Наследница Теней (#1)

      Замок Альдэн-Мортемс, высеченный из цельного куска магического Белого камня, своими размерами был схож с небольшим городом. Даже прожив в нем всю жизнь невозможно было сказать с уверенностью, что побывал во всех его комнатах, пересек все лабиринты его коридоров и разгадал все секреты тайных проходов и гробниц. Многие верили, что этот замок был древнее самого континента, что магический камень питает жизнь всей земли, не позволяя морю поглотить ее.       В замке обитало бесчисленное множество аристократии, генералов и первых приближенных короны, и еще больше в нем было слуг и разнорабочих, трудящихся день и ночь, чтобы избавить знать от простых забот. Но, несмотря на такое количество жителей, коридоры и залы Альдэн-Мортемс были извечно погружены в гробовую тишину. Огромные лестничные пролеты, высокие потолки, залы, в которых любой ощущал себя мелкой букашкой, подавляли своей величественной красотой, и древней монументальностью.       В этом необъятном пространстве белых каменных стен громогласным эхом отражался каждый шорох. Колоссальные размеры замка позволяли гуляющим по несколько часов бродить в одиночестве, без возможности встретить хоть одного спутника, поэтому все встречи планировались заранее.       Родившись и повзрослев в подобном месте перестаешь бояться одиночества, но появляется новый страх — теснота.       Соперничать с масштабами роскошного надземного строения, могли лишь его катакомбы, вытесанные в магическом камне, находящемся ниже уровня моря. Низкие потолки, почерневшие стены, омерзительный смрад — вот из чего состояли бесконечные подземные лабиринты, уходившие все ниже и ниже, вглубь земли, и стелющиеся на многие километры вширь. Что таили в себе их недра, не знал никто. Даже самые древние фэйцы не владели этими знаниями. Кто рискнул отправиться туда за ответами, не вернулся.       — Не беспокойся, — голос Элины был слаб из-за нарастающего страха, но тем не менее она держала себя в руках, — даже у короля недостаточно людей, чтобы расставить их охранять каждую лестницу замка. Здесь мы ни на кого не натолкнемся.       Глухое эхо от их шагов все равно нервировало Рена Варрора. Вот уже пол часа они шли через огромные, звенящие от напряженной тишины, залы и спускались по гигантским лестницам. С каждой минутой убранства становились мрачнее и сдержаннее, а белые стены — серели, в углах таилась плесень. Роскошь и величие осталось позади, новый зал встретил принцессу и ее спутника тусклым светом и затхлым воздухом. На редких предметах мебели скопилась пыль, а в углах были свалены ненужные вещи и прочих хлам. Элина могла понять, почему прислуга не убиралась здесь. Помещение навевало какой-то древний страх и было бы не удивительно, если бы здесь появился какой-нибудь призрак.       Рен Варрор внимательно осматривался, с неудовольствием подмечая, насколько герметично было это место: ни окон, ни лишних дверей. Запри главный вход, и зал превратится в склеп для тех, кто в нем остался.       — Я думаю, раньше здесь была келия, — тихо сказала Элина, ступая по пыльному полу, — у той стены есть выступ, похожий на алтарь. Возможно здесь жили те, кто поклонялся Богам…       Элина уже привыкла к молчанию своего телохранителя, и даже научилась распознавать испытываемые им эмоции. Она нисколько не пожалела, что решила довериться ему. Следуя своему плану, Элина сперва поднялась в свои покои, для того, чтобы переодеться, и дать своему телохранителю время привести себя в порядок, после чего позволила ему ловко увести себя из-под наблюдения четверки приставленных гвардейцев.       Элина опасалась тех, с кем они могли столкнуться, когда спустятся в катакомбы, но по взгляду Рена Варрора было понятно: кто бы там ни был, если представит угрозу, будет ликвидирован.       — Знаешь, — продолжила Элина, осматривая стену в поисках того самого входа, который они с братом обнаружили много лет назад, — я слышала, что… Там живут люди, которые никогда не поднимались наверх. Они даже не знают, кто нынешний король, и меня, вероятно, тоже не знают.       — Это не имеет значения, — голос воина был глух и напряжен, по спине Элины побежали мурашки, когда она поняла, что Рен Варрор был прямо у нее за спиной. — Вы хотели поговорить с Оливией, об остальном я позабочусь.       Элина не решилась обернуться, только вздрогнула плечами.       — Спасибо, — она отодвинула рукой пыльный гобелен, за которым оказалась толстая дубовая дверь. — Сюда.       Рен Варрор навалился на дверь, распахнув ее настежь, и глянул на отбитую каменную лестницу, спиралью уходящую вглубь.       — Я пойду первым, — сказал он, — ступайте осторожно, камень осыпается.       Элина кивнула, подобрала подол совсем скромного серого платья, в которое переоделась для похода в это проклятое место, и стала осторожно спускаться вслед за своим телохранителем. Темень стояла непроглядная, но Рен Варрор решил сэкономить факел, который взял с собой, поэтому спускаться приходилось на ощупь.       В какой-то момент Элина оступилась на крошащейся ступеньке и, испуганно ахнув, осела на холодный камень. Рен Варрор резко обернулся и, не говоря ни слова, протянул Элине руку и осторожно поднял ее на ноги. Она даже не потрудилась отряхнуть юбку, опасаясь испачкать руки в том, от чего ее опять начнет тошнить.       — Держитесь, — воин подставил ей руку, словно поручень, и Элина со смущенной благодарностью за нее ухватилась.       Их спуск продолжался вечность, у Элины уже ныли ноги и подкатывала паника от долгого нахождения в темном узком пространстве, но потом она почувствовала запах. Воспоминания обрушились на нее, она отпустила руку своего телохранителя и прижала обе ладони ко рту.       — Не думайте об этом, — услышала она его голос, — сконцентрируйтесь на том, зачем вы сюда пришли.       Это было проще сказать, нежели сделать. Элина старалась дышать реже, но зловонный смрад забивался в ноздри, жег глаза и мерзким привкусом оседал на языке. Господи, а ведь людей держат здесь годами. Краем сознания, Элина понимала, что именно от них и стоит такой смрад: разлагающееся мясо, экскременты, и… Элизим. Об этом яде Элина знала немного, лишь то, что пах он, как тухлая моча больной кошки, и делал нечто неописуемо ужасное с человеком, в рот которого его заливали.       — Ничего не изменилось, — прошептала Элина, когда они, наконец, достигли первого этажа катакомб и вышли на небольшую площадку, — здесь я была шесть лет назад.       Глаза уже немного привыкли к темноте, можно было разглядеть очертания каменных сводов, решетки в стенах по бокам и тусклый свет где-то впереди. Мертвую тишину нарушало далекое журчание воды и какие-то зловещие мутные стоны, словно само место мучилось от давней боли.       — Вы знаете, где ее могут держать? — спросил Рен Варрор, запоздало понимая, что это нужно было выяснить раньше, пока госпожа была еще в здравом рассудке.       — Да, — ответила Элина весьма твердо, чем удивила его, — весь двор знает, где Лоран творит свои безумства.       — Неужели ваш брат…       — Он не мой брат, — отрезала Элина, — его породил король, как и меня, но матери у нас разные и… Он мне не брат, — Элина просто не могла смириться с тем, что в их жилах течет одна и та же кровь.       — Он действительно спускается сюда, чтобы смотреть? — продолжил Рен Варрор, словно не мог до конца поверить в это.       Элина даже усмехнулась.       — Я уверена, что он самолично добывает для короля все необходимые сведения. Ему нравится чужая боль, — Элина мельком глянула на своего телохранителя, — он хотел забрать тебя, если бы ты победил на том Побоище. Ему нравится ломать сильных.       Рен Варрор промолчал, хотя Элине очень бы хотелось услышать от него хоть слово, но она не позволила себе отвлекаться. Каждая минута была на счету, ее могли хватиться в любой момент, и в любой момент с Оливией могли сделать нечто такое, после чего она уже не смогла бы ничего рассказать Элине.       — Идем, — позвала Элина.       Рен Варрор зажег факел, и они двинулись вперед по низкому гнетущему коридору. Элина ощущала, как сильно давит на нее это тесное пространство, как подворачивается живот, и как потеют ладони. Ее платье вмиг запылилось, плечи и лицо покрыл неприятный слой грязи, от которого хотелось немедленно отмыться. У Элины пересохли губы, она даже не могла сглотнуть, чтобы не подавиться мерзким привкусом гнили. Только присутствие Рена Варрора за спиной придавало ей сил, не позволяя развернуться и броситься бегом из этого ужасного места.       Достигнув выхода из тоннеля, Элина инстинктивно замедлилась.       — В чем дело? — спросил Рен Варрор, его голос снова стал похож на лязганье металла о камень. Его рука потянулась к мечу на поясе, но Элина покачала головой.       — Здесь, — преодолевая оцепенение, она шагнула вперед, оказавшись в небольшом зале, откуда шла развилка в другие тоннели. — Здесь я…       Она застыла, боясь повернуться, но глаза сами собой косились на злосчастное место. Рен Варрор обошел ее, шагнул ближе, и свет огня выхватил из тьмы почерневшие кости кистей рук, прибитых к стене ржавым гвоздем. Элина скользнула взглядом на пол. Стол исчез, вместо кишок в брошенной на пол железной миске валялись осыпавшиеся кости.       — Это он, — прохрипела она.       — Я понял, — выдавил воин, отворачиваясь. — Куда нам?       Его суровый приказной тон можно было понять. Шокированная воспоминаниями Элина вряд ли была способна собраться с мыслями самостоятельно, и уж точно не стала бы напоминать рабу, что он забывается.       — Налево, — ответила она, с трудом оторвав взгляд от груды костей и указав глазами на крайний левый проход.       — Откуда вы знаете? — на всякий случай уточнил Рен Варрор. — Если вы ошибетесь, мы заблудимся и останемся тут навечно.       — Я… — Элина тряхнула головой, отгоняя ступор. — Я изучала карты. Первый этаж катакомб был почти полностью обследован: в западном крыле находится казна, севернее — личное убежище королевской семьи, а на востоке… застенки.       — Вы уверены? — Рен встал совсем рядом, чтобы заглянуть в глаза Элины, те сверкнули, отражая свет пламени, и это было завораживающе.       — Да, — ответила она, — у меня очень хорошая память.       Это прозвучало столь убедительно, что Рен Варрор не посмел спорить. Он уже успел понять, что его госпожа скроена из множества противоречий, и желал познать каждую нераскрытую сторону ее характера. Ее умение владеть собой, проявленное на суде, поразило его. Признание об истинной причине ее болезни шокировало, а теперешнее упорство вызывало восхищение.       Какой бы ни была Элина Фаверлорд, ее точно нельзя было назвать слабой, и полнейшими дураками были те, кто считал ее безвольным украшением королевской короны.       Они миновали еще один коридор, вышли в очередной зал, ничем не отличающийся от предыдущего, и свернули в новый проход. Элина шла уверенно, и выглядела спокойной. Рен Варрор в очередной раз поразился тому, как она титаническим усилием воли подавляла внутри себя все эмоции: отчаяние, панику, страх…       — Слишком тихо, — поделился Рен Варрор. Он не знал, чего ожидать от этой тишины, и потому нервничал. Его нервировало то, что он не мог контролировать.       — В этом месте свое понятие о дне и ночи, — ответила Элина, голос ее звучал подавленно, — когда над замком светит солнце, застенок спит. Весь зверский ужас происходит под покровом ночи.       — Это вы тоже узнали из книг? — спросил Рен Варрор, сам не до конца понимая, что хотел услышать в ответ.       