Наследница Теней (#1)

      Пробуждение было очень медленным и неприятным. В первую секунду, когда сознание вынырнуло из забытья, Адарлина не могла ни думать, ни чувствовать, будто связь с реальным миром была потеряна безвозвратно. Спустя пару минут в ушах появился звон, а тело постепенно стало отзываться болью, словно его действительно истязали несколько дней, не оставив ни единого живого места. Еще даже не до конца вернувшись из тьмы, Адарлина застонала. Что-то прохладное капнуло ей на лицо, обжигая разгоряченную лихорадкой кожу. Капля побежала по щеке и скользнула по шее, заставив Адарлину поежится и окончательно вернуться в реальность.       Она не сразу смогла сообразить, где находится. Было тепло и довольно уютно, а вокруг царила непроглядная тьма. Поводив глазами туда-сюда и слегка пошевелившись, Адарлина наткнулась рукой на горячий чешуйчатый бок. Протерев глаза и слегка приподнявшись на локте, она обнаружила, что лежит на согнутых лапах своего дракона, прижатая с одной стороны его горячим брюхом, а с другой толстой шеей и мордой. Даркнес свернулся вокруг нее тесным клубком и сверху накрыл крылом. В этой жаркой тесноте царила почти непроглядная тьма, но, когда Адарлина пошевелилась, Даркнес открыл глаз и тот сверкнул, словно сапфир на солнце.       — Как ты здесь оказался? — прохрипела Адарлина, осторожно переворачиваясь на бок.       Дракон тоже зашевелился, и все вокруг нее пришло в движение. Адарлина перекатилась с его лап на влажную каменистую землю, а непроницаемая тьма, наконец, исчезла, когда Даркнес подобрал крылья.       По всему выходило, что часть ее бреда все же была реальностью. Узкая щель прохода была полностью разворочена, на скале виднелись следы от когтей дракона. Даркнес умудрился протиснуться в узкое пространство пещеры, и полностью заполнил ее собой, взяв обессилившую Адарлину под защиту в теплое, безопасное кольцо своих крыльев и когтей. Адарлина чувствовала себя отдохнувшей, боль во всем теле сменилась с острой на ноющую, и мысли постепенно прояснялись.       — Вылезай отсюда, — сказала она довольно урчащему зверю.       Даркнес ласково ткнулся мордой ей в бок. Адарлина улыбнулась и мягко подтолкнула его морду в сторону выхода.       — Давай-давай, — подбодрила она его, — на выход, дружище!       Даркнес глянул на раскуроченный им же проход, затем снова на Адарлину, фыркнул, и ринулся наружу. Раздался грохот, Адарлина сжалась и зажмурилась, закрыв голову руками, опасаясь, что ей в глаз может прилететь камень. Дракон с трудом выбрался из узкого пространства, в которое прежде как-то умудрился забраться, и в пещере сразу стало светло и просторно. Солнце уже давно взошло.       Не успела Адарлина подняться на ноги, как снаружи раздалось угрожающее шипение Даркнеса и испуганный вскрик, а затем звук падения. И тут Адарлина вспомнила, что ввалилась в эту пещеру вовсе не одна.       Заставив подчиняться затекшее тело, Адарлина стала пробираться к выходу, постоянно спотыкаясь о развалы камней. Когда ей, наконец, удалось выбраться, дневной свет ослепил ее, и на глаза выступили слезы, не сразу дав разглядеть то, что происходило в нескольких метрах от выхода из пещеры.       Даркнес стоял к ней спиной, опираясь на сложенные крылья и устрашающе расправив шипы с перепонками на загривке. Его длинный хвост, так же поросший острыми перепончатыми шипами, нервно елозил туда-сюда. Дракон угрожающе шипел, изгибая длинную шею. От ласкового и заботливого зверя не осталось и следа.       — Оставь ее, — велела Адарлина, уже зная, кого увидит, обойдя раздраженного зверя, — прекрати немедленно!       Сероглазая девочка стояла на коленях, инстинктивно выставив вперед тонкие руки, с истинным ужасом глядя на оскалившегося древнего ящера. Когда рядом с ним появилась Адарлина, ее взгляд переместился на нее и глаза еще больше расширились, то ли в испуге, то ли в приступе слепого благоговейного восхищения.       Адарлина осторожно коснулась рукой напряженной шеи зверя, Даркнес вздрогнул, чуть качнул головой в ее сторону, но взгляда от девочки не отвел. Адарлина представляла несколько вариантов будущего развития событий и возможного поведения сероглазой девочки, однако ни один из них не предполагал того, что произошло дальше… Девочка вдруг опустила голову и прижалась лбом к влажной земле, протягивая вперед руки. Адарлина знала этот жест, раньше она исполняла его по сто раз на дню — так рабы преклонялись перед господами.       Адарлина почувствовала себя так, словно на нее обрушили чан ледяной воды. У нее зашлось сердце, неистово задрожали руки. Она почувствовала себя чудовищно оскорбленной и униженной. То, что эта малышка поприветствовала ее как одну из тех тварей, что мучали ее всю жизнь, повергло Адарлину в шок. Не обращая внимания на шипение Даркнеса, Адарлина бросилась вперед, и сама упала на колени перед девочкой. Схватив ее за плечи, она заставила ее распрямиться и быстро-быстро замотала головой.       — Нет, — выдохнула она, стараясь, чтобы голос не дрожал слишком сильно, — не смей больше так делать! Не равняй меня с ними.       Девочка смотрела на нее со смесью страха и непонимания. Адарлина чувствовала, что присутствие Даркнеса за ее спиной сильно давило на расшатанную психику бывшей рабыни. Температура была явно ниже нуля, и даже Адарлине в теплой сухой одежде было зябко, а ведь она проспала в объятиях Даркнеса всю ночь, словно на перине рядом с печкой. Девочка же провела эту ночь на улице в одной рубашке на голое тело. Адарлина отчетливо представляла, как ее дракон с ревом прорывается к пещере и выгоняет до смерти перепуганную бедняжку в ночной морозный лес. Почему она еще не умчалась в сто километров отсюда?       — Иди в пещеру, — сказала Адарлина, просто потому что пауза затягивалась, и нужно было сделать хоть что-то, — нам нужно развести огонь и согреться.       