***
Его горячий мужчина отказывается принимать ванну вместе, потому Чондэ обиженно тратит кучу времени на ленивое лежание в одиночестве. Он промерз. В чужой стране, в железной птице и в своей собственной. Чондэ поднимает руку, после чего и вторую, мокрая кожа кажется более четкой, немного синеватой от вздутых вен. Но парень радостно отмечает, что набрал вес, что в принципе не выглядит бледной поганкой. Он даже рад. — Если ты собрался провести здесь ночь, рыба, то ты мог пропустить меня вперед, — замечает Минсок, заглядывая к нему. Чондэ лениво улыбается ему и переворачивается так, чтобы сложить руки на бортике ванной и устроить на них голову. — Я предлагал греться вместе, — мурлычет он. Минсок присаживается рядом, мягко пропускает пальцы в чужие спутанные волосы, такие мокрые, отчего более тяжелые. — Ты же знаешь, что я не люблю это, Чондэ, — в лишний раз напоминает он, — ты выглядишь лучше. — По мокрым волосам отмечаешь? — По их наличию на твоей голове, — язвит мужчина, — о ком вы говорили с Кёнсу? — Старый друг. — Вы поругались? — уточняет Минсок, заставляя Чондэ хмуриться. Парень мягко выбирается от прикосновений и садится ровно, смотря на мужчину. — Мы стали свидетелями смерти, — честно говорит он, — и мы не могли это свидетельство пережить. Чонин сказал, что это наша с Кёнсу вина. И мы поругались из-за этого. Больше и не общались. Хотя, я честно пытался с Чонином связаться, он же о нас ничего знать не хотел. — Почему он сказал, что это ваша вина? — Потому что мы заставили его убежать. Мы были напуганы, что оставалось делать? Быть свидетелями и дальше? Смотреть, как полицейские и скорая разбираются с телом? Нам просто стало страшно, — Минсок понимающе кивает, потому что любой бы испугался. Чондэ не делился таким, по крайней мере с ним. Отчасти, он даже гордится этим парнем, что тот может раскрывать такие вещи, как бы тяжело ему не было.***
Бэкхён падает на льду, больно ударяясь задницей и локтем. Чондэ смеется и поднимает его на ноги за руку, тянет на себя и едва ли может устоять сам. Они глупо смеются, толкают друг друга, словно они никуда не торопятся. Ким закидывает руку на плечо Бэкхёна и целует его в красную щеку, чтобы смутить и сбить всё желание толкаться. Они проходят некоторые время спокойно, болтая о мелочах. — Ты признаешься Чонину? — вдруг спрашивает Чондэ. Бэкхён выдыхает, отчего часть его очков покрывается паром. — Признаюсь в чем? Я что-то сделал? — В том, что он тебе нравится, — Чондэ хитро улыбается, а Бэкхён останавливается, смотрит на него и ничего не может поделать со своим удивлением. Как-то нервно сглатывает и мельтешит взглядом по Чондэ, не зная, как себя вести, — Так что? — С чего...ты это взял? — Ты думаешь, кто-то еще это не видит? — теперь очередь Кима удивленно моргать, — так вы же в восторге друг от друга. — Вам кажется, — супится Бэкхён и старается идти быстрее, чтобы обогнать и выйти вперед. Чондэ за ним плетется, заглядывая в его красное от смущения лицо и улыбаясь. — Ты не дуйся, — просит он, — я же серьезно. — Это не то, о чем я хочу с кем-то говорить. Поэтому не обсуждайте это даже между собой. — Обещаю, — заверяет Чондэ, даже руку Бэкхёну протягивая, чтобы пожать. И тот пожимает, потому что это обещание, которое надо выполнить. И как бы Бён не пытался такие вещи замалчивать, это оказывается таким заметным. Заметил ли это сам Чонин? Бэкхён честно решает, что переболит. Они добираются до дома Чонина без происшествий, продолжая разговоры обо всё, лишь бы не затрагивать щепетильную тему. Чонин открывает им дверь, смотрит пару секунд на них, а потом как-то недовольны фыркает, пропуская внутрь. — Кёнсу