Шёпот гравия

      Шеннон, растерянная и растрёпанная, сидела на моём диване и боролась с остатками сна. Видимо, моё возвращение заставило её резко проснуться.       — Уже утро? — спросила она, щурясь от солнечного света, бившего в окно. — Долго же ты.       — Пришлось задержаться, — уклончиво ответил я, ожидая, что Шеннон, как обычно, засыпет меня расспросами, но она молчала.       Это заставило приглядеться к ней внимательней: всё то же платье, в котором она была вчера в магазине, и я припомнил, что её машины во дворе не было.       — Что случилось? — почувствовал я неладное.       В то, что она просто уснула, дожидаясь меня, не верилось. В подтверждение она вдруг помрачнела.       — Не нальёшь мне кофе?       Я поколебался, но всё же снял куртку и направился на кухню. Меня раздирало волнение: Шеннон не походила на саму себя, произошло явно что-то серьёзное, но я надеялся, что она расскажет всё сама. Решил не давить и дать ей немного времени.       Я как раз запустил кофеварку, когда Шен, зябко кутаясь в плед, вошла в кухню и села за стол. Она долго молчала, уставившись пустым взглядом куда-то в окно. И без того довольно миниатюрная, сейчас, с опущенными плечами и чуть сгорбленной спиной, она и вовсе как будто хотела исчезнуть. Никогда не видел её такой — и один взгляд на неё разбивал мне сердце.       — Опять поссорились с Найджелом? — всё же осторожно предположил я, присаживаясь на стул рядом.       Шеннон ответила не сразу, глубоко и шумно вдохнув.       — Он мне изменяет. — Она по-прежнему глядела в окно, и пустота в её голосе резанула слух.       — Что? — опешил я.       — Он спит с другой женщиной, Грэм. — Шен перевела взгляд на меня, но голос звучал так же пусто и глухо. — С Джаннат, представляешь? — Она горько усмехнулась.       Сейчас в безжалостно ярком свете стали видны припухшие от слёз веки и не до конца стёртые разводы туши около ресниц. Шеннон казалась лет на десять старше.       — С чего ты взяла? — Я попытался осторожно уточнить подробности, в глубине души надеясь, что это окажется ошибкой и мы вместе посмеёмся над ней.       — Я видела их, — повела Шеннон плечами, и по щеке её скользнула слезинка. — Утром мы с Найджелом поругались, и, когда днём заметила его машину у супермаркета, решила подойти и поговорить, чтобы помириться. Я парковалась, когда увидела, как Джаннат садилась в его машину, и они поцеловались. Не смогла не проследить за ними до мотеля. — Голос сорвался, и она уткнулась в ладони, а плечи затряслись от рыданий.       Я потерял дар речи. Не мог поверить, что брат способен на такое. Я был уверен, Найджел без ума от Шеннон и все их ссоры — не более чем временные недопонимания и накопившаяся усталость. Для меня они всегда были идеальной парой, и казалось, их союз нерушим. Иррационально хотелось спросить Шеннон, не перепутала ли она, но это было явно лишним — конечно, она не спутает своего мужа ни с кем другим.       Ярость вскипела во мне за секунду, тесно сплетённая с болью от того, какой раненой и уязвимой выглядела Шеннон. Я выскочил из дома, машинально схватив ключи и куртку, и вместе с хлопком двери услышал крик невестки:       — Грэм! — но, оставив его без ответа, завёл машину и, резко взвизгнув шинами, выехал со двора.       Уже через десять минут я настойчиво стучал в дверь дома брата. Сенбернар из соседнего дома глухо, но громко залаял. По-видимому, Найджел собирался на работу, потому как открыл мне, одетый в серый костюм с галстуком. Он явно был раздражён устроенным мной шумом.       — Грэм, какого?..       Я ударил его. От неожиданности Найджел пошатнулся и отступил на пару шагов обратно в дом, я вошёл следом.       — Это ты какого хрена делаешь? — напустился на него я, едва прикрыв за собой дверь. — Трахаешь Джаннат Вэлфер, серьёзно?! — толкнул его, еле сдерживаясь, чтобы снова не ударить.       — Шеннон у тебя? Слава Богу, — с явным облегчением выдохнул он, держась за разбитый нос. — Я обзвонил всех знакомых, чтобы найти её, всю ночь колесил по городу, только вернулся домой. И тебе звонил, но…       — Какого хрена, Найджел?! — Его жалобы и растерянный тон вывели меня из себя ещё больше. — Променял Шеннон на Джаннат?!       — Я никого не променивал! — возразил он тоже повышенным тоном. — Я люблю Шеннон!       — Да неужели?! — Я пихнул его снова, и брат отступил на пару шагов назад, зарываясь пальцами в волосы.       — Это было ошибкой, Грэм, Шеннон не должна была об этом узнать, — пробормотал он потерянно.       — Эта твоя «ошибка» может стоить тебе брака! Ты понимаешь, что можешь потерять её?! Ты понимаешь, сколько боли причинил ей?! — Я сжал кулаки, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не вбить это понимание ему в голову силой. — Безмозглый придурок, даже не понимаешь, как тебе повезло в жизни! — Я выдохнул, пытаясь взять себя в руки. — Как давно это продолжается? Как давно ты отвозишь Вэлфер в мотель?       Найджел прошёл в кухню и, обойдя стол, будто создавая преграду между нами, тяжело опустился на стул.       — Пару недель, — тихо признался он сдавленным голосом. — Джаннат устроилась к нам в фирму почти сразу после Дня Благодарения. Я взял её своей помощницей, потому что уже не вывозил всё один. Работы было много, и мы постоянно задерживались допоздна. Она всегда была такой милой и понимающей, а с Шен у нас всё так тяжело последнее время… И Джаннат стала словно отдушиной… Чёрт, Грэм! Я знаю, что было плохой идеей что-то начинать с ней, но тогда я просто не смог устоять!       — Реши, что тебе нужно сейчас, — сухо сказал я и достал для него пакет со льдом из холодильника. — Потому что тяжёлые времена бывают у всех, а из-за сиюминутного удовольствия ты можешь потерять самую лучшую женщину из всех, кого я знаю. Сейчас Шеннон просто убита, — упёрся я в стол руками, чувствуя беспомощность. — И я даже не представляю, как ты будешь всё это исправлять.       Найджел поднял на меня глаза и шумно втянул в себя воздух.       — Я знаю, что виноват…       — Виноват?! — воскликнул я. — Нет, Най, «виноват» — это мягко сказано. Никогда не видел Шен такой… И я буду первым, кто поддержит её, если она решит начать жизнь без тебя после такого предательства.       — Я всё улажу, — растерянно пробормотал брат, прикладывая лед к носу. — Мы помиримся. Я всё улажу. Я не смогу без неё… — жалобно закончил он. — Дай мне немного времени… Она остынет…       — Время? — с сарказмом усмехнулся я. — Хорошо, если у вас с Шеннон его больше, чем было у нас с Джошем.       От воспоминаний о муже в переносице неприятно защипало, и я задохнулся от нахлынувшей боли. Не хотелось, чтобы Найджел видел меня таким, поэтому я выскочил из его дома и в третий раз за утро забрался в машину. Завёл мотор, но ещё несколько минут сидел, просто глядя в небо, пытаясь взять себя в руки.       Было странно проводить параллели между нами и семьёй брата, но моё глупое сердце и безжалостный мозг меня не щадили. Перед гибелью Джоша мы повздорили. Ему предложили хорошую должность в Торонто, но я не хотел переезжать. Здесь, в Эдмонтоне, был мой дом, любимое дело, семья — переезд означал бы, что мне нужно оставить всё это. Я попросил его дать мне время всё обдумать, но на самом деле мы оба знали, что я буду тянуть сколько смогу и уговаривать его отказаться от этой идеи. После похорон я не раз думал, что, если бы мы и правда переехали, с ним бы ничего не случилось, что чёртова машина не сбила бы его и он был бы сейчас жив. Я так жалел, что наши последние дни были полны этим напряжением, так жалел, что не могу сказать ему, как сильно его любил и как плохо мне теперь без него, как я скучаю… Я всхлипнул и закрыл глаза ладонями. Теперь я легко бы расстался со всем тем, за что когда-то держался. Отдал бы всё, чтобы только вновь почувствовать тепло его ладоней, увидеть его улыбку и сделать всё, чтобы он был счастлив.       Сам не понял, как добрался до коттеджа: ночь без сна и нахлынувшие эмоции туманили разум. Зайдя в дом, я услышал, как в ванной на первом этаже работает душ. Что ж, это даже к лучшему — Шеннон всегда чувствовала себя свободно в моём доме. С ней не нужно было играть в радушного хозяина.       