      В Провиденсе тем временем погода несколько утихомирилась, и бушующая вьюга сошла на нет, лишь только изредка сильный порыв ветра мог попытаться сбить с ног, но и даже это не остановило псевдоверователей, которые прошли во дворик и постучались в двери дома с номером «168». Азирафаель совершенно случайно услышал эти уверенные и настойчивые стуки во входную дверь дома, и тогда ангелу стало интересно, кому бы понадобилось в такую стужу заглянуть сюда. Отвлекаясь от любования Анафемой, которая пробует завтрак, Азирафаель пока что оставил девушку одну, а сам поторопился к двери, и открыв её, он заметил двух человек с явным намерением вовлечь ангела в какую-то авантюру, которая ничем хорошим не окончится.       Больше чем лжецов и небожителей Азирафаель не любил вот таких лицемеров, и чем они промышляют он тоже прекрасно знал. Поначалу ангел встретил этих странных людей с улыбкой, но по мере сказанных слов незнакомцев, улыбка херувима и вовсе исчезла. — Здравствуйте! — с порога начали странные люди, держа в руках кипу брошюр. — Не спешите закрывать дверь. Скажите, верите ли в Бога? У Вас появилась прекрасная возможность отныне и навсегда стать счастливым! Хотите знать, как это работает?       Люди сразу впихнули ангелу в руки пару брошюр с описанием того, что представляет из себя та религия, с которой эти незнакомцы и заявились сюда. Азирафаель смерил незнакомцев тяжёлым взглядом, взором окинув их снизу вверх. Он им даже ничего не ответил, всё потому, что слова излишни. Но сквозь тишину ангел всё же заговорил: — Ах, навсегда стать счастливым? — улыбка вновь озарила лицо Азирафаеля, и с тех пор этих странных людей больше никто не видел. — Азирафаель! — окликнула его Анафема, закончив завтракать. — С кем ты там разговариваешь? — поинтересовалась девушка, удерживая большой живот, ощущая все радости и тяготы своего «интересного положения». — А? — ангел обернулся на голос. — Нет, ни с кем, — и закрыл двери, за которыми никого уже не было. Потом он прошёл на кухню, и затем Анафема добавила: — Странно, мне казалось, я слышала ещё голоса. В самом деле, не мог же ты разговаривать сам с собой, — от неё ничего не скроешь. — Да просто ошиблись домом. С кем не бывает.       Азирафаель присел за столик, чтобы выпить какао, которое так и осталось недопитое по случаю пришедших к порогу сектантов. А ещё напиток оказался остывшим, тёплым, но подогревать его ангелу было уже лень.       Напротив сидит симпатичная девушка, которая после завтрака увлеклась вышивкой крестиком. С недавних пор это стало любимым занятием Анафемы, и большую часть своего времени она проводила за рукоделием, отложив в долгий ящик ведьминские пристрастия.       Делая стежок за стежком, вдевая иглу с красной нитью в белоснежную канву, Анафема заметила на себе прожигающий взгляд напротив. Ангел, подперев ладонью подбородок, потягивая какао из небольшой кружки, наблюдал за тем, как продвигается рукоделие, потом его взор переходил на сосредоточенную девушку. Херувима отчего-то умиляло, когда она негодовала насчёт опять тех же самых узелков на изнаночной стороне канвы. — Что? Во мне что-то не так? — задалась Анафема вопросом, уловив взгляд серо-голубых глаз на себе. Она даже убрала вышивку, принявшись убирать волосы ниспадающие тёмными, почти чёрными волнами на плечи, однако завязав волосы в пучок, девушка поняла, что дело даже не в этом. — Нет, всё так, — секунду погодя ответил Азирафаель. Да, всё-таки подолгу пялиться на человека неприлично, но он не пялился, он любовался, а это совсем другое дело. — Только прошу, будь осторожна, не уколись иглой, — надо же, он так переживает. — Ох, раз дело только в этом… — Однажды я как-то имел неосторожность уколоться иглой, только та была несколько массивнее, — он отпил ещё немного остывшего напитка, с тихим стуком поставив кружку на стол, как раз у той белой вазочки, в которой по сей день свежие, словно сейчас сорванные находились цветки ромашек. Благодаря чарам Азирафаеля, эти цветки сохранялись в первозданном виде.       Анафеме с трудом верится, что её собеседник занимается рукоделием вроде вышивки, но знала бы она, что никакого отношения к вышивкам это не имеет. У этого случая гораздо интереснее история, произошедшая много-много лет назад, когда Земля ещё не знала, кто такой человек. — И что же дальше? — поинтересовалась Анафема. Да, ей на самом деле было бы любопытно узнать, что случилось после. Вероятно здесь кроется какое-то личное переживание, если, конечно, это так. — Это было одно из самых приятных и неправильных моих решений, которые мне довелось принять. Знаешь, я ни о чём не жалею, ну, если только самую малость, — завершил херувим, слегка приподняв уголки рта, желая создать иллюзию того, что он на самом деле счастлив, вот только молодую ведьму не проведёшь. Она видела его насквозь, точнее, даже не самого его, как ауру вокруг ангела. Это уже едва уловимое свечение забеспокоило девушку, мало того, что свечение вокруг физического тела Азирафаеля блёклое, так аура в очередной раз дала трещину, и уже не мелкую, почти непроглядную, а вполне себе широкую, если ты способен видеть ауры других людей, и анализировать по этому признаку степень подавленности человека перед тобой. — Неправильных? — переспросила Анафема, снова взявшись за вышивку, вновь вдевая иглу с красной нитью в белую канву. — Неужто всё настолько плохо? — Не сколько плохо, сколько иногда нужно бы всё хорошо взвесить, прежде чем делать что-то и давать обещания. — Мне казалось, ты исполнителен в плане обещаний, и… — девушка только хотела сделать очередной стежок, и всё-таки укололась, тогда ангел в ту же секунду среагировал, готовый помочь, но всё обошлось, даже крови не было. — Нет, всё нормально, не волнуйся так, Азирафаель. — И именно поэтому стоит быть аккуратным, — завершил херувим, снова тихо опустившись на своё место.       