Глава 18. «Последний урок»
24 января 2020 г. в 18:28
Его ласки были нежными, успокаивающими. Она таяла в его объятиях, наслаждаясь легкими прикосновениями горячих губ к своей шее. От его тяжелого сбивчивого дыхания трепетало сердце. Все ее чувства обострились, каждое прикосновение его рук отзывалось приятной истомой в животе. Дыхание перехватывало, по всему телу разбегались стайки мурашек. Она стремилась быть ближе к нему, стремилась довериться, отдаться.
«Мы не зайдем дальше, пока ты не будешь готова», — жарко прошептал он ей на ухо и мягко прикусил чувствительное местечко прямо под ним.
Она выгнулась и застонала. Она была готова. Хотела умолять его не останавливаться.
«Я никогда не буду твоей», — сорвался с ее губ совершенно чужой и отрешенный голос.
«Не думаю, что тебе стоит доверять моим словам», — ответил он со злой усмешкой.
Все предыдущие ощущения позабылись, им на смену пришла ярость и страх. Она ощутила угрозу, исходившую от него волнами. Попыталась высвободиться из его рук, но нежные объятия вдруг превратились в стальной капкан.
«Пусти меня!», — зарычала она, попыталась вырваться, но вся сила будто покинула ее. Она оказалась совершенно беспомощна. Хотела оттолкнуть его, но не могла. Хотела ударить, но боялась. Хотела убежать, но не знала куда.
«Я хочу тебя прямо сейчас», — прошептал он ей те самые слова, что так долго преследовали ее в кошмарах.
«Нет! Не смей ко мне прикасаться!», — закричала она, но он не стал слушать.
Его руки стали грубо срывать с нее одежду. Она оцепенела от ужаса, ком в горле мешал дышать. Когда мозолистые ладони заскользили по голой коже, ее замутило от отвращения. Она кричала и отбивалась, но все это было абсолютно бесполезно.
Он трогал ее. Везде. Это было так мерзко и унизительно. Она умоляла его остановиться, взывала о помощи, но никто не мог ее услышать.
Внезапно он замер. И вместе с ним замер весь мир. У его шеи блеснуло лезвие. Дорогой клинок из серебристой стали с позолоченной рукоятью, которую сжимали тонкие мраморные пальцы. Она шарахнулась назад, наконец, сумев вырваться из ненавистных рук, и в следующее мгновение из его горла хлынул алой поток крови. Безжизненное тело упало к ее ногам, но она смотрела только на статную фигуру, окутанную темным туманом.
Он уже пытался спасти ее раньше. В той странной библиотеке, на грани сна и реальности, когда тьма почти поглотила ее. Тогда он был напуган, бежал к ней, стремясь прикоснуться… Теперь же незнакомец отступал назад, словно в неверии качая головой. Он был разочарован и зол.
Позабыв о пережитом страхе и собственной наготе, она попыталась последовать за ним, непреодолимо желая разглядеть лицо и заглянуть в глаза. Но очертания видения вдруг подернулись рябью, взгляд затуманился, и земля стала уходить из-под ног.
«Я ненавижу тебя… Ты — чудовище», — эхо его бархатного голоса растворилось во тьме.
Адарлина открыла глаза.
Стояла глубокая ночь. Из неплотно прикрытого окна доносилось мягкое шуршание опадающих листьев и едва слышные звуки сумеречного леса. Воздух был прохладным и по-зимнему свежим. По вискам скатилась крупная капля пота. Она медленно села на постели и провела рукой по горячему лбу. Кончики пальцев мелко подрагивали, а на всем теле будто бы ощущались мазки засохшей грязи.
— О Боги… — Адарлина подтянула колени к груди, уложила на них руки и опустила отяжелевшую голову. — Прости меня, Тарлен… Прости…
* * *
Голова болела просто нестерпимо. Адарлина то и дело бессильно потирала виски и переносицу, надеясь избавиться от стального обруча, сжимающегося с каждой минутой все сильнее. Она брела по остывшему лесу, вдыхая влажный утренний воздух и стараясь избавиться от гнетущего чувства внутри.
Рассвет едва занимался, окрашивая голубое небо оранжевыми и золотистыми бликами. Небосвод пестрил красками, хотя вся поднебесная утонула в серых цветах. Температура стремительно падала. Природа была полностью готова к приходу холодов, на деревьях не осталось ни одного сухого листочка. Промерзшая за ночь земля хрустела под ногами, и влажный морозный воздух проникал под все слои одежды, нещадно леденя кожу.
