Наследница Теней (#1)

      Эта ночь стала самой беспокойной в жизни Элины. Ее и раньше мучала бессонница, вызванная болезнью, но в этот раз беспокоила вовсе не она. Весь вечер Элина чувствовала себя скованно и неуютно. Рен Варрор, казалось, не проявлял никакого интереса, просто застыл у дверей, как изваяние, и лишь изредка бросал угрюмые взгляды на проходящих мимо слуг.       Элина чувствовала, что разговор у них не сложится. За минувшие сутки ее новый телохранитель успел проявить себя с профессиональной и с человеческой точки зрения, и Элина уже не так сильно опасалась его присутствия, но не могла себе позволить полностью расслабиться. Она даже отказалась принять ванну, а в гостиной пробыла ровно столько времени, сколько ей было необходимо, чтобы выпить целебный настой, который ей приносили каждый вечер.       Известив слуг о том, что отправляется спать, и чтобы ее никто не беспокоил, Элина направилась в спальню, стараясь не смотреть на огромного стража у дверей. Чувствуя невыносимую потребность сказать хоть что-нибудь, Элина на секунду приостановилась в дверях, и как-то рассеяно обронила: «Спокойной ночи». Рен Варрор мельком, искоса глянул на нее, как будто опасаясь смотреть прямо, словно не хотел смущать девушку еще больше, но в его глазах она успела прочесть удивление. «Спокойной ночи, госпожа», — сказал он так, будто был вовсе не уверен, что ему положено отвечать.       После этих слов Элина ворочалась с бока на бок всю ночь. Сперва ее одолевало дикое смущение, она думала, что выставила себя полной дурой перед новым телохранителем. Затем, в полудреме, к ней начали возвращаться дневные страхи, она то и дело стряхивала с себя сон и, садясь на постели, пристально смотрела на двери покоев. Неужели он и правда не собирался прикончить ее в первую же ночь? Уже к утру, Элина извела себя мыслями о том, кто же он такой, этот Рен Варрор, с каких он земель, и какое его настоящее имя? А главное, как он относится к новой монархии, и к ней в частности?       Утро встретило Элину больной головой и слабостью во всем теле. Как же она устала от этого постоянного недомогания. Редкие перерывы, когда она чувствовала себя более-менее сносно, становились все короче и случались все реже. Хроническая усталость, головная боль и слабость, преследовали Элину изо дня в день, отбивая хорошее настроение, и лишая возможности на хоть какую-то самореализацию. После недавнего обострения на празднике Эгуста, Элина даже перестала посещать уроки танцев.       Верные служанки помогли принцессе выбраться из постели, обтерли ее горячими полотенцами, помогли одеться и расчесали волосы. Элина пожаловалась на головную боль, но поскольку второй день подряд принцесса не могла позволить себе появляться без убранств, густые золотые пряди переплели в свободную косу с изумрудной лентой и умело уложили в прическу, которая совершенно не причиняла дискомфорта.       Элина выбрала на сегодня свое любимое платье, цвета аквамарина, со спущенными плечами, и не слишком пышным подолом. Корсет и рукава украшало кремовое кружево, а кромку подола — узорная вышивка. Элине нравилось это платье за благородное изящество и нежность, а еще оно напоминало ей о солнечном тепле и летней свежести. Среди грузной и душной роскоши замка, багровых оттенков и тяжелых драгоценных камней, вкус принцессы всегда выделялся своей легкостью и элегантностью.       Когда Элина вышла в зал, Рен Варрор все также стоял справа у дверей, где она видела его вчера последний раз. Девушка даже задумалась, простоял ли он так всю ночь, а если да, то как же он будет достаточно внимателен, если полностью лишил себя сна?       Воин тут же повернулся к ней и, на этот раз, приветственно поклонился. Когда он поднял голову, его взгляд скользнул по Элине гораздо смелее, чем он позволял себе вчера, и глаза его неожиданно расширились.       — В чем дело? — спросила она, на всякий случай, оглянувшись себе за спину.       — Сегодня вы выглядите иначе… — как-то неловко пояснил Рен Варрор, не без усилий отводя от нее взгляд. Элина почувствовала, как против воли покраснели ее щеки.       — Скорее, сегодня я выгляжу, как обычно, — сказала она, смущенно поправляя и без того идеальные складки подола платья, — просто вчера у меня не было настроения наряжаться.       — Понятно, — коротко ответил Рен Варрор, уже принципиально не глядя на Элину, и ожидая, когда она проследует по своим делам, чтобы двинуться следом.       — Пошлите за Эллой и Оливией, — сказала Элина одной из служанок, — я хочу позавтракать с ними на террасе. О, и можно пригласить мадам Женсоль, ведь сразу после трапезы у нас урок, я буду рада ее компании.       Польщенная столь важным поручением от госпожи, служанка покраснела, поспешно поклонилась и бросилась исполнять поручение. Элина покинула свои апартаменты в сопровождении телохранителя, к которому тут же присоединились четверо гвардейцев. Пока Элина прогулялась до террасы, там уже успели накрыть стол на четверых персон, а любимые фрейлины ждали госпожу у высоких балконных дверей. Одна из них — Оливия — держала в руках свежие цветы. Когда Элина подошла ближе, девушки присели в реверансе, и Оливия вручила принцессе ароматный букет.       — Надеюсь, они порадуют вас, моя леди, — улыбнулась девушка, — уже совсем скоро последние цветы в садах начнут увядать.       — Спасибо, милая, — искренне поблагодарила Элина, вдыхая чудесный сладковатый аромат, — они прекрасны. Я действительно буду скучать по ним всю зиму.       Обе фрейлины опасливо покосились на возвышающегося за спиной принцессы мрачного телохранителя и поспешили пригласить свою госпожу к столу.       — Вы сегодня прекрасно выглядите, миледи, — сказала Элла, усаживаясь слева от принцессы, в то время как Оливия расположилась справа.       — Вы тоже, — заметила Элина, — и как вы догадались нарядиться в нечто подобное?       — Ох, ваша милость, мы расспросили посланную вами служанку, — не стала скрывать Элла, — чтобы соответствовать вашему убранству сегодня, ведь мы так просчитались вчера!       Элла была очень веселой и общительной девушкой и могла трещать без умолку, только дай ей волю. Тонкая и звонкая, с рыжими кудрями и открытым добродушным лицом, она была любимицей Элины за вечно приподнятое настроение, и за то, что девушка была готова искренне делиться радостью со всеми вокруг. Но, как и Оливия, Элла отлично знала свою госпожу и на интуитивном уровне чувствовала, когда можно без опаски развлекать ее своим баловством, а когда стоит посидеть молча.       Когда слуги поднесли завтрак, посыльный известил принцессу о причинах задержки ее наставницы, и к трапезе приступили втроем. Элина по обыкновению повозила вилочкой по тарелке, совершенно не испытывая голода. Оливия как-то слишком уж мрачно глянула на принцессу и удрученно поджала губы.       — В чем дело, милая? — поинтересовалась Элина, заметившая перемену настроения приближенной.       — Вам снова нездоровится, моя леди? — спросила Оливия после некоторой паузы.       — Нет, что ты, — ответила Элина, — я в порядке.       — Вы ничего не съели, госпожа, — заметила Оливия, — может попросить подать вам что-нибудь другое?       Элина не смогла сдержать вздох. Оливия, как всегда, была крайне проницательна. Она была куда тише и приземленнее, нежели Элла, однако из всех обитателей замка не было человека, которому Элина доверяла больше, чем ей. Оливия была довольно привлекательной девушкой, невысокого роста и красивыми формами тела, ее загорелая кожа и темно-каштановые волосы сильно отличали ее от прочих фрейлин, да и происхождения она была совсем невысокого. О том, как Оливия попала на службу к принцессе, и как умудрилась стать ее первой советчицей, и даже подругой, в замке ходили разные слухи. Вплоть до того, что она ублажала принцессу в постели.       