сказал, что я должен разбираться со всем, потому что он слишком стар для этого, — поясняет свое недовольство Чонин. Парни переглядываются и начинают смеяться, заставляя хозяина быть еще более недовольным. Сегодня день, что находится между днем рождения Кёнсу и Чонина. Старая традиция справлять праздник с друзьями именно в промежутке. — Тогда я вообще рухлядь, — шутит Чондэ, разуваясь. Кёнсу мило им улыбается, не желая подходить ближе к таким холодным гостям. — Мне нравится быть самым молодым, — светится Бэкхён, хотя его свет приглушают его запотевшие очки, а то бы зажег бы своими глазами тут всё. — Иногда я ощущаю Бэкхёна самым старшим из нас, — делится Кёнсу, но Бён пытается протереть свои стекла пальцами, не снимая очки с лица, — ну, только не в такие моменты. Уже позже они едят пиццу под самый скучный ужастик, где Бэкхен все равно пару раз дергается. Когда все кончается, они вспоминают про подарки. Бэкхен достает свой, но Чондэ силой заставляет его остановиться. — Давайте мы подарим все, а потом Бэкхен закинет вас своей изысканностью, — поясняет свое действие, — не очень хочу быть разочарованием с самого начала. — Тогда дари Чонину первый, я просто знал, что ему нужно, — Кенсу пожимает плечами, показывая, что ему отчасти все равно. По сути, подарок должны первым дарить ему. — Вообще, — улыбается Бэкхен, — заранее нельзя праздновать день рождения. — Удиви, — с вызовом бросает Чонин. — Ну, нельзя поздравить человека раньше, иначе человек не доживет до нужного дня. — С праздниками же поздравляют! — защищается Чонин, на что Бен просто разводит руками, — лучше бы ты молчал, придурок. Они еще какое-то время спорят, а потом все же приступают к подаркам. И тот факт, что Кенсу угадывает с желанием Чонина расстраивает не только Чондэ, но и Бэкхена. Он же отдает две одинаковые коробочки ребятам, черную всучивает Кенсу, а для Чонина она белая. Там одинаковые браслеты противоположных цветов. — Насколько это дорого? — ворчит До, но Бэкхен едва заметно смущается. — Это обычная бижутерия, не ссыте, — поясняет он, на что ребята верят, явно не зная, какая это ложь. — Почему мне черный? — спрашивает Чонин. — Потому что был только один белый и один черный. Я выбрал наугад каждому цвет. — Буду носить до старости, — улыбается Чонин, хотя на деле даже не обещание дает. Кёнсу скептически смотрит на свой белый браслет и думает о том, что у них они теперь с Чонином парные, как у парочек. И среди этой парочки он получился бы девчонкой, потому что его цвет - белый. Поднимает взгляд на Бёна, который с каким-то странным восторгом смотрит на Чонина, услышав его фразу. До переглядывается с Чондэ, на что тот едва заметно кивает и едва заметно улыбается.***
Они переходят в девятый класс и дружно прогуливают линейки. Чондэ лениво распаковывает японский альбом своей любимой женской группы, пока ребята покупают что-то себе перекусить. Бэкхён кидает свой дорогой пиджак от новой формы и садится на него сверху, чтобы не замарать светлые штаны о бордюр, на котором устроился Ким. Бён забирает у Чондэ почтовые пупырки и нервно их сминает кончиками пальцев. — Что, переживаешь, что сбежал со школьной тусовки? — усмехается Чондэ, но получает отрицательное покачивание головой. — Я оставил там брата, его завалят вопросами, куда я делся. Да и от родителей ему попадет, — перечисляет Бэкхён, — правда, я же вернусь домой и отхвачу в разы больше, чем он. — Тебя не выгонят из школы? — вдруг спрашивает Чондэ, даже не поднимая на Бэкхёна взгляд, потому что листает фотографии в поисках карточки. — Из-за волос? — Ким кивает, — до конца года ничего не говорили, сейчас посмотрим. Подстригу, если