Паучья власть

             — Он сбежал, — неподдельно удивился Красноглазый. — Как он мог сбежать? — он развернулся к стоящему позади Стражу, который на вопрос никак не отреагировал. — Это очень странно! Я же его оплетал своей собственной паутиной!       Всё, что сделал Страж на возмущения своего мальчика — переступил с лапы на лапу и немного опустил брюхо, принимая расслабленную позу. Чего конкретно мальчик ждал от таких могущественных существ, как снежные эльфы, Страж ответить затруднялся. Мало того что эти длинноухие твари обладали магией льдов — причём каждый без исключения, разнились только в силе — так ещё, вроде бы, напрямую общаются со своим Богом. Или это кто-то из самих снежных стал Богом?       Откровенно, Стража мало интересовала история снежных эльфов и материка в целом. Больше сердце замирало от вида ворчащего Короля. И нет, не потому, что тот ворчал, а от его живота. Один взгляд на сильно раздутый живот заставлял Стража дрожать. Если на нём столько бугров и он настолько огромный, сколько же получилось зачать арахнидов? Наверняка много! Если будет больше обычных двух-трёх, то уже счастье.       А ещё Стража забавляло, с каким важным видом его мальчик вышагивает — брюхо при этом покачивалось в такт шагам. А иногда Красноглазый незаметно для самого себя сжимал руки на животе, помогая себе его держать, иначе тот грозился перевесить.       Ну и дополнительным весом стали раздувшиеся, не совсем понятно от чего, сиськи. Красноглазый сам смотрел на них большими озадаченными глазами. Хотя в итоге просто пожал плечами, хихикнув, что, скорее всего, и из них паучата полезут. Страж эту его мысль не разделял, сваливая всё на любовь своего мальчика к раздуванию: в том смысле, что молока, которому тот не дал вытечь, когда заснул на паутине, внутри скопилось настолько много, что у него теперь два таких «арбуза» и болтаются.       Зато держаться за них удобно. Страж даже попробовал: подошёл со спины и как схватился! Красноглазый даже равновесие потерял и, если бы не другие пары рук, точно грохнулся бы на свою многострадальную пузень. А Красноглазый на ручищи, что откровенно его доили, смотрел большими глазёнками, тихо постанывая и сетуя, что арахнид у него такой-сякой. А Стража как переклинило: он огромные соски так сжал, что руки сами собой дёргали их, помогая молоку выливаться, но даже это не помогло сиськам стать поменьше, и на время они оставили их как есть. Но держаться всё равно удобно. И от раздувания они стали будто чувствительнее. Ну, или всё-таки не стоило так яро тыкать в их крошечные дырочки когтями. Однако горячо обожаемый мальчик был не против. Ещё бы он воспротивился — еле сдерживал себя, чтобы жопу не подставить, но нельзя было из-за яиц, ведь Страж себя не контролировал, да и не пытался сдерживаться при спаривании. Что если бы он повредил яйца? Нельзя!       Даже пристальный взгляд Стража не мог оторвать Красноглазого от бардака в комнате барона. Эльф не стал дожидаться своей участи быть обращённым и, легко разрушив свою клетку, сбежал. Ему и эльфом быть неплохо. Тем более монстры так отвлеклись на спаривание, что никто за ним и не следил, даже мелкие паучки разбежались, чтобы отведать соков, которые помогали им увеличиваться в размерах и становиться сильнее. Какой тут эльф? Не до него!       — Это печально, — грустно вздохнул Красноглазый, разглядывая глыбы льда, валяющиеся на полу: остались от эльфийской защиты. — А я так надеялся, что из него получится прелесть! Как так-то?! — он обиженно поджал губы и повернулся к Стражу. А тот опять стоит и никак не реагирует. Для вида глаза прикрыл, типа он спит. — Ты должен быть за меня! — возмутился Красноглазый, разворачиваясь к арахниду всем корпусом и упирая кулаки в бока.       — Я и так за тебя, — прошелестел Страж.       Сузив глаза в подозрительные щёлочки, Красноглазый приблизился к своему арахниду, прижавшись к нему животом.       — У меня были планы на эльфа!       — И пошли они псам под хвост, — безучастно прошелестел Страж, поглядывая на своего мальчонку. Недовольно надувшегося мальчонку. Обиженного мальчонку. Готового вот-вот разродиться арахнидами.       Красноглазого распирало — нет, не от яиц внутри — от негодования. Так и хотелось врезать своему арахниду по голове чем-нибудь тяжёлым. Ну, или выбесить очередным желанием пополнить свой гарем. Его же это сильно бесит. Красноглазый даже оскалился, отчего Страж ощутимо напрягся.       — До людского королька осталось недалеко, — пропел Красноглазый, медленно обходя Стража по кругу и ведя по нему кончиками пальцев. — Я хочу заполучить самых красивых мальчиков!       — Зачем? — Страж про себя скривился, сразу поняв, что его собственный мальчик говорит так специально.       — Как это зачем? — Красноглазый, хихикнув, облизнулся. — Чтобы они у меня были! Были и плодились! Плодились новыми особями для нашей колонии!       — Ты и так рискуешь, позволяя остальным откладывать яйца.       — Чем? Я не единожды доказывал и показывал, на что способен в гневе. Какими бы сильными я ни делал вас, всё равно буду сильнее. Неужели это непонятно? — громко фыркнув, Красноглазый отошёл к двум коконам с близнецами. — Дождёмся, когда кладки превратятся в особей, и двинемся вперёд. Пусть пауки отлавливают тех, кто забредёт по дороге к городу. Нам нужна пища.       — Тем, что они могут начать думать, что равны тебе, — перехватив своего мальчика, Страж грубо дёрнул его к себе, прижав спиной к своему торсу и сжимая руки на сиськах.       — Так ведь зато какое разнообразие! — простонал Красноглазый. — Какого захотел красавчика, такого и ебёшь! Никогда не понимал, зачем останавливаться на одном! — его стон стал более громким и продолжительным, когда руки Стража сжались на сиськах, отчего молоко выстрелило из сосков, попав на оба кокона.       Красноглазому всегда нравилось, когда Страж с ним так игрался. Как кошка с мышкой, пока не сожрёт. Жёсткие жвала прикусили плечо, больно щипая. Страж с удовольствием слизал сухим языком густые капли гнилой крови Короля, заурчав от блаженства.       Соблазнительно поведя бёдрами, отчего одна ягодица, зацепившись за выступ плотной пластины, сдвинулась в сторону, Красноглазый замарал его своими пахучими выделениями. И оба были готовы приступить к страсти, к всепоглощающей похоти — Красноглазый даже повернулся к своему арахниду, кладя руки на его торс, — как в животе появилось странное щекочущее чувство. Для кладки было слишком рано, всего-то пара дней прошла с момента оплодотворения. Но раз Его Паучье Высочество уникален во всех смыслах то, как вариант, он продолжал самосовершенствоваться. А вместе с ним и яйца.       Судорожно вздохнув, Красноглазый, не без помощи Стража, доковылял до широкого мягкого, немного заляпанного кровью кресла и грузно в него опустился. Шумно выдохнув, он сжал руками живот и широко раздвинул ноги, закидывая их на подлокотники, готовясь откладывать яйца. Страж любезно ему в этом помог, придержав колени, чтобы не скатывались, и подставляя руки под сочащийся алым анус.       — Ещё совсем немного! — прохрипел Красноглазый, напрягаясь всем телом.       Тихо зашипев, Страж протолкнул пальцы в дырочку, осторожно растягивая её для более лёгкого выскальзывания огромных яиц.       За окном стояла мёртвая тишина. Небо было затянуто серыми облаками, чтобы яркие солнечные лучи никого не раздражали — Хранитель постарался. За внутренней стеной, что ограждала замок, на улице, повсюду валялись трупы пойманных людей и животных. Пауки каждую ночь охотились, выискивая неосторожных. Но над трупами летали только бабочки и птички. Ни единого жука или мухи. Маленькие помощники Короля не давали тем осесть на тела, от которых в скором времени не останется ничего — вылупившихся монстров нужно будет кормить.       — Проклятье! — выдохнул Красноглазый. — Я их чувствую!       — Выталкивай! — приказал Страж, раздвигая анус в стороны не заботясь, что для такой дыры тот ещё был не готов.       — Это не так легко, как ты думаешь! — простонал Красноглазый.       — Не вытолкнешь сам, я разорву тебе брюхо и вытащу собственноручно!       — Ох, ты как всегда! Безжалостен! — восторженно выдавил Красноглазый и тут же закричал от не особо приятной боли.       В прямом смысле разрывая внутреннее кольцо, отчего Красноглазый принялся громко шипеть, из мешка с маткой постепенно проталкивалось покрытое слизью огромное чёрное яйцо. Размер говорил сам за себя, даже пауки-гиганты рождались мелкими, а потом вырастали. Второй признак, что внутри именно арахнид — цвет. Если остальные были тёмно-серыми с более тёмными или же светлыми пятнами, то детёныши арахнидов появлялись из чёрных, без каких-либо других оттенков. И такие рождались один на несколько тысяч, но Красноглазый не любил сдаваться. Он вливал в своё будущее потомство все свои силы, направляя на нужное развитие. Ах, как же Красноглазому было грустно от мысли, что арахнидов в разы больше, чем миленьких мальчиков в его гареме. На всех не хватает. Не порядок!       Шаловливые мыслишки о похотливом гареме отошли на второй план, когда широкая часть яйца с громким чавканьем выскользнула из первого кольца, достаточно легко проскользнула по самой кишке и застряла возле ануса. Красноглазому пришлось напрячься сильнее, отчего даже мышцы свело. Его болезненный рык никак не повлиял на замершего истуканом Стража. Тот просто ждал, когда яйцо уже окажется снаружи и он отнесёт его на подготовленное заранее место — под потолком висели плотные слои паутины.       