После Анафема снова заговорила о том, что Ньют вновь не выходит на связь, хотя и так было понятно, что в Антарктиду с обыкновенной мобильной связью не дозвониться.       Ангел выслушивал все переживания девушки, слушал о том, сколько было счастливых моментов, которые молодые прожили вместе долгих семь лет. Они были по-настоящему неразлучны, пока Ньюта не стали часто звать в командировки на Южный полюс. Тогда Пульцифер стал пропадать чаще, но при этом являлся домой с хорошим заработком, что непременно пополняло бюджет семьи. — Знаешь, — начал Азирафаель, дослушав рассказ Анафемы, конечно же поняв её переживания, — если людям сужденно встретиться, то этому все равно бывать. — Он взял со стола связку красных нитей, медленно распутывая их, оплетая ими свои пальцы. — Никто и ничто не может разорвать прочные узы. — Это что-то вроде красных нитей судьбы? Я слышала об этом. Вроде это древнее китайское поверье о связи двух людей. — Именно. Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся, — в точности процитировал пословицу ангел, наконец найдя обрезанный кончик нити в объёмной связке и тут же засомневался в правдивости этой китайской пословицы, а ещё он был уверен в том, что есть кто-то, кто дёргает его за невидимые ниточки, заставляя словно марионетку делать какие-нибудь действия. — Именно любовь способна дать тебе возможность взлететь. — Да-а, — с сожалением протянула Анафема, — и отчего люди не летают? — Изначально они не были созданы летать, но знаешь, были и такие, которым удалось воспарить над землёй. — Расскажешь? — Ну что же, слушай. Это было давно, ещё во времена античной, древней Греции… — начал свой рассказ Азирафаель, намотав красную нить на запястье левой руки, что ведёт к сердцу. Теперь это тоже служит неким символом.       …В те незапамятные времена люди не знали, что такое высокие технологии, но некоторые из людей были крайне талантливы во многих ремёслах, один из которых был архитектором и скульптором по имени Дедал, проживающий в Афинах в древней Греции. Он изготавливал различные скульптуры, статуи, строил красивые здания. Кроме того, он был ещё и изобретателем, который придумал много инструментов, что позволяли создавать ему его же шедевры. Так же у Дедала был ученик и по совместительству его племянник Талос.       Юноша умел мастерить не хуже своего наставника, и вот в один из дней, он прогуливался по краю обрыва, совершенно забыв о безопасности, и тогда, вовремя не среагировав, Дедал потерял своего племянника, только лишь во мгновение уловив взглядом, как Талос сорвался в пропасть и разбился. На беду изобретателя его осудили афиняне, мол, он позавидовал такому талантливому и юному творцу, вот и решил сбросить того с обрыва, и не сумев доказать своей невиновности Дедал решил сбежать на остров Крит, там, где его точно никто не станет обвинять за то, чего он не делал.       Там он живет под крылом царя Миноса, на него работает и исполняет пожелания. Так миру явился знаменитый лабиринт, в котором жил Минотавр. Немного позже за какой-то промах Дедал был посажен со своим сыном в темницу. Тогда-то к двоим заключённым явился ангел, его силуэт был озарён ярким свечением. Свечение оказалось таким ярким, что Дедалу и Икару пришлось закрыть глаза руками, но когда сияние рассеялось, ангел, что не имел при себе никакого оружия, сразу предложил двоим свою помощь, чтобы те смогли выбраться из темницы на свободу. Указания были не так сложно выполнимыми, сколько нелогичными, однако ангел описывал свою идею так красочно, так правдоподобно, что Дедал в конце концов поверил и стал мастерить огромные крылья для себя и своего сына Икара. Из собранных перьев птиц и воска были созданы две пары крыльев, и тогда Дедал предупредил Икара о возможной опасности, что нужно держаться подальше от солнца и моря, но сын изобретателя совсем забыл о предупреждениях отца, когда взлетел в высь.       Наблюдал за всем процессом тот самый ангел, стоявший немного отдалённо, чтобы не привлекать к себе внимания, хотя где-то глубоко в душе он переживал за двоих, что готовы были взлететь. Идея была вздорная, отчасти это понимал и сам Азирафаель, но было слишком поздно, когда он осознал, что вес крыльев попросту не выдержит человеческий вес, ведь силу притяжения никто не отменял. Ангел нервничал, он боялся, что что-то пойдёт не так, и его мысли вскоре подтвердятся, но сейчас, по его коже прошёлся холодок, снова услышав рядом с собой этот голос. — Ну что, уже началось? — спросил Кроули встав наравне с Азирафаелем. — Что началось? — Эти люди неспроста смастерили себе крылья. У них большие планы, — заметил демон. — Уверен, у них всё получится, — не совсем уверенно сказал ангел. — Да, но что, если солнце станет ещё жарче, а море будет более беспокойным? Может, скажем этим смертным, что ничего из этого не выйдет? Это не так работает. — Кроули, не смей. Они долго шли к своей цели не для того, чтобы сейчас их планы оборвались только по твоей прихоти. — А что сразу я? Заметь, я даже ничего не сделал. — Зная тебя, ты всё делаешь исподтишка, не удивлюсь, если и сейчас у тебя созрел какой-то коварный план.       