***
Бэкхен смотрит на стаканчик кофе, что ставят рядом с ним на стол. Чанель садится рядом, попивая свой. Бэкхен пробует, прикидывая, что это очередной латте с каким-то сиропом, сегодня немного соленым. У Пака яркого оттенка неба штаны, немного раздражающие из-за непривычности. Чанель - своеобразный. У него выбритые не под ноль виски, белые волосы, немного отливающие желтизной, потому что у него они некогда были рыжими, что до красна. — Я не против с тобой встречаться, — выдыхает Бэкхен, отчего Чанель давится кофе и кашляет. — Кофе был просто так. — Я не из-за кофе, — смеется Бен, — даже если бы ты его не принес, я бы все равно тебе это сказал. — Ты расстался со св... — Мы уже давно ведем себя так, словно мы не пара, — замечает Бэкхен, пальцами покручивая стаканчик, — а ты мне нравишься, почему бы и нет. — Я рад, — он действительно улыбается своей широкой улыбкой так, что его чувства видны. Бэкхен польщен. — Только, я должен тебя предупредить, что у меня вчерашняя тревожность, так что я могу запаниковать от обид, — он говорит это достаточно тихо, немножко интимно. Они сидят на самом верху, сзади них никого, потому они словно защищены. Чанель слушает его спокойно, едва улыбается и кивает. — Постараюсь тебя защитить от стресса, — обещает он, — у меня суд с матерью, так что не удивляйся, если я вдруг начну с кем-то ругаться по телефону. — Нет проблем, — Бэкхен протягивает ему ладонь, получает пятюню и не может не улыбнуться, — кстати, мой любимый — простой капучино, а не латте. — Боже, я столько месяцев подсовываю тебе то, что не нравится. Ты бы сказал. — Мне нравится, просто ты не угадал.***
Бэкхен рассказывает всем о своем счастье, которое он ощущает рядом с Чанелем. Они сходятся так быстро, так близко, что не верится. Ощущение, что они знали друг друга всю жизнь, не отпускает. Кенсу лениво заверяет, что это эффект влюбленности, который скоро спадет. Но не спадает достаточно долго. Они съезжаются в первую сессию, чтобы вместе готовиться. Бэкхен помогает Чанелю со всеми предметами, а Чанель ему - с рисованием. Им дают зачетные проекты, потому Бен тихо воет, не справляясь с эскизами, что косые и кривые сами по себе, но яркие, что тоже бросает в глаза. — Ну ты чего? — мурлычет Чанель, когда Бэкхен кидает карандаш на стол, в очередной раз что-то не получается. Пак целует его в макушку и мягко мнет плечи. — Со мной такое впервые, — признается парень, закрывает глаза и откидывает голову, опираясь на живот Чанеля, — я всегда был лучшим, а тут у меня не получается обычный рисуночек. — Просто ты вне вдохновения, — улыбается Чанель. Бэкхен открывает глаза и смотрит на него, — хочешь, развеемся? — Я не хочу никуда идти. — Можешь побыть моей моделью. — Ты уже купил ткань? — Чанель кивает, а Бэкхен отстраняется, садится ровно, а потом разворачивается, — я не против. Чанель достает ткани, пока Бэкхен раздевается до белья. У него уже есть выкройки, потому что он рисует хорошо, продвинулся далеко. Пак целует Бэкхена в плечо, обнимая поперек живота. Бен оборачивается, чтобы оставить поцелуй на чужих губах. — Это смеет превратиться в секс. — В отличие от тебя, у меня полно времени, но если секс вдохновит тебя больше, то я и н... — Обойдусь, — Бэкхен выпутывается из его объятий и тянется к выкройкам. У Чанеля все в пастельных тонах, отчего Бэкхен представляет себе неплохой образ с легкими цветами, где будет что-то яркое. Наверное, это вдохновение.***
Они собираются на вечерние переговоры, в этот раз без Чондэ, потому что он "живет вольной жизнью", которую никто не знает. Бэкхен отсиживается в общежитии, потому что так удобнее. Чанеля никто из ребят не видел, но это не столь важно. Важно то, что Кенсу смущенно жмется, а потом, в паузу между разговорами, шепчет осторожное. — Я влюбился. Чонин замирает, когда Бэкхен давится чаем. Из-за этого Чонин с Кенсу смеются, потому что выглядит забавно. Отчасти это расслабляет и До, который не был рад своим признаниям. Они успокаиваются, не находя слова. Необычно. Кенсу не свойственно такое чувство, отчего это кажется новым. Важным. Да и сам Кенсу выглядит достаточно хорошо, словно его жизнь немного наладилась. — В кого? — не выдерживает Бэкхен. Кенсу разводит руками, потому что ответ очевидный. — В девчонку с потока. Она, правда, первая за мной приударила. Но она классная, я словно в патоке, когда с ней. — В патоке? Что за милости? — удивляется Чонин, а Кенсу неловко смеется. — Сахарный мед, чтобы уж наверняка. Я в восторге. — Вы встречаетесь? — Бэкхен уже может попить свой чай нормально, потирая рукавом кофты стол, на который немного разлил свое пойло. — Уже месяц как. Просто я думал, что это отношения, а это любовь. — А у нее? — Пока не спрашивал. — Я рад, если ты счастлив, — улыбается Чонин. Бэкхен поднимает руку. — Благословляю.***