По законам Дарлуэ незамужние девушки могли спокойно содержать при себе рабынь для постельных утех, а королевским особам так и вовсе полагалось иметь целый гарем, но Элине все это было чуждо. Она знала, что у кронпринца было несколько излюбленных наложниц, и даже пара постельных рабов, которые гордились и дорожили столь высокой честью. Что творил со своей собственностью Лоран, Элина старалась не думать, а про родного брата знала только, что у него было не много опыта. Да и вообще, Фауста больше занимали битвы и стратегии, нежели плотские утехи.       — Ваша милость? — позвала Оливия, отвлекая Элину от размышлений.       — Нет, Оливия, не стоит беспокоиться, — сказала Элина. — Я правда в порядке…       — Отрадно слышать, ваше высочество! — совершенно неожиданно к столу приблизилась красивая дама средних лет, в довольно консервативном наряде и прилежно убранными волосами, которые уже начали терять свой цвет.       — Мадам Женсоль, — улыбнулась Элина своей наставнице, когда женщина присела в изящном реверансе.       — Я рада видеть вас, моя милая, — сказала женщина, присаживаясь на отведенное место. Слуги сразу же подали ей еду. — Благодарю. Ох, простите меня за задержку, не сочтите за грубость, дорогая.       — Конечно, нет, — улыбнулась Элина, отвечая немного взволнованному тону мадам Женсоль.       Эта женщина столь многому научила ее, что оскорбляться простым опозданием Элина бы не посмела. Мадам Женсоль была ее первым наставником, именно она обучила юную принцессу основам чтения и письма, а когда поняла, что девочка тянется за знаниями, эта добрая женщина стала учить ее каллиграфии, истории и политике.       — Я была удивлена, что вы решили пригласить меня к завтраку, — говорила женщина, в перерывах между неспешным поглощением вкусного блюда, — означает ли это, что вы хотите приступить к занятиям пораньше? Я подготовила для вас очень сложный текст на этот раз.       — Очень рада, — ответила Элина, продолжая возить вилочкой по переполненной тарелке под пристальным взглядом Оливии, — нам с вами многое нужно наверстать. Разрешите моим девочкам присоединиться?       — О, нет, — возмутилась мадам Женсоль, но скорее просто для виду, — чтобы эти барышни снова принялись вас отвлекать, милочка? Ни за что!       Оливия залилась румянцем, а Элли чуть ли не вскочила из-за стола и принялась умолять непреклонную даму. Фрейлины уже давно посещали все уроки вместе с принцессой. Это была большая честь, и в то же время перестраховка, ведь Элине могло поплохеть в любой момент.       За веселыми спорами принцесса не заметила, как пролетел завтрак, однако еда на ее тарелке так и осталась нетронутой, что очень обеспокоило Оливию, которая пеклась о здоровье госпожи чуть ли не больше, чем придворные лекари.       Когда было решено переместиться в класс, Элина украдкой взглянула на своего молчаливого телохранителя. Она была уверена, что Рен Варрор пристально наблюдал за всеми собравшимися, и надеялась, что он сделал правильные выводы. Действительно, Элина не часто приглашала мадам Женсоль присоединиться к трапезе, в частности потому, что знала, сколь много у нее дел, но сегодня она сделала это с определенной целью, и не была разочарована. Поймав ее взгляд, Рен Варрор позволил себе чуть улыбнуться и едва заметно кивнул.       Элина была приятно удивлена его проницательностью и, кажется, начала всерьез верить, что он искренне заинтересован в служении ей. Она решила поделиться с ним хотя бы базовыми знаниями о том, кто здесь друг, а кто — враг. Рен Варрор уже понял, что общество Филиппа Данкорда, также упомянутых Анны, Изабеллы и Генриха, было неприятно для принцессы, а теперь он точно знал, что фрейлины Элла и Оливия являются первыми приближенными, а мадам Женсоль желаемой и приятной компаньонкой.       Элина с содроганием думала, как и когда ей выдастся шанс представить своему телохранителю главную угрозу в лице своего сводного брата — принца Лорана.       В светлом и просторном кабинете, где больше всего любила заниматься принцесса, было полным-полно книжных стеллажей, карт континента и всевозможного оборудования для чтения звезд. Элина любила это место. Здесь она всегда могла сосредоточиться, и позволить проявить себя со стороны далеко несвойственной для юных избалованных девиц. Мало кто во дворце знал, как сильно выросла ее эрудиция за последние годы.       — Эта летопись повествует о Левиане Басфарте, — рассказывала мадам Женсоль, мерно вышагивая взад-вперед, изредка заглядывая в разложенную на пьедестале рукопись, — великий воин, хранивший покой своей семьи, по легенде выигравший тысячу сражений верхом на крылатом коне…       Элина сидела на горе мягких подушек за низким резным столом, круглой формы. Перед ней лежала перепись этой же легенды, но на другом языке. Принцесса должна была, руководствуясь вспомогательным рассказом мадам, перевести иероглифы, правильно истолковав их значение, и аккуратно переписать всю легенду на чистые листы.       Задание было сложным, так как Элине приходилось одновременно концентрироваться на рассказе, стараясь не упустить суть, читать сложные знаки языка, который она лишь недавно начала изучать, и следить за своей каллиграфией, так как искусство письма было одним из самых важных для представителя королевской семьи. Летописных мастеров чистописания и каллиграфии были единицы, и их приглашали к себе на работу самые богатые и знатные аристократы.       Испокон веков фэйцы блюли чистоту крови, дабы сохранить величие своего рода. Они жили сотни лет, обладали обострёнными животными инстинктами и когда-то, до создания Печати, владели таинством магии: белой, что несла исцеление и плодородие, и тёмной, что наделяла мощью, сравнимой лишь с буйством природных стихий. Теперь они властвовали на континенте Дарлуэ, от северных гор, до южных тропик, с помощью золота и работорговли, и люди не помнили времён, когда было иначе. И они, и презираемые полукровки всегда оставались в тени блистательного, надменного великолепия фэйской знати.       Мадам Женсоль однажды рассказала Элине, что чистокровные бессмертные фэйцы порой могли оказаться менее образованы, чем человеческий летописец, так как в силу своей лени и изнеженности попросту не хотели заниматься такой скучной дисциплиной, как каллиграфия. Это казалось принцессе до нелепости смешным, и подогревало ее неприязнь к фэйцам.       Неудивительно, что вот уже много лет в королевстве возникают мятежи. Даже тот факт, что король Мариарт Каллистемион Фаверлорд взял в жёны свою наложницу-человека и признал бастардов наследниками, не прекратил волнений. Загадочные обстоятельства смерти первой королевы — чистокровной фэйки — так и канули в лету. История Фаверлордов особо интересовала Элину, она знала и про Красную войну, и про то, как ее династия пришла к власти. В их роду практически подлинно сохранилась чистая фэйская кровь, которая содержала в себе частицу Тайной магии.       Элина вчитывалась в плохо знакомые слова, беззвучно шевеля губами, силясь припомнить их значение и стараясь выстроить грамотное предложение.       — Возникли сложности? — поинтересовалась мадам Женсоль, прервав свой рассказ. Увлеченные слушанием фрейлины, как по команде, повернулись к принцессе.       — Не совсем, — призналась Элина, аккуратно указывая пальчиком на незнакомое словосочетание, — я не помню, что бы вы объясняли мне значение этих слов.       Наставница приблизилась к столу и заглянула в летопись.       — А, — безразлично вздохнула она, — это нечитаемые символы. Перепиши их так, как видишь.       Элина нахмурилась. Подобное ей встречалось впервые.       — У них нет звучания? Но, — Элина еще раз прочла предложение и совсем растерялась, — в чем же тогда здесь смысл?       — Я полагаю, что так называл себя Левиан Басфарт, — нахмурилась мадам Женсоль. — Эти слова звучат «Darkness Fasferon», но теперь так называют мятежников, поэтому смысл выражения искажается.       — Мятежников? — Элина припомнила все, что слышала об их деятельности из разговоров с братом и обрывков бесед на обедах и приемах. — Вы о Стражах Теней? Так переводится эти слова?       — Именно, дорогая, — мадам выглядела взволнованно, — но ты напиши их иероглифами, не нужно переводить.       — Хорошо, — Элина не стала спорить. По понятным причинам, ей не следовало проявлять большого интереса к политическим делам королевства, однако полностью искоренить в себе это любопытство она не могла. — Здесь говорится, что он сражался на крылатом коне, но ведь почти все пегасы вымерли, разве нет?       — Конечно, — согласилась мадам Женсоль, — но ведь это было очень и очень давно. К тому же, никто не знает, было ли правдой то, что здесь написано.       — А как же древние? Неужели они не помнят те времена?       — Ваше высочество, — вздохнула мадам Женсоль, — вероятно, многие из тех, кто жил в то время, погибли во времена Красной войны. К тому же, фэйцы отнюдь не неуязвимы, у знати много врагов, да те же самые безродные полукровки и повстанцы, поэтому смертность у них не на много меньше, чем у простых людей.       — Я поняла, — сказала Элина, хотя мысли и вопросы так и роились в голове, — с точки зрения политики, королевству выгодно сотрудничество разных рас, однако, насколько мне может быть известно, влияние фэйцев, за последнее время, сильно возросло. Политика отца направлена на развитие внешних военных отношений, поэтому из вида упускается тот факт, что людям становится всё сложнее жить в королевстве. Неудивительно, что возникают мятежные коалиции, сопротивляющиеся подобному положению вещей.       — Миледи, — немного сконфуженно вмешалась Элла, — вам не стоит так говорить…       — Я лишь считаю, что власть долгожителей не принесет королевству ничего хорошего, — продолжила Элина, как будто бы провалившись в недра своих размышлений, — из-за их жестокого и фривольного образа жизни процветает работорговля и нищета, а в алчности погрязли все моральные устои, и ни мой отец, ни брат ничего не хотят с этим делать…       — Ваше высочество!       От резкого оклика Элина вздрогнула и, наконец, обратила внимание на бледные лица фрейлин и суровое лицо мадам Женсоль. Принцесса вспомнила, что помимо них, в кабинете находился еще телохранитель, но почему-то это ее не взволновало. Элина вообще не ощущала сожаления за сказанное, более того, она была уверена в праведности своих слов, и не собиралась брать их назад.       Мадам Женсоль вдруг посмотрела на нее в упор, и ее взгляд заставил Элину насторожиться, хоть она и не смогла понять его значение.       — Ваше высочество, — уже тише сказала женщина, — вы очень проницательны, ваш ум и благородство — отрада для моего сердца, но вы должны быть осторожны. Не сомневайтесь в нашей верности, однако даже здесь вам не стоит критиковать власть кронпринца, и уж тем более короля.       Элина прониклась этим предостережением, однако страха не испытала. В последнее время она все больше осознавала свое отвращение к нынешнему положению дел в королевстве, и все свободнее позволяла себе размышлять на подобные темы.       — Благодарю за урок, мадам Женсоль, — сказала Элина.       Наставница вдруг склонила голову и присела в реверансе. Возможно, Элина и не замечала, возможно не обращала внимание, но женщина, вырастившая ее с пеленок, уже ясно видела эти изменения. С того момента, когда маленькая изнеженная девочка впервые проявила зачатки критического мышления, и до теперешнего упорного изучения языков, истории и политики… Принцесса обладала цепким, расчетливым умом, который ловко скрывала за невинной красотой и мягким характером. Мадам Женсоль не знала, к чему приведет юную принцессу ее жизненный путь, но уже давно решила подковать свою ученицу так качественно, как только могла.       — Тем не менее, ваше высочество, — сказала женщина, — свою работу вы еще не закончили, поэтому извольте.       — Конечно, — Элина вернулась к каллиграфии, оставив растерянных фрейлин в недоумении переглядываться.       Мадам Женсоль вскоре тоже заняла девушек работой, дав им легкие задания, с которыми девушки могли бы справиться. Около часа прошло в тишине, Элина успела прочесть, перевести и написать почти четыре листа, когда Оливия вдруг аккуратно подвинула к ней оторванный клочок бумаги.       «Он наблюдает за вами», — было написано на нем прилежным витиеватым почерком. Элина сразу поняла о ком идет речь, и пожалела, что недавно позволила себе столь вольно высказать свои мысли.       «Разумеется, ведь это его работа», — написала она ответ, и так же незаметно подвинула обратно Оливии. Фрейлина принципиально не смотрела на стоящего у дверей воина, хотя он отлично попадал в ее поле зрения. Элина же сидела к нему спиной и после записки Оливии, действительно стала ощущать на себе его взгляд.       Фрейлина прочла послание, глянула на свою госпожу и как-то загадочно улыбнулась. Она снова отвлеклась от задания, и принялась что-то писать на том же клочке. Заинтересованная Элла решила посмотреть, что именно, но Оливия не дала. Фрейлина надулась, обделенная вниманием, но Элина знала, что она отходчивая. Куда более принцессу волновали слова, написанные на вновь возвращенном листочке: «Он смотрит на вас, будто околдованный, моя леди. Это ли его работа?»       Элина вскинула брови и удивленно глянула на свою приближенную подругу. Девушка пожала плечами и улыбнулась, робко убирая темную прядь за ухо. Увидев ее смущение, Элина почувствовала, как краснеют щеки. Ее мысли снова сменили направление, устремившись к загадочному телохранителю. О чем он думал? Как отнесся к ее словам? Совершенно неожиданно Элина вспомнила, что со вчерашнего дня Рен Варрор ни только не спал, но и ничего не ел, от чего почувствовала себя еще более неловко.       — Элла, — обратилась она к обиженной фрейлине, которая тут же вскинулась и просияла улыбкой, — прошу, передай слугам, чтобы принесли нам чего-нибудь перекусить, и как следует накормили мою охрану.       — Да, миледи, — девушка подскочила с места и направилась к двери.       — Я не могу отлучиться от вас, госпожа, — неожиданно подал голос Рен Варрор, чем заставил Элину обернуться.       — Ничего страшного, со мной ничего не случиться, а тебе нужны силы, — сказала она, однако по выражению лица Рена Варрора было совершенно очевидно, что с этого места он не сдвинется даже под угрозой смерти. — В таком случае, ты можешь поесть прямо здесь, вместе с нами.       Глаза Рена расширились, как всегда происходило, когда он сильно удивлялся, как уже успела заметить Элина, а потом в них мелькнул намек на нерешительность и даже страх.       — Не стоит, госпожа, — сказал он, опуская взгляд, — я не голоден.       — Ты врешь, — тут же сказала Элина, явно не собираясь отказываться от своих слов и уверенная в своих намерениях, — аж уши режет.       Оливия наблюдала за этим действом, опершись подбородком на руку и лукаво улыбаясь. Она переводила взгляд со своей принцессы на ошарашенного раба, которого, видимо, впервые пригласили за господский стол. Фрейлина мало знала об этом человеке, но похоже его уже успели, так или иначе, познакомить с этикетом и обычаями. Судя по его смятению и неуверенности, он понимал, что позволение принцессы отобедать в ее присутствии — большая честь и редкий дар. Фрейлина служила своей госпоже уже достаточно давно, чтобы понимать, насколько же та была добра и благосклонна. Все слуги и рабы замка, без исключения, питали к принцессе искреннее уважение и испытывали благоговейный трепет в ее присутствии.       Разница между членами королевской семьи была настолько резкой, что сделать ошибочные выводы было невозможно. В то время, как принцесса Элина приглашала рабов к своему столу, принц Лоран заставлял их неделями жрать лошадиный навоз.       — Ваше высочество, — поприветствовал принцессу вошедший камергер, а затем кивнул остальным: — мадам Женсоль, леди. Я прибыл с посланием от вашего брата Фауста. Принц желает встретиться с вами перед обедом. Он велел передать, что хочет поговорить о чем-то очень важном.       — Благодарю, — кивнула озадаченная Элина.       Мужчина почтительно поклонился и вышел, как раз придержав двери слугам, которые очень оперативно справились с полуденным перекусом. Есть Элине совсем не хотелось, однако редкий цветочный чай оказался как никогда кстати. Она с удовольствием наблюдала, как немного сконфуженного Рена Варрора провожают к столу, усаживают на стул, и начинают выставлять блюда со всевозможными яствами. Элина поощряющее подмигнула находчивой фрейлине, которая догадалась, что телохранитель принцессы наверняка очень голоден и распорядилась принести мясо, жаркое, хлеба и фруктов.       Элла уже уселась напротив, и принялась выбирать пирожные, мадам Женсоль отчитывала ее за бестактность, попутно отгоняя навязчивых служанок.       — Я еще не настолько беспомощна, милочка! — возмутилась женщина, когда девушка попыталась отодвинуть для нее стул.       Элина отложила перо и поднялась было со своего места, как вдруг перед глазами все поплыло, все силы разом покинули тело, а сознание ухнуло куда-то вниз. Элина пошатнулась, стала оседать обратно на пол, но за ее спиной тут же возникла Оливия.       — Моя госпожа, — фрейлина не стала кричать и поднимать панику, уже привыкшая к слабости принцессы, — позвольте усадить вас.       Элина прижала ладонь к пульсирующему виску и слабо кивнула. Оливия умело поддержала ее, усадив обратно на подушки. Рядом уже оказалась Элла и бледный Рен Варрор.       — Что произошло? Госпожа, что с вами? — требовательно спросил он, падая рядом на колени.       Вместо принцессы ему ответила Оливия.       — Не повышай голос и не приближайся, — строго велела фрейлина, прислоняя к себе хозяйку, — сейчас все пройдет, если бы случилось что-то серьезное, госпожа дала бы мне знать.       — Она явно не в порядке, — разозлился Рен Варрор, — она же потеряла сознание и чуть не упала! Что это значит?       — Я в сознании, — тихо ответила Элина, слыша взволнованный голос своего телохранителя словно сквозь ватную пелену, — все в порядке.       — Но, как же… — мужчина явно пребывал в растерянности, но видел, как прямо на глазах на побелевшие щеки принцессы возвращается румянец.       Элина отстранилась от своей верной фрейлины, но та все еще придерживала ее под спину и за локоть. Деловито убрав с лица выскользнувшую из прически прядь, Элина принялась со знанием дела разминать онемевшие пальцы.       — Что с вами? — очень тихо и как-то отрешенно спросил Рен. Элина подумала, что он и так уже все понял, но все же сочла нужным пояснить.       — У меня хрупкое здоровье. Вероятно, я неизлечимо больна, но ни один маг-врачеватель в королевстве не может мне помочь. Иногда со мной случается такое недомогание, это нормально.       Нормально? Рен Варрор не видел в этом ничего нормального.       — Оливия, помоги мне встать, — попросила принцесса, и девушка тут же с неожиданной силой подхватила принцессу под руку и помогла подняться на ноги. Рен все время оставался достаточно близко, чтобы в любой момент успеть подхватить девушку, если та снова начнет падать.       — Ох, моя милая, — хлопотала мадам Женсоль, — выпей скорее горячего чая.       Элина, которую уже усадили в ближайшее кресло, благодарно улыбнулась, приняв из рук служанки удобную резную кружку. Из такой посуды принцессам пить не полагалось, однако держать ее онемевшими пальцами было куда удобнее. Оливия приказным тоном велела всем разойтись. Рен Варрор был крайне удивлен тем, что никто не послал за лекарем и даже не сообщил о случившемся родственникам принцессы. Вероятно, подобное и впрямь уже было в порядке вещей.       — Рен, пожалуйста, возвращайся к еде, — сказала Элина, — мне скоро нужно будет встретиться с братом, а потом спуститься на обеденный прием, так что неизвестно, когда еще…       — О чем вы говорите? — не на шутку взволнованно спросил воин. — Разве вы не собираетесь вернуться в покои?       — О, нет, — устало усмехнулась Элина, — если бы я каждый раз поддавалась болезни, то вообще не вставала бы с постели.       — Иди ешь, — приказала Оливия.       Рен Варрор перевел взгляд на фрейлину, стоящую на коленях у подлокотника кресла, и поддерживающую за дно чашку в руках принцессы. Темнокожая девушка, явно не из чистых кровей, смотрела на воина стальным безжалостным взглядом. Ее приказ прозвучал так, будто она была готова выставить его вон за шкирятник, если он посмеет сказать еще хоть слово. Что ж, такой защитнице Рен мог доверить принцессу на пару минут, к тому же девушка явно лучше понимала ситуацию, чем он.       Собственно, на этом происшествии урок сочли должным закончить. Мадам Женсоль простилась с принцессой сразу после чаепития, за время которого Рен Варрор успел умять все, что принесли ему на серебряных блюдах. По правде, он и не помнил, когда в последний раз ел так сытно и так вкусно, даже у себя на родине.       — Подожди минутку, — сказала Элина, обращаясь больше к Оливии, нежели ко всем остальным, — я хочу умыться.       На этот раз Элла не стала изображать, что ее обделили вниманием или доверием, не дожидаясь просьбы госпожи, девушка бросилась за слугами. Те принесли чашу с водой и мягкие полотенца, помогли придержать волосы, пока Элина ополоснула руки и пару раз умыла лицо, видимо стараясь окончательно отогнать обморок.       Рен Варрор наблюдал за этим, стоя рядом с Оливией чуть в стороне.       — Это ведь часто происходит? — поинтересовался он в пол голоса, руководствуясь искренним желанием узнать о принцессе больше и по возможности стать ей полезным.       Гордая фрейлина даже не взглянула в его сторону.       — Я не собираюсь обсуждать с тобой мою госпожу, — довольно резко ответила она, явно оставаясь в стороне от процесса лишь по приказу принцессы.       — Теперь она и моя госпожа тоже, — немного раздраженно ответил Рен, не до конца понимая, что его задело больше: тон наглой девчонки или же пренебрежительное отношение к его новому положению.       — Ты всего лишь раб, — сказал Оливия. — Твоя задача сделать так, чтобы моей госпоже не вонзили нож в спину.       — И ты считаешь, что это недостаточно важная миссия? — теряя терпение, огрызнулся Рен Варрор.       — Нет, — просто ответила Оливия, — я лишь хочу сказать, что ты — один из многих, и точно не станешь последним.       Воин не знал, как воспринимать ее слова. Прежде чем он нашелся с вопросом, Элина уже закончила процедуру, и Оливия тут же поспешила к ней.       В таком же неизменном составе — Элина, Элла и Оливия, по обе стороны от нее, Рен Варрор, идущий чуть позади, и четверо гвардейцев — они двинулись по глухому и мрачному коридору, лишенному окон. Рен напряженно следил за каждым движением принцессы, без конца возвращаясь к сцепленным рукам девушек, и к тому, как Элина опиралась на руку Оливии с каждым шагом. Эта фрейлина явно была слишком сильна и опытна для изнеженной придворной, и похоже всерьез любила свою госпожу и готова была перегрызть глотку любому, чтобы ее защитить.       Рен думал о ее словах «ты — один из многих» и не мог придумать иного толкования, кроме того, что на Элину уже совершались покушения прежде, и защитить принцессу удавалось лишь ценой чужой жизни. Кем были те люди, что отдали за нее жизнь, и кем были те, кто их отняли? Слишком много неизвестного, Рен не мог быть полностью уверенным в своих силах, не зная всех нюансов, но принцесса еще недостаточно ему доверяла, оно и понятно…       Принц Фауст упражнялся в сражении на мечах, когда Элина и ее свита оказались рядом с площадкой. Завидев сестру, Фауст махнул мастеру, извещая о том, что хочет сделать перерыв. Мечник поклонился и направился к противоположному концу тренировочной площадки, где подмастерья тут же поднесли ему воду и полотенце. Слуги сделали то же самое для Фауста, он принял кувшин вместо бокала и залпом осушил его, после чего отогнал слуг прочь.       