Наследница Теней (#1)

      Когда Адарлина подошла к месту старта, многие бегуны уже умчались далеко вперед, однако знакомая копна рыжих волос сразу же привлекла ее внимание. Рядом с Бранрисом оказалась и Сонриса, и Мэйлин.       — Где ты была? — без предисловий накинулась подруга, с неожиданной силой схватила Адарлину за плечи и обеспокоенно заглянула ей в глаза. Адарлина даже опешила от такого напора. — Я себе места не находила. Ты пропала на целый день, тебя никто не видел, где ты была? И что с твоим лицом? — голос Мэйлин подскочил на целую октаву, Сонриса и Бранрис стояли за ее спиной и обеспокоенно смотрели на Адарлину, а в ней самой вдруг вспыхнуло раздражение.       — Какое тебе дело до того, где я была? — довольно резко поинтересовалась она, сбрасывая с плеча руку фэйки. — Как по мне, у тебя самой дел по горло. По-моему, я не обязана ни перед кем из вас отчитываться.       Адарлина обвела взглядом всю тройку и снова, неосознанно, почесала зудящий шрам. Ее слова прозвучали резче, чем ей хотелось бы. Они заставили Мэй нахмуриться, Адарлина тут же пожалела о своей резкости с подругой.       — Прости, — буркнула она, но Мэйлин покачала головой.       — Нет, ты прости. Конечно, не обязана, — согласилась Мэйлин, — но мы же друзья. Я волновалась.       — Прости, — снова повторила Адарлина, тяжело переводя дух. Слишком много всего случилось. Чересчур о многом ей хотелось рассказать, но она усилием воли не давала словам сорваться с языка.       — Что с твоим лицом? — спросила Мэйлин, давая понять, что тема закрыта.       Рука Адарлины снова потянулась к шраму, но Мэйлин перехватила ее, не дав коснуться воспаленной кожи.       — Ты его расчесываешь? — удивилась она. — Неужели до сих пор болит?       — Нет, просто… — начала было Адарлина, но умолкла.       «Просто солнце и ветер обветрили мое лицо, потому что я весь вчерашний день провела верхом на пегасе где-то под облаками. И еще соль разъела кожу, ведь я просидела на берегу пустынного пляжа, который нашла с воздуха, наблюдая, как мой дракон кормится рыбой. О, да, еще я всю ночь просидела в пыльной затхлой библиотеке, читая древние легенды и истории сотворения нашего королевства. Таинственный «некто» принес мне древнюю рукопись, где рассказывается про первого пегаса и про ужасное чудовище — Пожирателя Миров, которого мы вероятно ошибочно принимали за Бога», — все это завертелось у Адарлины в голове, но так и не облеклось в слова. Вместо всего этого она сказала:       — Иногда он дает о себе знать.       Мэйлин понимающе кивнула и сжала руку Адарлины.       — Тебе нужно умыться и наложить мазь.       — Потом, — согласилась Адарлина, — сперва я хочу размяться. Идем.       Улыбнувшись Бранрису и Сонрисе, Адарлина побежала. Никто больше не проронил ни слова, сосредоточившись на дыхании. Адарлина удивлялась, как Бранрису, и ему подобным, удавалось это молчание. Адарлина нутром ощущала поддержку, исходящую от Бранриса, и его полную готовность помочь, если это будет необходимо. Адарлина понимала это без слов, по одному его взгляду, по запаху, по ауре энергии, исходившей от него. И она была ему благодарна, уверенная, что Бранрис точно так же ощущал это.       Когда их четверка добралась до столовой, Энде оставалось лишь удивляться прожорливости Адарлины. Она пожирала все, что оказывалось в ее власти. Умяв в два раза больше, чем вообще могло поместиться в ее животе, Адарлина даже тогда не чувствовала себя сытой.       Она не участвовала в общей оживленной беседе, поглощенная едой, пока вдруг ее носа не коснулся едва ощутимый запах влажного ночного леса и хвои. Адарлина вмиг вспомнила его и напряглась всем телом. Продолжая жевать, она медленно подняла голову и огляделась. Никого и ничего необычного. Тогда откуда же…       — Нет, — довольно резко возразила Сонриса на какое-то высказывание Гарта, — если мы отправимся прямиком туда, мы не сможем его перехватить! Это же бессмыслица! Нужно разделиться и тогда…       — Мы не будем шастать по всему городу, Риса, — рыкнул на сестру Бранрис, — это опасно.       — О чем идет речь? — довольно неуклюже вклинилась в разговор Адарлина.       — О вылазке, которую Гиган планирует поручить Тарлену через несколько дней, — пояснила Мэйлин. — Ты где? Мы обсуждаем это с начала обеда.       — Я очень проголодалась, — буркнула Адарлина.       — Мы будем действовать так, как скажет Тарлен, — заключил Гарт, — по-моему, бессмысленно сейчас спорить об этом.       — А зачем вы пойдете в город? — поинтересовалась Адарлина.       Друзья как-то странно переглянулись, взгляд Мэйлин стал отрешенным. Наверно, подруга собиралась пояснить, но ее опередили.       — Чтобы убить того, кто ускользнул от нас в прошлый раз.       Грубый, хриплый голос заставил Адарлину поежиться. Она глянула в конец стола и натужно сглотнула. Золотые глаза Фариса были устремлены прямо на неё. Она впервые услышала его голос, и он не предвещал ничего хорошего. Так мог говорить король, выносящий смертный приговор, или главнокомандующий, повелевая многотысячной армией.       Все за столом притихли, но, когда стало понятно, что Фарис не собирался продолжать, Бранрис решился подать голос:       — В тот раз, когда мы спасли тебя и Мэйлин, нашей целью был глава гильдии работорговцев. Он сумел ускользнуть, и всё это время наш отряд пытался выяснить его местоположение.       — Он залёг на дно, — подхватила Сонриса. — Но недавно поползли слухи о новом Аукционе. Мы полагаем, что его караван привезет в город около пятидесяти рабов.       — Пятьдесят человек, — прохрипела Адарлина. У нее в глазах потемнело, когда она вспомнила себя — жалкую, перепуганную рабыню, дрожащую от стыда, пока пограничники осматривали ее и мерзко улыбались.       — Решили отыграть потерянные деньги, — тихо произнесла Мэйлин. — Через пару дней, караван с рабами окажется в воротах Фааса. Их распродадут господам, а тех, кто никому не приглянется, отправят на бойню или же продадут за море.       Адарлина дотронулась до ее плеча и, встретившись глазами, поняла, что девушка вспомнила о том же. Адарлина со всей ясностью осознала, что понимает подругу и ее влечение к Сонрисе. Сейчас Адарлина думала, что лучше умрет, чем подпустит к себе мужчину, и она боялась, что этот страх останется с ней навсегда. А ведь Мэйлин, до того, как оказалась в той роковой повозке, была куртизанкой в публичном доме. Торговец упоминал об этом вскользь, но Адарлина не решалась спросить подругу, боясь потревожить болезненные воспоминания.       — Я отправлюсь с вами, — сказала она, сжав руку Мэй.       — Нет, не выйдет, — возразил Бранрис, — это слишком опасно, тем более, ты не член отряда. Мэй прошла надлежащую подготовку, ты — нет.       — Это был не вопрос, — спокойно покачала головой Адарлина, внутренне поражалась тому, как твердо и уверенно звучал ее голос. — Я иду с вами, и никто в этом лагере не сможет меня остановить.       — Я понимаю, что это значит для тебя, — не отступал Бранрис, — но наша задача далека от доблестного кодекса защиты слабых и обездоленных. Ты пылаешь праведным гневом, но заставит ли он тебя убивать?       — Я почти убила того парня, — холодно напомнила ему Адарлина, на что Бранрис только покачал головой.       — В любом случае, это будет решать Тарлен. Ты выглядишь слишком усталой и нездоровой, чтобы брать тебя в бой.       — К нужному моменту я буду в наилучшем виде.       Бранрис тяжело вздохнул.       — Ну, и как ты представляешь себе наш разговор с командиром? — удрученно спросил он сестру.       Сонриса пожала плечами. Видимо, она была совсем не против взять с собой Адарлину. Мэйлин смотрела на подругу как-то неоднозначно, а Гарт так и вовсе улыбнулся, сказав, что «пушечное мясо» лишним не бывает. Адарлина пропустила его колкость мимо ушей. Она осторожно покосилась на Фариса. Угрюмый фэйец потягивал вино, тяжело облокотившись на локти. Казалось, ему вообще все безразлично. Адарлина начисто вылизала свою тарелку, залпом осушила кружку и приготовилась уйти.       — Никому из вас не нужно сообщать Тарлену о моем решении, — сказала она. — И с ним, и с капитаном Гиган, если понадобится, я разберусь сама.       — Солдаты не могут обращаться напрямую к командующим с такими просьбами, — заметил Бранрис, предостерегающе глянув на Адарлину.       — Я не солдат, — только и сказала она.       Адарлина была уверена, что даже если Тарлен или Гиган прикуют ее цепями к казарме, она найдет способ сбежать. Едва только она услышала про обреченных узников, что-то в ее сердце щелкнуло, намертво уверив в желании, во что бы то ни стало им помочь. Адарлина не особо представляла, что она может сделать. Она даже не особо представляла, чем будет заниматься разведывательный отряд на этой миссии, но ее тянуло в город непреодолимой силой.       На тренировочное поле она явилась одной из самых первых. Всего пара дней без упражнений с мечом и Адарлине начало казаться, что она теряет навык. Эта тренировка далась ей тяжело, к концу занятия она взмокла и тяжело хватала ртом воздух. Бранрис держал язык за зубами, хотя по его глазам Адарлина видела, что его так и подмывает отпустить какую-нибудь шуточку. На всякий случай она угрожающе покачала мечом у него перед носом.       Искать Тарлена в том виде, в котором Адарлина пребывала сейчас, было неразумно. Ей необходимо вымыться, привести в порядок лицо и начистить оружие, чтобы явиться к командиру в полной боевой готовности. Поэтому, вместо обеда, Адарлина поспешила в бани. Она была только рада, наконец, избавиться от одежды и погрузиться в горячую воду банной купели. Шрам чесался нещадно, Адарлина из последних сил сдерживалась, чтобы не разодрать лицо в кровь. Она несколько раз осторожно вымыла его с мылом, но это особо не помогло. Стараясь не обращать внимания на зуд, она оттерла свое тело до скрипа, и дважды вымыла голову. Когда она выбралась из бани, ее щеки раскраснелись, а кожа на подушечках пальцев сморщилась. Адарлина чувствовала себя превосходно: посвежевшей и полной сил.       К моменту, когда она оделась и просушила волосы все стало еще хуже, теперь ныло еще и бедро: кожа, поврежденная ожогом от клейма, вздулась и покраснела, доставляя жуткое неудобство при ходьбе, отираясь о грубую ткань штанов. Что за ерунда творилась, Адарлина не знала и начала всерьез опасаться, что подхватила какое-то заражение, сидя на полу библиотеки в окружении столетней пыли.       В лазарете ей намазала шрам на лице какой-то прозрачной мазью, пахнущей хвоей. Это немного успокоило кожу, но про больную ногу Адарлина рассказать не решилась. Одно дело, когда все видят шрам, который не спрятать, и совсем другое, добровольно показать свое позорное увечье.       Собрав волю в кулак, дабы не позволить дискомфорту отразиться на своем лице, не считая явно раздраженной кожи шрама, Адарлина направилась в конюшни, где ей предстояло пережить верховую тренировку. Адарлине казалось, после всего, что с ней произошло, когда она сядет в седло Фарсы, то почувствует все совершенно по-иному.       Она услышала крики еще раньше, чем подошла к воротам. Сорвавшись на бег, она вылетела на пастбище и увидела, как двое помощников с конюшен пытаются удержать на месте беснующегося Ветрохода, пока третий пытается накинуть седло на его извивающееся тело.       — Стойте! — закричала она, направляясь к ним. — Прекратите!       Пегас отнюдь не был напуган, скорее, наоборот, он пребывал в состоянии неистовой ярости: закладывал назад уши, озлобленно клацал зубами и низко приседал на задних ногах, норовя взметнуться на дыбы или лягнуть своих обидчиков. Крупные мужчины силились удержать Ветрохода за длинную гриву и ремни, наброшенные на его шею, но жеребец неумолимо рвался прочь, размахивая крыльями и не позволяя себя оседлать.       — А ну, прекратите! — рявкнула Адарлина, все быстрее шагая к ним.       — Держите же его крепче, проклятие, — недовольно закричал парень с седлом в руках. Один из оруженосцев грубо схватил Ветрохода за уязвимое ухо и потянул вниз.       Адарлина с яростным рыком перелезла через ограду пастбища и бегом помчалась к другу на помощь. Никто не услышал ее приближения за бранной руганью и остервенелым ржанием жеребца. Ветроход в очередной раз отскочил в сторону от седла, вздернул шею и попытался укусить мужика, который держал его за ухо. Тогда тот размахнулся и что есть силы ударил пегаса по морде.       