Элина молчала до тех пор, пока они не достигли конца тоннеля. Миновав нависающую каменную арку, они оказались на своего рода невысоком балконе, по обе стороны от которого вниз вели лестницы. Элина и ее телохранитель с одинаковым ужасом окинули взглядом раскинувшийся перед ними каменный зал, наполненный разнообразными орудиями пыток.       Запах здесь стоял страшный, а воздух был настолько плотный, что не вздохнуть. Вбитые в пол и стены цепи были измазаны засохшей кровью, некоторые столы и устройства выглядели настолько мудрено, что Элина даже представить не могла, как их можно было использовать. От этого места хотелось бежать, его хотелось развидеть и забыть. Но оно находится прямо под родным домом.       Элина повернулась к Рену Варрору.       — Я отвечу на твой вопрос, — глухо, едва слышно сказала она. — Нет, я узнала об этом не из книг. Когда-то мне все в красках описал Лоран.              * * *              Чтобы попасть в нужное место, им пришлось пересечь пыточный зал. Стиснув зубы, Элина шагала вперед, заставляя себя не абстрагироваться, а проникаться этим ужасом сполна.       «Смотри, — говорила она себе, — смотри. Вот, что они творят».       По другую сторону зала начинался новый коридор, куда шире тех, которые они миновали ранее. По обеим сторонам тянулись решетки, за которыми томились узники. Рен Варрор поражался тому, что на протяжении всего пути им не встретился ни один стражник. Теперь он понял почему.       Эти люди… Если этих существ вообще можно было так назвать, были не способны даже двигаться, не то, что учинить бунт или попытаться сбежать. Куда им было бежать? Лабиринты катакомб пожрут их, стоит им только переступить порог камеры. Из этого места было не сбежать. Смерть — единственный способ выбраться.       Мертвая тишина то и дело прерывалась тяжелыми стонами. Пленники забились в темные углы своих камер, тусклый свет факела выхватывал лишь грязные изуродованные ноги, закованные в кандалы, или их плохо заживленные обрубки, сочащиеся гнилью.       Элина, все время уверенно шагающая вперед, пошатнулась.       Рен Варрор вовремя успел подхватить ее за тонкое плечо и прислонить спиной к своей груди. Даже сквозь кожаные доспехи он чувствовал, как она дрожала.       — Это ужасно…       — Вы не знаете, кем были эти люди, — попытался поддержать он ее, хотя у самого внутри все бурлило от гнева.       — Я знаю свою семью, — прошептала Элина, обводя взглядом мрачные решетки, — никто из этих людей не заслужил такой участи. Возможно, преступники и убийцы должны были быть наказаны или казнены, но уж точно не так…       — Вряд ли в королевстве наберется столько преступников и убийц, — Рен сказал это прежде, чем успел сдержаться. Мысль о том, что большинство узников — это ни в чем неповинные люди, которых взяли в рабство, а потом отдали на растерзание садистам, вроде принца Лорана, душила его.       — Все эти люди — рабы, — сказала Элина, ее голос дрогнул, — только поэтому…       — Моя госпожа? — слабый голос врезался в гнетущую тишину, отбросив тяжкие стоны на второй план, заставив Элину и ее спутника вздрогнуть от неожиданности. Рен Варрор тут же схватился за меч, но Элина в очередной раз его остановила. Голос принадлежал Оливии.       Отстранившись от Рена, Элина пошла вперед.       — Моя госпожа, это ведь вы? Это ваш голос, ваш легкий шаг!       Голос Оливии становился все ближе, Элина поймала себя на желании заключить подругу в объятия, как делала это раньше, но теперь это было невозможно. Между ними была решетка.       — Они отравили меня? Мне мерещится, что вы пришли ко мне…       — Это не галлюцинация, Ливи, — едва справляясь с эмоциями, пролепетала Элина, уже практически подбегая к клетке, из которой доносился голос, — я здесь!       В камере было темно, очень грязно и душно. От каменных стен исходил холод, а укрыться узникам было нечем. Когда Элина оказалась у самой решетки, то не сразу нашла взглядом Оливию. Темная кожа девушки, и ее грязные черные волосы практически сливались с темнотой.       — Оливия, — позвала Элина, и когда, наконец, встретилась взглядом с подругой, то не выдержала и упала на колени прямо перед решеткой, — Ливи… Ливи, что они с тобой сделали…       — Моя госпожа? — взгляд девушки начал фокусироваться.       Оливия была прикована к дальней стене камеры за обе руки, оставаясь сидеть на грязном полу. Она была совершенно обнажена, ее красивое тело покрывали страшные следы от побоев и раны от плетей. Прямо под ней образовалась засохшая лужа из крови и чего-то еще, Элина даже не сразу поняла. Только спустя секунду, когда к камере подошел Рен Варрор с факелом в руке, на девушку обрушилось страшное осознание, что пока она принимала решение в той беседке, над ее подругой жестоко надругались.       «Если бы я пришла раньше, если бы вмешалась еще на суде, если бы поговорила с подругой днем ранее, то этого бы не случилось!».       Элина почувствовала, что задыхается.       Оливия посмотрела на принцессу так, словно не верила в ее появление здесь, затем перевела свой взгляд на застывшего с непроницаемым лицом Рена Варрора, и его присутствие словно окончательно убедило ее в том, что происходящее действительно не действие галлюциногена.       — Дура! — закричала Оливия, дернувшись в кандалах, мигом позабыв о своих увечьях. — Какого дьявола ты сюда приперлась?! Ты с ума сошла?! Что будет, если тебя здесь увидят?!       Элина шарахнулась от решетки, во все глаза уставившись на разгневанную подругу. Оливию, казалось, ничего не смущало. В ее глазах плескалась ярость и бесконечный страх… Но не за себя.       — А ты! — она глянула на Рена Варрор так, словно была готова порвать цепи только ради того, чтобы оторвать ему голову. — Как ты мог позволить ей спуститься сюда?! Ты хоть понимаешь, как это опасно?! Ты ведь ничего не знаешь о том, что с ней случилось!       — Оливия, — пролепетала Элина, разом растеряв все свое самообладание, — Оливия, успокойся! Я сама так решила… Я хотела…       — Ты что, правда такая дура, Элина? — в отчаянии воскликнула Оливия. — Если с тобой что-нибудь случится после этого, я тебя не прощу, поняла?!       Элина почувствовала, как сдают нервы. По ее щекам покатились слезы, все тело задрожало.       — Ты? Ты не простишь меня?! — зарычала она. — Да я готова убить себя за то, что позволила этому случиться с тобой! О чем думала ты?! Почему… Почему нельзя было просто рассказать мне… Обо всем.       Взгляд Оливии потух, видимо в действительности у нее осталось совсем немного сил, и первая вспышка была вызвана выплеском адреналина, что лишь подтверждало ее чистую преданность и страх за госпожу.       — Я не могла… Прости, прости меня, Элина, если можешь, но я не была уверена, могу ли доверять тебе, — произнесла Оливия, отбросив всякие формальности. Почтительный тон и титулованное обращение казалось сейчас неуместным.       — Не была уверена? — всхлипнула Элина. — Ты думала, что я сдам тебя королю, как только узнаю, что ты помогаешь мятежникам?       Молчание.       — Да.       Элина хотела взорваться обвинениями, но взгляд Оливии мигом притушил в ней все эмоции. Да. Еще пару дней назад именно так бы она и поступила. Это понимание заставило Элину вздрогнуть, и Оливия смогла все понять даже без слов.       — Я должна… Я хочу сказать, Элина, я молила о том, чтобы мне выпал шанс объясниться с тобой, и видимо Боги услышали меня…       — Ливи… — шепот Элины был едва слышен.       — Ты не должна была погибнуть в ту ночь, Элина, — произнесла Оливия, словно усилием воли собирая мысли в кучу, и заставляя себя говорить по существу, — да, я действительно рассказала тем людям, как пробраться в твои покои, и действовала с ними заодно, но лишь для того, чтобы уберечь тебя.       — О чем ты говоришь? — выдохнула Элина.       — Мы хотели забрать тебя из дворца, мы боялись… Боялись, что вскоре ты можешь сломаться, уподобиться им, — Оливия выплюнула последнее слово, как нечто омерзительное. — Ты была и остаешься нашей надеждой, Элина. Mine misken eveit.       — Ливи, о чем ты? Надеждой на что? Я ведь не имею никакого влияния при дворе, — Элина из последних сил боролась со слезами, смотреть на грязное изувеченное тело подруги было выше ее сил, но смотреть в глаза было еще страшнее.       — Мы хотим сделать тебя королевой, Элина, — сказала Оливия, ее слова грянули, как гром в утреннюю бурю, — тогда твое слово будет единственно верным, а влияние неоспоримым.       Из горла Элины вырвался издевательский смешок, а за ним последовал и несдержанный смех.       — Вы спятили? — спросила она, искренне жалея подругу. — Я только четвертая из королевский детей, да будь я даже первой, власть передается только по мужской линии! Уж лучше бы вы нацелились на моего брата, толку было бы больше!       — Мы нацелились на вас обоих, — ответила Оливия совершенно спокойно. — В Фаасе тоже есть лагерь повстанцев. Им руководит самая сильная женщина из всех, кого я когда-либо знала. Когда твой брат прибудет на побережье, она встретится с ним лично.       — Но я-то вам зачем? — разозлилась Элина. — Ради чего стоило так рисковать? Ради чего ты теперь заперта здесь?       Оливия улыбнулась. Будучи плененной, истерзанной и униженной, она осталась несломленной.       — Элина, — голос ее был полон уверенности и силы, — ты невероятно могущественна. Поверь. Только начни двигаться вперед, и тебя уже никто не сможет остановить.       — Я не понимаю… — голос Элины звучал тихо и жалобно. — Я не вижу ничего, что я могла бы сделать!       — Сейчас ты ничего не можешь, — согласилась Оливия, — но сделай так, чтобы в следующий раз имела возможность повлиять на события. Ты можешь изменить этот мир, если только осмелишься.       — У меня нет ничего, чтобы…       — У тебя есть ум, — настаивала Оливия, — критическое мышление и огромная внутренняя сила. Найди способ, раздобудь для себя оружие, с помощью которого сможешь воплощать свои решения в жизнь.       — Они не позволят мне занять трон, — Элина поражалась, как собственная мысль сменяет одно русло на другое.       — Не позволят, — усмехнулась Оливия, — тогда, как на счет того, чтобы убрать их со своего пути? Или, на крайний случай, посадить на трон своего брата? У вас гораздо больше притязаний на престол, чем вы думаете.       Элина испуганно взглянула на Оливию.       — Я не боюсь смерти, Элина, — сказала пленница. — Поверь, я многое перенесла, и знаешь… Служение тебе — лучшее, что со мной случалось. Я готова отдать жизнь за идею лучшего мира. Я верю в возмездие… И верю в тебя.       Элина не знала, что сказать. Она практически физически чувствовала на себе груз ответственности, который взвалила на нее Оливия своими словами, но при этом ощущала себя не менее жалкой и беспомощной. Вероятно, ее глубокая растерянность отразилась на лице, потому что Оливия вдруг тяжко вздохнула.       — Ты не обязана слушать меня, — вдруг сказал она, — не обязана верить всему, что я говорю, ведь я — предательница. Изменница короне.       Элина вскинулась, но Оливия не дала ей вставить слово.       — Я не боюсь за свою жизнь, — продолжила она, глядя на нее в упор, — но не хочу, чтобы мои крики или обезображенный труп подорвали уверенность моих друзей. Поэтому, если ты, Элина, действительно так сильна, как я считаю, и приняла мои слова на веру, то выполни мою просьбу… Раздобудь для меня яд.       