Nec descendere nec morari

Эскал опасливо приоткрыл входную дверь, сделал шаг внутрь… БА-БАХ! ...и пока он, оглушённый двумя хлопушками, отмахивался от вихря серебристого конфетти и пытался проморгаться, на него налетели оба младших племянника: — Попался! — ЙУХУУУУУ! — Меркуцио в маске Гринча с торжествующим воплем повис на одной руке дяди, заставив Бартоломео выронить на пол портфель, замотанный в мишуру Валентин — на второй; а следом за ними в коридор неспешно вышел флегматичный Парис в рождественском свитере, шапке Санты и с бенгальским огнём в руках. Причём, если Эскал хоть что-нибудь в чём-нибудь (вернее, в своих воспитанниках и их мимике) понимал, то огонь ему явно всучили насильно. — Я буду сопротивляться! — с этим возгласом Эскал сгрёб обоих младших племянников в охапку и закружил в воздухе, слегка при этом охнув: все-таки мальчики росли очень быстро, а сам он отнюдь не становился моложе, и таскать их на руках с каждым годом становилось сложнее и сложнее. Впрочем, Бартоломео это не останавливало. — Сдавайтесь! — потребовал он, ставя радостно хохочущих племянников обратно на твёрдую почву. — И прежде чем вы меня снова атакуете, дайте хоть дверь запереть и отряхнуться, а то сверкаю весь теперь, как рождественская ёл… — Дядя! — Меркуцио ещё даже отсмеяться не успел, но уже рвался в бой. — А мы ёлку… -…сегодня наряжать будем? — подхватил Валентин, заканчивая мысль старшего брата. — Мы уже и игрушки достали! — Мда? — хмыкнул Бартоломео, повернув ключ в замке и снимая плащ. — И сколько из них вы уже разбили? — Дядя!.. — возмущённо возопил Меркуцио. — Мы осторожно! — Понял, значит, минимум две… — Дядя! — Что, неужели ни одной? Не верю! — Ну… — Мы не нарочно! — И мы больше не будем! — Правда! — И нам надо ещё хлопушек, а то у нас только эти две оставались… Эскал испытующе приподнял бровь: — То есть вы разбили несколько ёлочных игрушек, решили, что терять нечего, и поэтому… решили заодно оглушить меня хлопушками? — Ну-у… — Это самое страшное преступление, с каким я сталкивался за все годы работы, — судья картинно нахмурился, что вызвало у Меркуцио и Валентина тихое хихиканье. — Поэтому слушайте мой приговор: в этом году я… не стану помогать вам с имбирными пряниками! Справляйтесь сами, а я посмотрю, что у вас получится. — Дядя, ты бы смягчил приговор, — Парис сочувственно вздохнул, держа догорающий бенгальский огонь на отлёте, но Эскал видел, что и он прячет улыбку. — Без пряников останемся — не страшно, а вот без кухни… — Эй! Парис, нечестно! — Дяяяядь! — Он дразнится! Дом буквально содрогнулся от возмущённых воплей, и Эскал опустился на корточки перед племянниками: — Отставить шуметь, слушайте меня: забыли уже, что в прошлый раз сами пирог пекли? Вот и в этот раз справитесь. — Да им слабо, — вновь вмешался Парис, прислоняясь к стене и усмехаясь. Результат не заставил себя ждать: — Нет, не слабо! — вскинулся Меркуцио, а Валентин энергично закивал, соглашаясь. — Сам испеки сначала! Тоже мне, «слабо»!.. Эскал вздохнул, снова сгрёб сопротивляющихся младших племянников в охапку, прошествовал с ними в гостиную, где уже с предыдущего вечера стояла ёлка, и сгрузил свою ношу на диван. Был риск, что мальчики всерьёз обидятся и расстроятся; но Бартоломео уже слишком хорошо знал характер своих воспитанников и, следовательно, знал, что делать. — Кто там хотел ёлку наряжать? — он стряхнул с лацкана пиджака приставшие к нему бумажки конфетти и наклонился ближе, прибавив заговорщицким шёпотом: — Если управимся за час — помогу с пряниками. А если не успеем… — он развёл руками. — Ну что ж. Тогда придётся вам показать Парису, что вы ещё и не на такое способны! Меркуцио и Валентин переглянулись… и широко — и одинаково хитро — заулыбались. Эскал подмигнул им: — Так держать! А теперь — вперёд, ёлка сама себя не нарядит! …за час они, конечно же, не управились — зато повеселились вдоволь, путаясь в мишуре, споря, какую игрушку куда повесить и кто будет цеплять на макушку звезду, а после — выметая из комнаты осколки последнего из четырёх стеклянных шариков (разбил его, ко всеобщему удивлению и ликованию Меркуцио, Парис, на что Бартоломео только рукой махнул и, безуспешно сдерживая смех, в который раз пообещал себе избавиться от всех стеклянных игрушек и заменить их пластиковыми). Ну, а что касается имбирных пряников, они удались на славу — даже несмотря на то, что пекли их Скалигеры в итоге все вчетвером, причём подключился даже Парис, чьё скучающее выражение лица уже никого не могло обмануть. А впрочем… Мальчики уже легли спать, а Бартоломео задержался в гостиной: официально — навести порядок, а на самом деле — разложить по местам подарки, пока никто не видит. Ну и закончить с украшениями, в конце концов: не зря же они пряники пекли? Он чуть улыбнулся, подвешивая на ёлку кривобокого имбирного человечка в смутно знакомом плаще. Может быть, не «несмотря на», а «благодаря»?..