Девочка перевела взгляд на дракона, и снова посмотрел на Адарлину. Ее лицо было бледным и осунувшимся, темные круги под глазами, впалые щеки и острые скулы — явные следы продолжительного голода, как и на всем ее теле. Волосы у нее были цвета темного каштана, неопрятно отросшие и грязные. Серые глаза — которые казались Адарлине необычайно красивыми — были полны страха и непонимания, но в них уже не было прежнего обречения.       — Он не причинит тебе вреда, — твердо сказала Адарлина, глянув на дракона.       Даркнес будто бы понял ее слова и фыркнул, выпустив струю белого пара. Он присел на задних лапах, выпятив грудь и горделиво изогнув шею. Его синие глаза смотрели почти что насмешливо. Адарлина нахмурилась и покачала головой.       — Пошел бы, проветрился, — посоветовала она зверю так, словно тот безусловно понимал все, что она говорила. В ответ дракон издал недовольное ворчание, даже не подумав сдвинуться с места.       — Ты видела кого-нибудь из освобожденных? — спросила Адарлина, обращаясь к девочке, та кратко покачала головой. Адарлина осторожно спросила: — Ты ведь можешь говорить?       — Да, — тут же отозвался она, голос был хриплый и слабый.       — Хорошо, что ж, — Адарлина вздохнула, — мне нужно осмотреться, чтобы понять, где мы находимся. Как только я пойму в какую сторону идти, я отведу тебя в лагерь, там о вас позаботятся. Я найду всех, кто разбежался по лесу. Надеюсь, с ними все в порядке.       — Простите, — вдруг сказала она, когда Адарлина уже собиралась подняться.       — За что ты извиняешься? — не поняла она.       — За трусость, — объяснил девочка, по привычке опуская глаза, — мы сбежали, даже не зная, от чего бежим. Я тоже сбежала и, наверно, сгинула бы в лесу, если бы вы не нашли меня.       — Но ты шла обратно, — вспомнила Адарлина, — почему?       Ее бледные щеки вдруг покраснели, словно ей стало стыдно.       — Я подумала, что если вернусь, это искупит мою вину…       — Это твоё животное право — защищать свою жизнь. Если в следующий раз почувствуешь опасность, беги не оборачиваясь. Зачем ты вернулась? Тебя же могли поймать.       — Я не думала об этом, — еще тише ответила она.       — Как тебя зовут?       — Никак, — ответила девочка, — хозяева не давали мне имен.       — У тебя было несколько хозяев? — зачем-то спросила Адарлина.       — Трое, — ответил она, — последний продал меня в Фаас.       — Это уже не важно, все в прошлом. Ты больше не рабыня, и никогда снова ею не станешь.       — Это правда, что будет война? Короля убьют и работорговли больше не будет? — с неожиданной надеждой спросила девочка.       — Правда, — сказала Адарлина, припоминая свою пламенную речь в подземелье. Даже если до этого мятежники и не вели отрытую войну, то накануне Адарлина уж точно ее начала.       — Вы хотите убить короля? Занять трон?       — Я так же далека от дворцовых интриг, как и ты, — заверила ее Адарлина, — но если эти люди позволяют работорговле процветать, то они заслуживают смерти.       Она, наконец, поднялась с земли и протянула руку девочке. Та как-то странно на нее посмотрела, покраснела, и поднялась без ее помощи. Адарлина видела, что ей очень тяжело: холодно, голодно, и страшно. Она была обязана сделать хоть что-то, прежде чем отправляться на поиски остальных людей и тропы в лагерь.       — Идем, — позвала она ее за собой, и сама направилась к пещере.       Даркнес наблюдал за ними, тихо урча. Адарлина заметила, что от его черной шкуры исходит легкий пар, и поняла насколько же на улице холодно. Зима была совсем близко.       — Подожди немного, — сказала Адарлина и быстрым шагом направилась в лес.       Обломав сухих ветвей, она вернулась к пещере. Девочка стояла у входа, почему-то так и не войдя внутрь, и боязливо поглядывала на Даркнеса. Дракон, в свою очередь, неотрывно наблюдал за ней, медленно ворочая хвостом.       — Давай внутрь, — велела ей Адарлина, и девочка тут же подчинилась, словно ждала только ее приказа.       Адарлина решила пока что не заморачиваться над ее поведением, ведь ей самой понадобилось несколько недель, чтобы перестать шугаться собственной тени. Сейчас у нее были дела поважнее.       — Не поможешь мне немного? — спросила она своего огнедышащего друга, подбирая с земли палку потолще. Дракон глянул на нее, затем на палку, и зарычал на ту, как на врага.       — Ну, давай, — немного неуверенно подбодрила его Адарлина, — ты ведь умеешь дышать огнем. Только, пожалуйста, не спали меня заживо.       Даркнес раскрыл пасть и выпустил поток оранжевого пламени. По всей видимости, как и сама Адарлина, управлять своей мощью он не умел, и потому огонь мгновенно испепелил толстую ветку, едва не обуглив руку Адарлины. Она успела ее отдернуть, однако кожу все равно ужасно ошпарило жаром. Благо, влажная утренняя трава не поддалась возгоранию, не то лесной пожар был бы гарантирован.       Прижав к груди раненую руку, Адарлина быстро подхватила с земли тлеющий сучок, на который попал горящий пепел. Подув на него, она добилась пламени и быстренько подожгла палку потолще.       — Терпимо, — пробормотала она, наконец, справившись с задачей, и посмотрела на своего дракона, — мы с тобой еще поработаем над этим.       Вернувшись в пещеру с факелом в одной руке и ворохом веток в другой, Адарлина сразу же наткнулась на взволнованный взгляд.       — Я просто еще недостаточно овладела всеми этими премудростями, — неопределенно пояснила Адарлина, ссыпая ветки на середину пещеры и подкладывая под них горящий сучок. — Думаю, этого хватит на время. Я скоро вернусь, и принесу еще, а ты, пока сидишь и греешься, придумай-ка себе имя.       — Имя? — ее голос все еще звучал слабо, а теперь, когда жар от костра начал согревать продрогшее тело, зубы невольно застучали.       — Ну да, — пожала плечами Адарлина, — ты теперь свободный человек, без имени не обойтись. Когда я вернусь, сообщишь его мне, хорошо?       — Я могу идти, — неожиданно возразила девочка, — я могу пойти с вами.       — Нет уж, — Адарлина вскинула здоровую руку, — побудь здесь, отогрейся, а я скоро вернусь. Эта пещера пропиталась запахом Даркнеса, так что ни один хищник сюда не сунется.       