Наследница Теней (#1)

Глава 1. «Пожиратель Миров»

      Она снова очутилась на туманном пепелище. Пахло кровью и жженым мясом, ей даже казалось, что она слышит чьи-то предсмертные крики вдалеке. Но страха она не ощущала и не испытывала сострадания к умирающим. Казалось, она вообще ничего не чувствовала, кроме пустоты.       Она звала кого-то. Она отчетливо слышала собственный голос, мягким шелестом призывающий: «Иди ко мне!», но с ее губ не доносилось ни звука.       Над головой в облаке желтого дыма появилась тень. Разгоняя мглу своими могучими крыльями, перед ней приземлился гигантский ящер, и земля содрогнулась под тяжестью его мощного чешуйчатого тела. Она не боялась его, он пришел на ее зов. Толстая шкура зверя была покрыта множеством боевых отметин, шрамы покрывали его грудь и длинную шею, а некоторые костные шипы на загривке и хвосте были сколоты. Непомерно огромные крылья, словно черные паруса гигантского корабля, сложились, и дракон оперся ими о землю.       На каждом крыле угрожающе выступало по внушительному изогнутому когтю. Тело чудовища подалось вперед, он припал грудью к влажной от крови земле. Его длинная могучая шея изогнулась, и голова, покрытая острыми костными наростами, потянулась прямо к ней. Пара синих глаз с тысячами серебристых прожилок встретилась с ее взглядом, и буря эмоций разверзлась в ее теле.       Она протянула руку, и дракон еще ниже склонил свою огромную морду. В его пасти, полной смертоносных изогнутых клыков, растущих в два ряда, могла уместиться целая лошадь. Дракон проглотил бы ее, даже не подавившись. Но она его не боялась.       Она вытянула пальцы и прикоснулась к кончику его носа. Чешуя была крепкой, как скала, но вместе с тем живой и горячей. Широкие ноздри чудовища раздулись, словно легкое прикосновение маленькой ладошки взбудоражило его. Она подняла голову вверх, чтобы снова заглянуть ему в глаза, но не могла ухватить взглядом сразу оба сапфира, настолько огромна была его морда.       Она почувствовала, что улыбается.       «Я Свет и Тень. Я все и ничего. Я твоя, а ты мой», — снова зазвучал голос. Ее собственный голос. Он эхом пронесся в ее сознании и устремился ввысь, дальше, глубже… Пока не достиг сознания дракона. На миг она словно очутилась в его теле. Увидела себя, маленькую и хрупкую, но вместе с тем, безмерно сильную. Почувствовала трепет и гордость, наполнившую зверя. Он открыл пасть, собираясь издать победоносный рев, но все внезапно подернулось дымкой. Исчезло пепелище, исчез ее силуэт, она выскользнула из разума дракона и стала падать-падать-падать…       Туман рассеялся, и она оказалась посреди просторного, залитого светом помещения. Величественные стены, высеченные из белого камня, устремлялись ввысь и тонули в ярком свете. От них веяло холодом. Несмотря на свет и простор, она почувствовала страшное угнетение, словно это место высасывало из нее жизнь. Она почувствовала слабость, инстинкты требовали немедленно убираться отсюда, страх наполнил сознание, но она не могла сдвинуться с места.       Потом невидимая нить потянула ее за собой, и она безропотно подчинилась. Шагая вперед, словно плывя в тумане, она видела, как постепенно проясняется дымка, и ее взору открываются бесконечные ряды книжных полок, тянущиеся от пола и до потолка, вдоль стен, и витиеватым лабиринтом заполняющие огромный зал. Она оказалась в самом центре. Стеллажи обступили ее со всех сторон, сомкнулись за спиной. Она не знала где выход. Она ощущала древность этого места, величественного и жестокого. Оно было неподвластное суете и течению времени.       Ведение повело ее дальше, показав каменный стол, без какой-либо резьбы или убранства, и скамьи из такого же белого камня вокруг него. На его дальней стороне лежали книги. Стопками, раскрытые и отброшенные в сторону за ненадобностью. Она понимала, что здесь не одна, но почему-то не решалась подходить к обставленному рабочему месту. Она вглядывалась в ряды стеллажей, замерев в ожидании.       И вот она увидела высокий, слегка размытый силуэт, очертаниями явно походивший на мужской. Он мелькнул перед ней и скрылся за ближайшим поворотом. Она бросилась за ним. Все вокруг было нечетким и размытым, она ничего не понимала, но покоряясь инстинктам, следовала за незнакомцем, который уводил ее все глубже и глубже в недра библиотеки. Она потеряла его из виду, но шла дальше. Тени вокруг сгущались, становились темнее, стеллажи смыкались за ее спиной, заключая в ловушку. Впереди клубилась тьма. Ее тянуло прямо в нее. Тьма звала ее, требовала подойти, приказывала. Она повиновалась. Черный туман раскрыл ей свои объятия.       