Странники в ночи, касанье взглядом, Шансы изучив, остались рядом Чтоб искать любовь, Пока огни горят. Голос глаз твоих будил желанье, Голос губ твоих рождал признанья, Голос сердца мне Сказал: она — твоя!..
Слушая пение и игру на фортепиано, Анафеме кажется, что она уже где-то слышала подобное, словно по радио некоторое время назад звучала похожая песня, но так лишь казалось. Вслушиваясь в игру, девушка постепенно растворялась в своих мыслях, и вот она потянулась к телефону, чтобы набрать нужный номер, но понимает, что связь ловить все равно не будет, а Ньют все равно не ответит, так как его телефон кто-то ловко стащил. Остаётся лишь надеяться, что связь станет доступна, а лучше, чтобы всё вернулось на круги своя, чтобы всё было как прежде. Тем временем, в Антарктиде. Ньют не находил себе места насчёт утерянного телефона. Разумеется, устройство было важно для него, ведь там столько личной информации, столько фотографий и прочего, а ещё там номер Анафемы, но ей дозвониться не получится. Одно радует, что телефон оказался под блокировкой, и только достаточно кто-то умный сможет его верно разблокировать. Сколько Ньют не спрашивал у других своих коллег по станции по поводу пропажи, все как один говорили, что никакой телефон им на глаза не попадался, а стало быть, искать нужно вовсе не на станции, и возможно выйдя за её пределы, всё в тот же странный лес, который образовался на месте ледяных глыб, там и можно отыскать нужное. Благо круглые сутки на континенте стоят белые ночи, и потому даже выйдя в ночное время вокруг будет светло, почти как днём. А ещё, выйдя со станции, Ньюта ждал достаточно тёплый климат для Антарктиды — -20 градусов, и возможно это не предел. За такое короткое время оттаяло почти что всё, и местность так резко поменялась с привычной холодной пустыни на густые леса. Вновь прогуливаясь в этом чудном лесу, Пульцифер всё ещё надеялся отыскать телефон на том же самом месте, но кроме камней и зелени ничего под ногами не увидел. Возможно ли, что здесь обитают разумные существа в таких лесах, и что они вполне могут разблокировать телефон? Но в телефоне столько личной информации, а ещё родной сердцу Ньюта номер телефона. Только Ньют остановился, чтобы поразмыслить о том, здесь ли вообще могла оказаться его пропажа, как с ужасом замечает, что кусты за его спиной шевельнулись, и это не могло быть галлюцинацией, он точно слышал этот шелест и какое-то резкое движение. И не придавая значения этой мелочи, Ньют вновь слышит шелест, но уже чуть в другой стороне. Теперь нужно взять себя в руки, посмотреть страху в глаза, и принять свою судьбу, если вдруг выпрыгнет какой-то бешеный оттаявший абориген с копьём в руке и весь разодетый в шкуры диких зверей. Глядя на колышущиеся кусты, Ньют уже хотел было зажмуриться, и дожидаться, когда абориген всё-таки выпрыгнет на него с рьяным криком, как его ожидания не оправдались, и из зелёных листьев на Пульцифера выпрыгнул… Парвикурсор. Это такой небольшой динозавр, вид которых вымер ещё миллионы лет назад, но кажется, с того времени, как Атлантида оттаяла, вся доисторическая живность ожила. А ещё этот самый Парвикурсор был вовсе не агрессивный, и уж точно ничего плохого не замышлял, когда вздумал показать себя, заявившись так неожиданно. У Ньюта чуть ли сердце из груди не выскочило, когда на него выпрыгнул этот ящер. Пульцифер смог успокоиться только тогда, когда снял с себя мелкого динозавра, а после убедился, что Парвикурсор не предпринимает никаких действий, чтоб пойти в атаку. И сразу стало как-то спокойнее, тревожность и страх понемногу отходили на второй план. — А ты что, не будешь на меня нападать? — спросил Ньют, будто бы динозавр сможет ему ответить по-человечески, словами, однако ящер лишь вопросительно поглядел на него. А с чего, собственно, нападать? А если и нападать, то для этого должна быть причина. — О, так значит, ты очень даже мирный? — окончательно успокоился Ньют, выдохнув с облегчением. — Знаешь, никогда бы не подумал, что стоит Антарктиде оттаять, как на ней оживут динозавры. Ты как вообще себя чувствуешь после миллионов лет заморозки? Парвикурсор, конечно, ответить ничего не ответит, однако он обошёл Пульцифера, таким образом знакомясь с ним поближе, ибо этот динозаврик впервые видит человека. Парвикурсора очень привлёк этот незнакомец, и даже не боялся его. — О, так ты хочешь подружиться со мной? Что ж, очень приятно. — Ньют присел на корточки, чтоб не выглядеть таким слишком высоким для динозаврика. — Моё имя Ньютон Пульцифер. Раньше был рядовым ведьмоловом, а теперь работаю на базе в Антарктиде уже не первый год, и в основном служу здесь, чтобы чинить неисправную технику. Не думаю, что ты что-то понимаешь в микросхемах и прочем. Парвикурсор слушал Ньюта, а потом понюхал его руки, учуяв запах кофе. — Ты услышал запах кофе? — Пульцифер уселся у близстоящего дерева. — За последние недели я этот запах переносить уже не могу. Серьёзно, это единственный доступный напиток во всей нашей станции. Ну и вода тоже есть. Тебя так заинтересовал запах кофе? Если хочешь, я могу тебе принести целую банку. Мне не жалко, я уже смотреть не могу на него. Не смотря на то, что динозавр не разбирает человеческой речи, он понял, что речь идёт именно о том