Девочка открыла рот, словно собиралась что-то сказать, но потом снова его закрыла.       Адарлина приняла это за молчаливое согласие, улыбнулась, и вышла из пещеры. Дракон уже не сидел, а лежал на прежнем месте, уложив изящную треугольную морду на подставленное крыло. Когда появилась Адарлина, Даркнес вскинул голову и выпустил из ноздрей облако пара.       «Прошу тебя, не попадайся никому на глаза», — мысленно попросила его Адарлина, осторожно погладив гладкий нос.       Дракон принял ласку, тихо заурчав, затем отступил на шаг, расправил крылья и мощным толчком оторвался от земли. Даркнес летал грациознее, чем любая птица, и чем больше он становился, тем величественнее становилась его красота.       Когда дракон скрылся за кронами деревьев, Адарлина направилась в лес. Смутно припоминая откуда они пришли, она сориентировалась относительно севера и юга, и вышла к небольшой речушке с щебенчатыми берегами. Адарлина ее не узнала. Вокруг возвышался непроницаемый лес. С лиственных деревьев уже опала вся листва, а ели и сосны заслоняли своими могучими ветвями горизонт. Местность была Адарлине совершенно незнакома, и на секунду она испугалась, что даже не сможет найти путь в лагерь, не говоря уже о поисках освобожденных людей. Ощущение беспомощности сильно било по ее самолюбию.       Адарлина немного прошла вверх по реке, но пейзаж не менялся. Кроме того, она начала мерзнуть. Свой плащ она потеряла где-то в гуще событий минувшего дня, оставшись в рубашке и плотном дублете, но даже он не спасал ее от мороза. Адарлина предчувствовала, что зима в этих краях еще суровее, чем в Дюньмере, ведь Фаас располагался прямо на берегу ледяного моря.       К списку Адарлины прибавлялись все новые и новые проблемы, пока она брела в поисках знакомой тропы. Она была уверена, что они находились к востоку от лагеря, так как с его западной стороны лежали равнины, а не леса. Значит идти нужно было на запад, но там непроходимый лес, соваться в который без провизии и минимального набора выживания было самоубийством. Так же Адарлина рассматривала вариант повернуть на юг, и тогда, с большой долей вероятности, она может выйти к границе города, но еще раньше наткнется на поисковые отряды гвардейцев. Восточный ветер приносил с собой запах моря, и оставлял на губах солоноватый привкус. Вероятно, до восточного побережья было совсем недалеко. Впереди виднелись гигантские горные хребты, устеленные белыми шапками снега, — граница севера — сразу за ними простиралась Белая пустошь.       Адарлина остановилась, огляделась и поджала губы. Вариантов было не много, а вернее, всего два, и один хуже другого. Идти в лес, или вернуться к городу, рискуя столкнуться с гвардейцами работорговцев. Адарлина чувствовала себя загнанной в ловушку.       — Проклятье! — закричала она, ее голос эхом разнесся над лесом. — Есть тут кто-нибудь?!       Ответом ей была тишина.       Обреченные мысли полезли в голову. Сколько людей уже погибли от этого мороза? Скольких поймали, и возможно прямо сейчас подвергали жестоким истязаниям? А сколько сидели, скрючившись, под корнями деревьев этого бескрайнего леса и ожидали смерти? Тарлен и Бранрис уже наверняка достигли лагеря. Капитан Гиган поставлена в известность о том, что произошло. Пришлет ли она помощь? Или отправит кого-нибудь убить Адарлину? Что сейчас делает Мэйлин? Волнуется ли за подругу?       У Адарлины вконец упал боевой дух. Она уже устала от этих перепадов в своем настроении от «я непобедимая, всемогущая драконья повелительница» до «помогите мне кто-нибудь, я бестолковая слабая рабыня». Как она могла вернуться к своей невольной попутчице с такими отвратительными новостями? Сероглазая малышка наверняка ожидала ее с надежной, оправдать которую у Адарлины не было никаких шансов. Какая же она все-таки слабая. Барс бы точно посмеялся над ней. Раздражаясь еще больше, Адарлина вдруг задумалась, как бы повел себя в такой ситуации этот опытный убийца? Никак, был ответ. Хитрый и расчетливый Барс никогда бы не загнал сам себя в ловушку. Адарлина снова огляделась, словно надеясь, что что-то изменилось за те несколько минут, пока она была погружена в свои мысли.       Лес непоколебимой стеной обступал ее со всех сторон. Холодная река с тихим шелестом проносила мимо свои кристальные воды. Невероятная красота, но опасная своей морозной безмятежностью. Из-за ливня, который вчера настиг Адарлину, воздух был очень влажным, и каждый вздох морозил легкие. Еще одной ночи им в лесу не пережить, это Адарлина знала наверняка.       Принять решение было не просто. Адарлина ощущала, как груз ответственности давит на ее плечи все сильнее с каждым шагом, пока она возвращалась к пещере. Огонь уже едва потрескивал, но Адарлина не принесла новых веток, как обещала. Они им не помогут. Нужно было убираться отсюда, и как можно скорее.       — Ты сможешь идти? — прямо спросила Адарлина, неожиданно появляясь в расщелине.       Сероглазая девочка явно не была одарена чувством самосохранения, так как вообще не услышала ее приближение. Адарлина видела это по тому, как она вздрогнула и резко обернулась, словно ожидая увидеть врагов. От жара костра ее щеки, наконец, приобрели нормальный цвет. Она перестала дрожать и горбиться, но все еще была слаба и голодна — это Адарлина знала не понаслышке.       — Нам нужно уходить отсюда, — хмуро сказала она, приваливаясь плечом к каменистому выступу. Ей было невыносимо думать о том, что придется снова вытащить на мороз босую девочку. — Температура быстро падает. Если не уйдем сейчас, замерзнем насмерть следующей ночью.       Сероглазая девочка молча смотрела на нее. Она ожидала ее решения, Адарлина думала, что если сейчас скажет ей подниматься и идти, то она так и поступит. Подобные вещи заставляли ее трястись от ярости.       — Ты придумала себе имя? — спросила она.       Девочка покраснела и помотала головой.       — Как же мне к тебе обращаться?       — Как пожелаете, — тихо ответила она, отводя глаза.       — Ладно, у нас еще будет время поговорить об этом, обещаю, — сказал Адарлина, — а сейчас нам нужно убираться отсюда.       