Перед глазами Адарлины все заволокло красным туманом. В одно мгновение, она оказалась рядом с этими ублюдками. Схватив обидчика за ворот рубахи, она рывком развернула его к себе и с размаху врезала ему по лицу. Да с такой силой, что хрустнули пальцы, а сам мужик отлетел в сторону и грохнулся на землю. Парень с седлом в руках испуганно вскрикнул, ошарашено наблюдая за происходящим. Стремглав обернувшись ко второму фэйцу, Адарлина оттолкнула его от Ветрохода.       — Я сказала, пошли прочь от него! — зарычала так яростно, что все участники непроизвольно попятились назад.       — Адарлина, — ошарашенно произнес тот, кому посчастливилось остаться на ногах, — ты чего?       — Да как вы посмели? Кто дал вам право вообще к нему приближаться? — она не говорила, а рычала, как озлобленный зверь.       — Кто позволил? Слушай, ты… — подал голос, до крайней степени раздраженный коневод, только что поднявшийся на ноги, после смачного удара Адарлины. Из его носа лилась кровь, вполне возможно, что тот был сломан.       — Как ты посмел его ударить?! — моментально переключившись, закричала на него Адарлина. Под напором ее темной силы мужчина заметно стушевался, вся его возмущенная бравада по щелчку испарилась.       — Нам было велено его взнуздать и привести на конюшни. Мы выполняем приказ, дурная девчонка! — рыкнул полукровка за спиной Адарлины.       Она в бешенстве обернулась к нему, намереваясь отправить на землю только за этот пренебрежительный тон, но тут подал голос паренек с седлом.       — Мы сами не знаем, почему его вдруг велели оседлать, — заверил он, — пегас всегда ходил без седла и уздечки, но капитан Гиган приказала…       — Ветроход принадлежит Тарлену, — Адарлина едва не выпалила «мне», — какого черта Гиган отдает такие распоряжения?       Коневоды в страхе переглянулись. Никто не ожидал, что Адарлина позволит себе подобное высказывание в адрес главнокомандующей, даже она сама. Адарлина не позволила собственной неуверенности отразиться на лице.       — Убирайтесь, — рыкнула она, оттесняя трех ошеломленных коневодов от Ветрохода, который, тем временем, преспокойно стоял за ее спиной, даже не думая скакать прочь от обидчиков, — и это заберите!       Адарлина подхватила с земли кожаную уздечку с толстым тяжелым железом и швырнула ее парню со сломанным носом. Подумать только, она управляла Ветроходом чуть ли не с помощью силы мысли, а эти идиоты хотели взнуздать его этим грубым железом, способным оторвать лошади рот!       — Ты сама-то понимаешь, во что ввязываешься? — хмуро спросил полукровка, хотя вся троица уже отступала к конюшням. — Нам ничего не остается, как вернуться к капитану и рассказать о том, что случилось.       — Проваливайте, — снова зарычала Адарлина, — или запихаю эту железку тебе в глотку!       Она вдруг почувствовала, что если эти идиоты немедленно не уберутся с ее глаз, то она точно взорвется. И тогда, не дай Бог, сюда явится рассвирепевший Жои и разорвет их на части. Мужчины, хоть и принадлежали к расе людей, явно ощутили отпечаток древней магии, витающей в воздухе. Боязливо переглядываясь, они направились к конюшням.       Адарлина не знала, что двигало ими сильнее: желание спастись от нее или же поскорее донести о случившемся Гиган. Так или иначе, на вылазку в город Адарлине придется буквально выгрызать себе дорогу. После такого шоу Гиган вряд ли будет к ней благосклонна. Да и наплевать! Что действительно волновало Адарлину, так это ее странный приказ. Знал ли о нем Тарлен? А если знал, как отреагировал?       Адарлина не могла даже представить, для каких целей Гиган могла приказать оседлать Ветрохода. Так же она не могла поверить и в то, что Тарлен безоговорочно принял это, ведь он, как никто другой, знал, каких ужасов натерпелось это доброе животное.       Адарлина тяжело дышала, приходила в себя после вспышки гнева. Ее не особо волновали последствия, она была уверена, что спокойно перенесет гнев Гиган и более того, выскажет ей все, что думает о ее самоуправстве. Адарлина восхищалась силой этой человеческой женщины, но не более того. Все в лагере боялись Аделаиду Гиган и пресмыкались перед ней, не оспаривая ее приказы и не переча. Адарлина вела себя точно так же. Раньше, но не теперь.       