Элина отпустила руку Оливии и с улыбкой шагнула к брату.       — Ты совершенствуешь свое мастерство, — сказала она, когда Фауст бережно взял ее руку и почтенно поцеловал холодные пальчики.       — Куда уж, — усмехнулся он, — мне кажется, он просто мне поддается.       Принц жестом приказал фрейлинам Элины оставаться на месте, а сам проводил сестру к креслам на террасе. Рен Варрор видел, как Оливия нервно переступила с ноги на ногу, и как закусила губу Элла, пристально выискивая на лице своей госпожи признаки нового обморока. Приказ принца был весьма красноречивым, поэтому и Рен тоже остался стоять на некотором отдалении. Однако, в случае чего, он был способен покрыть это расстояние за считанные секунды.       — Ты стал больше тренироваться, — заметила Элина присаживаясь в кресло напротив брата, — мне приятно видеть, каким сильным ты становишься.       — Спасибо, сестра, — улыбнулся Фауст, но в глазах его стояла печаль, — а мне очень больно наблюдать, как ты медленно увядаешь.       — Ну, что ты, — усмехнулась Элина, — все не так плохо, как кажется.       — Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы сказать: тебе больно, — вздохнул Фауст, — ты умело скрываешь это ото всех, но меня обмануть не получится. Мне жаль, что заставил прийти сюда так внезапно, вероятно, мы могли бы встретиться и завтра, но я хотел, поговорить с тобой лично до того, как все станет известно из чужих уст…       Элина быстро переключилась с одной мысли на другую, сфокусировавшись на серьезном тоне брата, и предчувствии чего-то нехорошего.       — В чем дело, Фауст? — спросила она, а затем добавила: — Прошу, скажи, как есть, не скрывая, и не приукрашивая.       — Дело в том, что сегодня, на утреннем собрании внутреннего круга, было вынесено решение касательно моего будущего.       — Что ты имеешь в виду? — Элина почувствовала, как тугим комком сжимается волнение, и неловкая шутка выскользнула сама собой: — Неужели, тебе нашли невесту?       Фауст усмехнулся уголком губ, но взгляд на сестру не поднял, наклонился вперед, упираясь локтями в колени и повинно свесив голову.       — Нет, если бы, сестра, — обреченно сказал он, — я стану главнокомандующим королевского флота, и уже совсем скоро буду вынужден уехать, чтобы начать обучение.       Элина не сразу поняла, чем же так расстроен ее брат и даже попыталась его поддержать.       — Это же не плохо, Фауст, — сказала она, слегка касаясь свисающих золотых прядей, и отводя их в сторону от лица принца, — это почетный титул для третьего наследника престола, и он дает большой вес на совете.       — Элина, они велели мне навсегда отречься от короны, — выдохнул Фауст, — отречься, и уехать в Фаас, где стоит наш флот. Там я буду учиться, и там же пройдет вся моя служба.       Элина застыла, словно статуя, боясь вздохнуть. Слова брата настолько ошарашили ее, что первое время, даже не было ни одной мысли в голове. То, что ее брата намеревались лишить власти и практически сослать из дворца, пусть и под благородным предлогом, еще полбеды…       — Я отправлюсь с тобой, — это было для нее единственным выходом и спасением, — я не смогу тут одна. Фауст, мы поедем вместе.       Элина не сомневалась в правильности своего решения. В этом замке — мрачном и гнетущем — она действительно чахла и задыхалась. Никому не нужная, пусть и прекрасная принцесса, слабая и беспомощная. Живое украшение для приемов и торжеств. Родной брат был единственным, кому было до нее дело. Элина была готова бросить все, даже если в Фаасе ей придется жить в простом особняке. Если с ней будут верные фрейлины и знакомые слуги, то она справится…       — Нет.       Это слово взорвалось в тишине, словно разбирая о пол посуда. Элина вздрогнула, взглянула на брата, но тот по-прежнему смотрел в сторону. Лицо принца выражало такую муку, что все сомнения о том, что Элине послышался его отказ, развеялись в прах. И все же она нашла в себе силы заговорить.       — Что ты сказал?       Долгое молчание, а потом снова это категоричное:       — Нет.       — Ты не оставишь меня здесь одну, — задыхаясь от внезапной боли, прошептала Элина, — не посмеешь.       — Элина, прошу тебя, — Фауст запустил руки в волосы и сильно стиснул их, словно желая вырвать с корнем, — я ничего не могу сделать. Так правильно.       — Правильно? Правильно для кого? — продолжила Элина. — Без тебя я действительно зачахну здесь! Тихо умру в своих покоях, и никто даже не заметит…       — Прекрати, — зло воскликнул Фауст, наконец, встречаясь взглядом с сестрой. Глаза обоих были полны слез. — Разве ты не понимаешь, что этот переезд и сырой прибрежный климат окончательно тебя изведут? Разве не знаешь, что в замке живут лучшие целители, способные продлить твою жизнь? У меня просто нет выбора Элина, и у тебя его тоже нет. Я обязан подчиняться королю и совету. Они отправляют в Фаас только меня. Ты нужна им здесь, и здесь тебе будет безопаснее.       — Болезнь убьет меня раньше, чем какие-то мятежники, — после недолгого молчания, сказала Элина. — Да и к чему им охотиться за мной, я ведь не несу никакой ценности.       — Ошибаешься, — прошептал Фауст, и что-то в его голосе заставило Элину нахмуриться.       — Что ты имеешь в виду?       — Не важно, — сказал Фауст, — но когда останешься здесь одна, знай: ты очень важна. Не позволяй никому использовать себя, как разменную монету.       — Фауст, о чем ты говоришь? — Элина опасливо огляделась по сторонам, но поблизости не было никого, кто мог бы их услышать.       — Я не могу тебе сказать, знания совета нельзя разглашать — это измена короне, — принц выглядел совсем бледным и слишком уж отрешенным, словно боролся с чем-то внутри, — ты должна просто поверить мне. Все будет так, как они решили. Будь осторожна, Элина, нам с тобой нельзя открыто противиться их воле.       Элина во все глаза смотрела на Фауста, который в одночасье превратился для нее из любимого старшего брата в молодого хладнокровного принца, затевающего интриги против своей родни. Элина знала, Фауст никогда не стремился к власти и всецело поддерживал Эгуста, но теперь, когда его решили лишить права бороться за престол, получалось, что…       — Если с Эгустом что-то случится, — прошептала Элина, — на престол однозначно взойдет…       — Лоран, — закончил за нее Фауст, и по спине девушки пробежал холодок.       — Неужели ты думаешь, что…       — Тихо, — оборвал ее Фауст, — не вздумай ни с кем делиться своими мыслями, Элина. Я, как никто другой, знаю, каким цепким и острым умом ты обладаешь. Уверен, ты пришла к тому же выводу, что и я. Ты понимаешь, кому, и главное — для чего, будет выгоден такой расклад. Поэтому, я прошу тебя, будь осторожна, не отпускай своего телохранителя ни на шаг, и сама всегда будь начеку.       — Фауст, а как же ты? — у Элины вспотели ладони. — Ты ведь будешь там совсем один, а если что-то случится?       — Поэтому я и тренируюсь усерднее, сестра, — невесело усмехнулся Фауст, — я смогу защитить свою жизнь, и еще надеюсь безраздельно подчинить себе весь флот. Если мне удастся заполучить их верность, у меня появится сила и поддержка. Оружие, с помощью которого я смогу дать отпор нашим врагам.       Элина сидела молча, пытаясь осмыслить все то, что на них свалилось. С ужасающей ясностью она осознала, что относительно недавнее покушение могло быть отнюдь не случайным. Если кто бы то ни был решил избавиться от королевских наследников, то начинать можно было по тихому, с наименее значимых, а может, они хотели спровоцировать ответную реакцию. Какова их цель? Разжечь войну? А если бы не получилось с Элиной, они бы убили и Фауста? Подумать о том, что за всем этим мог стоять Лоран, было страшно.       — Когда?       — Что?       — Когда ты уезжаешь?       — Через полтора месяца, — ответил Фауст. — Король устраивает бал в мою честь, на котором я должен буду торжественно отречься от права на престол во имя бескорыстного служения защите королевства, вскоре после этого я покину столицу. До Фааса около двух недель пути. Пришлю тебе весточку сразу по приезду.       Фауст говорил так, словно уже прощался. Элина не могла поверить, что уже так скоро расстанется с единственным близким человеком и защитником. Она совершенно не имела понятия, как переменится ее жизнь по отъезду брата. Элина всю жизнь находилась под его защитой, Фауст оберегал ее от нападок Лорана и отстаивал интересы перед Эгустом, и теперь она не знала, как сможет справиться в одиночку. Еще и эти туманные слова брата о ее «значимости» и «необходимости быть начеку» совершенно сбивали с толку.       — Я могу что-нибудь сделать? — неожиданно для самой себя, спросила Элина. — Как-то помочь тебе, будучи здесь?       По лицу Фауста скользнула боль, в его изумрудных глазах читалась такая безграничная любовь к сестре, что Элина едва сдержала подступающие слезы, а ведь разлука им только предстояла.       — Я не хочу втягивать тебя во все это, — сказал Фауст, — не хочу подвергать лишней опасности…       — Но я уже втянута, — уверенно сказала Элина, хотя и не совсем понимала о чем именно шла речь, — мы с тобой одной крови, единое целое. Я с тобой, несмотря ни на что.       — Именно поэтому ты находишься в опасности, — вздохнул Фауст. — Думаю, ты и без моих подсказок прекрасно знаешь, кто наш главный враг.       Элина неуверенно кивнула. В конце концов благодаря защите брата и собственному нежеланию погружаться в грязь дворцовых интриг, она всегда была обособленна от мерзостей сводного брата и прочих низостей фривольной жизни. Теперь, когда эти преграды стали рушиться, Элина поняла, насколько далека от того, что на самом деле происходило прямо у нее под носом. Она предчувствовала, что в скором времени ей придется-таки столкнуться с Лораном лицом к лицу, и она должна была к этому подготовиться. Вот только, как?       — Никто не знает, какие скользкие мысли посещают его голову, — продолжал Фауст, — я уверен, как только меня спровадят из дворца, он нацелится на тебя.       — Зачем? Я не представляю никакой угрозы, — Элина ощущала волнение перед гнетущей неизвестностью и некий дискомфорт от того, что никак не могла вникнуть в происходящее, словно суть ускользала от нее. — Я ничего не смыслю в политике, да и вообще, какая угроза может быть от слабой девчонки?       Фауст посмотрел на сестру так, словно видел насквозь все ее мысли, и более того, был с ними согласен.       — Именно так ты должна говорить, — сказал он, — продолжай, и не забывай соответствовать этому образу. Когда Лоран станет подбираться к тебе, не дай ему понять, что тебя следует опасаться, иначе он может сотворить то, к чему мы окажемся не готовы.       — Ты думаешь, это он подослал тех убийц? — очень тихо спросила Элина.       — Я не знаю, — Фауст непринужденно повел глазами туда-сюда, чтобы убедиться, что прислуга по-прежнему держится в отдалении, — поэтому не думаю, что стоит предпринимать что-либо в ответ.       Элина ошарашено глянула на брата, и тот усмехнулся.       — О, нет, милая сестра, уверен, ты найдешь более изящный способ постоять за себя.       — Обязательно, — задумчиво улыбнулась Элина, — и все же, не думаю, что я представляю для него какую-то угрозу. Скорее, он хочет использовать меня для чего-то…       Элина умолкла, настороженная выражением лица Фауста. Может это правда: близнецы способны читать мысли друг друга, и думать об одном и том же?       — Я уже сказал, что не могу разглашать тайны Совета, — тихо сказал Фауст, и его глаза странно сверкнули, — однако, к тому, о чем ты догадаешься сама, я непричастен.       — Хорошо, — Элина решила не озвучивать свои мысли, а при первой возможности проанализировать их до конца, — в таком случае, я действительно лучше останусь здесь. Тебе нужен человек в замке, которому можно доверять.       — Именно, — кивнул Фауст слегка напряженно, — но мне по-прежнему совершенно не хочется, чтобы ты в этом участвовала.       — Я не стану привлекать внимание, — сказала Элина, и ей даже показалось, что ее голос зазвучал коварно, что было совершенно ей не свойственно, — я ведь леди, а леди всегда остается в тени.              * * *              — Все в порядке, миледи? — спросила Оливия, помогая принцессе избавиться от одежд.       — Вполне, — тихо и смущенно ответила Элина, хотя глаза ее кричали: «Нет, все это совершенно неприемлемо!»       Дело было к вечеру, и изможденная за два дня принцесса решилась-таки принять ванну. Как и было велено, Рен Варрор сопровождал ее и в купальнях. Несмотря на то, что он остался стоять у самых дверей, отвернувшись к ним лицом, раздеваться в его присутствии все равно оказалось крайне смущающе. Служанки сочувствующе смотрели на свою скромную госпожу, и торопились, как могли, предоставив ей возможность поскорее оказаться в ароматной воде. Только когда ее тело полностью скрылось в широкой купели, Элина немного успокоилась.       Оливия, облаченная в совсем легкое платье, предназначенное для прислуживания в купальнях, уселась на бортик ванного бассейна и принялась расплетать прическу принцессы. Элина положила голову на мягкий валик и искоса наблюдала за ловкими движениями своей фрейлины. По правде, Элина смущалась не только присутствия мужчины, но и своей чрезмерной худобы и хрупкости. Глядя на красивую и соблазнительную Оливию, Элина еще острее ощущала недовольство собственной внешностью. Глупо было так думать, когда все королевство называло принцессу дивной жемчужиной в короне империи, однако Элина была убеждена, что такая тонкокостная трепетность в действительности вряд ли привлекла бы мужчин. Нелепые ухаживания Филиппа не в счет, Элина прекрасно понимала, для чего он добивается ее расположения.       Элина была красива, даже совершенна, но эти нежные черты лица, густые золотые волосы, фарфоровая кожа, стройность и изящество — все это была красота, отталкивающая своей безупречностью. С нее можно было писать портреты, вдохновляться на стихи и музыку, но не испытывать влечение или страсть, для этого она была слишком холодна и недосягаема — так говорили придворные дамы, так считала и сама Элина.       «Вы не правы, моя леди, — однажды возразила ей Оливия, — мужчины испытывают к вам влечение более сильное, чем к любой другой женщине, и боятся этого, потому что вы столь же опасны внутри, сколь прекрасны снаружи».       Что бы это не значило, Элине с трудом в это верилось.       Сейчас, глядя на неподвижную спину своего нового телохранителя, Элина задавалась вопросом, кого бы он счел более привлекательной: ее, или же Оливию? Выяснить это можно было бы очень просто, Элина могла велеть им заняться любовью прямо здесь, на полу, но, разумеется, ничего подобного даже не посещало ее мысли. Пожалуй, принцесса даже не осознавала в полной мере, какой властью обладала.       — Моя леди, — в который раз обратилась к ней Оливия, и когда Элина вынырнула из своих мыслей и взглянула на фрейлину, та только понимающе улыбнулась, — позвольте, я вымою ваши волосы.       — Я справлюсь сама, — возразила Элина, переместившись к другому краю ванны, всколыхнув воду, — лучше принеси мое ночное платье.       — Прямо сюда? — удивилась девушка.       — Да, прямо сюда, — краснея от стыда, выдавила Элина, и стрельнула глазами на неподвижную гору мышц у дверей.       Оливия проследила за ее взглядом, тоже покраснела, но потом игриво хихикнула. Элина возмущенно плеснула в нее водой, но фрейлина уже подскочила на ноги и направилась к выходу. Элина с ужасом увидела умилительные улыбки на лицах остальных служанок, и едва сдержала стон, закатив глаза. Не оставалось сомнений, что Рен Варрор все слышал, и догадался, чем был вызван этот конфуз.       