Губы девочки тронула робкая улыбка. Адарлина улыбнулась в ответ, и принялась расстегивать дублет. Холодный воздух тут же обжог плечи и спину, но Адарлина старалась не обращать на это внимание. Девочка поднялась на ноги, наблюдая за ее действиями, а когда она протянула ей одежду, медленно покачала головой.       — Надевай, — велела Адарлина.       Девочка обняла себя руками, словно боялась, что те сами собой потянутся к теплой вещице, и снова помотала головой. Адарлина подумывала отдать ей и сапоги тоже, но здраво рассудила, что в таком случае сама не пройдет даже мили.       — Я не могу, — прошептала девочка.       — В чем проблема? — немного раздраженно спросила Адарлина.       — Вы не можете отдать его мне, — ответила она совершенно искренне, — иначе вам будет холодно.       — Будем носить его по очереди, — сказала Адарлина, внутренне поражаясь маленькой девочке, — это единственное, что я могу предложить.       — Со мной все в порядке, — сказала она, но, разумеется, Адарлина ей не поверила.       Накинув дублет на руку, она рывком закатала рукава рубашки на обоих руках, выставляя на обозрение давние побелевшие шрамы от кандалов. Девочка уставилась на них так, словно вокруг запястий Адарлины обвились ядовитые змеи.       — Не рассказывай мне, что с тобой все в порядке, — холодно отрезала Адарлина, — потому что я знаю, что это ложь. Надевай!       Адарлина довольно бесцеремонно швырнула ей тяжелый дублет, мысленно надеясь, что девочка не станет оспаривать ее приказной тон. Перекинув широкий ремень ножен поперек груди, и пристроив свой безымянный меч за спиной, она подождала, пока девочка справится с одеждой.       — Я не знаю, как долго нам предстоит идти, прежде чем можно будет устроить привал, — продолжила она, и понимая, что девочка сама ни за что не спросит, пояснила: — мы двинемся в обратный путь, к городу. Можно было пройти через лес, но я считаю, что это опаснее, нежели столкнуться с теми ублюдками, что нас ищут. Если будем осторожны и внимательны, то все обойдется.       — Все из-за того, что мы сбежали тогда, — от тоски в ее голосе Адарлине хотелось лезть на стену.       — Нет, — твердо сказала она, — я сама во всем виновата. Я нарушила приказ и действовала слишком самоуверенно. Мне придется за это ответить, когда мы вернемся в лагерь.       Зря она это сказала. Девочка вскинул голову, ее серые глаза расширились от удивления и неподдельного страха.       — Вас накажут за то, что вы спасли нас?       — Никто и никогда больше не посмеет наказать меня так, как ты подумала, — с мрачной тенью в голосе произнесла Адарлина, — но держать ответ за свои действия мне придется, если я не хочу потерять поддержку в лице Аделаиды Гиган. Она возглавляет лагерь сопротивления.       — Разве вы не самая главная среди мятежников? — вдруг спросила девочка.       Адарлина одновременно нахмурилась и улыбнулась.       — Нет. Какой из меня лидер? И они не мятежники. Эти люди борются за лучший мир. Пусть не всегда так, как должны бы…       — Почему же вы?.. Почему вы были, как мы? — девочка неосознанно прикоснулась к опухшим ссадинам на своих запястьях. — Вы ведь такая сильная.       Адарлина нервно повела глазами туда-сюда. Как объяснить ей, что она вовсе не такая сильная, какой она ее видит? С некоторых пор Адарлина вообще о себе не самого лучшего мнения, и чужое восхищение только усугубляло ситуацию: ко всему прочему, Адарлина ощущала себя еще и лгуньей.       — Я не всегда была сильной. У нас еще будет время поговорить, — ответила она, надеясь, что так оно и будет, — а сейчас нужно идти.              * * *              Осознать, что значит «нести ответственность за свои поступки», Адарлине пришлось практически сразу, как началось их тяжелое путешествие. Она была безмерно рада, что додумалась отдать свой дублет слабой, отощавшей девочке, однако уже через десять минут Адарлина сама начала стучать зубами. Она бодро шагала вперед, чтобы спутница не видела ее посиневшего носа и дрожащих губ, и мысленно посмеивалась над собой.       Спину сводило судорогой от холода, тонкая рубашка не спасала от ветра и влажного воздуха. Адарлина неминуемо потела из-за тяжелого перехода по древесным завалам, и холодный пот тут же примерзал к ткани, заставляя Адарлину дрожать еще сильнее. Единственное, что спасало ее от того, чтобы начать вслух жалеть себя, были редкие взгляды в сторону молчаливой девочки.       Несмотря на то, что она закуталась в дублет так, что был виден только кончик носа, и доставал он ей аж до колен, она все равно выглядела продрогшей до костей, учитывая, что в отличии от Адарлины передвигалась по стуженой земле босиком. Вероятно, они уже настолько замерзли, что она не чувствовала боли.       Стиснув зубы, Адарлина шла вперед. Она не имела право проявлять слабости. Если уж ей посчастливилось найти хотя бы одну из пяти десятков освобожденных людей, она была просто обязана довести ее живой до лагеря.       Когда что-то легонько коснулось ее плеча, Адарлина даже не сразу это почувствовала, настолько тело онемело от холода. Толчок повторился, и Адарлина обернулась.       — Н-над-деньте, — у девочки зуб на зуб не попадал, и тем не менее она попыталась дрожащими пальцами расстегнуть дублет.       Адарлина выдохнула облачко густого белого пара. Неожиданно подступивший мороз уже покрыл инеем сырую траву и опавшие листья, однако воздух оставался таким же влажным. И эта влага грозила убить их, если они в ближайшее время не найдут где укрыться и обсохнуть, и не раздобудут себе одежду. Адарлина не имела ни малейшего понятия, сколько им еще идти.       Она даже не сразу почувствовала, что качает головой.       — Н-нет, не нужно, — отчеканила она, но серьезность голоса испортили стучащие зубы.       — Вы з-зам-мерзли, — длинные тонкие пальцы девочки успешно справились с верхней пуговицей, — я н-не м-могу поз-зволить…       Договорить ей не удалось, и Адарлина оказалась избавлена от ответа. Все ее чувства в один миг обострились до предела. Она прыгнула на девочку, легко сбив ее с ног, и они обе повалились на землю за секунду до того, как над их головами просвистела стрела с синим оперением. Солдаты работорговцев! Все мысли в голове Адарлины бросились врассыпную, оставив ее совершенно дезориентированной.       Только спустя пару мгновений она, наконец, поняла, что именно случилось: она испугалась! Испугалась, потому что совершенно не знала, что делать дальше.       Совсем близко раздались ожесточенные крики, ржание и топот лошадей. Адарлина рывком оттащила парализованную страхом девочку за ближайшее дерево, вжала худенькое тело промеж выпирающих корней, прикрыла ее собой. Сердце пойманной птицей билось в груди.       Адарлина осторожно выглянула из укрытия и увидела, как со склона к ним приближается дюжина всадников. Из-за деревьев было невозможно разглядеть каждого, но их синие мундиры с черными полосами предвещали кровавую расправу. Боевые кони в богатой сбруе были взвинчены после длительной скачки, громко ржали и били подкованными копытами мерзлую землю.       Страх не позволял Адарлине сосредоточиться. Ее тело — продрогшее, и еще не до конца оправившееся после магического выплеска и тяжелой лихорадки — было совершенно не готово к битве. Она даже не чувствовала свою темную магию, не могла вызвать на поверхность ни крупицы ярости. Совершенно отчетливо Адарлина осознала, что впервые оказалась перед лицом настоящего сражения с врагом, в котором ей предстоит защищать не только свою жизнь, но и жизнь натерпевшейся девочки. Эти всадники явились по их души, и если сейчас Адарлина не станет сражаться, то они обе обречены.       — Где они?!       — Туда!       Грохот копыт приближался.       Времени на раздумья не оставалось.       Заглянув в серые глаза, Адарлина увидела в них тот самый первобытный страх, который много лет видела в собственном отражении. Это помогло ей принять окончательное решение. Она запретила себе отступать.       Собрав все силы, Адарлина заставила свое тело подчиняться, приказав забыть о холоде и боли. Отработанным движением она выхватила из-за спины свой меч. Один всадник был уже так близко, что под тяжелыми копытами его коня дрожала земля. Доверившись своим инстинктам, Адарлина в один момент оказалась на ногах, замахнулась мечом и выскочила из-за дерева…       Лезвие рассекло воздух, а затем вдруг врезалось во что-то мягкое и упругое. Раздалось пронзительное ржание, словно в замедленном времени Адарлина наблюдала, как лезвие ее меча отделяет передние ноги лошади от туловища, и та падает на землю, пролетая по инерции еще пару метров. Всадника вышвырнуло из седла, и он неуклюже покатился кубарем следом.       Лошадь билась в предсмертной агонии, наполняя лес пронзительными криками. Алая кровь орошала мерзлую землю, и капала с меча Адарлины. Секунды отделяли ее от первого в жизни настоящего поединка за жизнь. Этот гвардеец был под два метра ростом, на поясе висел огромный двурукий меч с позолоченной рукоятью, явно из фамильного наследства. Безымянный меч Адарлины был ничем иным, как простой рядовой железякой, которую выдают всем солдатам. Все равно, что идти с зубочисткой против ножа.       В голове Адарлины образовался вакуум. Она позабыла обо всем, чему ее учили на протяжении долгих месяцев. Руки, сжимающие окровавленный меч, дрожали. Возникло безумное желание закрыть глаза, и поверить, что все это не реальность, а дикий сон, и скоро она проснется. Однако, позади приближались остальные всадники. Мимо просвистела стрела, затем еще одна. Внутри все сжалось от страха, когда гвардеец поднялся на ноги и со зверской улыбкой потянулся к рукояти своего меча.       Тогда Адарлине вспомнился один единственный урок. Тот самый, что въелся в ее память, через позор и боль. Урок, преподанный ей Барсом.       Рука метнулась к кинжалу, спрятанному за ножнами меча. Гвардеец ринулся к ней. Адарлина взмахнула рукой. И вот уже деревянная рукоять торчала из глаза мужчины. Он упал на колени, открыл рот, словно удивленный, и рухнул замертво.       Не человек, не противник. Просто мишень. Вот что она вынесла из схватки с Барсом.       — Вон она! Взять их! — раздались голоса совсем рядом.       Больше Адарлина не мешкала. Выхватив окровавленный кинжал из головы гвардейца, она практически не глядя метнула его в голову приближающегося всадника. Спасибо Брону, он натаскал ее так, что Адарлина могла попасть в горошину на расстоянии тридцати метров на полном скаку.       Лошадь испуганно дернулась в сторону, когда всадник свалился на землю.       В Адарлину полетел целый град стрел. Припав к земле, она кувырком оказалась у сбитого всадника и вырвала лук из его мертвых рук. Стрела вонзилась в дерево в паре сантиметров от ее головы. Вырвав ее из ствола, Адарлина выстрелила из укрытия по третьему всаднику. Насколько она успела подсчитать их после этого осталось девять. Они намеривались окружить Адарлину, но побаивались подъезжать слишком близко. За деревьями мелькали силуэты, и Адарлина с раздражением понимала, что ей никак не прицелиться, а количество стрел было ограниченно.       Осторожными перебежками, она вернулась к дереву, за которым оставила девочку. Глаза ее были ошалелыми от страха и покрасневшими от невыплаканных слез. На Адарлину она смотрела так, будто не узнавала вовсе.       — Спокойно, — тихо, и как можно увереннее сказала она ей, — теперь они не станут бездумно нападать. Пусть немного остудят свой пыл, а мы пока подумаем, что делать дальше.       Девочка перевела взгляд с Адарлины на труп гвардейца неподалеку, а потом глянула на безногую лошадь. Адарлина проследила за ее взглядом, и мгновенно поняла все без слов. Девочка улыбнулась ей нервно и нелепо, но Адарлина не стала придавать этому значение. Аккуратно обтерев лезвие своего меча, она вернула его в ножны, а лук надела на плечо. Неподалеку торчало несколько стрел, и Адарлина подобрала их.       — Ты умеешь ездить верхом? — тихо спросила Адарлина и увидела, как в глазах девочки промелькнула тень стыда и раздражения, когда она покачал головой.       