Наследница Теней (#1)

      — Ваше высочество, — позвал знакомый голос откуда-то из забытья, — Ваше высочество!       Элина зажмурилась и медленно приоткрыла заспанные глаза. Дремота медленно отступала, тело отозвалось болью из-за длительного пребывания в неудобном положении. Служанка, тормошившая ее за плечо, поспешно отступила в сторону и склонила голову. Элина растерянно огляделась, после чего заняла в кресле более-менее подобающее принцессе положение и зачесала назад растрепанные волосы. Она уснула прямо в кресле за рабочим столом, закинув ноги на подлокотник и прильнув к широкой, мягкой спинке.       — Который час? — осведомилась она, заметив у дверей спальни Рена Варрора. Мужчина стоял к ней боком, глядя куда-то в сторону, и старался сделать вид, будто его здесь вообще не нет.       — Время к полудню, моя госпожа, — сказала служанка, подавая принцессе халат, чтобы накинуть на плечи, — простите, что потревожила, но у вас была запланирована прогулка с маркизом Филиппом. Желаете ее отменить?       — Нет-нет, — поспешно возразила Элина, — лучше прикажите все подготовить и помогите мне привести себя в порядок.       — Как прикажете, госпожа, — служанка поклонилась, — вам просили передать письмо от вашей наставницы мадам Женсоль.       Элина с любопытством взяла конверт, проверила печать и, убедившись, что та не сломана, отослала служанку. Прочие могли счесть это простой передачей домашнего задания или поучительной чепухой от дворцовой наставницы, но Элина нутром почуяла, что в конверте запечатаны важные дня нее сведения.       Вскрыв печать, Элина развернула письмо и сперва немного растерялась. Каждое слово, а в некоторых словах и каждая буква, были написаны на разных языках. Это могло показаться бессмыслицей или простой шуткой, но если принять послание за шифр, то у многих во дворце ушел бы не один день, чтобы его понять. По лицу Элины скользнула улыбка. Меры предосторожности наставницы не могли не радовать. Пробежав глазами по листку пару раз, Элина скомкала его и бросила в огонь.       Через секунду в покоях появились другие девушки. Они практически под руки проводили Элину в купальни, несколько раз омыли ее тело и волосы различными мылами с благовониями, после чего насухо вытерли махровыми полотенцами и проводили в гардеробную.       Для прогулки с Филиппом Элина выбрала темно-синее платье из благородного бархата, с отделкой золотого кружева на плечах и корсете, полностью закрывающее ее тело, вплоть до рук и шеи, но от этого не менее соблазнительно очерчивающее стройный силуэт ее фигуры. Золотые волосы заплели в косу, начинавшуюся от макушки, и уложили в кичку с помощью длинных позолоченных шпилек, украшенных камнями. Для удобства верховой прогулки, все тиары остались лежать в своих шкатулках, а голову Элины увенчали ободком из хитросплетенных серебряных нитей.       Элине нравилось собственное отражение. Ей казалось, что из ее образа исчезла прежняя нежность и легкость, и на смену пришла холодная решимость и сила, которую отныне предстояло демонстрировать.       — Ваша милость, — на пороге покоев появилась Элла. Девушка низко склонила голову и присела в реверансе. С тех пор, как погибла Оливия, при дворе ей жилось не сладко. — Вы позволите мне сопровождать вас?       — Разумеется, — сказала Элина, — если я буду гулять в компании одних только мужчин, что обо мне подумают?       Вопрос был риторическим, но, как ни посмотри, казался укором в сторону и без того забитой Эллы, однако взгляд Элины на секунду метнулся к молчаливому телохранителю. Рен не смотрел в ее сторону, но почувствовал, как собственное сердце на секунду сжалось, а по спине пробежал холодок.       — Ваше высочество…       Элина обернулась к вошедшей служанке. Девушка замялась, растерянно поглядев на прочих слуг и на покрасневшую фрейлину.       — Милорд Филипп передал послание, — робко произнесла она, — он ожидает вас в королевских конюшнях и надеется, что вы не будете против прогулки к Третьему двору.       — Я не против, — кивнула Элина. В конце концов, ей было все равно где и как устраивать ему проверку на верность, — идемте.       Процессия двинулась по широкому, залитому светом коридору. Впереди шла Элина, рядом с ней, у правого плеча — Рен Варрор, у левого — Элла, за ними четверка верных гвардейцев.       — Что с девушкой, которую вчера привел Лоран? — спросила Элина Эллу.       — Она шокирована, ваша милость. Физически сильно пострадала. Мы взяли на себя смелость пригласить на помощь господина Ийцаха, но даже он мало что смог сделать.       — Она выживет? — обеспокоенно повернулась к ней Элина.       — Да, ваша милость, — поспешно ответила Элла, — но, боюсь, в ближайшее время она ничем не сможет быть вам полезной.       — Очень жаль, — вздохнула Элина, даже сама не до конца понимая, о чем сожалеет больше: о несчастье девушки или о том, что та не в состоянии ничем с ней поделиться.       Элина выросла в замке, но не могла бы сказать, что знает его вдоль и поперек. Многие ходы, лестницы и залы оставались для нее загадкой, так же, как и для большинства придворных. Неизвестно, сколько бы понадобилось времени, чтобы обойти его весь. Размышляя над этим, Элина сравнивала Альдэн-Мортемс с муравейником — тысячи коридоров и помещений, наполненных мерзкими насекомыми.       Однако его красота и монументальность завораживали. Живописцы со всего королевства мечтали попасть сюда, чтобы написать хотя бы одну картину. Белый камень дарил свет, в просторных залах всегда легко дышалось, стены, украшенные золотым орнаментом, зеркалами и картинами, могли заставить любоваться собой часами. Величие перламутровых колонн вселяло трепет, а фактурные тени и древние фрески, высеченные в некоторых местах, наполняли замок мрачной таинственностью.       