Адарлина то и дело потирала руки, которые мерзли даже несмотря на толстые кожаные перчатки, и хлопала себя по плечам. У нее был небольшой выбор по части одежды, поэтому она натянула на себя все, что могло так или иначе сохранить тепло. Шерстяная туника, кожаный жилет, и грубая бекеша едва ли позволяли чувствовать себя ловко и грациозно, но явиться в зимний лес в одном дублете и стучать зубами было бы еще глупее.
Адарлина выдыхала горячие облачка пара в шерстяной палантин, окутывавший ее шею и плечи, и размышляла о том, каким же будет ее первый урок с Барсом. Учитывая бессонную ночь, мигрень и страшный холод, все уже превращалось в непростое испытание. Она прибыла на место встречи задолго до назначенного времени, ибо метаться в четырех стенах уже было просто невыносимо. Адарлина вся извелась чувством вины перед Тарленом за странный сон, но, более того, ее снедало любопытство относительно таинственной фигуры, что уже не раз появлялась в ее видениях.
Шумно похрустывая мерзлой листвой под ногами, Адарлина даже не сразу расслышала до боли знакомый звук. Вжик–вжик. Преодолев невысокий пригорок, она увидела Барса. На нем был несменный потрепанный дублет, кожаные бриджи и старые сапоги на тонкой подошве, и больше ничего. Он сидел на поваленном дереве и с тщательностью профессионала натачивал лезвие одного из своих клинков. Адарлина даже немного растерялась, увидев его здесь в такую рань.
— Мы условились встретиться после пробежки, разве нет? — заметил он, не отрываясь от своего занятия.
— Не хотела искать себе другую няньку, — отозвалась Адарлина не особо дружелюбно, припомнив его слова. — Тебе не холодно?
— Мне — нет, а вот ты закуталась так, словно собралась покорять Пейлон, — усмехнулся Барс, подбросив точильный камень и ловко поймав его.
— Только самоубийцы ходят в северные горы, — нахмурилась Адарлина. — Я не хочу замерзнуть насмерть. Если мы будем драться, я разденусь.
— Нет уж, не надо, обойдусь, — оскалился Барс, чем вызвал еще одну волну негодования у Адарлины. — С мечом-то хоть умеешь обращаться?
Рукоять Безымянного выглядывала из-за спины Адарлины, помимо верного меча она прихватила парочку кинжалов. Барс как-то неопределенно хмыкнул и кратко велел следовать за собой. Адарлину насторожил подобный поворот событий, но особой опасности она не ощущала. Что бы не задумал Барс, вряд ли теперь он решится причинить ей настоящий вред. На ее стороне была темная магия, дракон, и Фарис, которого Барс, вероятно, боялся больше всего.
— Почему ты ждал меня так рано? — поинтересовалась она, пробираясь следом за ним сквозь плотно сплетенные ветви кустарников и деревьев.
— Не твое дело, — грубо отозвался Барс, не оборачиваясь. — А ты зачем притащилась? Решила откосить от общей пробежки? Учти, я тебя прикрывать не стану.
— У меня бессонница, — зачем-то призналась Адарлина, вероятно, испытывая острую потребность хоть с кем-то поделиться своими переживаниями. — Просиди я в казарме еще пару минут и полезла бы на стену.
Барс вдруг остановился и повернулся к ней. Адарлина вскинула на него удивленный взгляд, а Барс вдруг улыбнулся ей, как старой приятельнице.
— У меня так же. К черту сон, правда? Пошли, есть вещи поинтереснее…
Адарлине не почудились нотки грусти и сочувствия в его голосе. Еще секунду назад он был груб и холоден, за пару дней до этого хотел вырезать ей глаза, а сейчас едва ли не по плечу ее похлопал, выражая участливость и понимание. Резкие смены в его настроении и мировосприятии можно было объяснить проблемами с психикой. Это было не удивительно, если учесть, через что ему пришлось пройти. Адарлина поймала себя на мысли, что ее это не сильно беспокоит. Она сама тот еще сгусток противоречий.
— Это ж надо тащиться через весь лес с утра пораньше, — негромко рассуждал Барс, будто сам с собой. Адарлина шла следом и за хрустом мерзлых веток и собственным шумным дыханием не очень хорошо слышала его бормотание, но кое-что до нее все же долетало. — Надеюсь, ты не воображаешь, что я тут только ради тебя.
— Ну, что ты, — пропыхтела Адарлина, с трудом взбираясь следом за ним на покатистый холм. Благо на пути было много кустарников, но за голые ветви было не очень удобно цепляться.
Барс с проворством гепарда взобрался на вершину и невозмутимо наблюдал за стараниями Адарлины. В какой-то момент она метнула в него раздраженный взгляд, на что он угрожающе нахмурился.
— Если свернешь себе шею, я не потащу тебя обратно, — оповестил он.