У Адарлины подвело живот от совершенно некстати возникших воспоминаний о ночи, когда Тарлен спас ее и Мэйлин из лап работорговцев. «Dante flakor mie?» спросил он у нее «Ты умеешь ездить верхом?». Адарлина тогда ощутила такой же стыд и легкое раздражение. «Разумеется, нет» подумала она тогда «где же мне было научиться». Это воспоминание заставило Адарлину ободряюще улыбнуться девочке, та смотрела на нее с ужасом и ожиданием.       — Сдавайтесь! — грянул голос одного из гвардейцев откуда-то из глубины леса. — Вы окружены. Нет смысла цепляться за свои никчемные жизни!       Адарлина видела, как у девочки задрожали руки. Повинуясь порыву, она сжала ее ладони в своих и прошептала одними губами: «Ни звука». После чего поднялась на ноги и выглянула из-за дерева. Кони гвардейцев топтались за десяток метров. Они действительно их окружали, хотя и недостаточно плотно. Это давало надежду на то, что эти ублюдки не знали их точного местоположения.       Своевременная подсказка маленькой девочки спасет им жизнь, если Адарлина сумеет ею воспользоваться. Им нужна была лошадь: сильная, выносливая, и самая быстрая из всех, что имелись у гвардейцев. Разумеется, такова наверняка принадлежала командиру. Адарлина стала потихоньку подбираться ближе. Каждый шорох заставлял ее сердце замирать от волнения. Сумеют ли они ускользнуть? А если нет, удастся ли ей одолеть девятерых оставшихся гвардейцев?       Пораскинув мозгами, и, за неимением лишнего времени и наилучших вариантов, Адарлина, скрепя сердце, решила пойти ва-банк.       — Предлагаю сдаться вам, — громко крикнула она, стараясь, чтобы голос не дрожал, а звучал грозно и насмешливо, — вы, придурки, понятия не имеете, на кого напали!       В следующую секунду, на дерево, за которым она пряталась, обрушился целый град стрел. Адарлина пригнулась, закрыв голову руками.       — На кого мы напали? Грязная шлюха, кем бы ты ни была, мы изнасилуем тебя, а потом убьем!       Адарлина почувствовала облегчение. Слова этого ублюдка служили косвенным подтверждением, что о присутствии здесь маленькой девочки они не подозревали. Вероятно, ее саму приняли за одну из мятежников, иначе вряд ли осмелились бы так вольно вести себя с той, кто заживо изжарил почти всю цветущую знать Фааса, вместе со стражей, превратив их собственный дом в жаровню.       — Идите, насилуйте тела своих дружков, которых я уже прикончила, — зарычала она.       — Ах, ты, сука, — закричал другой голос, — иди сюда, я тебя прикончу.       — Остынь, идиот, — рявкнул самый громкий голос, и Адарлина мысленно улыбнулась, вероятно, вычислив их командира. — Никому из нас не хочется дохнуть с лесу из-за безумной рабской суки. Эй ты, покажись, и мы прикончим тебя быстро.       — Я не рабыня, — сказала Адарлина, и в ее голосе скользнула мрачная тень угрозы.       Она слышала, как зашептались члены отряда.       — Ты одна из мятежников, — недоверчиво спросил командир. Его голос ощущался ближе, кажется он тронул своего коня с места. — Покажись!       — Я не мятежник, — отозвалась Адарлина.       — Тогда, кто же ты?       Тактичный вопрос, казалось, что гвардейцы и правда в замешательстве, однако Адарлина не была настолько наивна. Командир явно отдал какой-то приказ своим людям, а сам приближался к ее укрытию.       — Я обычная крестьянка, которая охотится в здешнем лесу, — сказала Адарлина.       — В пятнадцати милях от города? Далеко же ты забралась, — говорил командир, — мы столько дичи видели, пока скакали сюда.       — Неужели, — невинно воскликнула Адарлина, — но с чего вы взяли, что мне нужно зверье?       Шаги коня были уже близко. От плечей Адарлины валил пар, чувства обострились до предела, тело стало покалывать от напряжения, а по виску скатилась капелька пота. Она успокоила дыхание, и уложила стрелу на тетиву.       — На кого же ты тогда охотишься? — спросил командир, и голос его был полон любопытства.       Если бы Адарлина была обычным человеком, то ни за что бы не услышала, как лезвие врага с шелестом покинуло ножны. Судя по этому звуку, и дрожанию земли под тяжелыми копытами коня, он собирался обогнуть дерево справа.       — На разных ублюдков, — зарычала Адарлина, — вроде вас!       Крутанувшись влево, она выставила лук из-за дерева, и выстрелила.       Всадник действительно собирался напасть на нее справа. Он резко повернул голову, и собственная же стрела с синим оперением пронзила его череп, вылетев с другой стороны. Адарлина сама не ожидала, что запустит ее с такой силой, но вероятно сказалось не только нервное напряжение, но краткость расстояния до цели.       Раздались крики, когда гвардейцы увидели, как их командир свалился с коня. Адарлина быстро метнулась вперед, и успела схватить ретивого жеребца за брошенные поводья. Он испуганно рванулся в сторону, но Адарлина умелым движением дернула удила и боль мгновенно присмирила буйное животное.       Жеребец был высоким и тонконогим, явно дорогой породы. Красивого серого окраса, весь в яблоках, с длинным шелковистым хвостом, и чисто выбритым гребнем шеи. Он был взнуздан красивым барочным железом, и сбруей из черной блестящей кожи. Мощную шею, широкую грудь и круп опоясывали кожаные ремни с серебряными застежками, украшенные синими лентами, а на спине, поверх синего вальтрапа с изображением какого-то герба, было дорогое удобное седло.       Неплохой улов.       Адарлина запрыгнула в седло, даже не коснувшись стремени. Жеребец оказался чрезвычайно характерным, даже, скорее, плохо воспитанным. Он тянул поводья и надувал бока, отказываясь подчиняться новой наезднице. После ретивой покорности Фарсы, и благородного изящества Ветрохода, подобное поведение вызывало в Адарлине нездоровую злобу. Она тут пытается спасти несколько жизней, а этому верховому красавцу вздумалось поупрямится.       