Наследница Теней (#1)

      Тьма, окутавшая разум, стала медленно проясняться. Свежий ночной ветер бил ей в лицо, она ощущала капельки влаги, сбегающие по шее и щекам. Когда в глазах немного прояснилось, она увидела удивительно красивый пейзаж ночного неба: невесомые кружева облаков, освещенные лунным светом, на фоне черного звездного неба. Она парила над облаками, раскинув руки в стороны, наслаждаясь свежестью воздушных потоков. Полет был безмятежным, тело казалось невесомым, ветер легко поднимал ее все выше и выше.       Ее внимание привлек темный столб дыма, пронзающий плотную пелену облаков. Поймав поток воздуха, она понеслась вниз, врезалась в серебристую толщу облаков и сразу же ощутила морозную влагу по всему телу. В черноте ночи, под облаками, куда не пробивался свет луны, мерцали рыжие огоньки. Она не захотела к ним приближаться, что-то подсказывало ей, что это опасно. Неподалеку раскинулось поле, на котором мирно паслись какие-то жирные, рогатые животные. Кто они такие, она не знала, но их запахи были очень аппетитные, она была чудовищно голодна.       Вереница решетчатых повозок разделяла поле на две части, по другую сторону от животных горели костры. Ей показалось, что в этих клетках тоже была какая-то живность, но из-за смеси грязных запахов, она не могла понять люди там или звери. Она кружила над полем, не спускаясь слишком низко, и разглядывала мирно пасущихся животных. Они были довольно крупные, и она сомневалась, что сможет утащить с собой целую тушу, но и есть на открытой местности ей не хотелось.       Поймав нисходящий поток, она спикировала к земле, намереваясь вонзить зубы в незащищенный хребет, но в последний момент ее добыча настороженно вскинула голову, и тогда она взмахнула руками, прервав атаку, и снова принялась кружить. Она никак не могла подобрать нужный момент. Может поблизости есть более удобная добыча? Но ведь эти животные так вкусно пахли. Подобного мяса она еще никогда не ела, и ей очень хотелось именно его. Когда животное успокоилось и снова опустило голову, она решилась.       Ветер подхватил ее, и она камнем понеслась вниз. Взмахнув руками, она выбросила вперед свои ноги, на которых сверкнули длинные крючковатые когти, и вонзила их в спину ничего не подозревающего животного. Оно взвыло от боли, прыгнуло в сторону, утаскивая ее за собой. Она отчаянно махала руками, поднимая вокруг пыльные, воздушные завихрения, но туша зверя была слишком тяжелой, а ее когти застряли в толстой шкуре.       Тогда она изогнула свою длинную шею, и резко вонзила зубы в мягкую плоть на боку. Рот заполнила удивительно вкусная, ароматная кровь, и она с наслаждением оторвала от жертвы кусок мяса и сразу проглотила его. Животное все еще пыталось сопротивляться, оно громко кричало, пока она грызла его бока и спину, отрывая кусок за куском.       Изогнутые когти на ее передних конечностях намертво вонзились в бока добычи, зафиксировав ее на теле, извивающимся от боли. Уже никакие скачки и отчаянные брыкания животного не могли сбросить ее со спины.       Не обращая внимания на его предсмертные крики, она снова вцепилась в мягкое мясо и оторвала очередной кусок. Так вкусно и сытно она еще никогда не ела. Однако, помимо криков ее жертвы, в воздухе зазвучали и другие голоса. Полные ужаса крики доносились из решетчатых повозок, и грубые голоса, не предвещающие ничего хорошего, уже спешили к ней, огибая преграду на дороге.       Ее добыча была на последнем издыхании. Ей так хотелось утащить ее с собой и полакомиться в лесу, но как бы она не пыталась поднять ее в воздух, у нее ничего не выходило. Она не боялась существ, что спешили к ней с другого конца поля, но таинственный голос наказывал ей: «Не показывайся на глаза, оставайся в безопасности».       