Бэкхён закрывает первую сессию без проблем, но с испорченным режимом сна, потому что работать ему приходится больше других. Даже с высокими вступительными баллами он не был отличным художником. Чонин предлагал ему сделать эскизы вместо него, примерно это же предлагал и Кёнсу, только с меньшим рвением. Но Бэкхён старался сам, потому что это его будущее. Чанёль добродушно позволял оставаться у себя хоть без перерывов, если его парню будет комфортно. Бэкхёну с ним было комфортно. Ребята рассказывали о том, как они встречались на каникулах, пока он сидел в Австралии и не мог быть с ними. Кёнсу между делом жаловался, что Кимы превращаются в вольных птичек, потому ему грустно. Бэкхёну тоже было грустно. — У нас с друзьями есть традиция, — говорит Бэкхён, пока Чанёль готовит ужин. Парень вопросительно выгибает бровь, забирая у Бёна разделочную доску, где он неловко пытался нарезать лук, — когда мы знакомим...В общем, если я захочу их познакомить с тобой, то ты должен будешь им подарить что-то, что тебе нравится. И если они потом передадут что-то через меня, то ты одобрен. — Как-то сложно, — недоумевает Пак, нарезая лук самостоятельно. Бэкхён тянется к печенькам, что лежат в тарелке на столе. — Это фейсконтроль. Дело не в подарках, — уверяет он, — а во взаимности. Я делюсь чем-то настолько важным, как ты. Ты делишься своими вкусами с ними. И если это достаточно честно, то они делятся своими. — Вы очень близки, — замечает Чанёль, — я даже не знаю, чем бы я поделился. — Я бы подарил им апельсиновый торт, — Бэкхён поднимает руки вверх и разводит ими, словно воображая, как это прекрасно, — правда, один из моих друзей терпеть не может апельсины. — Почему ты не подаришь мне апельсиновый торт? — Я не нашел в Австралии такой торт, чтобы он был таким же, как я люблю, — признается Бэкхён, — а что бы подарил ты? — Грушевый сидр, пожалуй, — предлагает Чанёль. Бэкхён не особо это оценивает, но это могло бы прийтись его компании по вкусу. И даже если бы Чанёль вызвал у них вопросы, этот подарок явно задобрил бы их. Бэкхён думает, что обязательно потащит Чанёля с собой, если они долго протянут вместе. Хотелось представить его Дэкёну, про которого Пак узнал совсем недавно. Хотелось представить его ребятам, потому что кому, если не им. Отчасти, даже родителям, но они обойдутся.***
Бэкхён просыпается посреди ночи, хотя звонит будильник. Перед глазами темно. Он лениво толкает Чанёля и просит включить свет, потому что он не может найти чертов телефон. Но Пак резко хватает его за плечи, трясет пару раз, а потом куда-то поворачивает, судя по всему, к себе. Бэкхён понимает, что не ночь. — Ты не видишь? — четко спрашивает Чанёль. Бэкхён жмурится, трет глаза и открывает их снова. Теперь он ловит свет, осознавая, что уже утро. Какие-то пятна рядом, которые, вероятно, являются Чанёлем. — Что происходит? — Ты серьезно не видишь? — удивляется парень, — ты же не был на нуле... — Это должно было однажды случиться, — шепчет Бён, срываясь на слезы. Чанёль обнимает его и уверяет его, что всё будет хорошо, так нежно, что хочется верить. Так же нежно одевает и ведет в больницу. К моменту, как они доезжают, проходят все проверки, Бэкхён уже видит получше. Врач говорит, что ему просто нужна операция на коррекцию зрения. Она вряд ли поможет ему на всю жизнь, но хотя бы на часть молодости. Бэкхён снова обливается слезами, но сейчас рядом оказывается Чанёль, который был так необходим. Потому Бён соглашается, про себя думая, как будет круто однажды явиться к друзьям и рассказать про свои новые глаза. Если они, правда, будут новыми.***