Элина шла по коридорам, по привычке оглядывая знакомые стены. Шаги ее свиты эхом раздавались под сводчатыми потолками. Близилась зима, и небо чаще бывало серым, однако внутри стен замка всегда оставалось светло благодаря магическому свойству Белого камня поглощать и отражать свет. Это было прекрасное, чарующее место, если бы его не населяли прогнившие изнутри люди.       Элина прошла главный зал и миновала западный выход, который вел во внутренний парк, а оттуда в конюшни. На пути ей встретился один из знаменосцев короля, действующий главнокомандующий — лорд Данкорд.       — Ваше высочество, — поклонился он, а за ним и все его сопровождающие, — вы прекрасны.       Элина ответила вежливым реверансом. Раньше ее сильно пугали приближенные отца. В их число входили сильные и жестокие воины, со злыми лицами, с изувеченными шрамами, и надменные бессмертные аристократы, для которых человеческая жизнь ничего не значила. Лорд Данкорд относился к первому типу, но теперь Элина, почему-то, не испытывала страха. Напротив, она величественно приподняла подбородок и приветливо улыбнулась.       — Рада видеть вас в добром здравии, — обычная учтивая чепуха, дающая возможность завязать беседу, — что привело вас во дворец?       — Король призвал всех своих сюзеренов, — криво улыбнулся мужчина, видимо, как мог, стараясь быть учтивым с принцессой, — прошу меня простить, миледи.       Элина не стала настаивать, снова изобразила реверанс, на что главнокомандующий ответил поклоном и направился дальше через зал, к центральным северным дверям, ведущим в тронный зал.       — Что произошло? Зачем королю объявлять столь масштабное собрание? — поинтересовалась она у Эллы.       Фрейлина вылупила на нее круглые глаза и хлопнула ртом, как немая рыба. Элина почувствовала раздражение. Куда больше проку ей было бы от Оливии, но заменить глуповатую Эллу пока что было некем. Разве что Анной, если та согласится на предложение Элины.       Принцесса молча продолжила свой путь, спустилась по парадной лестнице, учтиво кланяясь и улыбаясь приветствующим ее придворным, и вышла во двор. На поляне неподалеку ее ожидал Эзра, придворный конюх, который держал под уздцы любимого белоснежного скакуна принцессы по кличке Юг. Конь был взнуздан красивым барочным оголовьем и оседлан женским седлом, искусно выделанном из черной кожи.       Под ним лежал синий вальтрап, на котором красовались вышитые инициалы принцессы, поверх герба королевской семьи. Тесненные кожаные ремни с серебряными бляхами украшали широкую мускулистую грудь и покатистый круп животного. Длинная белоснежная грива была надлежаще расчесана, а шелковистый хвост ровно подрезан на уровне скакательных суставов. Рядом стоял гнедой жеребец, скаковой охотничьей породы, принадлежащий Филиппу. Сам маркиз, счастливо улыбаясь, ожидал у подножья лестницы.       Элина направилась к нему.       — Доброе утро, Ваше высочество, — поприветствовал ее юноша, и Элина впервые не ощутила раздражения в его присутствии. Она смотрела на Филиппа, как если бы играла в шахматную партию, и решала, каким сделать следующий ход. — Признаться, я удивлен, что вы пожелали видеть меня сегодня. Думал, ваше настроение будет испорчено отъездом принца Фауста.       — Я очень опечалена, но не могу себе позволить долго грустить, — учтиво ответила Элина, подходя ближе. — Вскоре состоится свадьба наших дорогих друзей, я подумала, что это замечательный повод отвлечься от напрасных тревог.       — Вы абсолютно правы, Ваше высочество, — улыбнулся Филипп, провожая ее к лошади.       — Ты стал чаще называть меня «Ваше высочество», — заметила Элина, — раньше ты не брезговал фамильярностью. С чего бы это?       Филипп на мгновение растерялся, словно и сам не заметил, в какой момент перешел от попустительского обращения по имени, к уважительному титулу. Он провел рукой по каштановой шевелюре и обаятельно улыбнулся.       — Полагаю, все дело в вас, — наконец, нашелся он с ответом, — вы как-то изменились за последнее время. У меня ощущение, что если и дальше буду продолжать проявлять неуважение, то вы прикажите вздернуть меня на ближайшем суку.       Это было произнесено с небольшой усмешкой, как бы в шутку. Филипп не верил в то, что сам сказал. Раньше Элина бы тоже не поверила, но теперь она мягко улыбнулась, поймав его взгляд.       — Помни, что я действительно могу это сделать, — произнесла она.       Филипп едва уловимо переменился в лице, но Элина уже отвернулась. Поприветствовав своего верного слугу, она прильнула к любимому животному с привычной лаской, после чего Эзра помог ей усесться в седло.       — Лошади для моих спутников готовы? — спросила она, расправляя складки платья и перенимая поводья.       — Да, Ваша милость, — Эзра указал рукой, и Элина увидела, как неподалеку Рен Варрор легким движением вскочил на своего скакуна и, как Элла неуверенно вцепилась в поводья своей лошади, стараясь удержать ту на месте.       — Вы готовы? — поинтересовался Филипп, уже будучи в седле.       — Совершенно, — ответила она, — надеюсь, ты заранее продумал маршрут нашей прогулки.       — Прошу за мной, — улыбнулся Филипп, трогая скакуна с места.       Элина направила Юга следом, и они шагом направились через двор.       — Сегодня с утра во дворце оживленно, — заговорила она, глядя прямо перед собой, — ты не знаешь, что такого могло произойти?       — Отец мне почти ничего не рассказывает, — пожал плечами Филипп, — в последнее время он очень занят, вечно на военных советах, даже дома почти не бывает.       — Я встретилась с ним только что, — поведала Элина, — он как раз спешил на очередной зов моего отца. Не кажется ли тебе это странным?       — Что вы имеете в виду? — тут же заинтересовался Филипп.       — Я слышала о растущих волнениях в связи с действиями мятежников, однако стоит ли ради этого так часто созывать весь цвет военного командования? Неужели все настолько серьезно или же здесь что-то иное?       — Думаю, нам не стоит волноваться, — довольно заверил ее Филипп, — у этих идиотов никогда не хватит сил, чтобы противостоять мощи королевской армии.       — Дело не в военном превосходстве, а в том, как далеко готовы зайти эти люди, чтобы добиться своего. Как ты думаешь, за что они сражаются?       — Мятежники? — Филипп не долго размышлял, казалось, он вообще не придавал серьезного значения этой теме. — Как по мне, им просто на месте не сидится, вот и все. Если бы они потратили свои силы на возделывание земель, охоту или ремесло — жили бы, не тужили. Но, как говорится, любое действие рождает противодействие. На любую власть найдутся недовольные.       — Они желают иного мира, — размышляла вслух Элина, стараясь придавать своему тону беспристрастность с оттенком легкой скуки, но при этом затрагивать внимание Филиппа. — Люди борются против рабства и тирании бессмертных, они хотят свободы и равноправия. Ради этих идей они могут быть способны на многое.       — Большинство повстанцев — это свободные люди и полукровки, насколько я слышал, — слегка недоуменно возразил Филипп. Тема интересовала его только потому, что он не придавал серьезного значения их разговору. Элина тонко чувствовала его настроение и готовилась к тому, чтобы наиболее удачно сменить тон беседы. — Может, среди них и есть беглые рабы, но раз они освободились и сбежали, то чего бы не жить себе спокойно?       — Возможно, они думают не о себе, а о том, что происходит с другими… С теми, кто по-прежнему остается в рабстве, — тихо произнесла она.       — Элина, не все хозяева такие, как ваш брат, — участливо произнес Филипп, думая, что Элине просто жалко тех несчастных, кто угодил к нему в лапы, — многие рабы живут в сытости и достатке. В ином случае, они были бы нищими или попрошайками на улицах городов.       — Династия, правящая до нас, процветала и без рабства. Люди жили счастливо, не было ни мятежей, ни войн, — сказала Элина, и, через секундную паузу, добавила: — Я об этом читала.       — В летописях всегда все приукрашивают, — усмехнулся Филипп, — даже если бы все было так замечательно, бессмертные все равно нашли бы способ держать власть в своих руках. Так безопаснее.       — Безопаснее? — удивилась Элина. — Ты ведь сам человек и так легко отдаешь предпочтение доминированию другой расы? Почему?       — Ну, во-первых, я уважаю нашего короля — твоего отца, — заметил Филипп, вскинув бровь и лукаво глянув на Элину, — а во-вторых, не такая уж это доминация, если присутствует смешение кровей.       Элина только неопределенно пожала плечами. То, что король взял в жены человека и признал бастардов-полукровок ещё ничего не значило. Более того, титул Эгуста носил формальный характер, так как Мариарт Каллистемион Фаверлорд будет править пока ему не надоест или пока кто-нибудь другой его не свергнет.       Элина считала это неправильным. Власть костенела в одних руках. Вседозволенность опьяняла, и общество хирело под гнетом короны. Если бы на престоле сидели люди, правление регулярно бы сменялось новым поколением, не позволяя королевству погрязнуть в болоте. Династия Басфартов была именно такой — дерзкой, прогрессивной, но главное — человечной. Элине импонировала их политика. Когда она с упоением читала рукописи тех времен, она все больше и больше проникалась ненавистью к бесчеловечной и алчной тирании своего отца.       За этим разговором и глубокими раздумьями, Элина не заметила, как они миновали Первый двор. Благо, путь по крепостной стене был доступен не многим, и, несмотря на царивший внизу шум и толкотню, процессия двигалась в относительной тишине и спокойствии. За пределами первого оборонительного кольца стражи поубавилось, Элина осторожно обернулась, довольно отметив, что все сопровождающие двигаются от них на почтительном расстоянии. На секунду она поймала взгляд Рена, воин как будто бы призывал ее быть осторожнее, но Элина и так прекрасно понимала цену участия в этой игре.       — Вы вдруг так напряженно замолчали, — заметил Филипп, поглядывая на Элину с долей неловкого смущения, — все в порядке?       — Филипп, по-твоему, что такое «власть»?       — С чего вдруг такой странный вопрос? — улыбнулся юноша.       — Вовсе не странный, — пожала плечами Элина, — просто ответь.       — Полагаю, это шанс самостоятельно решать, что должно, а что нет. Возможность диктовать свое мнение другим людям и управлять ими.       — Даже если они недовольны, — словно сама себе, кивнула Элина.       — Ну, да, — просто согласился Филипп.       — Ты сказал «возможность», почему не «умение»?       Филипп на секунду задумался, глядя прямо перед собой, а потом как-то уж слишком красноречиво огляделся по сторонам. Элина простила себе мимолетную улыбку уголком губ.       — Власть — это свобода, — ответил он, — ты можешь распоряжаться ею плохо или хорошо, но у тебя всегда есть возможность выбора. Возможность не зависеть от прочих.       — Тебе бы этого хотелось, — слова прозвучали и как вопрос, и как утверждение одновременно.       Филипп посмотрел на Элину со смесью настороженности и удивления, после чего напряженно повел плечами, придавая голосу бо́льшую беспечность.       — Нет, с чего вы решили?       — Иначе ты бы не добивался моего расположения так усердно, — резонно заметила Элина. От ее слов щеки и кончики ушей Филиппа заметно порозовели. — Женившись на мне, королем бы ты не стал, но привилегий получил бы достаточно. Чем выше твое место в иерархии, тем больше в руках, так называемой, «власти».       — Дело не в этом, — кратко отрезал Филипп, не глядя на нее.       — В чем же тогда? — Элина не отводила взгляд, проницательно наблюдая за сменяющимся выражением его лица. Наконец, он тормознул своего коня, слегка развернув его, преграждая дорогу.       — Не видите других причин? — спросил он совершенно серьезно, напряженно глядя в глаза.       — С чего бы? Твое поведение в прошлом откровенно раздражало меня, — сдержанно ответила Элина, — несмотря на мою учтивость, ты не мог не заметить, что навязчивое внимание и наглый флирт мне неприятны.       — Я опасался, что заявив открыто о своих чувствах и намерениях потеряю возможность даже на редкие встречи с вами, — вздохнул Филипп как-то обреченно, — и не придумал ничего получше.       — Что именно должно было напугать меня? Твои чувства? Или же твои намерения?       — А в этом есть какая-то разница? — не понял Филипп.       — Чувства — пустое. Никого в этом мире они не заботят… По крайней мере, не настолько, чтобы жертвовать ради них своими интересами и намерениями.       — Моими намерениями было признаться вам в любви и умолять выйти за меня замуж, — возмущенно прошептал Филипп, пораженный цинизмом ее слов.       — И ты думаешь, я бы согласилась? — чуть жестче произнесла Элина. — Мы знакомы с самого детства, но я понятия не имею, что ты за человек, Филипп. Я не знаю, чего ты хочешь на самом деле и могу ли я тебе доверять.       — Конечно, можете! — тут же ответил Филипп с пылким напором. — Элина, я знаю, что вам сейчас нелегко. Предательство Оливии, отъезд брата, волнения в королевстве. Уверен, вы сильно переживаете, и я клянусь, что готов помочь всем, чем смогу.       Элина выдержала его горящий взгляд со спокойным хладнокровием. Одним Богам известно, сколь долго Филипп мечтал завести с ней подобный разговор и на что надеялся в итоге, однако Элине уже было известно, каково это — играть на чужих чувствах. Она проделала это с Анной, добившись желаемого, так или иначе, и никак не думала, что с Филиппом ей удастся разыграть ту же монету.       — Чем ты можешь мне помочь, Филипп? — поинтересовалась Элина, печально глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Близких людей ты мне не заменишь, а от твоего вранья мне не по себе, так что…       — Я вам не вру! — запальчиво воскликнул он, видимо позабыв, что совсем неподалеку грела уши его свита. — Никогда не врал! Все, что я сказал, было искренним…       Элина впилась в него таким взглядом, что Филипп тут же заметно стушевался. Немного приподняв подбородок и согнав с лица участливо-печальное выражение, Элина, сама того не ведая, на мгновение стала похожа на своего сводного брата, способного одним взглядом мраморных глаз вывернуть душу оппонента наизнанку.       — Зачем твой отец прибыл сегодня во дворец? — спросила она так, как это сделал бы сам Лоран, обращаясь к врагу, распятому на пыточном столе.       — Что? — Филипп, казалось, действительно растерялся, — Я не… Я же уже говорил, что не знаю! Его величество вызвал, и он пришел. Какое это имеет значение?!       Элина недовольно качнула головой, слегка приподняв светлые брови. Демонстративно больше не глядя на Филиппа, она послала Юга вперед, и жеребец, покорный своей хозяйке, грудью оттеснил стоящего на пути коня маркиза, так, что тот даже попятился, прижав уши к шее. Филипп тут же послал его следом и в два скачка догнал Элину, однако останавливать ее не стал, а заговорил тихо, прямо на ходу:       — На прошлом военном совете кронпринцу Эгусту были переданы полномочия для решения проблем с растущими очагами недовольства и выделено два легиона, включая дворцовую стражу. А пару дней назад моему отцу пришло письмо с западного побережья. По приказу Короля, он отправил туда три легиона гвардейцев. Что бы там ни было, с мятежами это никак не связано. Король проводит военные советы чаще, чем повстанцы дают о себе знать… Если это какая-то проверка, то я ее с треском провалю, потому что действительно больше ничего не знаю.       — Ты сказал, что послание пришло с побережья? — удивилась Элина. — Но ведь, там ничего нет… Разве что захирелое графство Бликуэл. Зачем отправлять туда такую армию?       — Не знаю, — честно ответил Филипп, — но явно не просто так.       Какое-то время они продолжали путь молча. Элина раздумывала над услышанным, а Филипп нервничал, то и дело озираясь по сторонам и выщипывая гриву на холке своего скакуна. Элина была склонна верить его словам, с чего бы ему врать ей сейчас, однако, в них не было смысла. Такая информация бесполезна, потому что порождает лишь больше вопросов. Ей нужна была другая, более весомая.       — Знаешь, что я думаю о «власти»? — спросила она Филиппа.       Он посмотрел на нее настороженно, но явно ожидал ответа.       — Власть — это ответственность, бремя. Неподъемный груз чужих надежд и ожиданий. Умение принимать решения во благо прочих и нести ответ за последствия — вот, что такое настоящая власть, то, какой она должна быть.       Филипп смотрел на нее с выражением полной растерянности, но Элина не жалела о сказанном. На самом деле, слова пришли к ней неожиданно и показались до боли правдивыми. Это ведь то, чего она хотела, не так ли? Власти. Силы, праведной и чистой, чтобы решать, что должно быть, и нести благо всем прочим. Обрести союзников, добиваться влияния при дворе, победить Лорана… Полумеры Элине не помогут, сколько бы она не пыталась, ничего не сможет изменить. Надеть корону — единственный способ добиться того, чтобы ее голос был услышан. Она не верила, что сама сможет пойти на такое, но все еще помнила слова Оливии о намерениях мятежников относительно ее брата. Фауст стал бы прекрасным королем и прислушивался бы к ее словам.       — Элина, — должно быть Филипп смог прочесть в ее глазах нечто такое, отчего его собственный взгляд вдруг наполнился страхом, — тебе не следует…       Его слова перебил звон колоколов.       