Оторвав от своей жертвы кусок побольше, она взмахнула руками и взмыла в небо. Словно черная тень, скользнула в сторону леса, оставив своих преследователей недоуменно озираться по сторонам. Они окружили ее добычу, что-то озлобленно крича вслед, а потом направились к повозкам и стали грубо стучать по ним, пока испуганные голоса, доносившиеся из них, не затихли.       Ей было обидно за сорванную трапезу, но возвращаться она не собиралась. Она пролетела еще несколько десятков километров, приземлилась на одинокий выступ в отвесной скале. Там она с удовольствием проглотила урванный кусок мяса и, свернувшись клубочком, приготовилась ко сну.              * * *              Когда Адарлина начала потихоньку приходить в сознание, первое, что она почувствовала, была невозможность свободно дышать. Далее, когда вернулось ощущение собственного тела, она поняла, что не может шевельнуть даже пальцем. Все ее тело было обездвижено, оставалась лишь возможность моргать. Она попыталась преодолеть это пугающее состояние, попыталась напрячь хоть одну мышцу в своем теле и… закричала. Вернее, на крик этот звук был мало похож, скорее это было подобие стона умирающего животного, которому вспороли брюхо.       — Тихо, — произнес знакомый голос, откуда-то сбоку.       Адарлина даже не могла повернуть головы, чтобы посмотреть на того, кто сидел у ее койки. Чем больше ее сознание возвращалось в реальность, тем сильнее она ощущала боль, которая усиливалась, как прилив, нарастая в ее теле с каждой секундой. Адарлина тяжело задышала, едва ли в силах терпеть это мучение, и снова застонала.       — Боль вернулась?       Адарлина не могла ответить. Она зажмурила глаза, из которых уже текли слезы, и попыталась изменить положение тела, но очередная попытка напрячь истерзанное тело привела к тому, что оно взорвалось новым приступом боли. Адарлина сдавленно ахнула, силясь протолкнуть воздух в легкие, но они были неестественно сжаты и каждый малейший вдох давил на кости и внутренности с чудовищной силой.       — Постарайся не вдыхать глубоко, — наставлял ее глубокий, спокойный голос, — тебе перетянули грудную клетку, чтобы прижать сломанные ребра, иначе они могли неправильно срастись. То, что ты чувствуешь сейчас, скорее всего, лишь фантомная боль. У твоего тела очень высокая регенерация, почти все повреждения уже зажили, но тебе продолжает казаться, что ты ранена.       Это было именно так. Адарлина думала, что умирает. Боль была такой сильной, что перед глазами плясали красные и черные круги.       — Успокойся, — настаивал голос, — прислушайся к себе. Твое тело почти поправилось. То, что ты чувствуешь, нарисовано твоим воображением.       Адарлина не могла ничего услышать, ее тело вопило от боли, заглушая все мысли. Она открыла глаза, но перед глазами стояла пелена слез, она в панике заметалась взглядом из стороны в сторону в поисках спасения.       Внезапный щелчок прямо рядом с ее ухом, заставил ее вздрогнуть и замереть, насторожившись. Затем тяжелая широкая рука опустилась на ее горячий мокрый лоб. Адарлина не почувствовала тепло чужой ладони, ощущение было неестественным, но она не сразу смогла понять, что чужая рука была облачена в толстую кожаную перчатку.       — Успокойся, — повторил Фарис, слегка надавливая на ее лоб. Адарлине показалось, что своей рукой он как будто бы придавил беспорядочно роящиеся мысли в ее голове, и ее сознание начало постепенно проясняться, — прислушайся.       Первая волна страха улеглась, и, повинуясь приказу, Адарлина постаралась дышать короткими неглубокими вздохами. Вместе с первоочередной паникой начала растворяться и боль. Она не отступила полностью, но те смертельные мучения, которые показались ей поначалу, прекратились. Адарлина смогла расслабиться и выдохнуть, даже подвигать пальцами ног и рук, возвращая себе власть над собственным телом.       — Вот так, — улыбнулся Фарис, убрав руку.       Приятное давление исчезло, в голове образовался пустой вакуум, который постепенно стали заполнять осознанные мысли.       Фарис.       — Спасибо, — прохрипела Адарлина, вложив в короткое слово безмерную благодарность и за свое спасение, и за недавнюю помощь.       — Ты еще более безрассудная, чем я думал, — произнес фэйец, откидываясь на спинку стула.       За окнами царила ночь. В лазарете было пусто, не считая еще нескольких занятых коек, но оттуда доносилось лишь мирное посапывание. Фарис сидел у кровати Адарлины, рядом стоял небольшой столик с пузырьками снадобий и кувшином с водой. Адарлина вдруг ощутила омерзительный кислый привкус у себя во рту и умоляюще посмотрела на вожделенный сосуд с кристальной прохладной жидкостью. Фарис моментально понял ее немую просьбу, наполнил деревянный стакан почти до краев, после чего помог Адарлине сесть и придерживал ее за спину все время, пока она жадно лакала воду.       Фарис оказался совершенно прав. Ее тело практически восстановилось после жестокого побоища, ведь она, все же, не была обычным человеком. Голова Адарлины все еще не могла в это поверить и, то и дело, посылала ложные сигналы, заставляя Адарлину вздрагивать и ежиться от мнимой боли.       — Почему ты здесь? — просипела она, когда снова улеглась головой на подушку. В лежачем положении голова лишь немного кружилась, а стянутые перевязью ребра не так сильно болели.       — Слежу, чтобы ты случайно тут не издохла, — в голосе Фариса не было ни единой интонации, которая могла бы помочь определить говорит ли он всерьез или же шутит. — Помереть от мнимых шумов в голове, то еще позорище.       — Хуже, чем есть, мне уже не будет, — прошептала Адарлина, постепенно восстанавливая в памяти недавние события. — Сколько времени прошло?       — Всего день, — отозвался Фарис.       — Все остальные… В порядке?       — Их разогнали по казармам, — ответил Фарис и, заметив взгляд Адарлины добавил, — не волнуйся, твоя выходка их не коснется.       — Что будет дальше? — с некоторым сомнением спросила Адарлина, ее голос постепенно обретал крепость.       — Гиган определила тебя в отряд к Тарлену. Видимо, в награду за то, что ты умудрилась не сдохнуть из-за собственной тупости.       — Вероятно, — выдохнула Адарлина, морщась от ноющей боли в груди и пояснице.       — Все еще болит? — спросил Фарис хладнокровным тоном командира, которому предстояло решить, что делать с раненым солдатом.       — Спина и ребра, — призналась Адарлина.       — Можешь повернуться на живот?       Адарлина кивнула и с горем пополам перекатилась на бок, затем легла на живот и застонала от боли, когда ребра сдавило с новой силой.       — Почему так больно? — совсем жалко простонала Адарлина.       — Барс сломал тебе с несколько ребер и практически переломил позвоночник в области поясницы, — будничным тоном объяснил Фарис.       — Что?! — выдохнула Адарлина.       Мысль о том, что по своей тупости она могла остаться не только без глаза, но еще и без рабочих ног, до ужаса ее шокировала.       — Потерпи, — голос Фариса раздался прямо над ней, и Адарлина на секунду испугалась, ведь она понятия не имела, что он собирался делать.       Послышался скрип кожи, боковым зрением Адарлина уловила, как Фарис сжал в правой руке толстую перчатку, и напряглась, ожидая ощутить чужое прикосновение. Однако на ее спину опустилась вовсе не теплая мужская ладонь, а прохладная и неподатливая сталь. Адарлина вздрогнула, почувствовав тяжесть руки, как будто облицованной железным доспехом. Сомнений не осталось, когда она услышала едва слышный скрип и лязг стали. Ведомая любопытством, Адарлина попыталась извернуться, но строгий голос Фариса предостерег ее движение:       — Не вздумай, — рыкнул он, заставив ее замереть, — лежи смирно.       