Когда мимо просвистела очередная стрела, Адарлина выкрутила конец кожаного повода и хлестанула им по клечу коня. Жеребец издал пронзительный болезненный визг, привстал на дыбы, и метеором помчался вперед. Адарлина оказалась приятно удивлена его скоростью, вероятно, присущей его породе. Этот конь почти смог бы соперничать с Ветроходом, однако, он был далеко не так же легко управляем.       — Проклятье! — зарычала Адарлина на упрямое животное, когда они едва не пролетели мимо дерева, где пряталась дрожащая девочка.       Ей пришлось так дернуть поводья, что она побоялась оторвать коню челюсть. Однако, не смотря на боль, жеребец продолжал нестись вперед, раскрыв рот под давлением тяжелого железа и вывалив наружу онемевший язык. Адарлина с отстраненным сочувствием думала о том, кто же так отвратительно воспитал это красивое животное.       — Поднимайся! Давай-давай-давай! Скорее! — она возникла перед свой ошарашенной спутницей, как сам демон на бешенном коне.       Жеребец ни секунды не мог стоять на мете, дико ржал и приседал на мощных задних ногах. Звуки погони становились все ближе. И без того перепуганная девочка смотрела на беснующееся животное и кажется всерьез подумывала остаться на месте.       — Живо иди сюда! — теряя терпение, закричала на нее Адарлина.       Да уж. Спасательная миссия в ее исполнении выглядела далеко не так же красиво и романтично, как у Тарлена. Эта мысль даже немного позабавила Адарлину, она непременно расскажет ему об этом курьезе, если сможет выжить, и помирится с ним.       Когда девчушка, под страхом погони и гнетом ее яростного голоса, решилась-таки подойти к бесноватому животному, Адарлина схватила ее за протянутую руку, и легко втащила худое тело на спину жеребца. Ее темная магия проснулась, забурлив под кожей, прибавляя уверенности и сил.       — Пошел! Пошел! — Адарлина пнула жеребца по бокам, и, на этот раз, он без особых церемоний помчался стрелой меж деревьев. — Держись!       Девочка вцепился в Адарлину мертвой хваткой, и она не могла ее винить. Свою первую поездку в седле она проделала в кольце сильных рук Тарлена, в тихой ночи, под светом луны, и была восхищена, даже почти убаюкана плавным шагом Ветрохода. Девочке же в этом плане повезло гораздо меньше. Адарлина задней мыслью поняла, что надо было бы усадить ее перед собой, но останавливаться и меняться местами они не могли. Оставалось уповать на то, что слабенькие ручки под страхом смерти будут держать ее крепко.       Грохот погони наполнил лес, приближающиеся крики гвардейцев мешали думать. Страшно свистели пролетающие рядом стрелы. Адарлина молилась, чтобы ни одна из них не попала в спину девочке. Жеребец рвался вперед, дергая поводья, и Адарлина истерла ладони в кровь, пытаясь хоть как-то им управлять. Конь был совершенно не восприимчив к боли, железо во рту не оказывало на него никакого влияния, и Адарлина с содроганием думала о том, что же могло привести к полному атрофированною нервных окончаний. Однако это никак не умоляло его скорости. Вероятно, только благодаря ей его до сих пор не списали с гвардейских конюшен. Он мчался так, словно спасался от самой смерти, и Адарлина слышала, как звуки погони постепенно начинают стихать. Даже с двумя всадниками на спине серый конь был быстрее остальных лошадей из отряда. Адарлина радовалась тому, что не прогадала с выбором.       Продолжать двигаться к городу, рискуя натолкнуться на еще один поисковый отряд, они не могли, поэтому Адарлине пришлось решиться на путь через лес. Было трудно заставить жеребца нести их в нужном направлении, но, когда курс был положен, она немного ослабила поводья, позволив ему развить максимальную скорость. Наклонившись вперед, и потянув за собой девочку, она облегчила давление на его спину, стараясь не мешать зверю спасать их от смерти. Адарлина накрыла одной рукой сцепленный замочек рук девочки, вцепившейся в нее поперек живота, как стальные клещи. Жеребец мчался вперед, лихо перепрыгивая через поваленные деревья, заставляя ее каждый раз испуганно ахать, когда они подвисали в воздухе.       Погоня отстала, но Адарлина не спешила останавливаться. Они мчались сквозь лес больше получаса. Только спустя это время, Адарлина почувствовала, как бока жеребца, наконец, сдулись. Его загнанное дыхание и стремительный бег начали стихать. Явно озадаченный тем, что его не подгоняют и не дергают, жеребец перешел на более мерный галоп. Его мускулистая шея расслабилась, изящно изогнулась, когда он свесил нос перпендикулярно земле. Казалось бы, в такой ситуации думать о животном верх идиотизма, однако Адарлина не могла остаться равнодушной к испорченному жеребцу. Она многому научилась у Брона, и теперь, раз уж она украла это несчастное животное, Адарлина решила сделать все, чтобы ему помочь.       Адарлина отпустила руки девочки, и ласково похлопала ладонью по взмыленной шее жеребца. Шерсть у него была совсем короткой, а из-за отсутствия гривы, каждая мышца была отчетлива видна, как и паутина вздувшихся вен.       — Тише, мальчик, тише, — протяжно позвала Адарлина, отвлекая внимание животного от бешеной скачки. Напряженные уши жеребца повернулись назад. — Хороший мальчик, молодец.       Адарлина снова похлопала его по шее, и легонько натянула поводья. Тяжело фыркнув, жеребец перешел на очень амплитудную рысь, и гарцевал еще пару минут, высоко задирая тонкие ноги. Когда, наконец, аллюр сменился на шаг, жеребец тяжело отфыркался, и расслабился, полностью подчинившись Адарлине.       — Ты как? — спросила Адарлина, чуть обернувшись в седле.       — Мне не очень хорошо…       — Погоди, — Адарлина еще раз потянула поводья, и жеребец послушно остановился, — сможешь слезть?       Кажется, девочка кивнула, но в итоге стала только неуклюже сползать на бок, и Адарлина не успела ее поймать. Мешком грохнувшись на землю, она заставила коня испуганно шарахнуться в сторону. Пока Адарлина успокаивала животное, она поднялась на четвереньки, натужно вытошнила накопившуюся слизь.       — Прости меня, — не зная, что еще сказать, Адарлина спрыгнула с седла и опустилась рядом с ней на колени.       Девочка вытерла рот рукой, щеки ее покраснели.       — Вы снова спасли мне жизнь и извиняетесь за это…       — Знала бы ты, насколько это было отвратительное спасение, — Адарлина невольно фыркнула.       Девочка ничего не ответила, молча подняв на нее глаза, и Адарлине вдруг стало не ловко из-за того безоговорочного доверия и немого восхищения, которое в них неприкрыто читалось.       — В любом случае, — сказала она, поднимаясь, — теперь наш путь станет куда проще. Как только окажемся в черте города, я смогу найти тропу, которая приведет нас в лагерь.       Адарлина погладила жеребца по шее. Он вздрогнул от ласки, словно не привык к ней. Этот конь мог бы стать отличным боевым товарищем, если бы его не превратили в неуправляемое нечто.       — Мы далеко от города? — спросила девочка, почему-то не спеша подниматься на ноги.       — Примерно в десяти милях, — ответила Адарлина, припоминая слова убитого командира.       Ей еще предстояло обдумать то, что она совершила сегодня. Адарлина впервые отняла чью-то жизнь, причем не одну, и пусть она не чувствовала горячую кровь на своих руках и не смотрела в глаза, когда жизнь покидала тело, но ее нож разбил человеку голову, а стрелы лишили жизни еще троих, и это не пройдет для нее бесследно. Однако сейчас она не могла позволить себе задумываться над этим.       Внимательно оглядевшись и прислушавшись, Адарлина вновь посмотрела на свою несчастную попутчицу.       — Давай, — кивнула она в сторону седла, — нам нужно двигаться, мы далеко не в безопасности.       Наверно, если бы девочка могла, она бы ответила, однако эти слова забрали бы у нее последние силы, которые она потратил на то, чтобы попытаться подняться. Адарлина отвернулась слишком рано, а потому звук падения застал ее в врасплох. Сердце сжалось еще до того, как она вихрем обернулась и увидела распластавшееся на земле тело. На мгновение у нее даже помутнело в глазах. Она бросилась к девочке, осторожно перевернула ее на спину, и дрожащими руками похлопала по щекам. В полуобморочном состоянии она застонала, но не смогла даже разнять век.       Адарлина с трудом поборола желание достать свой меч и тут же саморучно на него насадиться. Желание убить себя за подобную бесчеловечность было просто невыносимым, но нет, ее никчемная жизнь и тупая башка все еще были нужны, чтобы позаботиться о бессознательной девочке. Как же малышке не повезло, что именно Адарлина взялась за ее спасение.       Осторожно подняв ее на руки, Адарлина отнесла ее к большому дереву, и посадила на толстый выпирающий корень, прислонив спиной к стволу. Быстро вернувшись к остывающему коню, она разворошила седельные сумки, которые были совсем небольшими, так как гвардейцы явно не собирались утруждать себя ночевкой в лесу. Однако шерстяной плащ, бутыль воды и точильный камень там обнаружились.       Адарлина накрыла девочку плащом, осторожно поднесла флягу к его губам и заставила сделать пару глотков воды. После этого не прошло и пары минут, как она потеряла сознание. Адарлина подвела коня поближе, и не спеша отстегнула все ремни и ленты, которые были совершенно лишними в экипировке лошади.       Она не стала снимать седло, так как боялась, что на таком холоде животное застудит взмыленную спину, и уздечку с тяжелым железом пришлось оставить, ведь она не знала, как конь поведет себя без нее. Когда они доберутся до лагеря, Адарлина обязательно поручит его на перевоспитание Брону. Опытный наставник Адарлины обязательно научит коня ходить с мягким железом, и слушаться легчайших прикосновений — в этом она не сомневалась.       Усевшись на соседний корень, Адарлина вынула свой меч из ножен и уперла его острие в землю перед собой. Она вспомнила сверкающий меч с позолоченной рукоятью первого убитого ею гвардейца. Солдатский меч не шел с ним ни в какое сравнение. Его лезвие было выковано из обычной стали, и не обладало таким сияющим блеском, крестовина была отделана грубо, без каких-либо изяществ, а венчал ее чугунный шарик, необходимый для того, чтобы меч не выскальзывал из руки. Сама рукоять была обтянута толстой свинячьей кожей. Никаких узоров, украшений или гравировки. Простой солдатский меч. Острый, с хорошим балансом, но ничего более.       Адарлина взяла точильный камень и плавно провела по лезвию сверху вниз. Мягкий металлический шелест заставил ее вспомнить, как командир вынул свой меч за секунду до того, как она исподтишка его убила. Адарлина снова провела по лезвию. Вжик. В голове всплыла картинка лошадиный ног, отделяющихся от тела с фонтаном кровавых брызг.       Меч разрезал плоть и перерубил кости, словно теплый нож прошелся по маслу. Неужели он настолько острый? Старая потускневшая сталь вызывала уважение своей стойкости. Она вспомнила день, когда получила его.       Брон предупредил ее заранее, что вручит ей оружие, но, когда настал этот момент, он просто швырнул Адарлине перевязь, и сказал: «Последнее, что осталось. Потренируйся пока с этим, как сломается, подыщу тебе новый». Однако меч так и не сломался, ни во время тренировок, ни в тот момент, когда Адарлина перерубила им цепи рабов в подземелье, а теперь с легкостью отсек лошади ноги с одного удара.       У Адарлины никогда не возникало желания добыть себе меч получше, теперь она точно знала, что никогда этого не сделает. Она видела, насколько ослепительно красивым может быть дорогое фамильное оружие, но этот напыщенный блеск не спас жизнь владельцу. В сравнении с верностью ее меча, это великолепие казалось пустым.       Адарлина не дала своему мечу имя — солдаты не нарекали рядовое оружие, с которым могут расстаться в любой момент на поле боя — однако, сама того не замечая, мысленно всегда обращалась к нему «безымянный». Безымянный, потому что ему не нужно было красноречивое имя или сверкающие камни в позолоченной рукояти, чтобы верно служить свой владелице. Ему не нужно было сверкающее лезвие из дорогого сплава, чтобы перерубать стальные цепи с одного удара и насмерть разить врагов.       Безымянный.       Тихий шелест раздавался посреди морозного леса. Вжик-вжик. Адарлина продолжала точить свой меч.