***
Бэкхён оттирает от воротника рубашки Чондэ помаду влажными салфетками, больше растирая розовое пятно по несчастной белой ткани, чем действительно решая проблему. Чондэ рассказывает глупые истории, которые никогда на правду не будут претендовать. Девушки любят Кима точно так же, как и парни, потому он настолько во внимании других людей, насколько может позволить целовать себя в шею. — О, Кёнсу написал, — Чондэ смотрит на сообщение, вчитываясь. Бэкхён с собой телефон на переменах не носит, — он уехал на пару дней, сказал не терять. — Не нравится мне это, — выдыхает Бён, — уезжать посреди нед... — Пишет, что будет писать нам двадцать четыре на семь, только без тупых картинок. — Не особо обнадеживает, так и напиши ему, — Бэкхён отстраняется, выкидывая салфетку в мусорное ведро, что достаточно далеко, но вполне терпимо, чтобы докинуть. Чондэ просьбу выполняет, а Кёнсу в ответ скидывает фотку из машины, где немного видно переднее сидение и лобовое стекло. Он сидит, подтянув к себе колени, и показывает средний палец, пряча руку за ногами, чтобы родители не увидели. — Он давно такой худой? — удивляется Чондэ, показывая Бёну снимок, на что он пожимает плечами. — Очень быстро похудел, потому что болеет. — Ты не выглядел так плохо... — Мне и не было так плохо, — устало сокрушается Бэкхён, — надеюсь, он в порядке будет. Прошедшая ситуация, где они с Чонином были замешаны в делах полиции, кажется очень прискорбной. Бэкхён искренне боялся, что это может сделать только хуже, как бы оба они не говорили, что всё кончилось нормально. Только, если бы всё кончилось нормально, Чонин не был бы наказан тем, что может только в школу ходить, больше никуда. Что же было тогда в голове Кёнсу?***
Кёнсу пропадает не просто на пару дней, а на целый месяц. Он пишет ребятам, говоря, что всё в порядке, что ему просто нужно отдохнуть. Но они прекрасно понимают, что произошло что-то, из-за чего он не может никому показаться. В школе учителя говорят, что он болеет, а Чонин просто разводит руками. Бэкхён прямым текстом спрашивает это у Кёнсу, но тот обещает рассказать обо всём потом. — Сказал, что читает список литературы от скуки, — говорит Чонин, когда тема касается Кёнсу снова. Они сидят на зрительских трибунах на соревновании по фехтованию. Бэкхён заставил Кимов пойти с ним, потому что ему было бы слишком скучно одному. А тут участник Дэкён, грех не посмотреть. — Не похоже на него, он же терпеть не может читать литру, — замечает Чондэ, втягивая между делом колу из бутылки, в которую засунул трубочку, — либо он совсем заврался, либо ему действительно скучно. — Сказал, что скучно, к тому же, он пропускает часть программы, так хоть где-то будет на плаву, — рассуждает Чонин. Бэкхён кажется немного напряженным, но еще более странным он начинает быть, когда объявляют его брата, — вы поругались? — Да, поэтому я искренне надеюсь, что он продует, — без толики стыда говорит Бэкхён, заставляя парней усмехнуться. Ну да, сам же будет больше огорчен, если Дэ проиграет. Тот делает поклон, после чего натягивает шлем, выглядя при этом обворожительно. — Ему идет, — рассуждает Чондэ, — ты не думал в спорт? — Я же не он, — ворчит Бэкхён, складывая руки на руки, показывая свое недовольство, — терпеть не могу эту обтягивающую форму. — Задница у него все равно не такая классная, как у тебя, — продолжает Чондэ, за что получает от Бэкхёна недовольный удар в бочину. Бён фыркает и поднимается с места, почти сбегая с трибун. Кимы переглядываются, где Чонин всем видом говорит, что Чондэ должен решить эту проблему сам. Потому он недовольно закатывает глаза и уходит, мельком глядя на то, что баллов попадания у Дэкёна в разы меньше, чем у противника.***