Бэкхён искренне не понимает, что происходит с братом. Тот уверяет, что всё в порядке, но Бэкхёна гложет какое-то мерзкое чувство. Кёнсу говорит, что ходил на соревнования близнеца, тот казался нормальным. Бэкхён не находит себе место, но старается успокоиться. Скоро новый год, а там и конец первого курса. Чанёль уверяет, что Бэкхён справится. Чонин между делом замечает, что они поругались с Чондэ, но не рассказывает причину. Словно ни он, ни Кёнсу не поняли причину ссоры, которая состоялась на Рождество. Чондэ же просто пишет, что не собирается об этом говорить. У Бэкхёна восстанавливается зрение после операции, но он продолжает держать это в тайне. Отчасти, Чанёль уделяет ему больше любви и поддержки, чем можно представить. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чанёль, обнимая Бэкхёна поперек живота. Тот сидит на полу, читая конспекты, пока Пак просто лежит рядом. Рождество едва-едва наступает, но сейчас ему так хорошо, как никогда ранее. — Тревожно, — признается он, — мои мысли занимают другие люди, а тут еще и экзамены. — Ты же отличник, не парься насчет последнего. Тем более, что ты стал лучше рисовать, а в этом семестре у нас нет таких заданий. Что случилось с твоими людьми, раз ты так волнуешься? Я видел, что ты принимал лекарства. — Немного паранойи, но я был у специалиста, поэтому пью лекарства. Это ненадолго, потому что я просто волнуюсь, — уверяет Бён. Он берет руку Чанёля своей и подносит к губам, целуя костяшки чужих пальцев, — мои друзья в ссоре, когда меня нет рядом. Мой брат чертовски устает, но продолжает сражаться. И я не могу волноваться за всё это, когда не могу даже за собой уследить. — Эй, не хочешь слетать домой на новый год? Встретишься со всеми ними, будет спокойнее. — Не будет, потому что я сойду с ума от перелетов и мыслей об экзаменах. Приеду на каникулах, ребятки подтянутся, — уверяет он, хотя в последнем совершенно не уверен.***
Дэкён зажимается в углу и тихо скулит. Бэкхён привык за подростковую жизнь, что брат совсем тихий. Он мог в звуки, тем более так скулить, но всегда терпел. И сейчас не терпит. Бэкхён пару часов дома, потому ему было странно. Но он молча мажет чужое плечо, напряженное, но хотя бы не синее. Ядерная физика, на которой он пашет, почему-то не была для него достаточной нагрузкой, ведь он всё еще продолжает ходить на фехтование. — Всё в порядке? — Бэкхён уже поймал его за руку, почему бы не задавать серьезные вопросы. Дэкён поправляет домашнюю рубашку, когда брат заканчивает, а потом показывает четкое и лаконичное "ненавижу людей". Ничего не изменилось. Близнец был белой вороной, только теперь одной. Бэкхён никогда не умел драться, но всегда дрался, боролся и кричал, что действовало по большей части. Это была защита для его друзей. Для его Дэкёна. Но ни Дэкён, ни Чонин драться не умели и боялись. Для дружбы всегда был Кёнсу, который бил четко и больно, если били его друзей. Себя он предпочитал не защищать. Бэкхёну защищать себя не приходилось. Каникулы с ребятами у него не совпадают совершенно, потому он целыми днями валяется в кровати и болтает с Чанёлем по телефону. У Дэкёна тоже еще не каникулы, а вечерами тренировки. Бэкхён смотрит прогноз погоды на выходные, думая о том, что сходил бы на высотки, чтобы сделать пару красивых снимков с близнецом. Чонин обещает приехать в четверг вечером, а Кёнсу предлагает в пятницу ночью погулять. Чондэ не забывает огрызаться, что друзья бесят его своей активностью, но думает над предложением. Бэкхён обнимает ребят, ощущая себя дома впервые за год. Чондэ недовольно закатывает глаза, когда Кёнсу пристально смотрит на него, но улыбается честно-честно, когда ерошит волосы Бёна, такие привычные где-то в детстве, а не сейчас. Бэкхён прекрасно видит, как много поменялось. Чонин стал еще выше, его плечи - шире. Он продолжал расти, пока они оставались на месте. У Кёнсу снова короткие волосы, но в общих чертах он кажется таким же. Чондэ же выглядит иначе от слова "совсем". Он был самым крошечным из них всегда, но сейчас он таял. Его тонкие руки выглядывали из-под рукавов толстовки, словно он совсем не ест, потому и такой худой. Он тоже с короткой стрижкой, что смотрится странно с его осунувшимся лицом. Чондэ прекрасно знает, что Бэкхён это заметил. За весь вечер нельзя было не заметить. И синеватую кожу тоже. Чондэ бесится от лишних взглядов в свою сторону, потому Кёнсу мягко ловит Бэкхёна и уводит покурить. — Он наркоман, — спокойно бросает До, затягиваясь. Бэкхён неловко жмется, стараясь не замерзнуть на улице в зимнее-то время. — Я так и подумал. Он сам сказал? — Нет, — парень пожимает плечами, выдыхая, — но он вел себя именно так, когда я прямо