Адарлина попыталась расслабиться, но происходящее до того заинтриговало ее, что она даже позабыла о своей боли. Над ее спиной заклубился темный дым, он потек вниз, по бокам, на пол, распространяя вокруг запах хвои. Адарлина замерла, боясь даже вздохнуть. Все кончилось очень быстро. Она даже не успела ничего предположить, как давление с ее спины исчезло, Фарис отстранился. Она поспешно обернулась, но он будто бы ожидал от нее подобного действия, потому что уже стоял к ней спиной, натягивая на руку черную перчатку.       — Что это было? — решилась спросить Адарлина.       — Больше не болит? — ответил Фарис.       Когда он повернулся к ней, обе его руки уже скрывали привычные кожаные перчатки. Адарлина не могла припомнить ни одного раза, когда видела бы его без них. Сейчас, присмотревшись, она заметила, что его левая рука была больше правой, будто бы под плотной кожей перчатки и одеждой скрывалось что-то еще.       — Нет, — прошептала Адарлина, и это было правдой, боль совсем ушла. Но теперь ее гораздо больше заботило другое: она не ошибалась в своих ранних догадках. Фарис был наделен магическим даром и, судя по всему, очень могущественным, раз мог использовать его даже несмотря на действие Печати. — Как ты это сделал?       Фарис уселся обратно на стул, неспешно налил воды в кружку и протянул Адарлине. Она взяла ее, завороженно наблюдая за его левой рукой.       — Это ведь часть твоего дара? — предприняла она новую попытку разговорить загадочного молчаливого фэйца.       — Дара? — впервые с момента их знакомства, Фарис слегка усмехнулся. Адарлина смутилась, подумав, что, наверное, сморозила глупость.       — Ну, не знаю… Магической способности? — поправилась она. Фарис промолчал, не подтверждая, но и не опровергая ее слова. — Остальные знают?       — Нет.       Это «нет» прозвучало в тишине лазарета как угроза и предостережение. Адарлина была уверена, чуткий фэйский слух Фариса следил за дыханием каждого спящего здесь, и, если бы хоть кто-то вынырнул из дремоты, Адарлина бы осталась мучиться со своей болью до победного конца.       — Почему ты не сказал? — тихо спросила она.       В этот момент дикие золотые глаза Фариса как-то странно блеснули.       — А ты всем болтаешь о своих секретах?       От его слов внутри Адарлины все похолодело. На несколько секунд повисла гнетущая тишина. Адарлина всем своим нутром почуяла: они оба понимали, о чем и о ком шла речь. Она не позволила страху отразиться в своем запахе.       — Не понимаю, что ты имеешь в виду, — отчеканила она, но твердость ее голоса была не особо правдоподобной. Однако на лице Фариса вдруг появилась холодная полуулыбка, а его глаза заискрились недобрым блеском.       — Вот и я понятия не имею, о чем ты, — в тон ей отозвался Фарис, давая понять, что тема закрыта.       Адарлину мучал еще один вопрос: зачем же тогда он продемонстрировал ей свои силы? Но она решила, что сейчас не время и не место, к тому же, Фарис однозначно дал понять, что взамен чужой тайны придется делиться своей, а к такому Адарлина была еще не готова.       — Вылазка в город все еще планируется? — спросила она, меняя тему.       — Да, — ответил Фарис, — завтра в полдень.       — Значит, у меня есть еще день, чтобы прийти в себя, — рассуждала Адарлина, на что Фарис недовольно скривил губы.       — Не разнеживайся особо. Мне кажется, Барс преподал тебе знатный урок, запомни его хорошенько.       — Уже, — огрызнулась Адарлина.       — Никогда не переоценивай свои силы, — кивнул Фарис, а затем добавил: — но и жалеть себя не стоит. Ты уже в порядке, начинай разминать тело, а утром отправляйся на пробежку.       — Ты шутишь? — недоверчиво воскликнула Адарлина, хотя лицо фэйского воина было красноречиво.       — Барс показал тебе лишь малую часть того, что ждет тебя в настоящем бою. У тебя нет такой роскоши, как валяться в постели и по несколько дней приходить в себя.       Адарлина промолчала, понимая, что он прав. Как бы больно и стыдно не было, ей придется появиться перед всеми и заново набирать форму. Ничего, она примет это поражение с гордо поднятой головой, но больше никогда не допустит подобных ошибок. Она думала, что потратила кучу сил за этот месяц, что ж, придется потратить еще больше, ведь, как выяснилось, она все еще ужасно, просто непозволительно слаба.       — Откуда, — тихо спросила Адарлина, когда поняла, что Фарис не думает покидать ее, — у него все это?       Фарис понял, что она имела в виду, но по неведомой для Адарлины причине, эта тема так же была ему не по душе.       — У каждого есть шрамы. Их может быть больше или меньше. Они могут быть снаружи, а могут быть глубоко внутри. У Барса есть и те, и другие, он вынужден с ними жить. Как и ты.       — Почему до тебя никто не помешал ему?       — А ты ждала этого? — спросил Фарис, глядя на Адарлину своим пронзительным суровым взглядом, от которого она невольно потупилась.       Да, она ждала помощи. И нет, она не ожидала, что та придет. Но еще большей неожиданностью для нее стало то, что к ней на выручку пришел не Тарлен, не Бранрис, а именно Фарис.       — Помешать Барсу в момент расправы равносильно самоубийству, — сказал Фарис, словно прочитав ее мысли. — Мало кто в лагере мечтает так закончить свою жизнь.       — А ты, выходит, мечтаешь? — спросила Адарлина, не вполне понимая, к чему ведет Фарис.       — Я лишь уберег его от последствий, — тихо сказал он.       Адарлина нахмурила брови, совершенно сбитая с толку, и уже собиралась было попросить Фариса пояснить, когда до нее вдруг дошло…       Фарис видел, как округлились ее глаза, и как она поспешно отвернулась, но вопреки ее страхам, он ничего не сказал. Господи, как такое могло случиться? Неужели Адарлина и здесь где-то прокололась? Конечно, ей могло и показаться, но почему-то она думала, что это не так. Фарис однозначно намекал на расправу, которая случилась с ее первым противником, имя которого Адарлина так и не удосужилась узнать. А еще раньше, он говорил о тайне, которую она хранила. Так неужели он действительно знает о Жои? Внутри у Адарлины все сжалось от страха.       — Когда мы отправимся в город, — как ни в чем не бывало, вдруг продолжил Фарис, — постарайся не наделать глупостей. После твоей выходки Тарлен был вынужден согласиться с приказом Гиган, дабы в лагере не случился разлад. Обо всех деталях солдатам отрядов не сообщается, нам изложат лишь важные моменты грядущего задания, необходимые для его эффективного выполнения.       — Но ты ведь знаешь куда больше, — сказала Адарлина, глядя в потолок. — Почему ты до сих пор не командир? Почему находишься в подчинении и довольствуешься положением простого солдата?       — Потому что, Адарлина, в отличии от тебя, я умею думать головой, — ответил Фарис, слегка подавшись вперед.       Адарлина медленно перевела взгляд на него. Золотые глаза, больше походившие на расплавленное золото, сверкали в полумраке, жесткие черные волосы были забраны в хвост, давняя щетина покрывала его подбородок, от чего Фарис казался еще более диким. Его черные кожаные доспехи, с которыми он не расставался так же, как и с перчатками, казалось, были сотканы из теней, еще немного и Фарис растворится в темном предрассветном полумраке.       — У тебя были десятки лет практики, — в свою защиту сказала Адарлина. Замечание Фариса задело ее, но она понимала его праведность. Фарис молча смотрел на нее. — Что, неужто мало взяла? Сотня лет?       