Чонин обнимает Сехуна со спины, укладывает голову ему на плечо, мягко сжимая руки у парня на уровне живота. А потом целует в шею, чуть ниже уха. О дергается, пытаясь извернуться. Ему щекотно, а Чонин не может не улыбаться на это, даже когда парень ловко выбирается из захвата и недовольно прищуривается. — Прекрати уже, — ворчит Сехун, всем своим видом показывая, что он против. Терпеть не может щекотные действия, тем более, когда они просто так. — Недотрога, — дразнится Чонин, но Сехун просто закатывает глаза, чтобы следом подойти ближе и поправить воротник чужой кофты. Чонин как-то излишне горделиво держит голову и улыбается своей хитрой улыбкой, которая ничего хорошего не значит. — Ты выглядишь несуразно, — комментирует О, — но еще и так, словно что-то задумал. Что же? — Ничего, — он продолжает улыбаться, что вынуждает Сехуна просто поцеловать его, притягивая за этот же воротник к себе ближе, — может, только это. — Придурок, — усмехается Сехун, отходя, чтобы собраться сумку. Чонин допивает кофе, потому что делает всё немного в другой последовательности. Он листает ленты в телефоне, особо не вглядываясь. — Кстати, — привлекает внимание Сехун, — Кёнсу выложил фотку Чондэ, пожелав ему не проснуться. У вас это принято? — Вероятно, Чондэ наделал какой-то хрени. Он из тех ребят, которые говорят не самые лучше вещи, — поясняет Чонин, как раз натыкаясь на нужную фотографию, — где он ее откопал? — В смысле? — Это снимок с восьмого класса, — пытается найти должное объяснение Ким, — мы тогда дарили тупые подарки друг другу на Рождество, потому Чондэ подарил нам эти фотки, подписав каждую тупыми словами, вроде того, что он для нас или что главный подарок. — Значит, он хранил ее всё это время, — это кажется очень логичным, если бы не одно но, которое ужасно мучило Чонина именно сейчас. Сехун смотрит, словно выжидает нормального ответа, а парень просто пожимает плечами, не зная, стоит ли говорить, — что-то случилось, или это была фотка не для Кёнсу? — В доме Кёнсу был ужасный пожар, его вещи сгорели тогда полностью, кроме документов и телефона. Он даже в школу пару дней не ходил, пока не купил себе форму и пару тетрадей, остальные школьные штуки мы ему уже сами подогнали. Эта фотка должна была погибнуть в пожаре вместе со всем, что там было. — Может, ему Чондэ ее как-то давно скинул? — Чонин кивает, думая о том, что это кажется логичным. Или не совсем, но хотя бы оправданным.***
Чонин невольно вздрагивает, когда Кёнсу падает на соседнее место, лениво расстегивая сумку. Ким смотрит на него во все глаза, не находя в себе сил хоть слово вымолвить. Кёнсу едва заметно улыбается, мельком поглядывая на друга. Он выглядит как-то иначе, но что именно "иначе" Чонин понять не может. — До Кёнсу! — оживляются одноклассники, — где ты пропадал? — Я заболел, — улыбается он, смотря на ребят немного виновато. Они ему едва ли верят, потому что парня не было больше месяца. — Так долго не болеют, — замечает один из них. — Я заболел, а потом случилось осложнение и меня положили в больницу, — рассказывает Кёнсу, окончательно вытягивая из сумки вещи, чтобы потом ее убрать. Чонин понимает, что это "иначе" заключается в чужих действиях, немного заторможенных, но достаточно четких, словно у Кёнсу они в точной последовательности прописаны. А еще в том, как он на всех смотрит, — удивительно, что вы успели заскучать. — Да ты единственный умный среди нас, было очень сложно отвечать на вопросы для эрудитов. — Но у вас же есть Чонин, — смеется До, указывая на парня рукой. Сейчас он на него не смотрит, но как-то ощущается вся пустота его взгляда всё равно. Что произошло? — Чонин занят любо... — А ну все по местам, — ругается учитель, заходя в класс. Ребята недовольно ворчат, но расходятся. Чонин наклоняется к Кёнсу, что кажется каким-то роботом сейчас. — Что произошло? — Я обязательно вам троим расскажу, но только вместе, потому что это пиздец, — он продолжает едва заметно улыбаться, тем более тогда, когда учитель поздравляет его с выздоровлением. Это чертовски странно.***
Чонин всем своим видом показывает, что Кёнсу не уйдет от ответа, когда протягивает ему шлем мотоцикла. Кёнсу кивает и натягивает защиту, всем своим видом показывая, что не собирался убегать. Бэкхёна с Чондэ они находят быстро, потому что те ждали достаточно давно. Они немного сконфуженно переглядываются, словно решая, как себя вести, а потом срываются с места и обнимают Кёнсу, который таким действиям даже рад, обнимая их в ответ. — Черт возьми, где ты был всё это время? — не выдерживает Бэкхён, всё же задавая волнующий всех вопрос. Даже получается так, что они втроем окружают Кёнсу, отчего он крутит головой, стараясь смотреть на каждого из них. Он улыбается немного честнее, чем это было в школе, но всё еще как-то иначе. — Я был в больнице, — признается он, смотря именно в этот момент на Чонина, который уже похожую информацию слышал. Только Чондэ с Бэкхёном прекрасно видят тонкие шовчики на чужой шее, что внимание Кима привлекает. Он трогает шею и пытается задать этот вопрос, однако Бэкхён сбивает его руку и смотрит достаточно агрессивно. До как раз поворачивается к ним, что заставляет Чондэ немного растеряться. — А...