Зашумели волны моря, поднялся ветер. — Вот тут ты не прав. Я решил взять отпуск. — Отпуск? — удивился Азирафаель, глянув на Кроули, отвлекаясь от наблюдения за тем, как изобретатель и его сын вот-вот начнут полёт. — Разве у демонов бывают отпуски? — Я, понимаешь ли, решил отдохнуть от всей этой суеты и на время впасть в покой. Пусть люди сами ссорятся, утопают в грехах, в общем, они на время моего отдыха будут предоставлены сами себе. — Мне почему-то казалось, ты не упустишь возможности насолить кому-то. А тут берёшь целый отпуск… — А что мешает тебе взять отпуск? Ты вроде как с момента сотворения первых людей так ни разу и не уходил на заслуженный отдых, — причина, по которой Азирафаель не давал себе перерыва заинтересовала Кроули. — Просто я очень люблю свою работу. Вот так. — Или просто кто-то боится своего начальства. — Или просто кто-то боится своего начальства… — согласился ангел, повторив за демоном. — Но если подумать, я не сильно устал за это время. Думаю, я смогу взять отгул как-нибудь в будущем. — Твоё право, — секунду помолчав, Кроули вдруг показывает в своей руке моток красных нитей. — Смотри, что нашёл. — Нити? Прям те, которые Ариадна дала Тесею, когда тот собирался уходить в лабиринт… — спустя секунду до Азирафаеля доходит. — Так, погоди. Не хочешь ли ты сказать, что… — Ага, — демон с усмешкой подтвердил догадки Азирафаеля. — Путеводная нить. Им она уже не понадобится, а зачем добру пропадать? Ну вот мне и пришла идея, что ничего ведь не будет, если я возьму эти нити. Глядишь, через время путеводная нить поможет и нам. Что думаешь? — Думаю, чтобы ты наконец перестал подбирать всё, что плохо лежит. — Ты настолько правильный, что даже скучный, — фыркнул Кроули, а потом заметил, что люди с самодельными крыльями всё же взлетели, подгоняемые попутным ветром. — Ты смотри, всё-таки взлетели. — Ну что я и говорил — главное поставить цели и реализовать их, и тогда всё получится. — Как бы эти цели не вышли им боком, — мрачно ответил демон, а потом скосив взгляд на ангела, продолжил: — Мне просто интересно, откуда им пришла идея сделать крылья, чтобы покинуть остров? Признайся, ты ведь причастен к этому, добросердечный ты наш. — Если даже и так, то я не преследовал цели сделать хуже. — Ты же Азирафаель, хуже чем сейчас ты уже не сделаешь. Однако зная твои способности…       Ангел и демон смотрели за этим полётом, но перед ними предстала не столь приятная картина, когда Икар забыл предостережения Дедала, и воск, что скреплял перья, под жаркими лучами солнца расплавился, тогда крылья стали осыпаться, и юноша вовсе упал в море, разбившись насмерть. Теперь остались только перья плывущие по волнам. — Оу, я почему-то что-то такое предвидел, — прокомментировал это падение Кроули, добавив секунды погодя, будто ничего не произошло: — Ну так что, пойдём? Там Дионис придумал одно чудное пойло…       Азирафаель же виновато опустил взгляд вниз. Свою вину ангел признавал, но очень надеялся, что об этом не прознают на Верху, не прознают о том, что именно Азирафаель подал людям идею сделать крылья и попробовать улететь с острова. На этом моменте ангел понял, что ничуть не умнее людей, но он хотя бы был начитан, но это оправдание ничуть не спасало сложившуюся ситуацию. Ещё пару таких советов лишённых логики, и Небеса вряд ли закроют глаза на самовольничество Азирафаеля, и с тех пор ангел решил реже влезать в дела человеческие.       А когда Азирафаель завершал свой рассказ полный правды без намёка на вымысел, Анафема удивилась, как ангел умудрился в одной легенде уместить сказ про полёт и про путеводную нить. — Неужели всё это правда? — спросила девушка, имея доли сомнения. — Мне по чину нельзя врать, — только и ответил Азирафаель. — Даже если бы и приукрасил немного, это бы выдало меня.       Выдало бы каким образом? Покрасневшими щеками? Бегающим взглядом? Или выдать ложь возможно через ломоту в голосе? Ничего из этого Анафема не улавливала в своём ангельском собеседнике, а значит, он не лгал. И всё-таки докапываться девушка не стала, она и так безоговорочно верила ему, тем более, что даже если рассказ и не совсем правдивый, слушать ангела можно бесконечно. Так за беседами незаметно протекало время, Анафема почти вышила картинку крестиком, Азирафаель любовался девушкой, а ещё он-таки оставил завязанную красную нить на своём запястье, оставив это как некий символ, значение которое известно одному только ангелу.       В то же самое время Кроули почувствовал, будто запястье его левой руки что-то сдавило, а потом так же внезапно это ощущение пропало, но зато на руке осталась яркая отметина красного цвета. Демон не сбавляя скорости гнал авто по мосту, а потом как-то взглянул на своё запястье, не припоминая, чтобы получал такую идеально тонкую алого цвета гематому, да и не откуда было бы ей взяться. Кроули уже грешил на параллельную вселенную, мол, что-то там такое произошло, что тамошние события сказываются на этой реальности, но знал бы он, что параллельная вселенная существует только в воображении, наяву её нет и быть не может.       