Оливия прошла мимо него с невозмутимым видом, и вернулась из спальни с декорированным халатом в пол из роскошного синего атласа с золотой вышивкой по вырезу и кромке подола. На вопросительный взгляд Элины, фрейлина мрачно произнесла:       — У вас гости, миледи.       Уже по тону и выражению лица, Элина поняла, что встреча ожидает не из приятных. Выбравшись из ванны, Элина позволила служанкам насухо обтереть себя большими мягкими полотенцами, и просушить волосы. Оливия накинула наряд на ее плечи, и помогла подпоясаться так, чтобы вырез на груди был не слишком большим. Конечно, появляться в таком виде перед достопочтенными гостями Элина не могла, но раз Оливия решила преподнести именно такой наряд, значит встреча ей предстояла с кем-то из близких.       Оливия расправила по спине влажные золотые пряди и слегка поклонилась принцессе. Фрейлина выглядела взволнованно, и это настроение передалось Элине. Практически позабыв об объекте своего смущения, Элина направилась к двери.       Увидев, кто ждал ее в гостиной, Элина даже не обратила внимания на пылкий взгляд, который посмел бросить на нее Рен Варрор.       На одном из кресел восседал принц Лоран.       Элина уже успела позабыть, каково это — оставаться с ним один на один. От его близости по спине против воли полз неприятный холодок, ладони покрывались испариной, а сердце стучало где-то в животе. Элина изо всех сил сдерживалась, чтобы не поежиться от липкого чувства страха. Принц-убийца занимал собой все пространство, не позволяя никому выскользнуть из-под своего внимания.       Лоран был очень красив. Золото волос, зелень глаз, правильные черты лица и белоснежная кожа — отталкивающее совершенство, свойственное всем Фаверлордам, только помноженное на безупречную манеру держать себя и холодную жестокость во взгляде. Глядя на него, дрожь пробирала до костей. Любой чувствовал опасность находясь рядом с ним. Казалось, запах его безумия можно было учуять в воздухе.       — Моя милая сестрица, — протянул Лоран, вальяжно откидываясь на спинку кресла. Он был одет довольно-таки фривольно для посещения покоев принцессы: только рубашка, расстегнутая до середины груди, черные брюки для верховой езды, и высокие сапоги с серебряными шпорами на пятках. — Как прошел твой день?       Элина напряглась всем телом. Боги немилостивы. Ради чего он заявился в ее покои на ночь глядя? Фауст еще не успел покинуть дворец, а этот мерзавец уже начал на нее охоту? Лоран прекрасно знал, какое впечатление производит на трепетную Элину, и, казалось, упивался ее страхом.       — Весьма насыщенно и интересно, дорогой брат, — отозвалась она. — Я сильно устала и собиралась отправиться спать.       Вся прислуга, следуя давнему приказу принцессы, попряталась по своим комнатам и не высовывала носа, дабы случайно не привлечь внимание кровожадного принца. Рядом с Элиной осталась только мужественная Оливия и молчаливая поддержка в виде нового телохранителя.       — Конечно, — хмыкнул Лоран и неожиданно поднялся, — я только хотел пожелать тебе спокойной ночи, любимая сестрица.       Лоран раскрыл объятия, но Элина не могла отвести взгляд от его злорадных глаз. Ей не требовалось детального рассмотрения, чтобы понять, в чем были перепачканы перчатки принца, и что за пятно было у него на рубашке ближе к поясу.       — Что такое, — улыбнулся Лоран, — даже не обнимешь любимого братца?       Элина промолчала.       — Очень жаль, — продолжил Лоран, опустив руки, — ведь эта возможность так скоротечна. Моргнуть не успеешь, а одним братом станет меньше.       Элине в этих словах почудился какой-то очень мрачный подтекст, но она не позволила панике овладеть собой. Нужно было спровадить Лорана как можно скорее, а для этого нужно было сделать так, чтобы он потерял интерес.       — Мой брат уже известил меня о своем скором отбытии из дворца, — как можно более безразлично сказала Элина.       — Ах, вот как, — Лоран прошелся взад-вперед, ехидно улыбаясь, — а я-то спешил к тебе с приятными новостями. Думал порадовать перед сном.       Его бездушные мраморные глаза скользнули по фигуре Элины, после чего последовал брезгливый смешок. Элина абстрагировалась от этого, молясь, чтобы принц поскорее покинул ее жилище, но тут его внимание привлек Рен Варрор.       — Каково же было мое удивление, когда вот этому поручили охранять мою сестренку, — Лоран прошел мимо нее и разглядывал воина, как предмет мебели, совершенно точно не обращаясь к нему, а лишь риторически рассуждая. Он был ниже Рена на голову и гораздо более статен и утончен. Разница в их статусах была очевидна. — Неужели ты не боишься, что он заберется в твою постель при первой же возможности?       Элина полуобернулась к сводному брату, обняв себя руками. Ее лицо ничего не выражало, как и всегда присутствие Лорана подавляло в ней все эмоции, однако щеки против воли начали краснеть. Благо сейчас Лорану было все равно на ее реакцию, куда более его занимал раб, которого ему не удалось извести на Побоищах.       — Нет, — протянул он, вставая к Рену Варрору почти вплотную, — он же знает, что за это будет. А может оно того стоит, как ты считаешь?       Элина боялась смотреть на своего телохранителя. Ей было мучительно стыдно за эту провокацию и за свое унижение. Лорана было просто невозможно терпеть, но она ничего не могла сделать, ведь он стоял намного выше ее по статусу и мог творить все, что ему вздумается.       — Странно, что после Побоищ ты так внезапно превратился в послушного пса, — Лоран глянул на напряженно застывшую Элину, потом перевел взгляд обратно на Рена, который стоял с умиротворенной неподвижностью, словно изваяние из камня, глядя прямо перед собой. — Конечно, моя сестра может очаровать кого угодно или она предложила тебе более сладостное вознаграждение, чем пригоршня золота? А ну-ка, отвечай мне.       — Я не оскорблю госпожу даже случайным взглядом, — угрюмо произнес воин, мысленно давая себе обещание впредь не бросать на юную госпожу столь пылкие взгляды, а в его голосе послышался едва уловимый намек на угрозу принцу.       Лоран тоже его расслышал, и это только подогрело его интерес.       — Неужели? — Лоран отступил назад и направился к Элине, отчего девушка запаниковала еще больше. — По правде сказать, меня мало интересуют твои представления о чести или ложная преданность…       Лоран обошел Элину за спиной, рассматривая, словно хищник добычу. Она чувствовала исходящий от него металлический запах чужой крови и едва сдерживала желание отшатнуться.       — Но… Вот если ты все же соблазнишься, — Лоран провел рукой по волосам Элины, оставив на светлом золоте грязный кровавый мазок и поцеловал ее в лоб, — я с удовольствием придумаю развлечение для нас обоих.       Элина не смогла сдержаться, и когда Лоран оказался слишком близко, ее лицо предательски дрогнуло и скривилось от страха и отвращения. Когда принц отстранился, ее забила крупная дрожь. Неистово захотелось смыть с себя его прикосновения и чужую кровь. Она была слишком слаба, чтобы выдержать подобное обращение.       — Приятных снов, сестренка, — улыбка принца больше походила на хищный оскал. Он отвесил принцессе издевательский поклон, развернулся и вышел, словно и не собирался задерживаться надолго.       — О Боги, — Элина передернула плечами, принялась судорожно тереть место, которого коснулись холодные губы принца.       — Моя леди, — побелевшая, как полотно, Оливия обхватила дрожащую принцессу руками и усадила на подлокотник дивана.       — Какого дьявола это было? — тихо прорычал Рен Варрор, прожигая взглядом закрытые двери. Он не ожидал, что ему ответят, но был не в силах сдержаться.       — Сегодня все обошлось, — ответила Оливия, понимая, что Элине нужно время, чтобы успокоиться, — он часто досаждает госпоже подобным образом, но иногда решается и на более мерзкие выходки.       