терпком запахе, и так же понял, что этот человек в очках обещает принести целую банку с кофе. — Но как же ты будешь употреблять кофе? — вдруг Ньют задался вопросом, поглядев на Парвикурсора. — Ты же не умеешь подогревать воду. Да и меру в сахаре ты наверняка не знаешь. Ой, ладно, так и быть, вместе с кофе принесу ещё и сахар, только у нас обычный белый закончился. Коричневый сойдёт? Динозавр закивал, ему было интересно, что же ему принесёт этот человек. Ньют мало что смыслил в динозаврах, и потому думал, что его новый доисторический знакомый это ещё детёныш, однако нет, это уже взрослая особь. — А у меня, понимаешь ли, другая беда. — Пульцифер начинает делиться своими переживаниями с доисторическим ящером. — Я вот потерял свой телефон. А там у меня всё — и фотографии, и напоминалки, игры всякие, а самое главное — номер телефона Анафемы — моей жены. Эх, Дино, ты бы знал, какая она… — замечтался Ньют, а потом спросил Парвикурсора, который подошёл ближе: — Ты же не против, если я стану называть тебя Дино? Думаю, ты не против. Это хорошо. Знаешь, мне б найти мой утерянный телефон, так он будто сквозь землю провалился, — обвил руками колени. — Что мне делать — я не знаю. Парвикурсор будто понял, о чём тема разговора, и сразу быстро удалился, убежав в кусты, откуда и выпрыгнул ранее. — Ну конечно, — вздохнул Ньют, — вот меня и покинул единственный нормальный слушатель. Никому не нравится слушать моё нытьё. Ну почему так? Ньют почти бы отчаялся, но через минуту к нему снова подбегает динозаврик, или точнее появляется, таща во рту тот самый утерянный телефон. — Так это ты его нашёл! — радостный Пульцифер берёт найденное устройство и благодарит Парвикурсора. — Спасибо! Я буду должен тебе две упаковки кофе. Или сахара. Ладно, я принесу и того и другого, а там сам выберешь. Наверное, мне пора. — Ньют поднялся и вышел из-под тени дерева. — Так что я пошёл, пока. Скоро вернусь с обещанными гостинцами для себя. И только он отошёл, как динозаврик увязался следом. Не заметить такого попутчика невозможно было, и заметив рядом собой Парвикурсора, Ньют остановился и спросил: — Ты хочешь со мной пойти? Боюсь, это невозможно. Мои коллеги по станции заметят тебя, и тогда… Хотя знаешь, если протащить тебя незаметно, то может быть, никто тебя и не заметит. В любом случае, знаешь, — призадумался Пульцифер, присев к Парвикурсору, что выглядел очень даже безобидно, — ты очень забавный. Будешь мне вместо домашнего питомца. Протащу тебя к себе в комнату, я все равно один проживаю. Так всё и произошло. Ньют спрятал динозаврика в свою куртку, и никто не заметил, что на станции появился ещё один обитатель. И всё бы хорошо, и прошли сутки с тех пор, как Парвикурсор живёт в одной просторной комнате со своим хозяином, но вот что интересно, динозаврик был хищным, и требовал вместо всяких брокколи и моркови именно мясо, и он получал желаемое — Ньют постоянно притаскивал своему новому питомцу тарелку с мясными отбивными, а сам Пульцифер довольствовался лёгкими овощными салатами, и впрочем, всё всех устраивало. Ньют даже подумывал, что когда он вернётся в Провиденс к Анафеме, то обязательно заберёт с собой Парвикурсора, чтоб тот охотился на мышей и кротов, если те, конечно, будут. Так, Ньют всё чаще грёзил о встрече с Анафемой, со своей ныне женой. Об одном он жалел, что так и не сможет присутствовать на родах, и очень надеялся, что Анафема на него не злится. В ту самую минуту Анафема вспоминала самые светлые и счастливые моменты совместной жизни с Ньютом, вспомнила первую встречу, которую пророчила Агнесса. Было много хорошего и совсем немного плохого, семейная жизнь не бывает всегда идеальной. А мыслям о счастливых моментах посодействовал Азирафаель, играя мелодию на фортепиано, так в тему ещё и в сопровождении к музыке напевая песню. И слушая это нежное звучание, Анафема прикрыла глаза, слушая следующее:…Странники в ночи так одиноки, Мы лишь странники в ночи, Пока не скажем наше Первое «Привет», Как волшебный свет К нам любовь пришла сейчас, И в жарком танце кружит нас, и Годы пролетят, но не остынет В сердце первый взгляд, И пусть отныне Жизнь не разлучит Двух странников в ночи. К нам любовь пришла сейчас, И в жарком танце кружит нас, и…
Анафема приоткрыла глаза, когда услышала паузу, думая, что песня окончена, но это не так, секундное молчание снова оборвалось, и Азирафаель продолжил, снова заиграв:Годы пролетят, но не остынет В сердце первый взгляд, И пусть отныне Жизнь не разлучит Двух странников в ночи.