Проведя рукой по волосам, она повернулась и обнаружила, что Ветроход с любопытством наблюдал за происходящим. Его уши слегка напряглись, когда Адарлина протянула руку к его морде, но он позволил ей погладить свой нос, а затем и шею.       — Ты настоящий боец, — похвалила она коня.       Теплое дыхание Ветрохода согрело ее ладонь. Уши коня снова напряглись, он поднял морду и устремил взгляд поверх плеча Адарлины. Она обернулась и увидела Брона, стоящего у ворот пастбища. Главный коневод скрестил руки на груди, его взгляд был устремлен прямо на нее, а рот недовольно искривлен. Едва удержавшись, чтобы не закатить глаза, Адарлина направилась к нему.       — Ты ведь отдаешь себе отчет в том, что натворила? — поинтересовался ее наставник, едва она подошла достаточно близко.       — Вы очень облегчите мне задачу, если скажете, чем это для меня чревато, — угрюмо произнесла Адарлина, поворачиваясь спиной и облокачиваясь на забор.       Брон уложил сцепленные руки на верхнюю балку и проследил за взглядом Адарлины. Ветроход остался стоять неподалеку, рассматривая их.       — Я не знаю, — честно признался Брон, — но в город тебя просто так не пустят, и не надейся.       Адарлина обернулась к нему.       — Как вы…       — Когда я узнал, что в городе состоится Аукцион, и что Тарлен с отрядом отправятся на разведку, я догадался, что ты увяжешься следом.       — Я должна им помочь, — сказала Адарлина, снова устремив свой взгляд в поле.       — Сперва себе помоги. Гиган этого так не оставит.       — Какая муха ее укусила? — без всякого уважения поинтересовалась Адарлина.       Брон помолчал какое-то время, и Адарлина думала, что уже не услышит ответа на свой вопрос, когда он вдруг произнес:       — Это был ее способ наказать Тарлена.       Адарлина замерла, едва ли в силах поверить в услышанное, затем медленно обернулась к своему учителю. По лицу Брона было видно, что подобная информация не предназначалась для ушей простых солдат. Но Адарлина не была простым солдатом, и видимо Брон тоже так считал.       — Наказать? — с трудом прошептала она, проглотив окончание. — За что?       — Я толком не знаю, но после обеда, на совете, они что-то яро обсуждали со всеми командирами, а затем всех распустили, Гиган приказала остаться только командиру Лоршену. Несколько минут они спорили на повышенных тонах, потом Гиган покинула зал совещаний и невозмутимо приказала привести ей пегаса.       Адарлина молчала, покусывая губу, в какой-то момент ее рот заполнился металлическим привкусом. Поймав ее взгляд, Брон настороженно покачал головой.       — Аделаида не любит, когда что-то идет не по ее плану. Рискну предположить, что Тарлен отказался исполнять ее приказ. Возможно, это касается грядущего похода в город. Чтобы не подрывать авторитет своего командира поркой, она избрала другой способ напомнить ему…       — Кто здесь главный, — закончила Адарлина, скрипнув зубами.       — А теперь еще и ты влезла, — вздохнул Брон.       — Получается, ее волю не исполнили уже дважды, — хмыкнула Адарлина. — Может мне уже стоит пойти до конца?       Брон покачал головой.       — Чтобы ты не задумала, будь очень осторожна. Не загоняй себя в ловушку, ведь тебе еще может понадобиться ее помощь.       Адарлина хотела было съязвить, но потом одернула себя. Брон абсолютно прав, и никто не знает, что случится дальше. Вместо ответа она кивнула, но помолчав немного и еще раз все взвесив, все же решилась:       — Вы отпустите меня с тренировки?       — Куда это ты собралась?       Адарлина лукаво улыбнулась.       — Хочу навестить нашу главнокомандующую раньше, чем она пошлет за мной своих псов.       Брон скривил рот и покачал головой, тяжело вздохнув, но Адарлина была готова поклясться, что в его глазах было молчаливое одобрение. Он махнул на нее рукой и зашагал обратно в конюшни, на тренировочном поле его уже ожидали наездники. Адарлина улыбнулась вслед своему учителю, и мысленно поблагодарила его за очередную мудрость.       