Кстати о ней, о параллельной вселенной.       Семь лет назад. Нижний Тедфилд.       Фары «Бентли» осветили кусты рододендронов, что разрослись вдоль подъездной аллеи. Шины зашуршали по гравию. — Знаешь, демон, — вдруг заговорил тёмный херувим, — мне кажется, что мы прибыли не по теме, может, эти монахини спят, а мы взяли и потревожили их покой. — Меня зовут Кроули. Да и кстати, монахини круглые сутки на ногах, — пожал плечами Кроули. — То у них вечерня, то повечерие, если это, конечно, не блюда местной кухни. — Пошлые шуточки, — протягивает тёмный херувим, явно заинтересованный. — Одобряю, демон. — Меня зовут Кроули, — в который раз напоминает демоно-ангел. — Мне все равно. — Я почему-то думал, ты их защищать будешь, монашек этих, но нет. Но хочу сказать, что у них далеко не чистые помыслы, в том смысле, что они тёмные. — Негритянки, что ли? — Азирафаель посмотрел на собеседника, хитро ухмыльнувшись. — Да нет, в смысле того, что монахини эти прислуживают Преисподней. Нам нужна была какая-то лечебница поблизости авиабазы. — Подробнее. — Не думаешь же ты, что жёны американских дипломатов рожают детей под присмотром у чёрта на куличиках? Вот тут, в Нижнем Тедфилде, есть американская авиабаза, на её открытие и приехала супруга атташе. Начались схватки, больницу на базе ещё не оборудовали, и тут наш человек и говорит, такой, мол: «Есть одно место поблизости…» Ну вот как-то так обстояли дела минувших дней. Неплохая подготовка, и вроде меня должно это радовать, но понимаю, что всё это добром не кончилось, и за всё придётся расплачиваться. И как мне кажется, придётся расплачиваться именно нам…       Кроули ещё долго что-то рассказывал, да ещё и с таким запалом, что Азирафаель думает, не слишком ли увлёкся его собеседник, а потом переводит взгляд на покрытый гравием двор перед особняком, что был заполнен машинами, которые не могли принадлежать монашкам. Во всяком случае «Бентли» здесь явно не котировался. Если обратить внимание, в названиях большинства машин имелись слова «гранд» или «турбо», а на крышах торчали телефонные антенны. Среди них вряд ли бы нашлась хоть одна старше года. И что бы монахини разъезжали на подобных тачках, это скорее всего нонсенс, хотя в наше время возможно уже, наверное, всё.       У Кроули, в виду своего демонского существа, могли бы зачесаться руки, однако он вовремя отмахнулся от дурных мыслей, всё чаще посещающие его голову, а ещё он подумал, что раз Азирафаель может чинить велосипеды не применяя к этому физической силы, и исцелять сломанные кости, то очень было бы в тему подговорить тёмного херувима стянуть парочку приёмников, проколоть шины, и тому подобное. Да что там, Азирафаель бы и сам всё это мог организовать, но не сейчас, так как подобные «развлечения» ангело-демон оставит на потом, когда будет время для досуга. — Что-то тут не то, — сказал Азирафаель, прислушавшись. Он имел идеальный слух, и даже сейчас находясь в машине, он мог слышать всё, что происходило на улице, даже если это разговоры велись на средней громкости. — Предполагаю, теперь здесь частная клиника, в чём очень сомневаюсь, — говорит Кроули. Неуверенность в его голосе сразу уловил тёмный херувим, посмотрев на демоно-ангела. — Или ты нашёл не то место. — Нет, тут не должно быть ошибки. Ну что, пойдём? — только хотел спросить Кроули, но Азирафаель его уже не слушал, выйдя из машины, собираясь хлопать дверью. — Ну ладно.       Двое вылезли из авто, а через тридцать секунд кто-то выстрелил в них обоих с невероятной меткостью.       Кроули и Азирафаель одновременно получили два выстрела, но как оказалось, ничего в этом смертельного не было. Умереть от краски было бы весьма глупо. И тогда, почувствовав, что слабости в физическом теле не ощущается, Кроули недоверчиво глянул на свою руку, красная жидкость окрасила кисть его руки, и впрочем, эта субстанция внешне очень напоминала кровь, да только оной краска и не пахла. — Ах, кажется, силы покидают меня, — драматично стенает Азирафаель, хватаясь за сердце. — Демон, передай моим на Небесах, что я терпеть не могу свой ангельский титул. Оставь меня и иди сам… — Меня зовут Кроули, вообще-то, — в том, что тёмный херувим явно не лишён актёрского таланта, демоно-ангел давно это понял, но сейчас ни к чему разыгрывать этот спектакль. — Знаешь, Азирафаель, — он почесал затылок рукой, которая не была перепачкана красной краской, — всё это, конечно, круто, и я удивляюсь, как тебе ещё не дали оскар, но ты же сейчас устроил такой спектакль, где к сожалению, я бы не позвал тебя на бис. — Не понимаю, о чём ты, — хриплым, почти предсмертным голосом говорит ангело-демон. — Это краска, — показал на свою испачканную руку. — Краска? — переспросил уже более бодро, более не притворяясь.       Кроули кивнул. — Интересно, кому бы понадобилось в такие игрушки играться? Как эта игра вообще называется? — удивился Азирафаель, не скрывая того, что готов был бы надрать зад тому, кто всё это устроил. Кому-то несомненно надоело мирно и спокойно существовать, и ангело-демон может эту спокойную жизнь кому-то запросто отравить. — Понятия не имею. Но что-то мне подсказывает, что она называется «неумные люди», — по тону голоса Кроули можно понять, что он осуждает людей за подобные занятия, хотя где-то в закромах своего подсознания и сам был бы не прочь сыграть в такое.       