Ангел завершил петь и играть на фортепиано, и тихо закрыв крышку музыкального инструмента, он поднялся и поклонился своей единственной слушательнице, что аплодировала в знак понравившегося произведения. — Премного благодарен, — польщённый Азирафаель даже слегка покраснел. — До сих пор не понимаю, как такой талант может пропадать целыми днями в книжном магазине, — восхитилась Анафема, тяжело привстав и подойдя к письменному столу, который тоже был завален не пойми чем. Тут же на письменном столе стоял макет с планетами солнечной системы со всеми миниатюрными планетками крутящимися вокруг Солнца. Непонятно, для каких целей молодой семье Пульциферов понадобился этот макет, но вещь занятная, если хочешь посчитать, сколько планет в Солнечной системе насчитывается. Плутон не считается. А ещё на письменном столе стояла открытая стеклянная бутылка молока. Что она там делала — не понятно. Ах, так это же Азирафаель хотел приготовить себе какао, но благополучно забыл о молоке. Ох уж этот рассеянный склероз. — Но что-то мне подсказывает, что эта песня не твоего авторства, — сразу догадалась девушка, с улыбкой глядя на Азирафаеля. — Твоя правда. Эта песня Франка Синатры. У меня по сей день сохранились некоторые пластинки с его песнями, там, в Сохо. — Но если честно, никогда бы не подумала, что ты умеешь играть на фортепиано. Где научился? — Это было давно. Как-то в незапамятные времена я был преподавателем в одной консерватории, но я пробыл там совсем мало. Ах, да, в восемнадцатом веке у меня были ученики, которые упрашивали меня остаться в консерватории и дальше продолжить преподавательское дело, но я имел тягу к книгам. Музыка у меня где-то на втором, или даже третьем месте, но я её все равно уважаю. — Значит, ты учил детей игре на фортепиано? Наверное, ребятня тебя обожала, — любознательная Анафема хотела знать всё. — На самом деле, сколько бы я не был мягок и добр, кое-кого другого ребятня любила больше. Я не мог найти этому какого-то логического объяснения, но кажется, темперамент играет важную роль, — ангел немного взгрустнул, и это было заметно невооружённым глазом, а потом, будто ничего ничего не случилось, Азирафаель с улыбкой добавил немного не в тему: — А ты знала, что каждая нота имеет своё значение? — Ты имеешь, что-то вроде целой ноты или половинной? Ох, эту тягомотину мне предстояло учить ещё тогда, в детстве. — Это не совсем то, что я имел в виду. Немного другой смысл приобретают привычные нам вещи. Но я всё-таки сделаю невозможное, я постараюсь нарисовать сам свет, — кажется, у ангела появилась идея. — А так можно? — Во всяком случае, попытаться стоит, — далее ангел начал перечислять ноты и их значение, попутно с этим показывая чудеса, изображая из в виде картинок, которые складывались из взявшихся будто из ниоткуда мерцающих звёзд под потолком. И поскольку в комнате царил полумрак, эти изображения очень точно вписывались в данную атмосферу: — До — Dominus — Господь. — Азирафаель жестом изобразил именно планету Землю со всеми её мировыми океанами и континентами. — Ре — rerum — материя, — изобразил появившихся на Земле людей и всё живое. — Ми — miraculum — чудо, — показал, как сменяется день с ночью. — Фа — familias planetarium — семья планет, она же солнечная система, — из звёзд под потолком сложились образы всех восьми планет. — Соль — solis — Солнце, — в центре зажглась будто жёлтого цвета лампочка, и от того в комнате стало светло. — Ля — Lactea via — Млечный путь, — правда на этот раз ничего не произошло, но это пока что. — Так оригинально о простом мне ещё никто никогда не рассказывал, — впечатлённая, призналась Анафема, но вдруг поняла, что что-то осталось недосказанным. — Но мне кажется, чего-то не хватает. Ты пропустил последнюю ноту. — Ну и конечно нота Си — siderae — небеса. Завершил наконец ангел своё объяснение, а вместе с тем резкая боль в животе заставила девушку одной рукой схватиться за живот, другой за край стола. Настал момент, который Азирафаель так с волнением ждал, и одновременно боялся. И когда стол пошатнулся, стеклянная бутылка с наполненной до половины молоком не удержалась и упала на пол, разбившись на осколки, а молоко разлилось, сразу из лужицы перетекая в что-то отдалённо напоминающее спираль точно как Млечный путь. Боль пришлась такой сильной, что сразу стало ясно, нужно действовать незамедлительно, и эти схватки это уже не шутки, тут нужно знать, как действовать, однако херувим, который никогда не принимал участие в родах, просто растерялся. Кто же знал, что ангел, который повидал за свою долгую жизнь всё, поседеет только от понимания того, что ему придётся принять нового человека в этот мир? Но если бы в Раю прознали о предстоящих планах Азирафаеля, его бы вряд ли похвалили. В некоторые дела людские он не должен вмешиваться, но так уж сложилось, что теперь деваться некуда. Ангел сопроводил мучающуюся в схватках молодую ведьму обратно к дивану, но и уложив Анафему на мягкие сидения, Азирафаель совершенно терялся в действиях, хотя будучи умником мог похвастаться знаниями во многих областях. Но кто бы знал, что все эти знания поверхностны, и что на самом деле херувим в них вникнуть не особо стремился. Он просто брал суть из прочитанного, а как всё на деле работает — не рвался досконально знать. Так вышло и сейчас — в самый важный момент позабылось всё на свете. И в то время, когда Анафема от режущей боли испытывает муки от предстоящих родов, Азирафаель зачем-то начал что-то искать в аптечке, которую нашёл на кухне. Весь чемоданчик с медицинскими препаратами и прочим был обыскан, хотя ангел сам не понимал, что именно искал. Это была паника, и нелогичные действия вполне обоснованы смятением. Бинт ли, а может какое-то обезболивающее понадобится в тот момент? К сожалению, когда речь идёт о родах, которые начались так внезапно, никакие обезболивающие средства не помогут. Но отчаиваться было рано, Азирафаель вспомнил о своём недавнем сне, где точно помнил наставление ранее когда-то