скажут. — Зачем тогда отращивать? — удивляется парень, всё же отрываясь от своей покупки. Бэкхён пожимает плечами и как-то виновато улыбается. Его волосы густые и вьющиеся, в распущенном виде они касаются плеч, местами даже ниже спускаются. И это смотрится достаточно мило, если не считать некоторые случаи, когда он весь воспринимается девчонкой, — только не говори, что ты думаешь, что с длинными волосами ты больше понр... — Заткнись, — шипит Бэкхён. Чондэ хочет возмутиться, но слышит, как болтают ребята, выходя из магазина. Бён их явно увидел, потому и постарался заткнуть Чондэ рот. Чонин вручает им по сладкой булочке, усаживаясь рядом. — Зачем? — достаточно строго спрашивает Чондэ, пока Кёнсу присаживается на корточки перед ними, чтобы смотреть на них, пока они разговаривают, а не сидеть рядом. — Чтобы есть, — поясняет Чонин, — проставляюсь. — Мы просто подумали потащить вас на заброшки, пытаемся задобрить, — поясняет Кёнсу. Бэкхён прищуривает глаза, пытаясь найти подвох (и порвать пакетик от булочки, соответственно). — Нам придется идти за красками, вы попадетесь родителям. — Мы подготовились, — улыбается До, показывая за спину, на рюкзак. Точно, никто же даже не задался вопросом, зачем Кёнсу и Чонин взяли их с собой, если не нужны учебники. Их злобный план с самого начала. Отказаться точно не получится.***
Чондэ обнимает себя руками, стараясь уменьшить этим тряску, но ничего не помогает. Он обреченно скулит и елозит ногами по полу, почему-то ощущая обычно холодный кафель таким горячим. Он даже вздохнуть не может, не говоря уже про попытки позвать на помощь. Парень случайно задевает бортик ванной, сбивая тем самым какой-то флакончик, а за ним и другие. Он не слышит, но видит и четко понимает, что это могло бы привлечь внимание. Но хреново настолько, что он пальцами зарывается в волосы сжимает голову. — Тише, тише, — он слышит рядом, а его руки обхватывают чужие, такие холодные, чтобы убрать от головы, — всё хорошо. Всё будет хорошо. Чондэ смотрит на Минсока, который осторожно сжимает его руки своими. Такой нечеткий он кажется сном, но парень точно знает, что это не сон. Сон таким кошмарным не может быть. Минсок мягко его обнимает, слегка поглаживая по голове и раскачивая в стороны, успокаивает тем самым. Чондэ немного расслабляется и может вздохнуть. И от этого вздоха темнеет в глазах, отчего он едва ли не теряет сознание и растекается в чужих руках. — Мне тебя уколоть? — спрашивает Минсок, заставляя Чондэ прийти в себя после этого вопроса. Парень прислушивается к своим ощущением, понимая, что сейчас ему немного легче, чем какое-то время назад. — Я перетерплю. — Ты уверен? У тебя давно не было ломки, сможешь? — Побудь со мной, — просит он, прижимаясь ближе. Его всё еще трясет, что не удивительно. Вообще, это самое долгое, что остается, когда всё проходит. Минсок позволяет обхватить себя чуть ли не ногами, хотя ему это вероятно неудобно. Чондэ не знает, сколько проходит времени. Но его отпускает. Отпускает настолько, что он мягко отстраняется от мужчины и едва-едва улыбается, чтобы показать, что ему стало лучше. Минсок улыбается в ответ, нежно проводит рукой по щеке парня, чтобы потом и волосы с лица убрать. — У тебя губы синие, — он делает замечание, на которое Чондэ кивает, — тебя унести в комнату или попробуешь встать сам? — Подними меня, а там посмотрим, — предлагает он, после чего Минсок поднимается и протягивает Чондэ руки, мягко подхватывая, чтобы на себя потянуть. Парень справляется с тем, чтобы устоять на ногах и даже пройти пару шагов. Но потом закрывает рот ладонью, потому что его тошнит. Голова идет кругом, о чем он собирается сказать, но уже не успевает, потому что всё же выключает.***