Рен Варрор не мог предположить, на что способен этот жестокий избалованный выродок, но понимал, что в скором времени ему предстоит это узнать. Принцессу, казалось, не удивила подобная встряска, хотя и произвела сильный эффект. Рен подумал о том, что любому другому, кто посмел бы тронуть принцессу без ее дозволения, да еще и перемазать чужой кровью, немедленно отсекли бы голову. Он сам бы с удовольствием исполнил подобный приказ, только вот на старшего принца не было управы.       — Госпожа, неужели это правда? — взволнованно обратилась Оливия к Элине. — Ваш брат покинет дворец?       Элина на мгновение прижала ладони к лицу, чтобы унять дрожь, затем провела ими по волосам, и кратко кивнула. Это плохо, подумал Рен Варрор. За то недолгое время, что он прибывал в замке, он успел понять, что его новая госпожа старается держаться особняком, и покровительствует ей лишь родной старший брат. Вряд ли такая нежная душа была сведуща в интригах и жестокости, присущих всем аристократам. Принц Лоран был олицетворением этих пороков… Но явиться в покои принцессы прямиком из пыточной камеры в перемазанной кровью одежде?       — Смой с меня все это, — даже не попросила, а отчаянно приказала Элина, — смой все это немедленно!       Оливия поспешно окликнула прислугу, и принцессу проводили обратно ванную. Рен Варрор, как и в прошлый раз, встал около дверей, но на этот раз позволил себе краем глаза следить за процессом. Элину раздели и усадили в горячую воду, принялись отмывать испачканные локоны и пенить воду ароматным мылом. Рен наблюдал, как сбегают капельки по изгибу тонкой шеи, огибают хрупкие лопатки, и думал над словами принца.       Красива ли принцесса? Безусловно.       Привлекает ли она его? Конечно же, да.       Посмеет ли он ее тронуть? Нет.       Он провел рядом с ней ничтожно мало времени, но уже успел рассмотреть множество граней ее личности. Красота и нежность были лишь одними из множества ее достоинств. Острый ум, который она тщательно скрывала, чуткость и проницательность, помогающие ей избегать неприятностей, сострадание и милосердие, которые она проявляла к рабам и прислуге — все это трогало его, не позволяло думать о ней, как о враге. Возможно, ему удастся найти новый смысл жизни в служении ей. Кто знает, к чему ее приведет выбранный путь, возможно, ему удастся уберечь госпожу от подстерегающих опасностей.       Когда Элина, вымытая и переодетая в ночное платье, вошла в спальню, Рен Варрор проследовал за ней, поскольку приказа оставаться снаружи не было. Принцесса остановилась у широкого окна, занавешенного полупрозрачной тюлью, и устало вздохнула, обняв себя руками. Влажные волосы золотым водопадом рассыпались по спине и плечам, воин не видел выражение ее лица, лишь тонко очерченный профиль.       Оливия оставалась рядом, но не решалась потревожить задумчивость госпожи, поэтому присела на невысокую банкетку, и молча наблюдала, встревоженно заламывая руки.       — Я не должна позволять ему так сильно влиять на себя, — тихо сказала Элина, — не должна поддаваться или играть в его грязные игры.       — Верно, миледи, — неуверенная, что ей позволено говорить, тихо отозвалась Оливия.       — Он делает это специально, — продолжила Элина, словно убеждая сама себя, — хочет напугать меня. Думает, если Фауст покинет дворец, то я останусь беззащитна.       — Это не так, миледи, — возразила Оливия, поднявшись и шагнув ближе, но Элина ее не слушала.       — Он играется со мной, как кот с мышью, которой некуда деваться, — в голосе девушки отчетливо слышались слезы, неспроста она так упорно разглядывала ночные сумерки за окном, пряча лицо. Рен Варрор на секунду задумался о том, на что похожи ее слезы: хрустальные бусины, срывающиеся со светлых ресниц, — то, что он делает, только цветочки, я даже представить не могу, на что он способен. Он собирается и дальше изводить меня, но ради чего?       — Ваша милость, — Оливия была уже совсем рядом, она ласково приобняла принцессу за плечи, и заправила за ухо влажную золотую прядь. Этот жест показался Рену каким-то чересчур вольным, и даже интимным, но похоже госпожа не возражала против действий своей любимой фрейлины, — принц Лоран — жестокий человек, ему нравится мучить других людей, и ему доставляет неописуемое удовольствие то, что он может добраться до кого-то столь совершенного, как вы, — она на секунду умолкла, сомневаясь, но затем все же решилась бросить отвращено и зло: — Видимо, мучить рабов и прислугу ему уже надоело.       — Ломать самых сильных, вот где самое большое удовольствие, так он считает, — сказала Элина. — Тогда чего он добивается от меня?       — Думаю, вы и сами знаете ответ на этот вопрос, — сказала Оливия.       Элина, наконец, отвернулась от окна, и на удивление Рена Варрора, ее глаза были совершенно сухие, и даже какие-то холодные. В полумраке комнаты, изумруды сверкали особенно зловеще, когда принцесса повернула голову и взглянула на своего телохранителя. Рен все так же стоял у дверей, не решаясь подойти ближе, но в тот момент ему показалось, что все вокруг исчезло, и остались лишь они вдвоем.       — Как тебя зовут? — это был самый неожиданный вопрос из всех, что Рен ожидал услышать.       — Вам известно мое имя, госпожа, — не найдя, что еще можно ответить, воин почувствовал некоторое замешательство.       — Я знаю, что пленникам и участникам Побоищ дают новые имена, — пояснила Элина, — я хочу знать, как тебя звали раньше. До того, как ты попал в плен.       Это было опасно. Рен Варрор долгие два года приучал себя не вспоминать каждую секунду о разоренной родине и погибших друзьях. Новое имя, пусть и ненавистное всей душой, помогало абстрагироваться и забыть то, кем он был в прошлой жизни.       Минуты текли медленно, словно мед. Никто не решался прервать эту звенящую тишину. Элина смотрела на своего телохранителя прямо и открыто, без тени страха или смущения. Сейчас, не раньше и не позже, она хотела понять, сможет ли доверять ему, или он так и останется безликим защитником, частью повседневного интерьера.       — Мое имя Вестар, — наконец, произнес он, — на языке моего народа это означает «меч запада». Мой род — Оддманд — был полностью истреблен, я последний. Меня пленили на поле боя, как главнокомандующего последнего очага сопротивления.       — Сколько ты пробыл в рабстве? — Элина не посмела отвести взгляд, несмотря на то, что в прямом взгляде Вестара бушевало больше эмоций, чем она могла вынести.       — Полтора года, — ответил он, — прежде чем был продан в столицу, и выкуплен для участия в Побоищах.       — Ты не пытался бежать? — вопрос, который странно было слышать из уст госпожи, но тем не менее звучавший грустно и по-настоящему заинтересованно.       — Нет, — ответил Вестар, чувствуя, как учащенно бьется сердце.       — Почему? — Элина догадывалась, но хотела услышать, хотела пережить эту боль вместе с ним.       — Потому что мне некуда возвращаться, — Вестар не мог позволить себе сорваться, поэтому изо всех сил стиснул рукоять меча. Если она хотела знать, пусть знает. — Мой город захвачен, мои люди — убиты. Мне не за что бороться и не к чему идти.       — Но ты дрался на Побоище, — голос Элины звучал тихо и мягко, он обволакивал душевные раны, словно целебный бальзам и, казалось, все становилось легче, — я была там, я видела: ты не собирался сдаваться.       — Я не расстанусь с жизнью просто так, — сказал Вестар.       — Ты не готов умереть за меня, — не спросила, а констатировала Элина.       — Нет, — подтвердил он, но помедлив, добавил: — Иначе не смогу защищать вас и дальше.       — Ты не желаешь мне смерти?       — Нет, — неожиданно, по лицу мужчины скользнула улыбка, — но вашим врагам, возможно.       За окном совсем стемнело, комнату поглотили сумерки. Предусмотрительные слуги не решались вмешаться в разговор, даже Оливия стояла позади принцессы едва дыша.       — Раз теперь ты в ответе за мою жизнь, знай, — голос Элины звучал мрачно, от нежной и очаровательной принцессы не осталось и следа, — Лоран — мой враг!