жившей ведьмы Агнессы. Она говорила, что Анафема не должна раньше времени уходить, а значит, должно быть задействовано чудо. Что же, ангел поднялся с пола, на котором разбросал все медикаменты, и потом, взяв себя в руки, направился обратно в залу. — Где ты ходишь?! — в агонии спрашивает Анафема, заметив, что ангел появился в комнате. Девушка срывалась на крик, и повод для этого несомненно есть. — Прошу, помоги, ты же обещал! — она провожала взглядом каждое его движение, выдерживать боль не было сил, и слёз сдерживать не имело смысла. — Я всегда держу своё обещание, насколько бы сложным оно не казалось, — как-то подозрительно сдержанно ответил Азирафаель. — Сейчас я наведу на тебя сон. Ничего не бойся. Я не посмею сделать тебе больно, даю слово. Последнее, что Анафема увидела перед глубоким и, кажется, беспробудным сном, это сверкнувшую доброжелательную улыбку принадлежащую тёмной фигуре около себя, а потом ангел провёл рукой перед лицом девушки, по телу её прошлось некое колющее ощущение, и только потом она закрыла глаза, перестав корчиться от боли. Тело молодой ведьмы обмякло, будто подействовал сильнейший наркоз. — Половина дела сделана, — говорит ангел, хотя по сути сделал не так много, ведь вводить людей в сонное состояние для него не состоит большого труда. Это будет тот самый случай, когда роды прошли не естественным путём, без применения специальных медицинских инструментов, а единственным инструментом здесь являлось чудо. А ещё Азирафаелю несомненно попадёт за такое самовольничество. Ему уже не в первый, и не в сотый раз делают выговор за свершение чудес просто потому что захотелось, нужен весомый повод для того, чтобы их совершать. Чем данная ситуация не повод для того, чтобы в какой раз нарушить установленные высшими силами правила? — Ну что, один раз живём, — так и сказал ангел, и больше не стал тянуть. Одним только движением руки, не касаясь живота девушки, он провёл вдоль линию, сопровождающую отблесками, но каково было его удивление, когда на свет Божий он извлёк не одного младенца, а двойню. Крик новорожденных заполнил всю залу, однако всё так же добрый херувим вновь воспользовался чудом, и успокоил двойню, после укутав их в первую попавшуюся ткань, и потом положил детей рядом со всё ещё спящей Анафемой, которая видела десятый сон. Азирафаель тоже навёл на новорожденных сновидения, и надо сказать, что принять участие в такой операции тоже прибавило стресса. В последний раз он так себя ощущал семь лет назад, во время апокалипсиса, но то была совсем другая история. От только что произошедшего, Азирафаелю пришлось приходить в себя ещё несколько минут. Он отошёл немного поодаль, остановившись от места операции в нескольких шагах, случайно наступив в ту растёкшуюся молочную лужу, которая приняла расплывчатую форму спирали. Ангел уже ни на что не реагировал, он просто опёрся одной рукой о край стола, другой же рукой только собирался дотронуться к пульсирующим вискам. Это один из признаков, что на Верху уже чем-то недовольны. Азирафаель вовремя посмотрел на свои руки, которые по запястье оказались испачканы в крови. Этот ангел оказался не из тех, что боялся бы крови, и быстро смыв с рук следы от операции, он наколдовал над Анафемой и новорожденными защитный купол, на случай, чтобы ничто не смогло им навредить. Потом с чувством выполненного долга, Азирафаель взглядом отыскал книгу Сновидений, и найдя нужную страницу, сконцентрировавшись, в полной тишине произнёс слова после которых будто бы из тумана явился сам Сон, собственной персоной. Фигура сотканная из золотистых бликов появилась в паре метров от Азирафаеля. — Явился-таки, — немного сердито сказал Азирафаель, когда узрел перед собой Сна. На самом деле, ангелу есть что сказать этому полу-прозрачному юноше, который то и дело усыплял людей по всему миру по просьбе Смерти. — Никто ещё не встречал меня с таким серьёзным видом, — немного с опаской произнёс Сон, смотря на то, как призвавший его херувим поставил руки в боки и сердито начал притоптывать ногой. — Знаешь, мне совсем не нравится то, что ты натворил, и то, какие сновидения ты порой посылаешь, — прямо признался Азирафаель не кривя душой. — Но сейчас не об этом. Сиди и охраняй их покой, — это была не просьба, а именно приказ. У ангела нет времени на фамильярдность, его вообще в тот момент невозможно было узнать. — Погоди! — Сон вытянул руку вперёд, чтобы остановить уходящего из залы херувима. — А сам-то ты куда? Тебя вообще ждать? — Просто делай то, что я сказал, — с улыбкой ответил Азирафаель, сам не зная, вернётся ли вообще сюда, а пока он направлялся во вторую часть дома, а именно на второй этаж, но прежде чем уйти, ангел остановился в прихожей, взглядом уловив в зеркале своё отражение. Оно по прежнему искажало реальность, отражение было тёмное, зловещее, и не выдержав, ангел разбил зеркало, а потом посмотрел на осколки, которые посыпались на пол у трюмо. — Ещё семь лет несчастья, — с особой печалью сказал Азирафаель, и только потом удалился с места. Ему было некогда медлить, Небеса и так рассержены на него за такое непозволительно долгое опоздание. А когда Азирафаель поднимался по лестнице второго этажа, из кармана его бежевого пальто просыпались ранее прочитанные пророчества