— Прекрасно, — Адарлина покрепче ухватилась за гибкую ветвь и попыталась подтянуться, но сапоги поскользнулись на мерзлой земле, и она упала на колени. Раздался громкий шорох и в следующую секунду сильная рука подхватила ее за плечо.
— Ногу сюда ставь, — велел Барс, подтягивая ее наверх.
Нащупав твердую почву, Адарлина смогла подняться на ноги и вскарабкалась на вершину уже без его помощи. Барс вылез следом. Губы Адарлины сами собой изогнулись в улыбке. Странный он. Явно себе на уме, но отнюдь не такой мерзавец, каким его все считают. Раздумывая над этим, Адарлине становились еще интереснее причины его странных отношений с Фарисом.
Их путь продолжался через густые заросли, но теперь, хотя бы, не приходилось карабкаться в горку. Барс по-прежнему шествовал впереди, а Адарлина судорожно пыталась понять, куда же они движутся. Очевидно, что прочь от лагеря. Вероятно, на запад, но, учитывая то, что они несколько раз сворачивали, Адарлина не могла быть уверенной. Почему-то, спросить напрямую она не решалась.
— Намереваешься завести меня подальше в лес и прикончить? — слова звучали гораздо веселее в ее голове. На выходе получилась какая-то смиренная констатация факта.
Барс в очередной раз обернулся, удивленно приподнял брови.
— Нет, — ответил он серьезно.
— Это радует, — вздохнула Адарлина. Только теперь она поняла, как ее угнетало молчание, и с радостью зацепилась за этот диалог. — Но и без глаз мне до лагеря не добраться, так что изволь держать себя в руках.
— Ты хочешь, чтобы я извинился за это? — спросил Барс с искренним непониманием. — Я не стану. Ты сама во всем виновата.
— Конечно, я не об этом, — усмехнулась Адарлина. — Это была шутка. — Получив еще один недоуменный взгляд, Адарлина закатила глаза. — Забудь. Если бы ты объяснил мне, куда мы идем, я бы не строила глупые догадки.
— Скоро увидишь, — только и сказал Барс.
— Что за скрытность? — ощетинилась Адарлина.
— Не хочу слушать твое возмущение раньше времени, — по голосу невозможно было понять, что он имел в виду, а лица Адарлина не видела.
— Я могу начать «возмущаться» и не зная, куда мы идем, — пригрозила она, позволив себе оскорбиться подобным замечанием. Спасибо, что не сказал «нытье», иначе точно бы получил булыжником в затылок. — Ты не особо-то разговорчив…
— А вот ты вдруг стала ужасно болтлива, — раздраженно бросил Барс. — Неужели нельзя идти молча?
— Нет, нельзя, — рыкнула Адарлина. — Может, для тебя это странно, но меня это раздражает.
— Странно, что ты вообще ко мне лезешь после того, что я с тобой сделал, — заметил он уже спокойнее.
Адарлина не могла не согласиться. Она сама удивлялась, отчего так просто могла ему доверять. Несмотря на его ужасную репутацию и очевидные проблемы с психикой, ей почему-то упорно казалось, что он вовсе не так плох. Скорее даже наоборот. С ним что-то произошло, что-то гораздо более ужасное, чем с ней, и он вынужден с этим жить.
Адарлина невольно потянулась к шраму на лице и вдруг вспомнила слова Фариса. Когда она только очнулась после позорного побоища, он рассказал ей, что у всех есть свои шрамы, снаружи или внутри. А у Барса были и те, и другие. Адарлина думала, что за годы рабства пострадала внешне гораздо сильнее, чем внутренне. Глядя на Барса, ей почему-то казалось, что уродства, покрывающие его тело, были лишь малой частью того, что таилось внутри.
Словно почувствовав ее взгляд, Барс снова обернулся. Адарлина быстро отдернула руку от лица, но он успел это заметить. Замедлил шаг, позволив ей с собой поравняться.
— Болит?
— Иногда, — отозвалась Адарлина, удивленная его вопросом.
— Здесь полно хвойных деревьев, — заметил Барс, намеренно избегая ее взгляда. — Наскреби коры, залей кипятком и дай настояться. Когда остынет, умойся. Это поможет.
Адарлина от неожиданности даже рот открыла, но так и не придумала, что сказать. В том, что Барс говорил правду, можно было не сомневаться. Совершенно очевидно, что его такие боли преследовали куда чаще и в гораздо больших масштабах. Адарлина была удивлена тем, что он решил с ней этим поделиться.
— Спасибо, я попробую, — выдавила она.
Барс вздохнул, выпустив облачко белого пара. Некоторое время они продолжали путь молча. Адарлина в основном глядела себе под ноги, а Барс разглядывал голые кроны деревьев.
— Так… что с тобой случилось? — вдруг спросил он.