Главной задачей было сдержаться и не надерзить.       Адарлина появилась в дверях столовой и размашистым шагом направилась к двустворчатым дверям, ведущим в зал совещаний. Что-то ей подсказывало, что трое недоумков еще там и в красках расписывают Гиган о произошедшем. Ну, ничего, сейчас она подпортит им малину. Оказавшись рядом, Адарлина с силой распахнула обе двери, петли жалобно скрипнули, а поток воздуха разметал выбившиеся из косы черные пряди. Появление вышло эффектным и до крайней степени неподобающим.       Голоса доносчиков мигом оборвались. Вся троица, стройным рядом стояла перед круглым деревянным столом, во главе которого сидела невозмутимая Гиган. Позади ее широкого стула, больше походившего на кресло, несменной тенью возвышался мужчина с темными неопрятными волосами цвета ржавчины и вечно бесстрастными темными глазами. Только сейчас Адарлина вдруг подумала, что он, возможно, был телохранителем, а то и любовником Аделаиды, потому и занимал столь привилегированное положение и вечно таскался за главнокомандующей хвостом.       Когда головы всех присутствующих повернулись в сторону Адарлины, она вдруг встретилась взглядом с парой черных глаз. Она даже не сразу заметила Тарлена, ведь обычно он находился по другую сторону стола. Но сейчас командир Лоршен стоял в стороне от доносчиков, ближе к противоположной от входа стене. То, что Аделаида столь демонстративно отдалила его от себя, явно подтверждало слова Брона.       Адарлина поспешила отвести взгляд, чтобы не видеть гаммы эмоций, бушующей в его глазах. Она переступила порог, смерила уничижительным взглядом троицу конюхов и без тени страха предстала перед Аделаидой Гиган.       — Ну, надо же, — с наигранным безразличием сказала главнокомандующая, — сама явилась.       Если ее разозлила выходка Адарлины, то она очень убедительно не подавала виду. Гиган сидела с прямой спиной, опустив сцепленные руки на стол. Серебряная коса лежала у нее на плече, а ледяные желтые глаза в упор смотрели на вошедшую. Адарлина непроизвольно сравнила ее глаза, практически прозрачные, желтые, как солнце, с темным золотом глаза Фариса. Глаза мрачного и таинственного фэйца напоминали звериные, в них был огонь и неукротимая дикость, когда как в бледных глазах капитана Гиган не было ничего живого.       — Изволь объясниться, — велела Аделаида, ее голос лязгнул, как железо о камень.       — Я здесь, чтобы услышать ваши объяснения, — заявила Адарлина, приказав своей темной силе, задушить трепещущий страх в самом зародыше. — По какому праву вы приказываете этим идиотам измываться над Ветроходом?       Брови Аделаиды чуть дернулись вверх, выказывая крайнюю степень ее раздражения. Троица конюхов со смесью страха и трепета посмотрела на Адарлину. Мужчина за спиной главнокомандующей не проявлял никакой заинтересованности в происходящем, но наблюдал за Адарлиной со смертоубийственным спокойствием. Она не особо рассматривала его, но почему-то ее крайне раздражала его поза: чуть ссутуленная осанка, руки небрежно засунуты в карманы брюк. Адарлина мельком глянула на Тарлена и тут же отвела глаза.       — Ты забыла, с кем разговариваешь, солдат? — отчеканила Гиган, ее глаза победно блеснули, словно она ожидала увидеть на лице Адарлины сомнения или страх.       — Я не солдат, — с упором, в который раз, повторила Адарлина. Слова Гиган не тронули ни единый уголок ее души, и даже зародыши страха исчезли, уступив место суровой решимости. — Меня не приняли ни в один из отрядов, и я не участвую в военных действиях.       — Но, тем не менее, ты живешь здесь с моего разрешения, — с тихим гневом прошипела Аделаида, — так что не смей забываться.       — Прошу меня простить, — с искренней невозмутимостью произнесла Адарлина и даже чуть склонила голову.       Увидев замешательство на лице главнокомандующей, Адарлина внутренне улыбнулась, и ее улыбка походила на оскал, она поаплодировала себе за умелую игру.       — Раз ты так рвешься в бой, — скептически произнесла Гиган, — я определю тебя в отряд. С того момента будешь отвечать по обязательствам, как солдат моей армии.       — Я хочу служить под началом командира Лоршена, — сказала Адарлина, гордо вскинув подбородок, — примкнуть к отряду разведки.       — Твоего мнения никто не спрашивал, — процедила Аделаида, прямой непоколебимый взгляд Адарлины раздражал ее все больше и больше. — С чего вдруг мне идти тебе на уступки, если ты уже проявляешь скверные качества, неприемлемые для солдата?       — Какие же качества во мне вас не устраивают? — спросила Адарлина.       Лицо Аделаиды побелело от злости. Адарлина понятия не имела, отчего главнокомандующая так завелась, ведь она не сказала ничего столь провоцирующего. Может, капитан Гиган вконец отвыкла от того, чтобы ей перечили?       — Пошла вон, дерзкая девчонка, — отрезала она, — если ты думаешь, что подобное поведение окажется безнаказанным, то ты глубоко заблуждаешься! Пошла вон!       — Как прикажете, главнокомандующая, — отозвалась Адарлина, чувствуя, как внутри нее начинает бурлить тьма, — я покину помещение, как только вы ответите за свое решение истязать Ветрохода. Он зверь и не может говорить сам, но его душа втрое древнее вашей. Вы не имели права.       — Адарлина, — хриплый голос Тарлена в оглушительной тишине прозвучал, как раскат грома.       Глаза мужчины, наблюдавшего из-за спины Аделаиды, стали наполняться какими-то эмоциями. Казалось, он знал — главнокомандующая не простит подобной дерзости и расправу поручит именно ему. Похоже, он был тем, кто отвечал за дисциплину в лагере. Прежде Адарлина не привлекала к себе внимания, а потому и с ним не сталкивалась.       — Ты, я смотрю, совсем страх потеряла, — с ноткой наслаждения произнесла Аделаида.       — Я никогда вас не боялась, — ответила Адарлина. — Я не знаю, чем вы занимаетесь и на что способны, потому не могу испытывать ни уважения, ни страха. Ваши люди спасли меня, вы дали мне приют — я благодарна вам. Не более того.       — Я научу тебя и уважению, и подчинению приказам, — пообещала Аделаида. — Давно я не устраивала прилюдных наказаний, но смотрю по-другому спесь с тебя не сбить.       — Капитан Гиган, — голос Тарлена казался обреченным, даже испуганным, — все это не должно было зайти так далеко. Я…       — Закройте рот, командир Лоршен, — отрезала Гиган, — не то окажитесь на соседней распорке.       Адарлина смотрела на довольную Аделаиду и думала о том, как она боялась идти сюда в первый раз, как боялась гнева этой женщины, и как радовалась дозволению остаться. Сперва Адарлина подумала, что слова главнокомандующей всколыхнут самые потаенные кошмары ее души и тела. Еще пару месяцев назад, после подобных слов, она бы упала на колени и принялась слезно вымаливать прощение, но теперь она смотрела прямо в бездушные желтые глаза и наблюдала, как под ее взглядом, улыбка на губах Аделаиды Гиган медленно тает.       — Никто из лагеря не посмеет меня тронуть, — произнесла Адарлина, голос ее звучал раскатисто и отрешенно, — а если вы сами возьметесь за плеть, я вырву ее вместе с вашими руками.       Повисла гробовая тишина. Неприкрытая угроза Адарлины превратила лицо капитана Гиган в ничего не выражающую маску. Она застыла, как змея, приготовившаяся к прыжку. Фэйец, за ее спиной, откровенно улыбался, его глаза были полны жажды расправы и сверкали безумием.       — Взять ее, — приказала Гиган, но не своему псу, а безмозглой троице.       Несмотря на то, что двое из них являлись довольно крупными мужчинами и без проблем могли бы схватить девчонку одной рукой, никто не двинулся с места. Адарлина даже не взглянула на них.       — Вы что, оглохли? Я сказала: взять ее. Свяжите ей руки и оттащите к столбу для порки.       Оглушительная тишина и взрывоопасное напряжение ничуть не волновали Адарлину. Она чувствовала лишь, как изнутри поднимается волна темного наслаждения, и она с трудом подавляла жестокую усмешку. Слегка повернув голову, она окинула взглядом двоих конюхов, у одного из которых все еще капала кровь из разбитого носа, и снова посмотрела на побелевшую от ярости Аделаиду.       — Отдавая несуразные приказы, вы теряете авторитет, — констатировала Адарлина, — необдуманные решения могут привести к тому, что вы лишитесь его полностью.       