из печенья с предсказаниями. Это можно списать на рассеянность, или дырявые карманы, но эти тонкие бумажки на деле очень скоро помогут. Перед тем, как вновь обратиться к Метатрону, ангел вначале расставил свечи на лестнице, и только когда он поджигал последнюю свечу, заметил, что огонь на подожжённом фитильке напоминает скатывающуюся вниз слезу. Но теперь самое время сжечь фимиам и произнести слова. На этот раз не пришлось повторять дважды. Азирафаеля поразило ощущение дежа вю, что-то подобное он уже делал. Пространство перед ангелом наполнилось тёплым сиянием, и вот столб света появился из начерченного круга. Азирафаелю даже пришлось закрыть лицо рукой, так как яркий свет мог ослепить, но свечение длилось всего некоторые мгновения, после на явившийся образ можно было смотреть не опасаясь за своё зрение. — Ох, Метатрон? — произнёс ангел, не зная, улыбаться ему или быть серьёзным. — Это я, Азирафаель, наверное, вы уже знаете… — Мы всё знаем, — сказал хорошо поставленный голос, отчего у Азирафаеля прошлись мурашки по телу. Да, разговаривать с гласом Божьим, это тебе не послать оператора мобильной связи куда подальше. — Я хотел сказать, что готов присоединиться к битве. Наконец-то. Я решился. — Это похвально, — говорит Метатрон. — Тогда не медли, первая битва уже началась. — Хорошо, хорошо, но могу ли я узнать, каковы мои шансы остаться в здравии, когда мне предстоит идти в атаку? — это был главный вопрос, на который бы Азирафаель хотел знать ответ на данный момент, и возможно уже последний. — Шансы? — удивлённо раздалось в ответ. — Ну да. Несмотря на свою сущность, меня можно уничтожить в духовном смысле. Не бывает ведь ангелов без изъяна. — Шансы минимальны, но это стоит того, чтобы погибнуть во имя Небес. Оно того стоит. — Оно того стоит. Ну да, — произнёс Азирафаель опуская взгляд вниз, прекрасно понимая, что именно стоять за Небеса — конечная, святая цель каждого ангела. — Но если подумать, можно обойтись без боя. — Решил идти супротив воли Всевышнего? — Ни в коем случае! — возразил ангел, идти против выше поставленных правил у него просто нет прав. — Нам очень важно твоё присутствие с нами. Ты один из последних ангелов, которые явились для раздачи дальнейших указаний. Кстати, где твоё оружие, Азирафаель? Вопрос, который ангел до последнего надеялся не услышать. — Где-то здесь, — соврал он, и получилось это очень умело. — Тогда скорее присоединяйся к битве, Небеса будут горды тобой. — Значит, у меня всё же есть шанс навсегда исчезнуть? Тогда, если так случится, можно озвучить моё последнее желание? — Последнее желание ангела — закон для Небес. Азирафаелю потребовалось некоторое время, чтобы привести мысли в голове в порядок. Он вдохнул во всю грудь, и выдохнув, произнёс, уже готовый ко всему: — Хочу, чтоб невредимы были те, кто особенно дорог моему сердцу, — уголки губ херувима слабо приподнялись в улыбке, но эта улыбка вовсе не означала какую-то радость, скорее в этой эмоции собрана вся горечь от понимания того, что сейчас можно потерять абсолютно всё. — Те, к кому я на самом деле неравнодушен. — Это всё? — спросил Метатрон равнодушно, и кажется, ему никакого дела не было до переживаний Азирафаеля. — Да, — кивнул ангел. — Это всё, что мне нужно. — В таком случае, не медли, новый ангельский чин ждёт тебя! — Всё бы хорошо — стать Архангелом и быть более могущественным, но… — Что? — Ничего. Я принимаю вызов, — твёрдо сказал Азирафаель, и в последний раз поглядев позади себя, на пустой дверной проём, он не проронил ни слова, и ступил за мелом начерченную линию круга с кабалистическими символами. Потребовалось всего несколько мгновений, и ангел развоплотился, его физическое тело рассыпалось на миллионы мерцающих частиц, и все эти отблески после растаяли как первый снег. Слепящий свет из начерченного круга погас следом. Единственное, что давало понять, что здесь был Азирафаель, это тонкие бумажки из печенья с предсказаниями, оставленные дорожкой по ступеням вверх. А ещё в комнате был случайно забыт брелок с символикой Инь и Янь. Брелок остался лежать возле начерченного круга.***
Пять лет назад. Штат Род-Айленд, Провиденс. Середина сентября. Кроули в какой раз за этот вечер теряет Азирафаеля из виду, стоило демону отвлечься, чтобы взять с соседнего столика чужой бокал с вином или шампанским. Смаковал он разные напитки, но всего по чуть-чуть, так как помнил, что много пить теперь не вариант. Из-за прихоти Вельзевула теперь нельзя быстро взять и отрезвиться, и теперь придётся ждать, когда алкоголь сам выветрится из организма. Потягивая вино из бокала, Кроули вспоминал, как часом назад снял пьяного Азирафаеля со сцены. Ангел что-то пел в микрофон, горланил какие-то песни, от которых одновременно на лицах гостей появлялась улыбка и краска стыда. У Кроули тоже появлялась на лице краска стыда, правда без улыбки. Ему просто хотелось стереть себе память, чтобы не знать ангела таким, но что есть, то есть. И так демон поставил почти пустой бокал на столик и совершенно случайно взглядом уловил в далеке знакомую фигуру в бежевом пальто. В компании молодых людей Азирафаель что-то там рассказывал, шутил, едва на ногах стоял от количества выпитого алкоголя, его просто шатало, на одного гостя чуть не упал, но