Поднявшись на второй этаж, я оказался в спальне. Нашей с Джошем спальне. Там не было пустынно и холодно, как я ожидал. Это была просто комната: вроде знакомая, но одновременно чужая. Я лёг на кровать впервые за эти полтора года, но сон не приходил, а мысли не утихали. Невольно я стал вспоминать дни и ночи, что мы с Джошем провели в этих стенах, но чем больше проходило времени, тем отчётливее понимал, что уже многие детали стёрлись. Прошло всего полтора года, и я стал забывать… Я не хотел этого. Не хотел, чтобы память о нём осталась лишь на совместных фотографиях, его вещах и могиле на кладбище. Что бы Шеннон ни говорила, полтора года — малый срок, чтобы начать жизнь заново. Я не был готов отпустить…       Я закрыл глаза и окунулся в воспоминания, в тепло любви Джоша ко мне, жаркой и бесшабашной любви, от которой остались лишь призрачные ощущения. Он был весёлым и шумным, словно заполнял собой всё пространство и вечно пытался расшевелить меня.       Я вспомнил, как в выходные спускался на первый этаж, а он, готовя нам в кухне завтрак, подпевал радиоволне и самозабвенно пританцовывал. В такие моменты я пытался как можно дольше остаться незамеченным, чтобы насладиться представлением. Вспомнил, как впервые увидел его в доме Найджела и Шеннон: он оказался там случайно, пришёл с каким-то знакомым Ная, но в первые же минуты стал душой вечера. Нам не раз говорили, как сильно мы отличаемся друг от друга. Но наедине Джош всегда говорил, что я — его якорь, а он — мой двигатель и нам друг без друга — никуда. И это было, пожалуй, самым интимным признанием для нас обоих.       Но, несмотря на кажущуюся лёгкость и неизменно весёлый настрой, Джош был целеустремлён до упрямства. Если уж быть до конца честным, я восхищался его волей и жаждой жизни — при том, какой непростой была его судьба. Он рано потерял родителей, попал в детский дом, сменил несколько приёмных семей, но при этом сумел окончить школу и даже поступить в колледж. Он часто рассказывал мне о передрягах, в которых оказывался в юности: как сбегал от приёмных родителей и месяц жил на улице; как прятался от банды подростков, распространяющих наркотики, чтобы они не могли завербовать его; как ездил на концерт Scorpions с дальнобойщиком и в итоге так подружился с ним, что какое-то время мечтал, что он его усыновит; как на улице к нему прицепился мужик и Джош долго не мог понять, что тот принял его за хастлера, но стеснялся предложить поехать в мотель. Эти истории настолько не вязались с образом успешного архитектора, что я первое время не верил, думал, что он шутит. А потом был просто в ужасе от того, скольким опасностям он подвергался и как умудрился выбраться из всего этого практически без поддержки, а Джош лишь ностальгически посмеивался и говорил, что именно во время ночёвок на улице решил, что станет архитектором и будет строить дома для нуждающихся. Отчасти он воплотил свою мечту в жизнь…       Дверь спальни тихонько открылась, возвращая меня в реальность, и на пороге показалась Шеннон в махровом халате и с мокрыми волосами.       — К тебе можно?       — Конечно, проходи, — ответил я, похлопав ладонью рядом с собой.       Сопровождающий её Чарли забрался на кровать первым и принялся облизывать моё лицо. Я и Шен негромко рассмеялись.       — Ты своего не упустишь, — потрепала его за ухом она и, потянув за ошейник, чуть подвинула. Затем легла на кровать сама и положила голову мне на грудь.       — Прости, что так внезапно свалилась на тебя, — тихо произнесла она. — Просто не могу вернуться домой. Не сейчас.       — Конечно, Шен, можешь быть здесь сколько угодно, — приобнял я её и поцеловал в макушку. — Даже не думай об этом.       Я был рад компании, пусть сейчас Шеннон и не в лучшем состоянии, но от осознания того, что кто-то рядом, мне было комфортно. Мы просто молча лежали и думали каждый о своём. Нам не нужны были пустые утешения и слова поддержки, мы и так знали, что есть друг у друга.