это...в смысле, в больнице? — получается немного с наездом, который в эти слова не вкладывался. Хотя бы так. Кёнсу неопределенно поводит плечами, не находя правильного ответа. — Родители всё же согласились сводить меня к врачу, — пытается найтись он, — а она уже сказала им, что будет лучше, если я пройду лечение под присмотром врачей. Поэтому меня так долго не было. — И стоило нам врать? — выдыхает Чонин, но Кёнсу мягко опускает ему руку на плечо, кивая, — почему? — Потому что мне было плохо, — признается он, — я знал, что вы будете задавать вопросы о случившемся, что вы попытаетесь рваться ко мне, а это бы мне легче не сделало. Мне тот же телефон еле-еле дали, а тут я бы извелся от возможности встретиться с вами. — Значит, ты здоров? — вопрос звучит очень глупо, но это же Чондэ, кто, кроме него, сможет так спокойно такие вопросы задавать. Бэкхён закатывает глаза, прекрасно понимая, каким будет ответ. Было бы проще, понимай бы они все это. — Ну, — тянет До, — я жив. А это уже достаточно хороший показатель. — Случилось что-то плохое? — Кёнсу немного устает крутить головой, потому выходит из круга, чтобы встать четвертым, ведь так удобнее. Вопрос Чонина его немного огорчает, потому что это "что-то плохое" слишком плохое, чтобы озвучивать. И шею его прекрасно все видят, прекрасно всё понимают, но не акцентируют на этом внимание. — Я просто выбился из сил. Сейчас я не ощущаю себя лучше, но так я хотя бы могу спокойно говорить с вами. О, еще мне пообещали, что хотя бы на средней уровень, но экзамены я сдам. — Еще год, не загружай себе этим голову, — улыбается Чондэ, отмахиваясь рукой, — получай удовольствие от последнего года спокойствия. Ваши одноклассники, должно быть, чертовски рады твоему возвращению? — Они были рады, что у них появился умный человек, но я ни слова не поймал из всего того, что нам говорили учителя сегодня, — он даже смеется, немного порвано, но искренне. Всё серьезнее, чем они все могут представить. Но хотя бы так, что уже лучше, чем могло быть.***
Чонин обнимает Бэкхёна со спины, роняя голову ему на плечо. Бён немного съеживается, когда парень хватает руки в замок на уровне его живота, всем своим видом показывает, что сейчас не до этого. А Чонин нагло целует его в шею, чуть ниже ушка, за что получает тетрадью по голове, приходится отстраниться. — Вот же вредина. — Это у тебя проблемы с математикой, а не у меня. Как ты собираешься поступать в архитектуру? — вопрос кажется вполне резонным, но Чонин падает на ковер, делая вид кошечки, которая лапкой играется. — Как ты собираешься поступать на дизайн, если все еще рисуешь, как курица лапой? — Я хотя бы основные предметы сдам, а что насчет тебя, так может даже на вышку не пройдешь, — Бэкхён искренне злится, бросает в него злополучную тетрадь. Он переживает за чужое будущее больше, чем за свое, а тот даже не шевелится. Чонин в шутку хлопает ладонью по ковру, словно подзывая к себе, но Бэкхён без шуток ложится рядом, прижимаясь ближе, обнимает Чонина за пояс. — Не волнуйся, я могу не поступать на высшее, — успокаивает Чонин, чем удивляет, — отец сказал, что моя профессия не изменит положение дел. Я могу пойти на геодезию, а могу пойти на архитектуру, разницы не будет, если я смогу пристроиться потом. А я смогу, это же не гуманитарные науки. — Я хочу...уехать из страны... — Думаешь, так тебя точно не достанет осуждение родителей? — Чонин смотрит на Бэкхёна, а тот укладывает свою голову ему на грудь и молчит немного, но Чонин не торопит. — Я нашел отличное место, потому подумал, что там будет круто. Да, я сбегу от родителей, но я так же открою для себя новый мир. Разве это не идеально? — Скорее всего, идеально, но мы тогда с тобой расстанемся. — Не выдержишь отношений на расстоянии? — А ты? — Бэкхён изворачивается, чтобы посмотреть на Чонина. Конечно, среди них двоих не выдержит скорее всего именно он. Но разве это самое важное? Разве сейчас, когда они вместе, стоит говорить о расставании? — Это никогда не изменит того, что ты моя лучшая любовь.***