всё обошлось. Увидев, как Азирафаель весело проводит время, Кроули решил, что пора бы ангела забирать с этого торжества, и потому надо бы поскорее убираться отсюда, из этого ресторана. Прощаться с молодожёнами демон не стал, он почему-то был уверен, что Ньют и Анафема даже не заметят их ухода, но это не так. Азирафаель начал что-то более громко рассказывать, отсалютовав почти пустым бутылём шампанского. Он просто выпил «немного», и всё, — понеслась душа в пляс. Девушкам, которые слушали его невнятные истории, было смешно, да они и не скрывали своих улыбок. Этот гость им запомнится надолго. Ангел что-то ещё коротко рассказал про свои нелёгкие будни, про то, как непросто быть херувимом, и что за каждый промах начальство Сверху бывает недовольно. Надо бы скорее забирать Азирафаеля отсюда, иначе разболтает людям всё как есть, а этого Кроули не хотел, и потому поспешил прекратить этот трёп, быстрым шагом направляясь к толпе молодых людей. — Знаете, я ведь и сам своего рода дегустатор, — непонятно, каким чудом ещё стоявший на ногах Азирафаель посмеялся над своей же шуткой. Он едва не плюхнулся на землю, но его вовремя удержал мимо проходящий официант, а после подошёл и сам Кроули полный решимости прекратить этот балаган. — Ангел, — демон схватил Азирафаеля за предплечье, — собирайся, мы уходим. — А как же отпраздновать? — Ты уже своё отпраздновал, я вижу. Ещё немного, и из твоей крови можно будет делать вино. Всё, мы отчаливаем! — и без лишних слов Кроули потащил Азирафаеля по направлению к цветочной арке, а именно к выходу из ресторана под открытым небом. Так двое и скрылись, а две девушки, поглядев на этот уход, заговорили между собой: — Как он тебе? — Староват, я думаю. — Я про рыжего. — А я про кого говорю? Девушки переглянулись между собой, и кажется не совсем поняли друг друга. Раньше Кроули не придавал значение тому, какой, оказывается, Азирафаель тяжёлый, то есть даже дотащить его до автостоянки, где стоят машины других гостей представлялось задачей не простой, и это ещё при условии, что ангел в виду своего не сильно трезвого состояния ещё и пел какие-то песни. Стыдно ли Кроули за своего пьяного в стельку друга? Да не то, что бы стыдно, да и кого бы демон тут стеснялся… К сожалению, чёрное такси, которое Кроули угнал несколькими часами назад не могло сдвинуться с места, и причина тому — совершенно пустой бак. И поскольку демон может лишь на своём «Бентли» разъезжать при отметке «ноль», означающей полное отсутствие бензина, то с такси дела обстоят куда хуже. — Я в шоке, ангел, — говорит Кроули, понимая, что до ближайшего отеля придётся не ехать, а идти. И от этого понимания, он чуть не роняет Азирафаеля, которого тащил за собой. — Меня зовут Азирафаель, — поправил его ангел, дошедший до кондиции. И мало того, что он и так не в трезвом состоянии, так ещё и прихватил с собой маленькую бутылку пинаколады из мини-бара. Именно этой пина-коладой Азирафаель и увлёкся, и потому осушил половину такой бутылки. Ну что сказать, свадьба удалась, и вместе с тем Азирафаель словил букет невесты, впрочем, этот букет он держит сейчас подмышкой. Рядом валяется чемоданчик со всяким прочим содержимым. — Я все равно в шоке. Так, ладно, поскольку на этом такси мы уже не уедем, придётся вызывать другое. Ну что же, — что-то нажав на экране своего смартфона, Кроули после вызвал такси, указал место, к которому должна подъехать машина, и собственно заранее сказал, что конечная остановка это отель. — Что? — спросил демон, удерживая у уха телефон, а другой рукой поддерживал пьяного Азирафаеля. — Да, подождём. Что? Перевожу ли я с собой животное? — Кроули посмотрел на ангела. — Да, пожалуй. Ничего, что оно пьяное, а ещё оно с нимбом и крыльями? Ох, ну тогда прекрасно, ждём. Только Кроули выключил смартфон, как обратился к Азирафаелю: — Ангел, ты понял? Ты теперь священное животное. — Ох, какой я чести удостоился… Хотел стать Архангелом, а стал священным животным. Кажется, я эволюционирую, но в другую сторону. И как-то мне не нравится такая статистика, если честно… Кроули! Будешь допивать пинаколаду? Я уже смотреть на неё не могу. Азирафаель протянул демону бутылёк с напитком, но предложение было встречено отказом. Кроули поставил бутылку с пинаколадой на крышу другой машины. Тут же подоспело приехать вызванное такси, и в итоге, с горем пополам, Кроули и Азирафаель забрались на задние сидения авто и осталось только доехать до отеля. И пока длилась поездка, Азирафаель успел ненадолго вздремнуть, тут на горизонте показалось высокое здание, которое выделяется по сравнению с другими — и то был отель, в котором Кроули заранее забронировал номер. И потому как все парковочные места у отеля были заняты, пришлось припарковаться напротив, около бутика модной одежды, тут же есть пешеходный переход. Заплатив водителю и выйдя за пределы такси, демон помог ангелу также выйти из такси, но это вышло немного проблематично. Двое чуть не забыли чемоданчик. — Кроули, ты сейчас нарушаешь правила, — невнятно сказал Азирафаель, держа в руках свой чемоданчик со всякой всячиной. — Какие правила? — беспечно переходит дорогу в неположеном месте. — Правила дорожного движения. Надо переходить по переходному пешеходу… Эм, перешхо… М-да-а… По полоскам! Я