Оглушительный мелодичный бой раздавался с главной башни Альдэн-Мортемс, не предвещая ничего хорошего. Лошади заволновались, внизу, под крепостными стенами, поднялись крики. Гвардейцы из свиты Элины и Филиппа тут же рванули с места, моментально окружив их плотным кольцом.       Тревога.       — Что могло случиться? — не на шутку испугалась Элина.       — Нам нужно немедленно вернуться во дворец, Ваше высочество! — взволнованно скомандовал один из ее гвардейцев.       — Нет, — тут же отрезал Рен Варрор, оказавшийся рядом с Элиной, и, на всякий случай, взяв под уздцы ее коня, хотя Юг вел себя куда спокойнее других лошадей. — Если в замке что-то произошло, то нам не следует туда соваться.       — В городе оставаться нельзя! — упорствовал гвардеец. — Мы здесь, как на ладони!       — Для начала, давайте вернемся в круг Первого двора, — сказал Филипп, — там есть гвардейский пост. Оттуда сможем отправить ворона в замок и узнать, что случилось.       Рен Варрор раздумывал пару секунд, после чего кратко кивнул, и вся процессия поднялась в галоп. Бой колоколов все не прекращался. Паника среди жителей нарастала, Элина слышала, как полнится криками Третий двор, как поднимается охрана при Втором дворе, и гадала, что же произошло в стенах замка всего за час ее отсутствия.       Они добрались до стен Первого двора очень быстро. Их уже встречали караульные. Заехав в невысокую каменную башню, служившую временным жилищем и местом пересменки для гвардейцев, Элина спешилась и позволила проводить себя в небольшое, но в чистое и светлое помещение, видимо, служившее залом совещаний для солдат. Филипп и Рен не отходили от нее ни на шаг, что придавало уверенности неожиданно растерявшейся принцессе.       В последний раз колокола били в ночь покушения на нее. Как выяснилось из последнего разговора с Оливией, то было и не покушение вовсе, однако, тогда все расценили именно так и подняли тревогу. Звон колоколов Альдэн-Мортемс оповещал всех жителей о возможной угрозе. Услышав его, запирались все главные ворота, отменялись отправки караванов и запрещались какие-либо перемещения между дворами.       — Что могло произойти? — спросила Элина, повернувшись к мужчинам.       Несмотря на то, что двери в комнату остались открытыми, никто больше не посмел войти. Снаружи сновали гвардейцы, раздавались приказы командиров. Все готовились в случае чего, защищать наследную принцессу и сына главнокомандующего королевской армией.       — Покушение, — тут же отозвался Филипп, — ради чего еще звонить колоколам в мирное время?       — На этот раз в самом деле? — рассуждала Элина, глядя на Рена, чувствуя, что он понимает ход ее мысли. — Но тогда на кого? И с чьей подачи: его или мятежников?       — На кого ему охотиться? — покачал головой воин. — Вряд ли он стал бы так рисковать.       — Тогда они? В замке собрался весь свет военного общества, король, королева и двое принцев.       — Возможно, — кивнул он.       — Постойте, — вклинился совершенно растерянный Филипп, — о ком идет речь? Кто на кого охотится? И что значит: «на этот раз в самом деле»?       — Эйдан! — позвала Элина, проигнорировав вопросы Филиппа. Ее гвардеец, карауливший у дверей, вздрогнул, кажется, не на шутку ошарашенный тем, что госпожа помнит его имя, молниеносно развернулся и даже зачем-то поклонился. — Ворона во дворец послали?       — Да, госпожа, — отрапортовал он, выполнив, вероятно, первый приказ с того момента, как заступил на службу к Элине.       — Ответ?       — Еще нет, госпожа.       — Как появится, пусть немедленно несут мне, — велела Элина.       — Да, госпожа.       — Я должна знать, на кого было совершено покушение, — сказала она, уже ни к кому конкретно не обращаясь, — тогда, возможно, все станет ясно.       — Будь это он, я бы пожелал, чтобы оно было успешным, — как бы невзначай, обронил Рен, чем вызвал у Элины легкую улыбку и заслужил краткий игривый взгляд.       Филипп настороженно перевел взгляд на него, а затем снова посмотрел на Элину. Прежде, чем она успела напрячься, он понятливо хмыкнул, скрестив руки на груди.       — Полагаю, речь идет о принце-убийце, — сказал он, заставив и Элину, и Рена незаметно выдохнуть, — но, боюсь, должен вас обоих расстроить: его не было в замке.       — Что? — удивилась Элина. — Откуда ты знаешь?       — Сегодня, по пути к вам, я видел, как он покидал ворота Внутреннего двора с гончими и парой приближенных. Думаю, он решил поохотиться. На зверей. Людей. Или и тех, и других. Кто его знает?       Элина шутку не оценила, потому что та могла оказаться до ужаса правдивой, однако информация была ценной. Что означало то, что второй принц так удачно покинул дворец за пару часов до происшествия? Он знал? Он это затеял? Или ему просто повезло так же, как и Элине? Ей вдруг с ужасом представилось, что всю их семью прирезали, и она осталась с Лораном один на один. От этих мыслей мурашки побежали по коже.       — Если Лорана не было в замке, значит они охотились за кем-то еще, — рассуждала она вслух, вышагивая по комнате под пристальными взглядами Рена и Филиппа. — За Эгустом? За Королем? Они окружены целой армией, так просто к ним не пробиться, это самоубийство.       — Вряд ли тот, кто это затеял, надеялся выйти живым, — тихо заметил Филипп.       — Ты прав, — сказала Элина, — но это слишком глупо. Зная, что миссия потерпит провал, к чему вообще разменивать чью-то жизнь. Должен же быть хоть минимальный результат. Бессмысленно пытаться убить столь тщательно охраняемых членов монархии.       — Тогда, возможно, они охотились за тобой? — прошептал Филипп сквозь сомкнутые зубы, и они с Реном невольно подозрительно переглянулись.       — Нет, — Элина покачала головой, — нет, вряд ли.       