Внезапно, откуда-то сзади раздался голос. «Стой!», — потребовал он взволнованно, предостерегающе. Она обернулась и лишь на мгновение встретилась с ним взглядом. Он был напуган. Протянул к ней руки, словно отчаянно желая спасти от чего-то… Она не понимала. Незнакомец пугал ее, и она отступила назад, во тьму… Его глаза наполнились ужасом. Черный дым окутал ее тело, потянул за собой в небытие, она снова падала, падала, падала…       Вспышка зеленого света ослепила ее.       Адарлина поморщилась и разлепила заспанные глаза. В библиотеке военного лагеря царил полумрак. Пахло сыростью и лесной хвоей. Адарлина осторожно пошевелилась, тело затекло от долгого пребывания в одном положении. Она все еще прижимала к себе старую книжку со сказками. Отложив ее в сторону, Адарлина протерла глаза и рефлекторно почесала зудящую кожу на лице. Шрам от ожога уже очень давно не давал о себе знать, но сейчас ныл так, что Адарлине захотелось разодрать лицо в кровь. Совладав с пальцами, она глянула на свой импровизированный столик и оцепенела.       Книга, которую она оставила лежать раскрытой перед тем, как уснула, исчезла. Вместо нее, прямо посередине, появилась другая: в переплете из багровой кожи, с черным выжженным узором, изображающим змеевидного дракона с распростертыми крыльями.       Несколько мгновений Адарлина глядела на книгу, словно та могла обратиться змеей и броситься на нее. Когда сонное оцепенение прошло, и мозг начал немножко соображать, она вскочила на ноги и быстро огляделась, но в библиотеке по-прежнему было совершенно пусто. Тогда Адарлина втянула носом воздух, силясь распознать хоть какую-нибудь ниточку запаха, которая привела бы ее к непрошеному гостю. Но в пыльном и сухом помещении пахло соответственно, никаких посторонних запахов, кроме хвои, и никаких следов пребывания здесь нечаянных посетителей.       Взгляд Адарлины вернулся к книге, оставленной на столе. Она была не слишком толстой, по бокам листы пожелтели. Кожа переплета была потертой, но оставалась крепкой, а рисунок, явно выжженный раскаленным железом, не потускнел и был отчетливо виден. Адарлина сразу поняла, что это дракон. Длинное стройное тело с длинной шеей и хвостом было расположено вертикально, а очертания размашистых крыльев горизонтально. Рисунок изображал лишь условные черты крылатого ящера, и если бы Адарлина не встречала дракона вживую, то приняла бы иллюстрацию за нелепую змею с крыльями. Она невольно сравнила несовершенные пропорции рисунка с идеально сбалансированным стройным телом Жои. Тем не менее, сходство было однозначно и от того становилось не по себе. Адарлина запоздало заметила, что снизу корешок и угол книги были слегка обуглены, как будто ее успели выдернуть из огня в последний момент. Это взволновало еще больше.       Возможно, именно здесь содержатся ответы на вопросы, и кто бы не подложил ей эту книгу, она была готова повестись на эту приманку, даже если та заманит ее в ловушку. Пододвинувшись поближе, Адарлина с трудом сглотнула и осторожно открыла книгу. На первом листе, чуть выше середины, красивым витиеватым почерком был выведен один единственный символ древнефэйского наречия. Адарлина знала его значение: «Дракон».       Сглотнув еще раз, она перевернула лист, с замиранием сердца слушая, как шуршит древний пергамент, и с изумлением обнаружила, что вся книга походила на чей-то дневник, хоть даты записей не были проставлены. Чернила потускнели, но не смазались, а почерк был красивым и разборчивым.       Фэйскую письменность Адарлина понимала с трудом, но, почему-то, казалось правильным читать эти записи, вдумываясь в каждое слово. Несколько минут Адарлина разбиралась в заглавном предложении, с которого начиналось повествование. Оно казалось ей не более чем набором несвязных слов: перья, дарование, мужчина, лошадь.       Адарлина нахмурилась. Что за бессмыслица? Она попыталась прочесть несколько следующих предложений, но понятнее название не стало. Адарлина пролистала пару страниц, сплошь исписанных витиеватым почерком, а когда перелистнула следующую, тихо ахнула. Текст оканчивался на левой стороне, а на правой с филигранной точностью был изображен крылатый конь, взмывающий в небо.       Ну, конечно! Адарлину моментально осенило, как нужно толковать первую строчку и, не позволяя себе раньше времени разглядывать рисунок, она поспешила вернуться в начало истории. Перья, дарование, мужчина, лошадь. Перья — имеется в виду, крылья, а мужчина-лошадь, это жеребец! Сейчас фэйский язык уже отличался от устаревшего наречия, однако Адарлина смогла догадаться, что заглавие нужно толковать, как: Жеребец, которому даровали крылья.       