пойду по белым, — ангел отчаялся сказать что-то внятное, едва как ступая на белые полосы, но в итоге ноги заплетались, и смотря на это, демон повёл друга под руку, чтоб тот окончательно не рухнул куда-нибудь в лужу после недавнего сентябрьского дождя. — Так, переходный пешеход с полосками, мы у отеля. Сделай умное лицо, чтобы все подумали, что ты трезв, — попросил Кроули, но понял позже, что идея эта была мягко говоря, не лучшей. Азирафаель попытался сделать лицо истинного аристократа, поистине умную физиономию, но получилось только хуже. — Ой, нет. — Кроули решил больше с этой командой не экспериментировать. — Не делай так больше. Никогда. — Хорошо, постараюсь в будущем быть более дальновиднее. — Да уж постарайся. — Кроули, а почему на отеле всего четыре звезды? Где пятая? — спросил Азирафаель, подняв взгляд на высокое здание, которому едва как дошёл. А пятая звезда по причине неполадок то включает свой свет, то выключает. — Кроули! — снова дал о себе знать Азирафаель. — Ну что? — Я старый ангел, и не знаю слов ненависти! — Очень хорошо, а теперь милости прошу в отель. Там проспишься и на утро будешь бодр. Заваливаясь во внутрь здания Азирафаель роняет словленный на свадьбе букет, но идущий рядом Кроули подбирает вещицу, а вручать ангелу это не будет, так как последний и сам может потеряться. Миловидный швейцар в бордовой ливрее с серебряными галунами легко поклонился, пуская новых посетителей на порог отеля, и Кроули оценил этот жест, швейцар даже удостоился получить от демона не много не мало несколько долларов, так, в качестве маленького подарка за работу. Хотя такие «чаевые» совсем не обязательны были. Кроули думал, что может пока оставить Азирафаеля одного, так как тот вроде может стоять на ногах, а сам пока подошёл к ресепшену за картой-ключом от заранее забронированного номера. К удивлению, пока Кроули забирал карту-ключ, Азирафаель даже ничего не разгромил, максимум, едва стоял на ногах. Демон больше не хотел и не желал таскать за собой ангела, и потому поручил эту работу высокому темнокожему портье с неизменным непроницаемым лицом. Портье взвалил на своё плечо пьяного херувима, в другую свободную руку взял небольшой чемоданчик. И потому как лифт был немного неисправен, пришлось подниматься по лестнице вверх, на третий этаж. А ещё Кроули понял, что больше никогда не позволит Азирафаелю так напиваться. Серьёзно, неугомонный ангел, громко напевал песню, свисая с плеча портье. — Мы чемпионы, мы чемпионы! Это время победителей, ведь мы — чемпионы мира!.. Долго песня не продолжалась, так как поднимаясь на третий этаж, Кроули заметил дверь номера, на которой видна маленькая табличка пронумерованная как «66». Вот и пришли на место. Высокий, крупный портье снимает со своего плеча пьяного Азирафаеля, попутно спрашивая, открывая дверь карту-ключом, что носил с собой: — Его на кровать уложить? — О, нет, — отказался Кроули, взяв ангельский чемоданчик, под рукой держа букетик. — С этим багажом я сам справлюсь, — демон отпускает портье, берёт ангела под руку, и едва как тащит в спальню на кровать. — Так, ангел, станция «наша с тобой обитель», конечная, — ставит чемодан на пол в прихожей, букет кладёт примерно там же. Азирафаель, самостоятельно пройдя в спальню, так и плюхнулся на мягкую постель, но это не значит, что он сразу же вырубился, он всё ещё был полон сил поболтать. Что упало — то хорошенько выпивало, но это что-то было совсем не прочь поразглагольствовать. Ангела в моменты опьянения несло на разговоры обо всём на свете. На этот раз он решил забросать демона фактами на разные темы, даже если разговор не будет вязаться, всегда можно переключиться на что-то другое. — Кроули, а ты знал, что существует огненная вода? — Впервые слышу об этом. — Кроули не спеша оглядывает номер. Надо признать, здесь вполне уютно. — Что ж, настало моё время объяснить. В общем так, когда первые переселенцы явились на американский континент, они убедили коренных жителей, а именно индейцев, выпить немного спирта. Вот индейцы и прозвали спирт огненной водой. — Не думаю, что как-нибудь в будущем эта информация мне пригодится, — он провёл пальцами по панельке плазменного телевизора, удивлённый тем, что здесь даже отсутствует намёк на пыль. — Американский континент… Так что ты о нём говорил? — Ах да, континент, он самый. Ты знаешь, — продолжает ангел, лёжа на спине, глядя в зеркальный потолок, — что существуют часы Судного дня, м? Они показывают ровно тридцать секунд по полночи, а то есть до конца света. — Опять люди какую-то ерунду выдумали и теперь пустили это в массы, тем самым вселяя в общество панику и ужас перед неизбежным. — Кроули даже не смутился, он так привык к глупости человеческой, что ни одна выдумка из смертной черепушки не сможет его удивить. Но есть исключения в виде изобретения автомобилей. Тогда-то Кроули загорелся идеей приобрести себе машину, и в конце концов получил желаемое. Ох, как он тогда хвастался перед Азирафаелем, но последнего тогда мало интересовали автомобили, он просто игнорировал демона. — Эти часы Судного дня находятся вроде как в Чикаго. А ты знал, что… — снова Азирафаель желает забросать Кроули какими-нибудь фактами, которые как всегда будут не в тему. Но это обычное явление. — Что? — Что