Фарис все еще молчал. Адарлина была готова поклясться, что на его губах играла призрачная улыбка.       — Двести? — с нарастающим интересом, предположила она. Фарис молчал. — Сколь же тебе лет?       — Много, — отозвался Фарис, на что Адарлина заговорщически улыбнулась.       — «Много» это сколько? Ты старше Бранриса?       — О, да, — фыркнул Фарис.       — Старше Тарлена? — спросила Адарлина, хотя понятия не имела, сколько тому лет. Словно прочитав ее мысли, Фарис улыбнулся шире.       — Ты ведь понятия не имеешь, сколько ему.       — Ну и что, — нахохлилась Адарлина, — для меня вы все невообразимо стары.       — Тебе самой-то, сколько лет? — вдруг спросил Фарис, в его голосе звучали едва уловимые нотки любопытства.       — Почти двадцать, — ответила Адарлина, внутренне поражаясь, насколько же она молода по сравнению даже с Бранрисом, которому было почти сто.       — Так и думал, — хмыкнул Фарис, чем снова привлек внимание Адарлины к себе.       — И все же, ты старше Тарлена, — заключила она.       — Старше, — согласился Фарис.       — Мы что, играем? Я должна догадаться? — недоуменно спросила Адарлина.       — Мне любопытно, насколько точную цифру ты сможешь назвать, — сказала Фарис. — Раз уж я тебе помог, развлеки меня немного.       — Ну, хорошо, — Адарлина задумалась. — Ты участвовал в Красной войне?       — Откуда ты знаешь про Красную войну? — удивился Фарис.       — Я… — Адарлина вовремя прикусила язык, едва не выболтав о своих ночных походах в библиотеку. — Я что, по-твоему, настолько бестолковая? В доме бывшего хозяина было много сведущей прислуги. Они меня кое-чему подучили.       — Хорошо, — согласился Фарис. — Да, я принимал в ней участие.       — А когда правила династия Басфартов?       — Я присутствовал на коронации первого короля в их роде.       — Что? — Адарлина просто не могла сдержать удивление.       Если Фарис действительно видел коронацию первого из рода Басфартов, которые правили на Дарлуэ почти пятьсот лет, а после их свергла нынешняя династия, у которой уже есть четвертое поколение… Получалось, что Фарису почти тысяча лет. Адарлине эта цифра казалась настолько огромной, что она не решалась произнести ее вслух. Но потом она задумалась о том, как течет время для долгожителей. Возможно, пара тысячелетий не такой уж и большой строк?       — Скажи, а в каком возрасте фэйец считается, ну, повзрослевшим?       — Довольно логичный вопрос, — отозвался Фарис, — не знаю, как в других краях, но на нашем континенте фэйца назовут взрослым, если он прожил по меньшей мере триста лет.       — Триста лет? — Адарлина даже подскочила с постели, забыв о ранах, и сразу же застонала. Пришлось лечь обратно. — Так значит, по вашим меркам, Бранрис еще совсем юн?       — Полукровки живут меньше, но да, он ещё дитя неотесанное, — кивнул Фарис, как-то странно усмехнувшись.       — А Тарлен?       — Он бы не смог стать капитаном, если бы не пожил хотя бы сотню. Другие полукровки не стали бы его уважать.       — Выходит, ему больше ста лет, — прошептала Адарлина. В голове не укладывалось, как можно столько существовать и не терять интереса к жизни. И тут только она поняла, отчего некоторые фэйцы так безразлично относились к людям — они действительно не понимали ценность их краткой жизни. — И все же, сколько тебе лет, Фарис? Не может же быть, что ты настолько стар? Правда?       Фарис промолчал. Адарлина не понимала смысл этого странного разговора, но у нее возникло ощущение, схожее с тем, что она испытала, прочтя лишь одно название легенды о Пожирателе Мира. Она не захотела читать дальше, не захотела получать эти знания, потому что чувствовала, как только она это сделает, все безвозвратно изменится. Нечто похожее она чувствовала и сейчас.       