Ей хотелось верить в заверения Оливии о том, что повстанцы не желали ей зла. Она надеялась, что, когда Фауст доберется до Фааса, упомянутая «сильнейшая из всех женщин» встретится с ним, и они вступят в союз. Элина надеялась на то, что брат возьмет бразды правления в свои руки и сможет воплотить в реальность ее идеи. Это казалось куда более реальным развитием событий, нежели ее собственное восхождение на престол.       — Лоран — очевидная мишень, — сказал Рен, — у него больше ненавистников, чем у всей короны вместе взятой.       — Да, но…       Элина знала, Рен знал, да и все вокруг знали, что Лоран Фаверлорд самый хитрый, двуличный и изощренный игрок в убийствах и заговорах. Подобную подставу он учуял бы за версту. Лоран нашел бы зачинщиков прежде, чем у тех успела хотя бы зародиться безумная мысль — посягнуть на его жизнь.       — Кто же тогда? — озвучил Филипп пульсирующую в голове мысль Элины.       Внезапно, как гром среди ясного неба, ее пронзило понимание, и Элина пошатнулась, мгновенно ослабев в коленях. Рен тут же кинулся к ней, бережно придержал за локоть, не позволив осесть на пол.       — Что? В чем дело?! — всполошился Филипп.       — Нет, не может быть, — прошептала Элина, — за что ее?       — Ваше высочество! Ваше высочество, — в комнату влетел взволнованный Эйдан, держа в руках черную птицу с белой запиской на лапке.       — Не нужно, — тихо выдавила Элина, отстраняясь от Рена и направляясь к двери, — моего коня, немедленно. Мы возвращаемся в замок.       — Элина?!       — Госпожа.       — Ваше высочество?       — Немедленно! — рявкнула она, теряя терпение, и все вокруг пришли в движение, не посмев спорить.       Взобравшись на спину покорного Юга без посторонней помощи, Элина подобрала поводья и сразу тронулась в галоп. Ее спутникам оставалось только последовать за ней. Подкованные копыта Юга звонко бились о каменную дорогу, вторя биению ее сердца. Мысли роились в голове, перебивая одна другую, но была та, что перекрывала все: «Не прощу. Кто бы то ни был, чем бы там все не обернулось. Не прощу!».       Ко Внутреннему двору они прибыли сплоченным кольцом. Рен Варрор не отставал от Элины ни на шаг. Филипп, хоть и выглядел взволнованным, тоже старался держаться поближе. У ворот их уже встречали камердинеры и члены королевской гвардии. В замке царил переполох, испуганных слуг гнали со двора, видимо прочесывая знакомые лица в поисках убийцы. Элина почти сразу же заметила среди всего этого мельтешения знакомое лицо. Высокий, красивый мужчина, в золотых доспехах, обычно обаятельный и улыбчивый, сейчас был хмур лицом. Роберт. Капитан личной охраны королевы.       — Что с ней! — Элина едва не влетела в него на полном скаку. — Роберт, что произошло?! Что с моей матерью?!       — Ваше высочество, — Роберт зло и покаянно склонил голову, удерживая взбудораженного Юга под уздцы, — на королеву было совершено покушение. Она тяжело ранена, сейчас с ней целитель Ийцах.       — Как это могло случиться? — выдохнула Элина, соскальзывая со спины жеребца на землю и отпуская его прочь. — Где был ты и вся твоя гвардия?!       — Ваше высочество, — командир, явно не ожидавший такого давления от слабой, кроткой принцессы, даже слегка попятился, — мы тщательно исполняем наши обязанности, но, все же, не можем сопровождать королеву в некоторых местах. Убийцы знали, где можно нанести удар.       — Где они?       — Их ищут, Ваша милость.       Спокойствие этого парня выводило Элину из себя.       — Если к концу дня их живьем не приволокут к Лорану, ты отправишься к нему сам, — прошипела она и прошла мимо, заставляя собравшихся буквально шарахаться со своего пути.       Следующий за ней Рен Варрор заметил, как по лицу Роберта пробежала тень. До сего момента он будто бы не сомневался в том, что за подобную оплошность ему ничего не будет. Властная угроза принцессы пошатнула эту уверенность, но не настолько, чтобы тут же броситься в поте лица исполнять ее приказ. Тот факт, что, по сути, прямой виновник, не опасается расправы, серьезно насторожила Рена, однако он решил пока не делиться этими мыслями со своей госпожой. Элине и так хватало волнений.       У королевских покоев царил настоящий хаос. Солдаты чуть ли не за волосы вытаскивали прислугу из всех возможных щелей и сгоняли куда-то в соседний коридор. Элине стоило бы упрекнуть их за грубость и неоправданную жестокость к, возможно, ни в чем не повинным людям, однако все ее мысли крутились вокруг пострадавшей матери. Женщина, которая родила ее на свет и от которой Элина так и не получила ни одного ласкового слова, могла уже скончаться. Мысль о том, что она не успеет попрощаться почему-то пугала Элину до глубины души.       Она миновала распахнутые двери покоев, суматошную прихожую, разгромленную гостиную и уже тихую комнату-библиотеку, из который вели двери в спальни королевы. Ручка поддалась, замок щелкнул, и дверь приоткрылась. В спальне горели все свечи, несмотря на то, что за окном было светло. На огромном белоснежном ложе, стоявшем прямо посередине спальни, расплылось темное багровое пятно, в котором едва угадывался силуэт бездыханной женщины. Ийцах стоял у изножья, сгорбившись, опершись руками в резное дерево и стиснув его так, что повыскакивали щепки.       Элина бесшумно приблизилась.       — Не подходи, — предупредил целитель.       Она сделала еще шаг.       — Элина…       Оказавшись рядом с ним, плечом к плечу, Элина увидела бледное лицо матери, окруженное рыжеватым шелком волос, словно драгоценным саваном. Она была полностью обнажена, ошметки изрезанного платья валялись на другом краю окровавленной постели. Все ее тело покрывала корка застывшей крови. Грудь перетягивали промокшие бинты. Странно, что убийца просто не перерезал горло…       — Она жива, — послышался отрешенный голос целителя.       