весь прикол в… — Ну, в чём? — В орлах, — сказал ангел первое, что пришло в голову. — Да. Вот в самих них. — В орлах? — демон даже приспустил с носа очки, чтобы поглядеть, что за чушь несёт его друг. — В них самих. Они, понимаешь ли, ну знаешь… — Азирафаель как-то странно жестикулировал, словно пытается собрать невидимый кубик-рубика. — Короче, — а ещё у него в глазах двоилось, и он не мог понять, какие из четырёх рук его настоящие. На тот момент ангел ощутил себя индийским богом Брахмой. — Что «короче»? — А короче они спариваются в воздухе. Скажи, они экстремалы? — Ну и зачем мне эта информация? — Ну… Эм… Есть информация о рыжих грибах, которые растут в низинках. Они, — часто заморгал, и тогда в глазах уже затроилось, — взрываются?.. Вероятно, они ядовитые. Надо бы держаться от них подальше. Слушая это, Кроули даже пожалел, что Вельзевул отнял у него способность отрезвлять. Сейчас бы не пришлось слушать бредни Азирафаеля. Грибы, орлы… Что дальше? Человечество окончательно переселится на Марс? — Надо бы завтра утром допить то шампанское, которое я припрятал в своём чемодане, — ангел оглядывается по сторонам, стараясь взглядом отыскать свой багаж. — Шампанское по утрам пьют либо свита, либо свинота, — добавил от себя демон, заглядывая в другие комнаты этого номера. — А мы к какой касте относимся? — Полагаю, мы на золотой середине. Чуть на дне, но все равно на середине. — На золотой? — Ну, на позолоченной, — не слишком уверенно сказал Кроули. — Ну нет, середина должна быть именно золотой. Я ведь перцофекценист. Я настаиваю! Нет, я протестую!.. — что-то Азирафаель не на шутку расшумелся, но тут же умолк. — Перфекционист, может? — поправил его Кроули таким спокойным голосом, будто всё так и должно быть. — Ну и он тоже, — ангел махнул рукой, мечтательно уставившись на демона. — А раньше, помнишь, я был хорошим перподавателем. — Перподавателем? Прямо-таки им? — спросил, заглянув в не горящий камин. — Нет, не так. Пердавд… Предвод… Учителем, вот. Как же всё сложно. Да, всё-так под воздействием алкоголя многим трудно даётся выговорить некоторые слова. — Чему ты можешь научить-то, а? — Ну как же? Помнишь, как я преподавал уроки фортепиано ещё в позапрошлом веке в… Будапеште, кажется? — и начал напевать мелодию, ярко жестикулируя, будто перед ним находится пианино. — Я даже помню ноты. Там, это… До, ре, ми, фасоля… Эти… Сольфеджио… Кстати, Кроули, ты не помнишь, что это такое? — Фасоля? Там вроде было «фа, соль, ля». Не важно. Ну да, где только нас не носило: Афины, Рим, Париж, Будапешт, Москва, и вот наконец-то Лондон. Кто знает, куда нас занесёт потом, — прервал его воспоминания Кроули, лишь бы ангел заткнулся. — Сольфеджио? Это ты должен знать. — А, ну наверное забыл. А я хочу смузицировать! Где мой рояль? — Какой рояль? — На котором я буду играть, разумеется! Хочется сыграть чего-нибудь из классики. — Ты окосел от количества выпитого, ты даже сыграть ничего не сможешь. Какая тебе игра на рояле? — демон сидел на краю кровати, но потом поднявшись, заглянул в другую комнату ещё раз, там находится ванна наполненная шампанским. Очень дальновидно со стороны управляющих отелем, но не очень логично. — Музыкальная. Ну хорошо, если я не могу, то пусть сыграет кто-нибудь иной. Музыканты! Непременно требую музыкантов! — горланит ангел. — А я буду дирижировать. — Да уж. — Кроули не обращал уже внимания на то, что его друг такой шумный, когда хорошо пьян. То есть, раньше можно было взять отрезвить, а поскольку Вельзевул этот дар отнял у Кроули, Азирафаелю придётся выходить из пьяного состояния самому, а то есть отоспаться и на утро встать с головной болью и гудящими висками. — Я помню Будапешт. Согласись, там скучновато. — Кому как, — с улыбкой говорит Азирафаель. — Если хочешь там побывать, то пожалуйста, не стану тебя не волить. — Кроули выглянул из комнаты. — Как же грубо, — фыркнул ангел, перевернувшись на другой бок и тут же засопел. — Вот какой же я всё-таки пробдуманный — заранее заказал такой шикарный номер. Здесь включено абсолютно всё! — и на этом моменте в спальне погас свет. — Согласен, не всё включено, но номер что надо. Скажи, ангел? — гордый собой, демон хотел бы услышать от друга слова одобрения, но услышал только громкое сопение переходящее в храп. И поняв, что Азирафаель не ответит, Кроули тоже решил поспать, сев в кресло у кровати. И когда уже начало светать, ангел открыл глаза, полностью отрезвлённый, и первое, какая мысль посетила его голову это вопрос «где Кроули?». Повода для волнения нет, демон сидит рядом, в кресле, положив руки на подлокотники. И воспользовавшись моментом, пока Кроули спит, Азирафаель решил всё же узнать, что тогда выпало демону в печенье с предсказанием, предварительно посмотрев на своё предсказание, что нашарил в пальто. Незаметно нащупав в кармане Кроули бумажку, ангел точно был уверен, что ему удастся достать предсказание, и когда, казалось бы, операция прошла успешно, Азирафаель услышал голос: — Что задумал? — Эм… Ничего, — сделав вид, будто ничего не произошло ангел незаметно меняет предсказания, чтобы потом прочитать то, что выпало Кроули, но как часто это бывает, Азирафаель забудет о задуманном, и о добытом пророчестве вспомнит через n-ное количество лет.