До рассвета оставалось совсем немного. Небо уже окрашивалось в розоватые цвета. Фарис сидел, откинувшись на стуле и скрестив руки на груди, и глядел в окно, погрузившись в раздумья. Адарлина ничком лежала на койке, попеременно сгибая, разгибая руки и ноги, а в голове у нее блуждали мысли.       — Ты жил при династии, которая правила до Басфартов, — тихо предположила она.       — Жил, — ответил Фарис, продолжая задумчиво глядеть на алеющий горизонт, — тогда не было династий, не было монархи.       — Выходит, ты пережил аж три эпохи? — Выдохнула Адарлина. У нее по-прежнему в голове не укладывалось, насколько древнее и могущественное существо сидело у ее постели. — А кто был до них? Фарис, ты знаешь, кто построил Белый замок?       Фарис снова посмотрел на нее слегка удивленно.       — Альдэн-Мортемс не был построен, — сказал он, — его сотворили из проклятого Белого камня самые могущественные маги в истории, надеясь, что он станет надежной крепостью и сможет их защитить. Чертог задумывался, как убежище, он же стал для них склепом. Они затерялись в недрах его катакомб и сгинули бесследно, унеся с собой в могилу все его тайны…       — Какие тайны? От кого «они» пытались защититься? — тихо спросила Адарлина, завороженная словами Фариса.       Вместо ответа фэйец долго смотрел на нее, как будто пытался что-то понять. От его пристального внимания Адарлине становилось не по себе. Ей вообще показалось странным, что Фарис счел целесообразным тратить свое время, чтобы няньчиться с ней. К тому же, их разговоры касались опасных тем, разговаривать на которые Адарлина была пока еще не готова. Знания, которыми обладал фэйец, пугали ее.       — Королевские земли не просто так занимают лишь жалкий пятак посреди континента. Магия Альдэн-Мортемс не распространяется на весь континент, лишь на определенную территорию.       — Магия? Ты сказал, что Белый камень проклят. Что это значит?       — Я не смог бы ответить, даже если бы захотел, — сказал Фарис, после недолгого молчания, — эти знания были утеряны много веков назад.       — Но ведь ты прожил дольше, — зачем-то упорствовала Адарлина, — ты что-то знаешь. Расскажи мне!       — Может быть позже, — улыбнулся Фарис, и Адарлину смутила эта мягкая, даже нежная, улыбка. Видеть ее на суровом лице тысячелетнего воина было немыслимо.       Адарлина молчала, Фарис тоже больше не пытался заговорить. Молчание затягивалось. Фэйец даже не двигался, застыв в расслабленной позе, как умели делать только бессмертные. Сейчас он походил на зверя даже больше, чем обычно. Сильного, уверенного в себе и спокойного. Адарлина не могла придумать с кем его сравнить, пока на ум совершенно неожиданно не пришел Жои.       Адарлина отвела взгляд, снова уставившись в потолок. Ее поразила собственная мысль, но чем больше она думала, тем сильнее в ней уверялась. Фарис был диким и свирепым, но в тоже время, от него веяло монументальным спокойствием и некой таинственностью. Оставаясь в тени, он все время был рядом и когда понадобилось, Фарис пришел к ней на помощь, в то время, как никто больше не осмелился. Теперь, когда Адарлина подумала об этом, все в Фарисе, начиная от его поведения и поступков, и заканчивая пристальным взглядом и манерой держаться, напоминало ей дракона.       Адарлине было с кем сравнить, и теперь сходство казалось очевидным. От этого ей становилось не по себе. Кроме того, она вспомнила то странное чувство, возникшее, когда Фарис пригрозил спустить с Барса шкуру за учиненное издевательство. Ее темная сила шевельнулась, отвечая его злости, и это было очень странно.       