Яйцо отказывалось покидать прямую кишку, и Красноглазого бросило в жар. Это напомнило ему тот случай, когда его схватили и заковали. Однако была существенная разница: тогда яйца у него были не такие огромные и дозревали уже вне его тела. А тут они все разрослись у него в брюхе. Несчастная зажатая матка точно окаменела, Красноглазый её никак не чувствовал, но понимал, что это его собственный организм ограждает её от яиц, чтобы она не была раздавлена ими.       — Как же сложно! — зарычал Красноглазый, сам цепляясь за свой анус и, не обращая внимания на боль, практически разорвал его. В данной ситуации его больше пугало, что яйца не смогут легко покинуть тело, а это опять вызовет не очень приятные последствия, от которых ему будет сложно быстро оклематься. Уж лучше он изранит тело, которому исцелиться не составит большого труда, чем измотает себя морально и духовно.       Страж в дела мальчика не вмешивался. Даже отошёл, когда по тому прошли волны метаморфоз, показывающих, каким он может стать, если захочет. Страж не вмешался и когда его мальчик, раскрыв жвала, впился в спинку кресла ещё одной парой рук, выталкивая себя с сиденья и падая на колени. Так ему было удобнее…       Сев на корточки, Красноглазый снова взвыл, и чёрное яйцо наконец покинуло прямую кишку, влажно чавкнув напоследок и плюхнувшись на залитый кровью и слизью мягкий ковёр, немного откатившись в сторону. Красноглазый не успел толком выдохнуть с облегчением, как вновь раня, наружу полезло второе яйцо. Издав протяжный хрип, Красноглазый выпустил все когти, разодрав ковёр. Определённо по декору комнаты, как и по ней самой, он скучать не будет.       На подгибающихся ногах Красноглазый отполз чуть в сторону и снова захрипел от боли. Более крупное яйцо с идентичным звуком выскользнуло наружу. А через секунду одно за другим ещё три яйца. Красноглазый громко заскулил. Скопившееся в страшно раздутых грудях молоко потоком хлынуло из сосков, будто это могло чем-то помочь его многострадальной жопе — то собственный арахнид хуями разрывает, то собственные дети, пока ещё яйца.       Почуяв от мальчика агрессию, Страж неспешно отполз на другой конец комнаты. Как и многие самцы, он помнил, на что способны рожающие самки — голову откусят в прямом смысле и выплюнут. Тут даже Страж побаивался. Особенно если учесть, кто его мальчик.       — Да сколько же вас там?! — прорычал Красноглазый, так выгибаясь, что легко просунул кулак в задницу в попытках вытащить их все. Хотя, несмотря на то, что некоторые валялись под ним, живот меньше не стал. Рыча раненым зверем, он опёрся одной парой рук о пол, вставая практически на четвереньки, а второй надавил на живот сверху, помогая яйцам быстрее выталкиваться. Но не тут-то было: слишком поторопился избавиться от них, и одно встало поперёк, преграждая остальным путь на выход.       — Слишком спешишь, — предостерёг Страж, рискнув нарушить своё молчание.       — Застряли! — проскулил Красноглазый. — Помоги!       Раз приказали, нужно выполнять. Но даже так Страж с опаской подходил к своему мальчику — вдруг обратится и оттяпает половину тела? Замерев позади мальчика, для чего пришлось оттолкнуть кресло, Страж опустился на лапах и сунул в задницу руку. Осторожно перевернув яйцо, он помог ему скользнуть дальше. И тут у Красноглазого так мышцы перенапряглись, что яйца повылетали быстро, врезаясь друг в друга и раскатываясь по полу. Зашипев ещё громче, Красноглазый что только сознания не лишился, когда самое огромное застряло во внутреннем кольце. Он даже снова хныкать принялся.       Стража не удивило, почему яйцо застряло — хорошо, что оно не шло первым. Зато удивило, как оно до такого размера выросло. Даже столь крупного тела Короля было недостаточно для относительно лёгкого выхода яйца из тела. Оно элементарно застряло в первой дыре, никак не желая проскальзывать. И Страж был уверен, что если попытается вытянуть его сам, то ещё больше повредит и без того разорванные стенки.       — Не вылезает, — констатировал Страж.       — Это я и без тебя понял! — рыкнул Красноглазый. — Надо вытащить! Иначе мне будет хуже! Мне ещё альбиносов рожать!       — Никто тебя силой не заставлял его семя глотать.       — Мой Страж, ты так прекрасен в ревности! — Красноглазый подавился хихиканьем, когда Страж, разозлившись на беспечное поведение своего мальчика, запустил в яйцо когти и резко дёрнул на себя. Болезненный спазм скрутил Красноглазого, и вместо вопля он издал лишь невнятное бульканье, после чего обмяк в луже из жидкостей своего собственного тела.       — Поделом, — вздохнул Страж, разглядывая яйца и насчитывая тринадцать штук. Он был уверен, что после кладки одних арахнидов мальчик ещё не скоро оклемается. А потом из него полезут альбиносы, и Его Паучье Высочество будет не в состоянии драться ещё какое-то время. Будет ли это того стоить? Страж всё больше уверялся, что такие эксперименты сведут его мальчика в могилу.