Когда Чондэ просыпается, он едва ли понимает, где оказался. Во рту ощущение, что там кошки насрали, не меньше, как и песок в глазах, но это всё не сравнится с той болью в каждой мышце его тела. Он через силу переворачивается и сталкивается взглядом с Минсоком. Мужчина сидит на полу, явно разбирая сумки, но смотрит как-то странно, словно он очень зол или расстроен. А может и вместе. Чондэ приподнимается на локте и старается натянуть улыбку. — Ты чего? — В какой момент всей нашей поездке ты умудрился купить наркотики? — достаточно строго спрашивает он. Чондэ даже не сразу понимает о чем речь, отчего хочет возмутиться, что ничего такого не было. А потом картина, где он платит за маленький пакетик деньги, кидает его в сумку и напрочь забывает, всплывает в памяти. Он недовольно стонет, падая на подушку, и закрывает лицо руками. — Зачем ты заставляешь меня чувствовать это? — Серьезно, Чондэ? — Минсок не кричит, продолжая говорит всё так же сдержано, но от этого еще страшнее, — ты же сказал, что ничего не принимал такой долгий промежуток времени. И в какую правду мне верить сейчас? — Я правда не принимал, — признается парень, стараясь не расплакаться, — я купил их перед поездкой. Я не помню, почему. Меня просто накрыло спонтанным желанием накидаться в Китае. Но я честно не воспользовался ими. — Ты пересек две границы дважды, — выдыхает мужчина, — если бы тебя поймали, ты бы уже сидел в тюрьме, ты в курсе? — Собаки не чувствуют химию на запах. Не всю, если быть точнее. Минсок ничего не отвечает, что заставляет Чондэ выглянуть из укрытия и заметить у мужчины в руках свой телефон. Он собирается возмутиться, что это неприлично и незаконно. — Я буду давать тебе деньги только на необходимые расходы, отдашь мне карту, как встанешь, — поясняет он свои действия, — если у тебя откуда-то находятся средства купить себе химию, то я лишу тебя этих средств. — Но ведь мне может что-то пригодится вне необходимых трат. — Попросишь у друзей, потом с чеками я переведу им нужные суммы. Ты собрался лечить, что у тебя в принципе хорошо получалось. Я не хочу тебя контролировать и перепроверять каждое твое слово, но ты не оставляешь мне выбора. — Ты мне н... — Что? — переспрашивает Минсок, услышав заминку в чужой фразе. Продолжать Чондэ не собирался. Мужчина усмехается, поднимается с места и кидает телефон парню, — я тебе не указ? Не папочка? Не родитель? Не кто? Чондэ тушуется, притягивая к себе телефон, словно это его защитит. Минсок наклоняется к нему, упираясь коленом в постель, а рукой рядом с головой парня так, чтобы нависнуть сверху. Чондэ бы закрыл лицо руками, но так взрослые люди не делают. И он бы честно хотел смотреть проблеме глаза в глаза, но ему просто чертовски страшно. — Я не хотел такими словами бросаться, прости. — Ты когда-нибудь спрашивал у своих друзей, у которых есть родители, страшнее ли их проблемы твоих? — с вызовом спрашивает Минсок, получая отрицательное покачивание головой, — наличие в твоей жизни родителей не спасет тебя от наркотиков, если ты сам за себя не возьмешься. Ты попросил помощь, я ее тебе даю. А у тебя еще и хватает ума выделываться? И этого вполне хватает, чтобы сорваться на слезы. Парень плачет, чем всё равно не может растопить чужое сердце. Стирает слезы руками, растирая и без того поврежденную кожу до красна. Ему так плохо, что совсем не до того, что кому-то может быть тяжелее. И откровенно ему не до того, как тяжело Минсоку. Он ему не родители, которые бы стали его терпеть и вытаскивать из задницы просто потому, что он их чадо. Он на основе своей люблю это все терпит, прикладывает не мало усилий, а Чондэ не хватает даже мозгов на то, чтобы держать рот закрытым. Мужчина мягко его целует в лоб и поднимается, оставляя Чондэ одного, чтобы тот успокоился.***