Найджел Томпкинс, замначальник отдела снабжения, по пластунски полз по траве ближе к двум фигурам, что только-только получили свою порцию краски. Похоже, Найджела не замечали. Но когда Томпкинс дал о себе знать, появившись рядом с двоими так внезапно, тёмный херувим среагировал очень неординарно для ангела; он схватил из внутреннего кармана своего чёрного фрака сверкающий остро заточенный нож и точным движениим вонзил холодное оружие прямо под рёбра, в общем-то, ни в чём неповинного человека.       Пришедший в ужас Кроули, не мог поверить, что кровавая картина разразилась перед его глазами. Он едва смог собрать нужные слова в одно предложение. Впрочем, такая бы реакция была у каждого наблюдающего. — Азирафаель, ты убил его! — голос рыжеволосого демоно-ангела срывается на визг, глядя на то, с какой хладнокровностью Азирафаель расправился с незнакомцем. Всего одно резкое движение, блеск остро заточенного ножа, сдавленный стон, и теперь лужица крови растекается вокруг. — Ну да, давай, оповести об этом весь Нижний Тедфилд. Давай нас вместе арестуют и тому подобное, — тёмный херувим стряхнул с ножа крупные капли крови. — Хотя копов может ждать та же судьба, что и этого смертного, — он устало перевёл взгляд с рухнувшего на землю и истекающего кровью Томпкинса на ошарашенного Кроули. — Тем более, у меня рефлекс. Я не виноват, что он у меня выработался за эти тысячелетия. — У нас из-за этого будут проблемы! — Думаешь, ты бы на моём месте сделал иначе? — ангело-демон вопросительно приподнял правую бровь, обернувшись к Кроули. — Я бы поступил более гуманно. К примеру, превратился бы на пару секунд в страшную сущность, тем самым испугав этого мужчину. Он бы просто потерял сознание, — как, оказывается, всё просто. — Поздновато как-то для подобных размышлений, — херувим снова спрятал нож во внутренний карман своего фрака. — Только полюбуйся, — сказал Азирафаель несколько возмущённо, — это пятно испортило мой лучший фрак! — Ну так развоплоти его, пятно это, — предложил Кроули. — Ты ведь умеешь. — Это да, но я все равно буду знать, что здесь было пятно. Понимаешь? В глубине души, — тёмный херувим добавил последние слова с некой горечью, словно он стеснялся этого словосочетания.       С улыбкой вздохнув, Кроули ничего не остаётся, как самому взять ответственность за пятнышко голубой краски на чёрном фраке друга. Он просто послал воздушный поцелуй, и демоно-ангельские чары разрушили даже намёки о ненужном пятне на одежде.       Удивлённый, Азирафаель вначале хотел поблагодарить Кроули, а потом шутя нахмурившись, говорит ему: — Никогда так больше не делай, демон. — Я Кроули. — Меня это мало волнует, — внимание тёмного херувима привлёк пистолет, который поднял с земли. Он повертел оружие в руках. — Великолепная штука, хочу сказать. — Нам нужно торопиться, — сказал Кроули, оглядываясь по сторонам. — Этот человек был не один здесь. — Только погляди. Этот пистолет можно использовать как трофей, — всё любуется. — Недурно. — Но так ведь на Небесах не одобряют оружие, как мне казалось, — заметил Кроули, взяв пистолет из пухлой руки Азирафаеля. — Ну как сказать. Иногда и ангелам приходится взяться за огнестрельное. — Надеюсь, ты шутишь, — демоно-ангел поколдовал над пистолетом совсем немного, превратив его в игрушечный водяной. — Значит, всё более или менее в норме.       Кроули положил водяной пистолет на тело мёртвого Томпкинса и решительно зашагал прочь по влажному газону. Входная дверь особняка оказалась открытой, и ни что не мешало пройти сюда. Двое вошли в дом не привлекая внимания. Ну, почти не привлекая. Некоторые молодые люди в забрызганной краской армейской униформе попивали какао в трапезной; кое-кто приветливо помахал вошедшим, но это только потому, что Кроули не отказал себе в удовольствии поприветствовать здешних обитателей. Он первый начал приветственные жесты, махи руками, а кому-то, словно давнему приятелю дал «пять», и на это Азирафаель только фыркал. Ему не нравилось, что демоно-ангел так непривычно приветлив и улыбчив, надо бы как-то вернуть его с небес на землю. — Не забывайся, ладно? — дёрнул его за рукав пиджака. — Ты не королева Елизавета, всем рукой махать ты не обязан. — Улыбайся, Азирафаель, а иначе они подумают, что это ты убил того парня. А ведь это ты его убил. — Ой, ну было и было, — тёмный херувим цокнул языком. Он поскорее хотел уйти отсюда, узнав нужную информацию, но найти нужное оказывается не так легко. В самом деле, не будет же здесь висеть вывеска с надписью вроде «одиннадцать лет назад особняк принадлежал женскому монастырю ордена сатанистов, хотя монашки ничего в этом не смыслили».       К двоим медленно приблизился упитанный парень в камуфляже и с пластмассовой чашкой кофе в руках. — Кто выигрывает? — вполне дружелюбно спрашивает он. — Молодой Эвансон из группы Перспективного планирования так заехал мне по правому локтю! — Меня берут смутные догадки, что все мы проиграем. И дело тут вовсе не в этой игре, — туманно ответил Кроули, совершенно не ожидая, что на него летят с десяток шариков с водой. Неужто правила игры поменялись?       