спросил. — Это то, из-за чего вы поругались? — Именно. Я спросил, не употребляет ли он, он показал вены. Значит, употребляет, просто умнее, на невидных местах. Это вызвало конфликт, который мы не смогли решить мирно. — Мы должны ему помочь? — шепчет Бэкхён, не зная, куда себя деть. Кёнсу выкидывает сигарету и качает головой. — Думаешь, мы сможем увести его за ручку на лечение, если он не хочет? Это случится только если он сам поймет проблему. Пока что его это устраивает. Они возвращаются к ребятам, продолжая в принципе нормальный вечер, потому что они все же соскучились. Чондэ напряженный, но вполне себе терпимо. Бэкхён мягко подсаживается к нему и роняет голову на острое плечо. От Кима всё еще пахнет им, а не чем-то чужим. Они переплетают пальцы, что заставляет улыбаться. — Что между вами случилось? — шепчет Бён. Чондэ напрягается. — Не сошлись мнениями. — Я так не хочу, чтобы в нашей дружбе появлялись такие конфликты, — признается Бэкхён. Чондэ отстраняется и смотрит на него как-то оскорбленно. Ребят это замечают, хотя разговор они не особо и слышали. — Мы давно находимся в состоянии, что эти конфликты были бы нормальны, — рычит Чондэ, — ты серьезно думаешь, что ты из тех, кто может о них жалеть, мальчишка, что развязал драку? Бэкхён прекрасно понимает, что никто никогда его не винил в том, что произошло тогда. И сейчас не обвиняет. Но любой их конфликт действительно мог бы затронуть эту тему. И Бёну больно, что он поднимается с места, собираясь ответить, но просто сжимает губы и уходит. Молча. И он прекрасно знает, почему его никто не остановит. И он прекрасно знает, что Чондэ достанется за такие слова. И что он не хотел бы этого сказать. Но Бэкхён уже обвинен, какая разница.***
Дэкён недовольно стонет и скатывается по дивану. Он так же недовольно замечает, что Бэкхён пришел в слезах буквально пять часов назад. Тот закатывает глаза и показывает ему средний палец. Ему нужно развеяться, потому он пытается утащить брата куда-то. Но тот всеми силами отнекивается, объясняя это ленью. Но Бэкхён, что спал два часа, просто снимает фотоаппарат с зарядки, запихивает его в рюкзак и смотрит. Выжидает, пока близнец не подрывается с места и не идет одеваться. Это радует. Бэкхён думает, что слишком глупо держать крыши высоток открытыми, тем более в жилом доме. Дэкён прислоняется к перекладине и смотрит вниз. Брат подходит к нему, прослеживая траекторию его взгляда. Чертовски высоко. А еще, что было бы ожидаемо, тут холоднее, чем внизу. Бэкхён ерошит чужое плечо и улыбается. Он спрашивает, всё ли хорошо, но в этот раз Дэкён просто пожимает плечами и предлагает фотографироваться. Бэкхён делает то, что планировал, потом запечетлевает парочку моментов вместе, заставляя Дэкёна одеться. Они смотрят снимки, выбирают лучшие. Бэкхён не знает, стоит ли ему делать еще парочку, а потом отвлекается на сообщение от Чонина. Тот предлагает встретиться, а Бэкхён кидает ему геолокацию. у них будет время собрать вещи. Дэкён мягко обнимает его со спины и целует в щеку. Бэкхён отвечает ему отдельным поцелуем. Он еще пару раз фотографирует близнеца, а потом идет собирать камеру. Когда та оказывается в сумке, после просмотренных пару фоток, Бэкхён оборачивается и замирает. — Кён? — зовет он, понимая, что один. Шутка ужасная, бросающая Бэкхёна в холодный пот. Перед глазами круги цветными пятнами расходящиеся. Он осторожно подходит к краю, надеясь, что Дэкён схватит его со спины, чтобы напугать. Но он прекрасно видит на земле тело, что заставляет его присесть на корточки и закрыть рот руками, — что же ты? Из глаз льются слезы, но Бэкхён пытается встать на ноги, но получается плохо. Он пару раз падает на колени, но потом встает и идет к выходу. Парень только и может, что пытаться не кричать от того, как болит от происходящего. Бэкхён спускается несколько этажей, держась за стенку, а потом по ней же сползает и садится на ступеньки. С такой высоты не выживают, он понимает это. — Господи, Кён, — хрипит он, жмурясь. Никто не знает, где именно они. Точно так же, как никто не знает, в чем они были и зачем ушли. В голове пробегает ужасная мысль, которая делает еще больнее. Бэкхён задыхается, сжимается весь и не может двигаться. Пока кто-то не прибегает наверх, встречаясь с ним взглядом. У него что-то спрашивают, а он даже ответить не может, теряя весь воздух. Что ему делать?