Постепенно восстанавливая в памяти все события минувшего дня, Адарлина думала над своими собственными промашками и над поведением Фариса, и Барса. Перед ее глазами пронеслись отрывки воспоминаний из зала собраний, нелепая потасовка с Барсом и последующий выход на поле для тренировок. Искалеченное тело даже сейчас вызывало у нее дрожь, а жадное безумие в его глазах — липкий комок страха в животе. Однако все изменилось, когда наточенное лезвие клинка Фариса коснулось его горла. Безжалостного убийцу как будто подменили.       — Он ведь… испугался тебя, — сказала Адарлина.       Услышав ее голос, Фарис отвлекся от рассвета, глянув на нее слегка виновато.       — Барс, — пояснила Адарлина, — когда ты приставил лезвие к его горлу, он испугался. По-настоящему. Я видела это в его глазах.       — Что ж, хорошо, если так, — безразлично отозвался фэйец, — надеюсь, он больше к тебе не сунется.       — Ты правда мог его убить? — Адарлина перехватила взгляд Фариса как раз вовремя, чтобы заметить промелькнувшую в них холодную ненависть.       — Да.       — Он поэтому так испугался? Знал, что ты не станешь медлить, — Адарлина помолчала, думая сменить тему, но неожиданная догадка заставила ее продолжить: — Вы ведь раньше были знакомы, так? Ты явно его недолюбливаешь, а он совершенно точно знает, на что ты способен, раз так сильно…       — Довольно, — перебил ее Фарис, — Барс — убийца и мерзавец, незачем тебе ничего о нем знать. Держись от него подальше, вот и все.       — Я подумала, он мог бы меня подучить кое-чему?       — Нет, — отрезал Фарис, и Адарлина была изрядно удивлена раздражению, скользнувшему в его голосе. Все это было неспроста. — Таким, как он, нельзя доверять. Единственное, чему он сможет тебя научить это жестокости и предательству.       — А если ему захочется завершить начатое? — спросила она. — Может мне проще самой вырвать себе глаз и отдать ему?       Фарис посмотрел на нее так, что стало понятно. Он не намерен шутить.       — Он не посмеет приблизиться к тебе, — отрезал фэйец, а потом добавил с мрачной тенью в голосе: — иначе я больше не стану сдерживаться.       Адарлина почему-то прониклась его словами, и они тронули ее до глубины души. Она не знала, чем смогла заслужить такое внимание со стороны древнего воина, но была сильно польщена и благодарна.       — Спасибо, — тихо сказала она, опустив глаза, — и за эти слова, и за то, что спас меня тогда.       — Не расслабляйся, — ответил ей Фарис, — не всегда кто-то сможет прийти на помощь.       — Я понимаю, — вздохнула Адарлина.       Мысли о собственной беспомощности вернулись, хотя она так надеялась, что больше никогда их не услышит. На глаза навернулись слезы. Паря в небе верхом на Ветроходе, глядя на то, как Жои мчится меж облаков, она чувствовала себя самой всесильной и счастливой на свете, а лежа в лазарете, постыдно проиграв поединок и перетерпев чудовищное избиение, Адарлина хотела только сжаться в комочек и исчезнуть. От подобных эмоциональных качелей начинало тошнить.       Адарлина прикрыла глаза, и две сиротливые слезинки скатились по ее щекам. Погрузившись в свои переживания, пребывая в абсолютной тишине, она даже забыла, что рядом был Фарис.       — Твой путь только начался, — тихо сказал он, но Адарлина все равно вздрогнула от неожиданности и стыдливо отерла глаза ладонью, — тебе решать, что будет дальше.       Она повернула голову, чтобы ответить, но тут двери лазарета распахнулись и в них появилась Главная врачевательница, вместе с парой своих помощников, состоящих на обучении под ее началом. Все мысли Адарлины от неожиданности бросились врассыпную, еще раз торопливо отерев глаза, она взглянула на вошедших.       Увидев, что главная пациентка очнулась, врачевательница удивленно всплеснула руками. Адарлина хотела было объясниться, повернулась к Фарису, но стул, на котором тот сидел секунду назад, был пуст.       Фарис просто испарился.