Азирафаель с силой схватил Кроули за руку, чтобы увести с этого места, прежде чем шарики с водой окатят прохладным «душем» демоно-ангела. — Решил изменить саму игру? — спросил тёмный херувим, иногда удивляясь поведению своего давнего знакомого.       Кроули только стеснительно покраснел. На самом деле, он сделал одну вещь, за которую бы его не похвалили в Аду.       А тем временем, Найджел Томпкинс, тот, что казалось бы умер от удара острым ножом, как ни в чём не бывало, понемногу поднимался с места, но поднимался с явной головной болью, отдающейся в висках. Оказывается, всё-то у него зажило, намёка о кровавой лужи под его телом даже не наблюдалось, а под ребром навсегда останется маленький шрам, о истории появления которого Томпкинс даже не будет знать.       Найджел смутно осознавал, что его пистолет с каких-то пор стал легче, но некое детское озорство повелевало ему продолжить игру, прицелившись в Нормана Везерда из отдела Внутреннего аудита, а потом нажал на спусковой крючок. — Так что же тебя возмутило? — просто спросил Кроули. — В его мыслях я слышал, что он бы хотел водяной пистолет. — Ты же понимаешь, что это пейнтбол, а не пляж? — спросил Азирафаель. — Понимаю, но не осознаю. Ни к чему эта бойня красками, но больше я согласен с тем, что было бы глупее, будь у них всех имелось при себе огнестрельное, травмирующее оружие. Только глупец сможет ранить своего товарища специально. И, да, Азирафаель, — продолжил поучительно, — на твоём месте, я бы людей не убивал, а наоборот, воскрешал их. — Ох, так значит, глупец, да? — тёмный херувим хитро улыбнулся. Он уже что-то задумал. — Значит, на моём бы месте, ты их воскрешал? Что же, я дам тебе такую возможность.       И вместо безобидной перестрелки из водяных пистолетов и бросанием в друг друга шариками с водой, началась самая настоящая битва при помощи огнестрельного оружия, из-за которого будет не мало жертв. Всё это дело рук Азирафаеля, который своей затеей хотел лишь насолить Кроули. — Но знаешь, будь у нас противоположные роли, я бы считал свою выходку очень подлой. К счастью, ничего такого я не испытываю, — легкомысленно бросил тёмный херувим, шагая по пустому коридору. — А что не так? Ну что ты мог такого сделать? Ты ведь херувим, пускай и тёмный, но всё же… — говорил Кроули, открывая наугад двери, а в некоторые деликатно стучался, хотя мог вынести их с ноги, что было бы проще. — По моей милости, и из-за моей вредности к тебе, эти люди сейчас стреляют в друг друга! — видно, ангело-демон ликовал. Кажется, он даже на расстоянии чувствовал, что уже есть раненные. — Это что-то вроде естественного отбора, таким образом можно будет определить, кто силён, кто переживёт всю эту перестрелку. Ну как, круто я придумал? — Вредности ко мне? — Кроули бы почти вспыхнул яростным огнём, да только злиться демоно-ангел не мог, ну или точнее, не умел делать этого так, как подобает демону. — Да с какой это стати ты распоряжаешься, кому жить, а кому нет? Они бездумно стреляют в друг друга, лишь только потом понимая, что это далеко не игра забавы ради! — Люди всегда были глупы, и вот тысячелетия спустя ничего так и не изменилось, — тёмный херувим снял чёрные очки со своего носа, чтобы не прятать глаза от Кроули. Тут уже нечего скрывать. — Появились технологии, всякие интересные штуки, без которых современную жизнь не представить, но сами люди не изменились. — Прошу, верни всё назад, — с несчастным видом начал Кроули смирённо, но он ни в коем случае не унижался перед Азирафаелем, он просто хотел мира, без перестрелок, без смертей. — Я раскаюсь, я признаюсь, что твоя взяла.       Азирафаелю хватило одной только силы мысли, чтобы попробовать отменить то, что наколдовал на зло демоно-ангелу. — Знаешь, демон, — сказал тёмный херувим, сияя злорадной улыбкой, — я всегда говорил, что в глубине души ты тот ещё мерзкий ублюдок.       Резкий скрип по полу, и Азирафаель, секунду назад сияющий широкой улыбкой был пригвождён к стене. Руки, которые не были способны на грубую физическую силу, крепко схватили херувима за лацканы чёрного фрака. И то, что Кроули придёт вне себя, кажется, только этого и ждал Азирафаель, не отрывая взгляда от его лица, скользя взором от глаз к губам. Ох, что-то явно демоническое, инфернальное угадывалось в карих глазах. — Заткнись! — резко ответил Кроули, обнажая заметные клыки. — Я бывший ангел, и не могу быть мерзким ублюдком. За всё время своего существования я по своей воле и мухи не обидел! Уяснил? Забудь эти свои слова! Я не… — Тебе так идёт злиться, демон, — перебил его Азирафаель, не сумев оторвать взгляда от тёмных глаз напротив. — Меня зовут Кроули! — уже, наверное, в миллионный раз напоминает. — Ах, каков, — говорит так, словно издевается. — Ах, каков таков? — переспросил демоно-ангел. Он бы с превеликой радостью стёр эту издевательского улыбочку с лица тёмного херувима, однако со стороны послышался женский голос, который и отвлёк двоих от выяснения отношений. — Можно было и не при даме, — женщина кашлянула в кулак для привлечения внимания. Она была уверена, что будь не подала голоса, эти неизвестные и дальше бы продолжили перебранку.       Это была Мэри Ходжерс, та самая бывшая монахиня, она-то как раз вовремя подоспела, однако Кроули, ослабив хватку, медленно убрал руки с лацканов фрака Азирафаеля. Сейчас ни к чему ругаться с нахальным ангело-демоном, есть дела куда важнее. Азирафаель снова нацепил себе на нос тёмные очки.       