Глаза Аделаиды метнулись к Тарлену, но Адарлина с триумфом отметила, что она побоялась отдавать приказ ему. Тарлен мог так же ей не подчиниться, и тогда это привело бы к катастрофе. Вместо этого она сделала именно то, чего ожидала Адарлина: кивнула своему приближенному. Когда тот шагнул вперед, троица конюхов шарахнулась к стенке, боясь ненароком оказаться на его пути. Адарлина не знала, что творилось в голове у Тарлена, да только командир вдруг шагнул вперед, угрожая сорвать все ее планы.       — Не нужно, Тарлен, — остановила она его взмахом руки, — не вмешивайся.       — Адарлина, — то ли прорычал, то ли прошептал Тарлен.       Мужчина подошел к ней почти вплотную и остановился, словно чего-то ожидая. Его лицо даже можно было назвать красивым, если бы не кривой нос и шрам, тянувшийся через всю левую щеку к шее. За все время проживания в лагере, Адарлина мало что слышала о нем. Даже не интересовалась, как зовут приближенную собачонку Гиган. Этот мужчина был куда меньше других верзил ее армии, кроме того, одевался исключительно в потрепанные камзолы, полностью закрывающие тело, от запястий до подбородка, и не имел при себе видимого оружия.       Адарлина решила, что слишком наивно предполагать, что он был никудышным бойцом, иначе не стал бы приближенным главнокомандующей. Однако единственное, что по-настоящему волновало Адарлину — это нездоровый блеск в его глазах. Их цвет напоминал грозовое небо.       — В чем дело? — поинтересовалась она, стараясь обуздать темную магию внутри себя, — ожидаешь, что я пойду добровольно?       Он явно хотел, чтобы она сопротивлялась. Почему этот мужчина оказался в рядах повстанцев, целью которых было покончить с насилием и тиранией беззащитных? Адарлина была готова поспорить, что крики боли и стенания всегда были и будут музыкой для его ушей.       Он стремительно протянул к ней руку, намереваясь схватить за запястье и заломить его за спину. Адарлина наблюдала за его движением, словно оно было замедленно в сто раз. Когда его стальные пальцы уже почти обхватили ее ладонь, она схватила его другой рукой и, что есть сил, дернула на себя. Мимолетной секунды пошатнувшегося равновесия Адарлине оказалось достаточно, чтобы с размаху врезать ногой по накреняющемуся корпусу, намереваясь отправить его в полет через всю комнату.       Однако, если бы Адарлина позволила себе мысль о том, что все это закончится так быстро и безболезненно, то немедленно избавилась бы от нее, в тот же момент, когда мужчина, прямо в полете, схватил ее за ногу и дернул, опрокинув на пол.       Адарлина ужасно шибанулась затылком и в ушах зазвенело, но звериные инстинкты заставили ее немедленно откатиться в сторону и как раз вовремя — кулак мужчины просвистел в сантиметре от ее лица. Адалина изо всех сил пнула навалившуюся сверху груду мышц и сумела выскочить из-под противника, снова оказавшись на ногах.       Когда звон в ушах улегся, Адарлина смогла полностью сосредоточить свое внимание на внешней обстановке. Троица идиотов вжалась в стенку и во все глаза смотрела на нее, Тарлен замер, широко распахнув глаза, словно не мог им поверить, а капитан Гиган приподнялась со своего места, да так и застыла, упершись руками в стол.       Противник Адарлины неспешно поднялся на ноги, его плечи сотрясались от смеха. Когда он повернулся к Адарлине, его кровожадный запах ударил ей прямо в нос. Интуиция подсказывала, что она оказалась первой, кто сумел опрокинуть его на землю за последние несколько лет. Отчасти Адарлина добилась своего, теперь этот мужчина смотрел на нее иначе, он уже не хотел истязать ее плетью и слушать отчаянные крики, по крайней мере, пока, сперва ему хотелось победить ее.       Да, эта маленькая букашка посмела бросить ему вызов! Он хотел победить Адарлину, устроить кровавую расправу и прижать ее к земле, а уже потом, если она останется жива, он высечет ее плетью изо всех сил, что у него останутся. Все это Адарлина читала в его глазах и улавливала в запахе.       — Ладно, сучка, — прорычал прислужник Аделаиды, — давай выйдем на улицу. Я хочу, чтобы это видели все.       — Изволь, — отозвалась Адарлина.