Кёнсу неловко отбивает пачку от сока палкой, как мяч битой. Подача влетает Чонину в лоб, отчего он сам оступается и неловко падает на колено. Бэкхён сипло смеется, чем злит пострадавшего, но заставляет рассмеяться и Чондэ с Кёнсу. У каждого из них как минимум шесть пропусков за месяц, но это явно минимальная цифра. Чондэ четко ощущает, что у них скоро появятся проблемы, однако сейчас все прекрасно. — У нас на следующей неделе начинаются профессиональные занятия, — вдруг говорит Чонин, словно ничего серьезного не произошло. Трет лицо в месте удара, но не больше. — Что вы выбрали? — Бэкхёну это искренне интересно, он даже как-то иначе улыбается. Кёнсу ерошит его короткие волосы, отстриженные пару дней назад достаточно коротко, что даже жаль. — Я взял себе архитектуру и машиностроение, — делится Чонин, явно гордый своими выборами, — думаю, будет весело. Там человека три, так что внимания дохрена. — А ты? — спрашивает у Кёнсу Чондэ, хотя все они знают ответ. Разве До сможет выбрать что-то, кроме медицинского. Но Кёнсу как-то странно пожимает плечами, что сопровождает улыбка Чонина, который всё уже знает. — Я взял военное дело, — негромко произносит он, — буду впахивать на физическом уровне, это явно лучше, чем любая другая перспектива. — Да я горжусь тобой, — улыбается Бэкхён, но Кёнсу его гордость не оценивает. Они все знали, что даже так Кёнсу всё равно пойдет в медицинский. И всё равно пройдет в любой вуз страны. И они так же знали, что Бён не выбрал ничего, потому что ему было плевать. Родители почему-то ему позволили.***
Чондэ лениво листает меню в ресторане, в котором ждет Кёнсу. Он точно знает, что придется унижаться, чтобы друг за него платил, а потом унижаться перед Минсоком, чтобы вернуть сумму. До как-то сонно смотрит на парнишку, что забирает у него пальто, а потом направляется к Чондэ. — Не щурься так, словно меня осматриваешь, — с ходу бросает он. Ким улыбается, потому что и увидеть его рад, и ему кажется забавным такой наезд. — Проверяю, не хромаешь ли ты больше, чем до этого. — Да, потому что весь этот чертов день только и делаю, что бегаю, — ворчит До, забирая у парня меню, словно действительно уже собрался что-то выбирать, — как поездка? — Отлично, если не считать, что тут начался снег, — отмахивается Чондэ, — а еще, на меня обиделся Минсок и я теперь под его финансовым контр... — Я плачу? — Какой ты догадливый, — мурлычет он, а Кёнсу его передразнивает, едва заметно улыбаясь. И это радует. — Ты хорошо выглядишь. Только подстригись, — советует он, а к ним как раз подходит официант. Чондэ невольно ощущает себя лучше, потому что он и выглядит лучше, это замечают. Такие моменты заставляют двигаться вперед. — Ты не будешь мне рассказывать про практику? — Не хочу, — признается Кёнсу, — после горячих точек отвратное ощущение. Я даже начинаю подумывать, что не хочу в реальных местах бывать, когда окончу. — Ну, всегда можно изменить выбор, — рассуждает Чондэ, — например, пойти работать в обычную больницу. — Не дай бог, — смеется Кёнсу, а потом удивленно смотрит на Кима, — ты...общался с Чонином? — Мне было не до этого, но я с радостью послушаю что-то новое про него от тебя. — Так не пойдет, Чондэ, — Кёнсу вроде и улыбается ему, а вроде смотрит так настойчиво, что и не откажешь, — ты должен с ним поговорить. Как бы мы не хотели обижаться и искать виноватых, виноваты были все. — Точно так же, как и виновных не было.