Элина открыла рот в немом ужасе и в неверии покачала головой. Не обращая внимание на ее реакцию, Оливия продолжила:       — Они придут за мной ближе к полуночи. Не знаю, что они сделают, но уверена — это будет неприятно. Если я доживу до казни, то вряд ли буду в своем уме. Я не хочу… Чтобы друзья видели меня такой. Если то время, что мы провели вместе, хоть что-то значит для тебя, сделай это, Элина. Я хочу умереть верной себе и не доставлять радости твоему братцу…       — Он мне не брат! — рявкнула Элина, вскочив на ноги. Несложно было понять, о ком шла речь. — Ты предала меня, скрыв правду! Ты не верила мне раньше, с чего вдруг стала доверять сейчас?       Оливия смотрела на нее несколько долгих мгновений, затем ее лицо смягчилось, а в глазах появилась прежняя теплота.       — Потому что ты пришла сюда, — просто ответила она.       Элина отшатнулась.       Рен Варрор, пребывающий в ошеломленном оцепенении все это время, едва успел придержать ее под спину.       — Иди, — сказала Оливия мягко и покровительственно, Элина ощущала себя такой жалкой и беспомощной, будто это она была прикована к стене обнаженной, — тебя могут хватиться, и тогда будут проблемы. Не говори никому, что приходила сюда… Как в прошлый раз.       — Ты знала… — прошептала пораженная Элина. Сколь много недосказанного еще осталось между ними?       — Догадывалась, — призналась Оливия, — я берегла твой секрет. Теперь тебе придется хранить свои тайны самой. Не доверяй никому, — это наставление врезалось в сознание Элины, скрепило ее сердце и разум, навсегда оставшись в памяти.       — Не буду, — пообещала она, чувствуя, что их разговор подходит к концу. Сколько она хотела спросить? Сколько хотела сказать сама? Сейчас Элина уже не помнила. Это была вынужденная точка, после которой Элине придется самой искать правду, и принимать решения. — Прощай, Оливия.       Молчание.       Оливия наклонилась вперед, натягивая цепи, и склонила голову.       — Прощайте, Ваше высочество.       Почувствовав, как нервы снова выходят из-под контроля, Элина развернулась и чуть ли не бегом помчалась к выходу. Она зажимала рот рукой, с трудом подавляя рыдания. Пелена слез застилала дорогу. Сердце разрывалось от такой боли, что хотелось вырвать его из груди, чтобы хоть как-то облегчить эту муку.       — Следуй за ней, — сказала Оливия на секунду помедлившему Рену Варрору, — береги ее. Она — наша надежда на лучший мир.       Рен Варрор повернулся к закованной девушке, секунду смотрел в ее уставшие, но непреклонные глаза, а потом поклонился ей так, как на его родине воин кланялся воину, признавая его силу. Оливия улыбнулась, словно безошибочно поняла значение этого жеста, тогда Рен Варрор развернулся и последовал за своей госпожой.       Оливия, все еще с улыбкой на губах, прижалась израненной спиной к холодной стене и закрыла глаза. Она выполнила свое предназначение. Ход истории был запущен, мир начал свое преображение. В каждом отдаляющемся шаге своей любимой принцессы, Оливия слышала раскаты неумолимо приближающихся перемен. Больше она ничего не боялась.              * * *              Молчаливое преследование продолжалось на протяжении всего обратного пути. Элина стремительно шагала вперед, не позволяя Рену Варрору сократить разделяющее их расстояние, и едва ли замечала куда наступает, и в какую сторону сворачивает. Одни лишь инстинкты помогли ей найти верный путь обратно на поверхность, когда как голова была забита ворохом беспорядочных мыслей, и Элина пару раз поймала себя на желании удариться ею о ближайшую стену, чтобы хоть немного унять давящее напряжение.       Забыв про свою анемию и недомогание, Элина взлетела вверх по крошащейся лестнице, и, оказавшись в пыльной келье, едва не задохнулась от такого крутого подъема. Сердце колотилось, легкие скручивались в трубочку, в глазах все плыло, а мысли то наваливались всем скопом, то разбегались прочь.       Пройдясь по залу туда-сюда, Элина запустила дрожащие пальцы себе в волосы. Ей стало казаться, что еще немного и она сойдет с ума.       — Ваше высочество, — позвал ее Рен Варрор, остановившись в нескольких шагах, не решаясь подходить ближе, — Элина, прошу вас, давайте поговорим.       Элина словно не слышала его. Ей было тяжело думать связно, не то что облекать свои мысли в слова. В ее голове гулким эхом звучали заветы Оливии, которые навсегда врезались в ее память: не доверять никому, использовать ум и хитрость, чтобы добиваться своего, разыскать оружие, опасное и могущественное, с помощью которого можно было бы убирать неугодных со своего пути, добиться того, чтобы ее слово стало единственно верным, а влияние — неоспоримым.       Все это показалось бы бредом еще день назад, но теперь подобные мысли вселяли в Элину непонятное волнение, даже трепет, и порождали множество новых желаний. От собственной смелости кружилась голова, тело то обволакивала волна жара, то вдруг пробирал озноб.       Элина еще даже не в полной мере осознавала, что произошло, но непривычный груз ответственности за желания других и за собственные амбиции, которые едва успели в ней пробудиться, лег на ее хрупкие плечи, всерьез угрожая раздавить.       — Элина, — снова тихо позвал Рен Варрор.       Вряд ли он мог хоть чем-то облегчить то, что переживала сейчас Элина, однако от его искреннего участия становилось тепло на душе. Наконец, она заставила себя собраться, перестала метаться по келье, словно загнанный зверь, остановилась и тяжело перевела дух.       Рен Варрор наблюдал за тем, как она ожесточенно потерла свое лицо ладонями и небрежным движением зачесала назад золотые локоны. Намокшие под дождем волосы, высохшие без всяких масел и полотенец, выглядели куда более естественно, даже слегка неряшливо, словно Элина только встала с постели. Вкупе с пылким лихорадочным взглядом, смотрелось это более чем завораживающе, если не сказать возбуждающе. Рен Варрор постарался загнать эти мысли на задворки своего сознания.       — Солдаты ругаются, когда боятся или злятся, верно? — вдруг спросила Элина. Рен Варрор слегка растерялся, но кивнул.       — И не только в этих случаях, — добавил он.       — И это помогает… — Элина всплеснула дрожащими руками, имитируя желание вырвать из себя нечто крайне мучительное, — избавиться вот от этого?       Рен мог предположить, какой ураган эмоций теплился сейчас в ее трепетном теле, и как сильно хотела Элина от него избавиться, но все равно, завязавшийся разговор казался ему нелепым.       — В большинстве случаев, — кивнул он.       — И что они говорят? — совершенно серьезно поинтересовалась Элина, щеки ее раскраснелись, изумрудные глаза лихорадочно сверкали в полумраке, а тонкие руки сильно дрожали.       — Матерятся, — ответил Рен Варрор.       — Я понимаю, что они матерятся, — с неожиданным раздражением бросила Элина, — я хочу знать, что конкретно они говорят.       — Проклинают Богов, — неуверенно предложил воин самое мягкое из того, что слышал, пока служил в легионах на родине.       — Проклятье, — повторила Элина, потом глубоко вздохнула, и с силой выкрикнула насколько раз: — Проклятье-проклятье-проклятье!       Ее тонкие брови дрогнули, губы задрожали. Казалось, истерика подступила совсем близко, и Элине было жизненно необходимо выплеснуть из себя хотя бы половину того, что в ней плескалось. Она судорожно искала, но не могла подобрать достойных слов в своем лексиконе, чтобы выразить то, что чувствовала.       — Какого дьявола? — подсказал Рен Варрор.       — Да! — воскликнула Элина, словно он открыл ей истину. — Вот именно, какого дьявола здесь происходит?! Каким богам молиться или кого проклинать, чтобы я сейчас же упала в обморок и, пробудившись, осознала, что это был лишь сон?! Почему это происходит со мной?! Со мной! Я никогда даже не думала о троне, никогда не желала внимания или власти. Я ведь бастард! Всего лишь украшение короны… Мне не справиться с такой ношей. Я не смогу! Не смогу…       Элина обхватила голову руками, опустилась на пол, окончательно испачкав старое платье в многовековой пыли. Рен Варрор задумался, многие ли были удостоены подобной чести — лицезреть момент ее слабости. За то недолгое время, что он служил ей, Рен Варрор успел понять, насколько принцесса была закрытым и недоверчивым человеком. Искренне улыбалась и тянулась она лишь к родному брату и верной фрейлине — Оливии. Рен Варрор вдруг с пугающей ясностью осознал, что их обоих у Элины отняли. Оливию обвинили в измене и скоро казнят, а принц Фауст отречется от престола и будет сослан — по факту, это была самая настоящая ссылка, пусть и благородно завуалированная — в прибрежный город, за тысячи тысяч миль.       Элине больше некому было доверять, она осталась один на один с враждебным и порочным двором, в чьих интригах была совсем несведуща, и со своим сводным братом — принцем Лораном, о чьих подлостях и гнусностях Рен Варрор был уже наслышан. На помощь и опеку отца, который явно больше покровительствовал своем второму сыну-садисту, или старшего сводного брата, который находился у монарха под каблуком, рассчитывать не приходилось. Про королеву-мать Рен Варрор даже не вспомнил, та относилась к дочери, как к пустому месту, если не хуже.       Ситуация была более чем скверной, учитывая опасные мысли и идеи, тяжелым бременем возложенные на Элину Оливией. Несмотря на весь скрытый потенциал, для кого угодно было бы невозможным в одночасье принять подобные новые реалии.       — Элина, — Рен Варрор приблизился, опустился рядом на колени, и едва ощутимо коснулся тонкого плеча, — вам нужно вернуться. Если в замке заметят ваше отсутствие, непременно свяжут это с пленением Оливии.       Элина подняла на него взгляд и, на удивление воина, в ее глазах не было ни единой слезинки. Они блестели, щеки раскраснелись, губы дрожали, но слез так и не было… Рен Варрор уже видел раньше, как Элина сдерживала свои эмоции, как умела обуздать слезы или страх в те моменты, когда, казалось бы, они должны быть естественной реакцией. Вот и сейчас она сумела взять себя в руки, сдержала слезы и уняла дрожь.       — Ты совершенно прав, — сказала она, — прошу прощения за неподобающее поведение.       — Ваше высочество, вы не должны передо мной извиняться, — мягко поправил ее Рен Варрор, подавая руку и помогая подняться, — я всего лишь ваша тень.       — Ты бережешь мою жизнь, — возразила Элина, — и не только защищая тело, но и давая правильные советы. Если ты искренен в своих намерениях, то возможно, вскоре я обрету друга, которому смогу доверять, а если же нет… Тогда я получу важный урок, который навсегда усвою.       Рен Варрор выдержал ее серьезный искрящийся взгляд, но внутри у него все будто перевернулось вверх дном. Немногое отразилось на его суровом лице, но он испытал такое благоговейное волнение, что даже не смог ничего ответить.       Элина немного брезгливо осмотрела замаранное платье, но не решилась отряхивать подол. Руки, лицо и волосы, и так были покрыты мерзким слоем подземной пыли, а чудовищный смрад катакомб, казалось, въелся в кожу. Сейчас Элина была похожа на служанку, вырядившуюся в старые лохмотья когда-то элегантного дорогого платья. Здраво рассудив, что не стоит попадаться придворным на глаза в таком виде, Элина повернулась к западной лестнице.       — Идем, — скомандовала она, и Рен Варрор машинально последовал за ней, мысленно поражаясь стойкости ее приказного голоса.       