— Ты читаешь моих друзей, какого черта? — Чонин спрашивает это без какой либо злобной мысли, но Сехун обиженно сипит и смотрит достаточно злобно. У Сехуна в ленте инстаграма фотка от Дэкёна, которую Чонин разглядеть с ходу не успевает. Зато смотрит потом, притягивая к себе руку Сехуна, чтобы вглядеться. Близнецы стоят вместе, это были выпускные соревнования, который Дэкён выиграл, потому был достаточно горд собой. Он стоит в форме, а Бэкхён в рубашке и брюках, которые терпеть не мог носить. Они оба смеются, обнимаясь. У Кёна очки Бэкхёна на носу, а их владелец с волосами в кудрявом хвосте, чертовски милый. Они выглядят счастливыми. — Это его первый пост на корейском, — замечает Сехун, тоном своего голоса показывая, что всё еще немного зол. Чонин падает на диван, легко вытягиваясь, едва касаясь кончиками пальцев бедра Сехуна, — а они сами на меня подписались, не считая этого парня. — Что он написал-то? — Ты его не читаешь? — Не нахожу интересным, — врет Чонин, больше не читая его чисто ради того, что не хочет огорчаться в лишний раз. Сехун фыркает и смотрит на чужой текст. — Они красивые, оба, — делится замечание он, — не удивительно, что ты с одним из них встречался. — Я не встречаюсь с плохими ребятками, — Сехун закатывает глаза и показывает ему средний палец, потому что комплимент не оценил. — Читаю, — предупреждает Сехун, возвращаясь к тексту, — "Матушка скинула мне эту фотку, потому я не могу не выложить ее. Это не самый частый снимок - мы оба счастливы. Как жаль. Если бы мы могли поменяться жизнями, было бы тебе легче сейчас? Было бы мне легче тогда? Я пишу это сейчас, потому что тогда я буду дома. А такие годовщины не самый лучший праздник, где я не могу произнести ни слова. Спи спокойно, лицо, с которым мне больно жить." — О, точно, скоро же годовщина, — выдыхает Чонин достаточно тихо, как раз в тот момент, когда текст кончается. Он поднимает взгляд на О, который смотрит немного возмущенно, но так удивленно. Он не знает, потому что Чонин не сказал бы никогда это сам. А сейчас он явно понял много, что расставило все точки. — Почему ты н... — А что я бы сказал? "Прикинь, у меня однажды друг умер"? — Ну, когда я спрашивал, где он, когда я спрашивал про его страницу, про ваши планы помириться. Да в любой момент. — Мы поругались, когда выпал первый снег, — выдыхает Чонин, отводя взгляд, — Кёнсу с Чондэ устроили чуть ли не драку на фоне того, что Кёнсу поймал его на наркотиках. Бэкхёна с нами тогда не было. Мы были так разруганы, что даже не общались друг с другом, отвечая только Бэкхёну в чате. Он приехал в январе, заставил нас примчаться на выходных, что могло бы всё расставить так, чтобы было нормально. Или уже развести наши дороги. Мы рассказали ему о случившемся, он пообещал, что всё будет хорошо, но парни стали ругаться снова, сказали, что ничего хорошо не будет. А я сказал, что это всё началось из-за Бэкхёна. — Вот же ублюдок, — не выдерживает Сехун, получая едва заметный кивок. По сути, это всё действительно было из-за Бэкхёна. Даже проблемы самого Бэкхёна были из-за него. Но никто не смел это озвучить, да и не было никогда надобности. — Он молча ушел. Утром я понял, что нужно помириться, мне как раз написал Кёнсу с этим. Мы заставили Чондэ пойти с нами, хотя он и не противился. Бэкхён сказал, что будет на высотках, потому что хотел отфотать Дэ в новострое. А когда мы пришли, он уже спрыгнул с крыши. — И вы сбежали, — Чонин кивает, — я бы тоже сбежал. Но...вы поругались потом...уже после его смерти. — Ребята утащили меня, потому что не хотели связываться с Дэкёном. Нам запретили появляться на похоронах, потому мы умудрились обвинить друг друга во всех грехах и разругаться напрочь. — И вы никогда не говорили с Дэкёном потом? — Чондэ говорил, но тот сказал, что нас его боль не касается, — Чонин из-за этого себя еще хуже ощущает, — он отдал мне телефон Бэкхёна, когда я уезжал из дома. Я никогда не знал, зачем, но все его фотографии теперь у меня, а тогда Кён ничего мне не стал говорить, да и некогда было. — Не думаю, что он зол на вас, — рассуждает Сехун, — он потерял часть себя, но вряд ли он был обижен. Тем более, я не думаю, что он обвинял бы вас в чем-то.