Обладая хорошей памятью, а в особенности зрительной, Кроули вспомнил всё до мелочей тех прошедших дней. Демоно-ангелу стоило лишь щёлкнуть пальцами, и Мэри Ходжерс замерла, словно превратилась в живую статую. — Правильно, — похвалил его Азирафаель, заинтересовано поглядев на Кроули. — Так из неё будет проще вытянуть всю нужную нам информацию, — в серо-голубых глазах вспыхнул недобрый огонёк, не предвещающий ничего хорошего.       Кроули проигнорировал комментарий своего завсегдатого собеседника, и сделавшись максимально дружелюбным, он завёл руки себе за спину, и любезно начал спрашивать: — Итак, начнём. Скажите, не знаете ли Вы, где сейчас находится пресловутый сын Сатаны? — с таким тоном в голосе, которым произнёс Кроули, обычно говорят сектанты, когда спрашивают нечто в духе «верите ли Вы в Бога?». — Мы питаем интерес к этой теме, да-с, — дополнил демоно-ангел, после чего он выжидающе посмотрел на Азирафаеля, что только что размял кисти рук, хрустнул пальцами, словно сейчас собрался что-то сыграть на фортепиано. — Ну так что, мне будить её? Только знаешь, излагать всё это придётся тебе. Ты более изысканно выражаешься. — Да как пальцем об асфальт, — ответил Азирафаель, сплюнув в сторону. — Ну, а может я погорячился с изысканностью… Кхм, ну так вот! — Кроули опять повернулся к безучастной женщине, обращаясь к ней. — Вы были здесь монахиней одиннадцать лет назад?       Мэри кивнула, и демоно-ангел понял, что не ошибся, тёмный херувим только в своих мыслях мог ссылаться на дьявольскую удачу. — Вас тогда звали сестрой Балаболкой. Или что-то на подобии этого. — Тараторой, — ответила Мери Ходжерс на поставленный вопрос. — А подмена новорождённых. Что-то об этом Вы должны знать.       Но Мери Ходжерс не спешила отвечать, у неё был вид человека, который впервые притронулся к воспоминаниям, что давно желал бы стереть это со своей памяти.       Тут уже тёмный херувим не удержался, каждая такая пауза заставляла его впадать в необъяснимую ярость, и тогда он достал из внутреннего кармана своего чёрного фрака раскладной нож. Кроули не сразу среагировал, не сразу понял, с какой прытью ангело-демон ринулся к женщине, тут же приставив остриё ножа к её подбородку. Ведь таким образом Азирафаель хотел получить больше информации, считая, что этот способ окажется более действенным, чем долгие разговоры. — Скажи, — он особенно любил протягивать слова, но не считал это своей фишкой, — ты могла что-нибудь перепутать?       Мери молчала. Жаль, что в гипнотическом состоянии она даже пошевелиться не могла, да даже моргнуть у неё не выходило. — Подумай хорошенько, — продолжил тёмный херувим, взглядом спускаясь вниз по лицу женщины, и остриём ножа так же легонько проводил вниз, от подбородка к шее, к самой сонной артерии, а дальше касаясь воротничка блузки. — Я не хочу делать тебе больно, ни в коем случае, однако отчаянные времена требуют отчаянных действий, — остриё прошлось по дорожке пуговиц, но каким-то необъяснимым образом остро заточенный нож задевает одну пуговицу, отрезая её от рубашки. — Азирафаель, как это понимать? — не выдержал Кроули, наблюдая всю эту картину. — Мы пришли сюда, чтобы узнать нужную информации, а не для того, чтобы угрожать людям. Что ты вообще здесь устраиваешь?! — Виноват, немного увлёкся, — ангело-демон тут же спрятал нож обратно в карман и отстранился. В самом деле, что-то он зачастил с угрозами. — У Вас ведь должны были остаться записи, — продолжил Кроули, снова заговорив с Мэри Ходжерс. — Регистрационные журналы. В наши дни же всё регистрируется… Ну хоть что-то я нормальное придумал. — Да, конечно, — сказала женщина. — Мне снова вытягивать из тебя правду при помощи угроз ножом, или что? — слишком вспылил Азирафаель, хотя пытался держать себя в руках как мог. — Спокойно, Азирафаель, — спокойно проговорил Кроули, преградив ангело-демону путь рукой. — Не паникуй. — Когда новорождённых увезли, у нас случился пожар, — просто сказала Мэри, и тогда, потухшим взглядом поглядев на Кроули, тёмный херувим спросил: — А теперь можно паниковать?       Стало всё предельно ясно, тут был Хастур. Он не упустит возможности взять и всё испортить, уничтожить всё подчистую. Это в его стиле, хотя герцог тьмы поступил очень неумно, посчитав, что будет неплохой идей сжечь всю документацию до тла.       Посмотрев на Кроули, Азирафаель вздохнул и спрашивает у Мэри Ходжерс следующее: — Вы помните какие-нибудь приметы второго ребёнка? — Да. — И? — У него были очень милые пальчики. Такой забавный. Прямо пусечка.       Снаружи донёсся звук сирены, резко оборвавшейся после очередного выстрела. Азирафаель под всю эту начавшуюся шумиху понял, что надо бы делать ноги. — Демон, нам пора уходить! — шикнул херувим. — Если здесь сейчас же появится полиция, я должен буду помочь им в расследовании, а на что оно мне надо? — Задержи их, — сказал Кроули. — Нам нужно время! — Если я наколдую ещё больше чудес, то клянусь своим аккаунтом в «Pentagram», нас заметят Наверху, — взвинченный Азирафаель не хотел применять в ход свои способности. — Гавриил со своей шайкой таких же архангелов-недоумков может легко прознать, из-за чего вдруг уснул наряд из сорока полицейских. — Ладно, — отвечает Кроули. — Тогда это всё. Но попробовать всё-таки стоило. Нужно выбираться отсюда. — Через тридцать секунд ты пробудишься, — словно пропел Азирафаель, обращаясь к экс-монахине. — Тебе приснится сон без тревог и ужасов. Во всяком случае, я на то надеюсь.       