Они поднялись наверх, миновали несколько широченных пролетов монументальных лестниц, которые оказались совершенно пусты в этот обеденный час, и свернули в коридор, незнакомый Рену Варрору. Узкий, лишенный убранств и ковров, он явно был предназначен не для прогулок господ. Заметив любопытный взгляд своего телохранителя, Элина пояснила:       — Этим проходом иногда пользуются слуги, он ведет прямиком в Королевскую библиотеку, — она улыбнулась, — у меня были, да и сейчас есть, интересы, не свойственные принцессам. Мне всегда хотелось знать больше, чем предлагала мадам Женсоль, поэтому Оливия показала мне этот коридор, чтобы я могла беспрепятственно ходить в библиотеку и обратно, и не вызывать беспокойства у охраны.       — Вы сбегали читать по ночам? — усмехнулся Рен Варрор.       — Бывало, что и по ночам, — ответила Элина, — но чаще — днем, в послеобеденное время, когда все шли на прогулки или отдыхали в своих покоях.       — Вы не любительница свежего воздуха, я прав? — голос воина слегка изменился, и Элина почувствовала в себе укол раздражения.       — Я достаточно гуляю с братом и даже умею ездить верхом, — отрезала она, — в остальном, мне вполне хватает открытых дверей балкона.       Рен Варрор счел за должное промолчать, однако Элина всем нутром ощутила его недовольство. Это сильно ее разозлило, она уже в десятый раз пожалела, что рассказала ему о природе своей «болезни». Не хватало еще, чтобы телохранитель всерьез озаботился проблемами ее здоровья.       Напротив дверей в свои покои Элина остановилась.       — В чем дело? — спросил Рен Варрор, находясь на шаг позади нее.       Элина секунду поразмыслила, и отступила в сторону, уступая ему проход.       — Выгони всех оттуда, — велела она, — скажи всем слугам, чтобы немедленно покинули мои покои и не появлялись до иного распоряжения.       Рен Варрор замешкался.       — У меня есть подобные полномочия? — на всякий случай спросил он.       — Если ты будешь говорить уверенно, положив руку на свой меч, — усмехнулась Элина, — вряд ли они станут спорить. Ты мой телохранитель и можешь делать все, что потребуется для моей безопасности.       — А вы в опасности? — Рен дернул бровью вверх, что заставило Элину улыбнуться шире. Это вызвало ответную улыбку на его губах.       — В опасности моя репутация, — пояснила Элина, убирая руки за спину, и прислоняясь спиной к стене, — если прислуга увидит меня в таком виде, то разнесет сплетни по всему замку. Небось еще и приукрасит, мол, это ты причастен к тому, что я так выгляжу. И так все невесть что думают.       Улыбка пропала с лица воина, взгляд посуровел, а на скулах заиграли желваки. Он вздохнул, отведя взгляд.       — Мне жаль, что по замку бродят подобные слухи, — сказал он грубо, — уверяю вас, я к ним не причастен.       Элина улыбнулась.       — Я верю. Возможно, напрасно. Но ты еще не давал мне поводов сомневаться в тебе.       Рен Варрор бросил на нее быстрый взгляд, перевел дух и уверенно толкнул двери покоев. Прислуга оказалась совершенно не готова к внезапному вторжению, да еще и не с центрального входа. Веселая болтовня разом стихла, девушки в хлопковых платьицах с передниками, и юноши в легких рубашках такого же цвета, напряженно застыли с тряпками и вещами в руках, во все глаза глядя на внезапного гостя.       Видимо, спальню готовили к послеобеденному сну, и никто не ожидал, что кто–либо, а тем более личный телохранитель принцессы, прервет работу в самый неподходящий момент.       — Уборка окончена, — рявкнул на опешивших слуг Рен Варрор, — забирайте белье и выметайтесь. Если госпоже что-нибудь понадобиться, за вами пошлют.       Молчание было ему ответом. Кто-то сразу заторопился уйти, а кто-то начал недоверчиво переглядываться, видимо, уверенный в том, что без его работы госпожа уж никак не проживет.       — На выход, живо! — зарычал Рен Варрор, угрожающе опуская руку на рукоять меча, и всех смельчаков, как ветром сдуло.       Как только двери прикрылись, а топот ног стих, из прохода, откуда только что выскочил воин, показалась Элина. Рен Варрор обернулся, и с удивлением обнаружил, что дверью в потайной коридор служила огромная картина, в тяжелой позолоченной раме. Рен Варрор разглядывал ее каждый раз, когда оказывался в покоях принцессы, и даже подумать не мог, что за ней спрятан тайных проход. Элина, не без труда, вернула фреску на место, и отряхнула руки.       — Что это? — спросил Рен Варрор, кивнув на изображение, не желая, чтобы девушка отпустила комментарий по поводу его неловкого самоуправства.       Элина перевела взгляд на картину, и задумчиво улыбнулась.       — Я не знаю точно, — ответила она, — она висела здесь задолго до моего рождения. Полагаю, это одна из слуг Первых Богов.       На фреске, выполненной в мягкий приглушенных цветах, была изображена красивая женщина с черными волосами и белоснежной кожей. Она была одета в сверкающие серебряные доспехи, и восседала верхом на вороном крылатом коне, который ретиво поднялся на дыбы, поджав крылья. Картина была очень красивой, но какой-то гнетущей, совершенно не подходящей для легких и изящных покоев милой принцессы.       Рен Варрор долго всматривался в странный туман, на фоне которого была изображена всадница, потом нахмурился и шагнул ближе.       — А это что? — он поднял руку, абстрактно указывая на то, что его заинтересовало.       Элина озадаченно склонила голову на бок, приблизилась к воину, чтобы посмотреть с его угла обзора.       — Я думаю, туман, — сказала она, не совсем понимая, что так его привлекло.       — Да нет же, — Рен Варрор осторожно проводил Элину поближе и стал рукой показывать очертания, который сам только что смог разглядеть, — вот, смотрите.       В высоту картина была больше него, поэтому до края он не дотягивался, но Элина и так заметила расплывчатый контур, на который указывал Рен Варрор. Размытое очертание двух дуг, сливающихся в центре в более темное пятно. Вглядываясь в непонятные тени, Элина вдруг осознала, что в них прослеживался смысл. Она отступила на пару шагов, и во все глаза уставилась на огромный черный силуэт, мастерски завуалированный в темном туманном небе.       — Это похоже на… — Элина не нашла слов, чтобы описать то, что видела.       — На огромную летучую мышь, если бы у нее вдруг выросла длинная шея, — предположил Рен Варрор, вставая рядом с ней.       — Не говори так, — сделал ему замечание Элина. — Подобный облик приписывали Первым Богам. Но я никогда не видела, чтобы их изображали в такой интерпретации.       — Как злых и жестоких созданий? Я склонен верить, что все Боги именно такие, — сказал Рен Варрор, с долей пренебрежения разглядывая зловещий силуэт позади величественной всадницы.       — Я раньше не замечала, — призналась Элина.       — Я бы тоже не заметил, — сказал Рен Варрор, рассеянно отводя глаза в сторону, — просто свет так упал.       — Ой, и правда, — Элина глянула в окно, — буря кончилась.       Рен Варрор усмехнулся, оглядел пустые покои, и снова взглянул на свою госпожу. Если бы он не пресекал свои бессовестные желания, то непременно разглядывал бы Элину часами напролет. Именно в попытке справиться с собой, он и принялся рассматривать гобелен, признаться, отвлекло это его ненадолго.       — И… что же дальше? — спросил он, не позволяя молчанию затянуться.       — Мне страшно хочется отмыться от всего этого, — честно ответила Элина, — я не могу нормально думать.       — Разумеется, — кивнул Рен Варрор, — но вы приказали разогнать всю прислугу.       Элина усмехнулась.       — Я же не на столько беспомощна, — укорила она его, направляясь в сторону купальней, — тебе бы тоже не мешало умыться и переодеться.       — Вы же знаете, — тихо заметил Рен Варрор, — я не могу оставлять вас одну.       — Сегодня можешь, — Элина остановилась в дверях, полуобернувшись к нему, — иди и приведи себя в порядок, это приказ.       Рен медлил.       — Вы точно будете в порядке? Справитесь без прислуги?       — Хочешь занять их место? — неожиданно игриво усмехнулась Элина. — Чтобы по замку поползли новые слухи?       Рен Варрор по-настоящему смутился, угрюмо шмыгнул носом, и, больше не глядя на свою госпожу, вышел вон из спальни. Вдогонку ему прилетел чудесный переливчатый смех, который, против воли, заставил его улыбнуться.       В процессе интенсивного оттирания своего тела от прилипчивой грязи катакомб, Элину застала запыхавшаяся служанка. Выслушав объяснения перепуганной девочки, почему та нарушила приказ, Элина благосклонно кивнула и велела отнести эти же вести Рену Варрору, передав все слово в слово. Девочка умчалась, а Элина погрузилась в раздумья. Прежняя она сразу бы открестилась от приглашения, которое принесла ей юная вестница, но теперь Элине почему-то хотелось рассматривать ситуацию под другим углом. Ход собственных мыслей казался ей куда более интересным, чем раньше, а внезапно возникший план будоражил незнакомые чувства.       Воин явился к ней в чистой белой рубашке, и начищенных сапогах. Кожаные доспехи исчезли, но на поясе по-прежнему висел грозный двуручный меч. Элине показалось, что он примчался второпях, даже не успев толком просушить волосы и почистить доспехи, потому пришел без них. Она сама еще не успела одеться, и потому предстала перед ним в одном шелковом халате, расшитом золотой нитью.       — Мне рассказали о приглашении, — начал Рен Варрор прямо с порога, — вы намерены его принять?       — Филиппу жизненно необходимо хотя бы раз в месяц тревожить мой покой, — ответила Элина, поднимаясь с кресла, в котором сидела, — он все равно не успокоится, пока не вытащит меня на очередное «увеселительное» мероприятие с Генрихом, Изабеллой и Анной. Эта компания донимает меня с рождения, так что я уже привыкла.       — Сейчас не самое лучшее время, — сурово покачал головой воин, делая шаг вперед, — они вам не друзья. Вряд ли они посочувствуют вам в ситуации с Оливией, а вы не в том состоянии, чтобы…       — Со мной все в порядке, Вестар, — он вздрогнул от того, как она произнесла его настоящее имя. Элина уже научилась пользоваться этим сокровенным знанием, чтобы в его глазах придать весомости своим словам. — Я знаю, что эти люди мне не друзья. Однако, пока что они единственные при дворе, кто жаждет заполучить мое расположение. Так почему бы не даровать им крупицу своего внимания, а взамен, они сделают для меня что-нибудь полезное?       Такой расчетливости Рен Варрор от нее никак не ожидал. Особенно сейчас, когда принцессе, по всем правилам, полагалось забраться под одеяло и погрузиться в депрессию, или хотя бы попереживать немного. Однако Элина была собрана и спокойна.       — Филипп приглашает меня в Оранжерею на послеобеденное чаепитие, если можно так сказать. Он говорит, что у Изабеллы и Генриха много новостей, ведь недавно состоялась их помолвка, и обещает, что будет весело.       — Весело? — Рен не понимал, что его так раздражает. — Этого вы хотите? Повеселиться? Думаете, так заслужите их верность?       — Верность? — искренне усмехнулась Элина. — Вестар, хоть эти люди и молоды, но уже насквозь прогнили. Мне не нужна их продажная верность, но… мне нужны они сами.       — Как пешки, — понял Рен Варрор и почему-то даже улыбнулся.       — Именно, — кратко согласилась Элина, хотя ей стало не по себе от такого определения.       — В таком случае, поспешите, — кивнул Рен Варрор, — не выйдете же вы к ним в таком виде.       Его взгляд многозначительно скользнул по ее наряду. Щеки Элины порозовели, она обняла себя руками и отвернулась. Рен Варрор усмехнулся: сзади вид был ничуть не хуже.       — Мне нужно полчаса, — заявила она, — позови слуг.       Рен Варрор молча поклонился ей в спину и вышел.