Адарлина сразу подумала о Ветроходе, пегасы тоже считались древними существами и их упоминания наверняка встречались в разных легендах. Осторожно перелистывая страницы, Адарлина подмечала знакомые слова, пытаясь выстроить картину повествования целиком. Кажется, здесь описывалась некая легенда, в которой рассказывалось о божестве, которое сражалось в Красной войне и было ранено. Его небесный скакун погиб, и божество упало на землю. Его подхватил на свою спину храбрый смертный конь, и божество было восхищено его ретивостью и бесстрашием в битве. Божество решило наградить коня, и когда оно спросило у животного, чего тому надобно, конь ответил: «Подари мне свободу!». В тот же миг на спине жеребца появились могучие крылья, способные унести его куда угодно. Он взмахнул ими и воспарил в небо. С тех пор крылатый конь служил божеству по своей воле, он стал тому верным другом и добрым учителем для его детей.       Добравшись до конца повествования, Адарлина стала разглядывать искусное изображение пегаса. Рисунок был настолько красивым и дотошным, что невозможно было не восхититься. Каждое перо на крыльях пегаса было прорисовано с такой точностью, что, казалось, был слышен их шелест.       Колени Адарлины уже были усыпаны крошками пергамента, и она опасалась, как бы драгоценная находка не развалилась на части от неосторожного прикосновения.       Осторожно пролистав пару страниц, Адарлина застыла, забыв, как дышать. Этот рисунок кардинально отличался от предыдущего. На развороте небрежными росчерками был изображен дракон с распростертыми крыльями, которые занимали обе страницы разворота. Кривые когтистые лапы зверя грубо вонзались в тонкую линию земли, вместо морды был голый череп, в раскрытой пасти потерялась бездна, как и в пустых глазницах. В этом не было величия, не было красоты, только болезненный ужас. Казалось зверь кричит от боли. Сердце Адарлины застучало быстрее. Грубый набросок так и не стал полноценным рисунком, но резкие черные линии и штриховка придавали ему какую-то зловещую кровожадность.       С трудом оторвавшись от недорисованных пустых глазниц, Адарлина перевернула страницу и прочитала название, выведенное широкими каллиграфическими буквами: «Пожиратель Миров». Холодок пополз по спине. Адарлина поежилась, вдруг поймав себя на мысли, что ей холодно, голодно и вообще, стоило бы вернуться в комнату, не то потом у нее будут проблемы. Она снова прочла название, а затем перелистнула страницу обратно и взглянула в пустые глазницы чудовища. Нет, нужно было признаться, она просто не хотела читать дальше. У нее возникло нехорошее предчувствие, что как только она прочтет этот дневник, как только получит эти знания, все вокруг, и она сама, непоправимо изменятся.       Адарлина была слишком перенасыщена морально, чтобы принимать подобные решения. Короткий сон не принес облегчения, живот сводило от голода, а голова гудела от потрясений прожитого дня и знаний, полученных ночью. Ей нужно было время, чтобы все обдумать, но прежде всего Адарлина нуждалась в еде и полноценном, крепком сне, а ведь рассвет был уже не за горами.       Адарлина рассудила, что среди пыльных стеллажей библиотеки ее бесценная находка будет в большей сохранности, чем в казарме, поэтому оставила книгу там, дополнительно упрятав в укромное местечко. Поразмыслив, она заставила себя оставить там же книжонку со сказками, чтобы никто не узнал, что Адарлина вообще была в библиотеке.       Стараясь не шуметь, Адарлина спустилась вниз. В пустом помещении столовой царил полумрак, каждый шаг девушки раздавался глухим эхом. Адарлина огляделась, поежившись от неприятного чувства, и неосознанно почесала саднящий шрам на лице. Чувствительная кожа разогрелась, ее саднило от грязи и пыли. Скорее всего, опухшее лицо Адарлины выглядело по-настоящему страшно, но сейчас это ее не волновало. Она остановилась на полпути к дверям, почуяв неладное. Ее преследовало навязчивое ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Адарлина рефлекторно потянулась к кинжалу на поясе, пристально вглядываясь в предрассветный полумрак. Никого. Пусто. Но инстинкты подсказывали Адарлине: она не одна.       Адарлина медленно подошла к дверям, ведущим на улицу, и прислонилась к ним спиной, снова оглядывая зал столовой. Она никого не увидела и даже не уловила ни единого запаха. Вероятно, после насыщенного дня и бессонной ночи, у нее просто разыгралось воображение.       Покинув столовую, Адарлина поспешила в казармы. Она едва добралась до постели и, даже не подумав раздеться, ничком рухнула поверх одеяла. Она не видела снов, погрузившись очень глубоко в темную пучину, разбудить ее смог только утренний колокол, призывающий на пробежку.       Если она и дальше позволит себе пренебрегать дисциплиной, то капитан Гиган заподозрит в ней лентяйку и выгонит восвояси. К этому Адарлина была пока что не готова. С трудом заставив себя подняться, она умыла лицо прохладной водой и поморщилась от неприятного жжения. Шрам действительно воспалился, кожа вокруг зашелушилась и неимоверно чесалась. Адарлине было стыдно показываться на глаза сослуживцем, но делать нечего. Живот недовольно заворчал, но Адарлина приказала себе дождаться завтрака и покинула казармы вслед за другими женщинами.