Сказал он и был таков, а Кроули всё поторапливал херувима. Нельзя медлить.       Никто не заметил, как двое удалились из здания, полиция была занята тем, что собирала кучу сорок менеджеров-берсерков, которые явно были не в себе. Три полицейских фургона пропахали ухоженный ковёр газона; Азирафаель заставил Кроули тут же ударить по педали газа и уехать с места шумихи, чтобы не привлекать внимания. — Мне даже становится стыдно, что мы оставили монашку посреди этого кошмара, — вдруг заговорил тёмный херувим, чего уж точно не ожидал услышать демоно-ангел, а ещё он следил за дорогой, и потому даже не сбил ежа. — Но есть и свои плюсы, клиентов у неё станет больше. Если она сообразит, что за козыри у неё в руках, уладит формальности и оформит всё законным путём. Уверен, всё будет в ажуре, — после чего выразительно подмигнул Азирафаелю, последний только с недоверием поглядел на Кроули, отвечая: — Я ненавижу твой оптимизм.       Какое-то время двое не обмолвились и словом, только на фоне играла музыка, которую Азирафаель, что странно, даже не стал критиковать, не стал гнобить Кроули за такой вкус. Потом они завели разговор о том, как, возможно, произойдёт армагеддон, что из себя он будет представлять, и где именно начнётся. Хотя, если он начнётся, то произойдёт это везде одновременно. Астероид может пасть в океан, или одна из ведущих стран развяжет мировую, все уничтожающую войну, в которой никому не спастись.       Они вернулись в Лондон, скорее всего, никуда не торопясь, да двоим вообще некуда было бы торопиться, будь им не был известен скорый конец света, который вскоре нужно будет предотвратить.       Перед книжным магазином Азирафаеля на узкой улочке желтели линии, запрещающие парковку, но стоило «Бентли» подъехать к тротуару, как они послушно отползли. — Ну, значит, наш уговор остаётся в силе, — сказал Кроули, когда Азирафаель открыл дверцу машины и ступил на асфальт. — Будем поддерживать связь, идёт?       Азирафаель снова проигнорировал слова Кроули, хотя будем честны, тёмный херувим никогда, в общем-то, всерьёз не воспринимал рыжеволосого демоно-ангела. — Любопытно, а это что такое? — спросил ангело-демон, поднимая с сидения книгу. — Полагаю, книга? Это не может принадлежать мне. Ты знаешь, я чужое не беру. — Ну и дурак, — легкомысленно бросил херувим, перелистнув несколько страниц найденного тома, которому явно уже не первая сотня лет. Однако в душе Азирафаеля запорхали некие бабочки, но со стальными крыльями, режущие нутро, от чего становилось больно, не физически, конечно, естественно в душевном плане. — Должно быть, книгу забыла та девчонка на велосипеде, — произнёс он медленно, делая вид, словно его ничего особо не встревожило. — Ох, я бы её покорил, я бы её приручил… Надо бы записать её адрес.       А Кроули и не сомневался в его словах, да только надо бы несколько серьёзно относиться к грядущим событиям, а Азирафаель тут только о себе думает. — Послушай, у нас будут большие неприятности, — говорит демоно-ангел. — Если, конечно, мы будем держаться поодаль друг от друга, и потому нам нужно быть вместе, поддерживать связь, если вдруг что произойдёт или станет известно… Но ты можешь послать книгу в Тедфилд по почте, если тебе так это важно, и… — Что? — Азирафаель оторвал взгляд от титульного листа книги. — Ты с дуба рухнул? Когда это я что-то возвращал найденное их владельцам? То, что я нашёл — моё. — Но… — хотел возразить Кроули. — Я всё сказал, — махнул рукой тёмный херувим, уходя от машины прямиком к своему магазину, по дороге роняя ключи и снова их поднимая, и так произошло дважды.       Кроули знал, что ангел-чернокнижник не поменяется, но это и хорошо, ведь будь он хорошим, было бы просто скучно с ним общаться, а тут хотя бы можно услышать какие-нибудь подколы с его стороны. Да, иногда обидно, но и шутил ангело-демон порой в тему. Шутки его источают чёрный юмор, но что поделать, если Кроули, тот самый демон-флорист больше не имеет друзей? Чем богат, тем и рад.       Но вот пока херувим не скрылся за дверями магазина, Кроули долго сомневался, стоило ли это делать, или всё же замолкнуть, но всё-таки взял да и окликнул его: — Азирафаель!       Азирафаель уже открывал дверь магазина, но тут же переспросил, повернув к демоно-ангелу голову: — Ну что тебе? — Знаешь, я тут подумал, в Лондоне открылся новый ресторан с шикарным видом на город.       Тёмный херувим выжидающе молчит, демоно-ангел продолжает: — Было бы очень неплохо порассуждать о чём-то философском, глядя на виды ночного Лондона за бокалом шампанского или чего-нибудь ещё.       Снова молчание. — Я закажу тебе несколько порций блинчиков. — С черничным сиропом? — уточняет Азирафаель. — С черничным сиропом, — улыбается Кроули, отвечая мягко. — С сахарной пудрой и ванильным маршмеллоу. И всё это будет украшать крохотная веточка мяты, совсем немного ягод, а рядом будет стоять бокал с «Шато Лафит». — С этого и нужно было начинать! — ангело-демон бросает книгу куда-то не глядя в магазин, снова закрывает двери на ключ и вновь укатил с Кроули. И двое на встречу ветру умчатся в беззаботное завтра, врываясь в мир огней и случайных встреч, оставляя за спиной, всё, что не сберечь.