Взгляд Элины скользнул ниже по телу матери. Сердце билось с такой силой, что перекрывало все звуки вокруг. При виде неестественно впалого живота, у Элины закружилась голова. Очертание окровавленных бедер и ошметков плоти размылось из-за подступивших слез. То, над чем склонился убитый горем Ийцах, Элина видеть не могла. Она отвернулась, зажав рот рукой, но, все равно, бессильно всхлипнув.       — Он отдал ей свою жизнь, — произнес Ийцах так, будто сам умер. — Она умоляла спасти его, но я не смог. Она будет жить, потому что он так захотел.       — Это был мальчик? — прошептала Элина, дрожа всем телом.       — Да, — все так же безжизненно отозвался Ийцах, — я лишь на мгновение смог услышать его. Он хотел, чтобы боль его мамы прекратилась. Малыш еще даже не сформировался окончательно, но желание спасти ей жизнь было таким сильным, что я смог его услышать.       — Боги, — Элина закрыла лицо руками, неверующе покачав головой, — клянусь, кто бы ни был повинен в этом, я обрушу на их головы небо.       — Мы должны сжечь его тело, — сказал Ийцах, — так велит Тайная Магия.       — Он принц, — прошептала Элина, — его должны похоронить в крипте, как полагается.       — Тогда его дух не будет спокоен, — настаивал целитель, отчаянно жмурясь, не в силах принять эту жертвенную смерть, — он отказался от существования, а захоронив его с предками, вы увековечите память о нем.       Элина посмотрела на мраморное лицо матери.       — Она не простит, если очнется.       — Она очнется. И простит. Он жил внутри нее, там и остался. Он сам ей все объяснит, — тихо сказал Ийцах, и Элина понадеялась, что королева не забудет это магическое ведение — подарок ее не родившегося сына. В глазах мага стала проявляться жизнь, он вдруг сощурился, поведя головой будто к чему-то прислушиваясь. — Он запомнил твое обещание, Элина.       Обрушить небо на головы тех, кто повинен в случившемся.       — Да, я клянусь, — отозвалась Элина, обращаясь в молчаливую пустоту спальни, а потом тихо сказала Ийцаху, — иди, сделай, что должно. Я побуду с ней.       Целитель поклонился, завернул тело ребёнка в простыню и вышел через проход для прислуги. Неизвестно, что будет с королевой, когда та придет себя. Возможно, для Элины это был первый и последний шанс побыть с матерью наедине. Она укрыла её одеялом и осторожно присела на край постели. В дверях спальни появилась Элла.       — Моя госпожа, — тихо позвала она, — вам что-нибудь нужно?       — Напиши письмо моему брату, — велела Элина. — Я хочу, чтобы он узнал о случившемся от меня.       — Да, госпожа, — фрейлина склонил голову и тихо вышла, прикрыв за собой двери.       Голову Элины будто стягивал железный обруч, который с каждой минутой давил все сильнее. Она устало потерла виски. Как такое могло случиться? Почему именно сейчас? Внутри у нее закипал гнев. Это Лоран. Если не он, то мятежники. Больше некому. Случившее в одночасье поставило под сомнение все грандиозные замыслы Элины. Пусть она не была близка с матерью, но все равно не понимала столь подлого поступка со стороны тех, кому собиралась помогать.       Элина посмотрела на двери спальни и негромко позвала:       — Рен?       Двери тут же приоткрылись. Губы Элины тронула улыбка. Ее молчаливая тень не отставала ни на шаг.       — Где Филипп?       — Он здесь.       — Пусть войдет.       Послышались негромкие голоса, после чего на пороге появился бледный и растерянный Филипп. Он не решался взглянуть на бессознательную королеву, но при виде выражения лица Элины, его перекосило еще больше. Филипп остановился посреди спальни не решаясь приблизиться, не совсем понимая, что вообще здесь делает.       Элина выпрямилась, закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку кресла. Темно–синий шелк платья красиво струился и разливался по полу, отделка из черной кожи ловила блики свечей, делая образ принцессы неожиданно зловещим. Элина покусала ноготь большого пальца, затем взглянула на Филиппа, вздернув подбородок.       — В прошлый раз убийцы приходили в замок не для того, чтобы меня убить, — сказала она холодно и властно, — от своей покойной подруги Оливии я узнала, что нужна мятежникам живой, так же, как и мой брат. Сегодня нашу мать пытались убить. Ребенок в утробе спас ее жизнь, и взамен я поклялась его духу, что обрушу небо на головы тех, кто повинен в случившемся. Я намерена сдержать клятву.       Филипп стоял, как громом пораженный, во все глаза глядя на в миг преобразившуюся принцессу. Его лицо становилось все белее с каждым ее словом.       — Всего четверть часа назад ты заверял меня, что я могу тебе доверять, и клялся помочь мне всем, чем сможешь, — продолжала Элина, прожигая его ледяным мрамором своих глаз, — теперь, когда шутки и притворство закончились, готов ли ты отвечать за свои слова?       — Элина, я ведь имел в виду совсем другое… — жалко прошептал Филипп, явно не до конца веря в серьезность происходящего.       — Неужели? Возможно ты имел в виду походы в театр и жалкие попойки с друзьями?       — Хотя бы, — выдавил Филипп.       — Ты жалок, я видела в тебе гораздо большее.       — Элина, послушай, не знаю, что на тебя нашло, но это не шутки, — разозлился маркиз, — я понимаю твою злость, но это совсем на тебя не похоже, одумайся! Мы ведь еще дети, даже если бы я хотел тебе помочь, то все равно ничего не смог бы…       — Ты бы мог стать главнокомандующим королевской армии, — произнесла Элина, моментально заметив, как переменилось его лицо.       — Что ты несешь? — растерянно произнес Филипп, неумело скрыв свои эмоции. — Мой отец…       — Проиграет, — перебила его Элина, — падет также, как и весь прогнивший двор, которому он служит. Что, если все они окажутся низвергнуты: зарвавшейся Совет, деспот-король, и… принц-убийца.       Филипп нахмурился, но ничего не сказал, и тогда Элина решилась.       — Сдается мне, и у тебя есть с ним незакрытые счета.       — О чем это ты? — выдохнул Филипп, но его голос дрогнул. — Твои заявления опасны и нелепы, если бы их кто-то…       — Я все думала, что ты имел в виду, говоря про «возможности», — неспешно говорила Элина, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица, — и вот сейчас, кажется, поняла. Возможность самому решать, что должно, а что нет? Может быть, ты подразумевал возможность спустить шкуру с обидчика твоей возлюбленной?       Филиппу показалось, что мир вокруг него замер, перестав вращаться. Он смотрел на холодную и жестокую принцессу, восседавшую в кресле, словно на троне, и в его голове крутилась только одна мысль: если она что-то знает, то он готов на коленях умолять…       — Мелла жива, — сказала Элина, и мир Филиппа раскололся на части, — ее семье пришлось несладко, после всего того кошмара, что сотворил с нею Лоран, но Мелла выжила и теперь мечтает отомстить.       — Где она? — голос Филиппа задрожал, и он даже не попытался скрыть охватившие его волнение. Ему было наплевать, откуда Элине было все это известно, плевать, чем ему это грозит… Столько лет безнадежных поисков и вот, наконец. — Где она?!       — В данную минуту, вероятно, направляется во дворец, — ответила Элина, припоминая послание мадам Женсоль, полученное утром. Ей даже не понадобилась помощь Анны, оказалось, что мудрая наставница самолично помогла опальной семье выбраться из столицы и устроиться в одной из северных деревень. — Полагаю, у нее есть для меня важные сведения, раз она решилась привезти их лично.       У Филиппа задрожали руки.       — Нет! Ей нельзя возвращаться! Если ее кто-нибудь увидит! Если этот ублюдок узнает, что…       — Тише, маркиз, куда же делось ваше праздное безразличие? — холодно оборвала его Элина, но вряд ли у нее было право его судить.       Филипп умудрился обвести вокруг пальца не только ее, но и весь двор. Она бы даже ни о чем не заподозрила, если бы Анна случайно не обронила странную фразу в день Отречения Фауста. Уцепившись за нее, Элина написала письмо своей наставнице с просьбой раздобыть информацию, и вот как все оказалось на самом деле. Элина не могла знать, насколько глубоки чувства Филиппа к Мелле, но, если судить по посланию мадам Женсоль, маркиз до сих пор не оставил попыток ее разыскать. Мелла ни разу не откликнулась на его зов, но вот на приглашение Элины вступить в игру, переданное с помощью мадам Женсоль, среагировала сразу. Что бы это не значило, теперь Элина обзавелась еще несколькими фигурами и была намерена сразу пустить их в ход.       — Я встречусь с ней тайно, — продолжила она, игнорируя беспокойные метания Филиппа взад–вперед, — Мелла будет находиться под моей защитой до тех пор, пока…       — Твоей защитой? — вырвалось у Филиппа. — Не смеши меня!       — Рада, что ты сам заговорил об этом, — ловко поймала его Элина, — может сейчас я беспомощна, но в скором времени все может измениться. Ну так что? Готов ответить за свои слова и помочь мне… Помочь нам с Меллой избавиться от этого сброда?       На раздумья ошарашенному и отчаявшемуся юноше понадобилось не больше пары секунд. Элина смогла заметить тот переломный момент, когда в его глазах словно что-то потухло и затем вспыхнуло с новой силой.       — Что я должен сделать?       — Узнай зачем король так часто созывает военные советы, и что творится на западных берегах. Почему было решено укреплять королевский флот, вместо сухопутной армии? Уверена, если ты постараешься, сможешь найти ответы. Эта информация лежит практически у тебя под носом, учитывая, что твой отец верховных главнокомандующий.       — Я должен ее увидеть, — произнес Филипп.       Элина покачала головой.       — Не раньше, чем она сама захочет, — отрезала принцесса. — Запомни, она идет сюда ради меня и мести, которую я могу предложить, а не ради тебя.       — Я должен ее увидеть, — в его голосе зазвенело отчаяние.       Элина не испытывала жалости.       — Зачем? Чтобы на коленях умолять о прощении? — от ее слов Филиппа передернуло. — Ей не нужны твои извинения. Ей не нужен ты. Иначе она бы уже давно позволила себя найти. Думаешь, она так легко простит тебя? Простит за то, что ты ее предал?       — Нет.       — За то, что практически отдал в руки Лорана, даже не попытавшись вмешаться?       — Нет!       — И за то, что потом жалко струсил и не вступился за нее, когда она в слезах умоляла поверить ей, стоя на коленях на каменной плите в зале Суда?       — Прекрати! Закрой рот!       — Она перенесла все эти страдания не для того, чтобы предоставить тебе шанс очистить совесть, — Элина сама не знала, откуда брались эти жестокие слова, но они били точно в цель, — она вернется, чтобы поквитаться. Я дам ей этот шанс, и готова дать шанс тебе. Помоги нам. Исправь ошибку, совершенную в прошлом и тогда, возможно, Мелла сможет тебя простить.       Этот разговор дался Элине не просто, но, когда он кончился, и Филипп быстро покинул спальню, она не испытала облегчения. Страх и отвращение к самой себе тугим комком свернулись в животе, и ей показалось, что это чувство отныне будет с ней навсегда. Она перевела опустошенный взгляд на безмятежное лицо матери. Кто бы не осмелился покуситься на ее жизнь — он ответит сполна. Поднявшись со своего места, Элина подошла к ней и ласково опустила ладонь на прохладный лоб.       — Не думай, что настолько дорога мне, — тихо сказала она, — такой любви ты не заслужила, но они должны усвоить, что бывает с теми, кто смеет покушаться на нашу семью.       Элина направилась к дверям, отдав приказ первой встречной служанке, чтобы от ее матери не отходили ни на секунду. Выцепив глазами знакомого взволнованного гвардейца из своей охраны, она велела тому отобрать десяток солдат и лично охранять покои королевы, на что тот молча поклонился и бросился исполнять поручение.       — Что теперь? — тихо спросил Рен Варрор, внезапно возникнув у Элины за спиной.       — Война.