— Думаю, я смогу помолчать до конца пути, — отозвалась Адарлина, припоминая его недавнее сетование на болтовню.
— Нам далеко идти, — заметил Барс.
И снова она оказалась удивлена переменчивым ходом его мыслей. Вспоминать то, что хотелось оставить в прошлой жизни, было тяжело. Однако, как говорится, тайна за тайну. Если уж она выдаст ему свою душевную тень, то в праве будет потребовать от него того же.
Адарлина взглянула на Барса и остановилась. Он прошел еще пару шагов вперед и тоже остановился, но оборачиваться не стал. Адарлине этого было не нужно. Она успела все понять за этот короткий взгляд. Внезапная догадка была настолько невероятной, насколько и очевидной. Барс хотел этого…
— Боюсь, моя история покажется тебе скучной. Я с рождения работала в поле, но мой бывший хозяин всегда обращал на меня больше внимания, чем на других рабынь. Однажды он приволок меня в свою спальню, но появилась его жена и… Мягко говоря, она не обрадовалась, увидев меня полуголой в его постели. Схватила за волосы, стащила на пол. Затем взяла кочергу из камина и ударила по лицу. Когда я пришла в себя, она продала меня торговцам Фааса.
Барс, так и не обернувшись к ней, пошел дальше. Адарлине ничего не оставалось, как последовать за ним.
— Боишься мужчин? Я знаю, что некоторые рабыни, став свободными, никогда больше их к себе не подпускают.
— Не то чтобы боюсь… Не так, как могла бы, — выдавила Адарлина, чувствуя, как багровеют щеки. — А ты?
Барс весь как-то напрягся, ощетинился и даже побледнел.
— Что я? — огрызнулся он.
— Что случилось с тобой? — пояснила Адарлина, осторожно скользнув по нему взглядом. — Расскажи мне.
Барс усмехнулся, слегка расслабившись.
— У нас не настолько длинный путь. Большинство шрамов я получил в застенках. В сражении почти никому никогда не удается меня ранить.
— Фарису удалось, — заметила Адарлина, вспоминая лезвие старинного клинка у шеи и тонкую струйку крови.
— Фарису… удалось… — эхом повторил Барс.
— Не расскажешь мне, что между вами происходит? — как бы между прочим спросила она.
— Нет, — отрезал Барс, мигом переменившись в настроении.
— А как же самый глубокий шрам? — Адарлина ничего не подразумевала в своих словах, но Барс так резко повернулся и взглянул на нее почти испуганно, что за это просто невозможно было не зацепиться. — Ты чего?
— Ничего. Тебя это не касается, — озлобленно зарычал он, быстрее зашагав вперед.
Снова эти бешеные перемены в настроении. Адарлина разочарованно вздохнула и бегом побежала за ним.
— Я имела в виду, как ты попал в застенки? За что тебя пытали?
— Я же сказал, что тебя это не касается, — казалось, ее слова разозлили Барса еще больше. Даже не разозлили… От него исходил агрессивный страх, как от загнанного в ловушку зверя, приготовившегося защищать свою жизнь.
— Но, ты ведь сам начал… — она осеклась, подумав, что доказывать ему что-то совершенно бесполезно. Она не знала и не могла знать, что творилось в его голове, а ведь они одни в лесу. Даркнес может быть далеко. Глаза ей еще нужны и другие конечности тоже.
Отбросив мрачные мысли, Адарлина сочла нужным перевести тему обратно на себя.
— Когда я была маленькой, мечтала поквитаться со всем миром. Потом, конечно, эти мысли ушли далеко на задворки сознания, но, наверно, в тайне я надеялась и ждала, когда мне представится шанс.
— Что ж ты не прирезала своих хозяев? — ехидно поинтересовался Барс.
— Раньше я не думала об этом, — призналась Адарлина, не обращая внимание на его тон, — но в лагере мне начали сниться разные сны. В них я творила… ужасные вещи.
— С теми, кто тебя мучил? — его тон неуловимо смягчился.
— Наверно, — Адарлине стало не по себе. — Я не помню, но иногда мне казалось, что это совершенно незнакомые мне люди.
— Есть кто-то еще, кому бы ты хотела отомстить?
— Отомстить? — Адарлина словно попробовала это слово на вкус и скривилась. — Я не хочу мстить. Я хочу их уничтожить, чтобы они больше никому не смогли причинить вреда. Но пока жива сама система работорговли, людям не видать покоя. Если бы жестокость каралась по закону, все было бы иначе. Кто вообще может решать, кому подчиняться, а кому властвовать?
— Король… И аристократия. Они задают ритм жизни на всем континенте. Теперь понимаешь, почему Гиган нацелилась на добычу покрупнее? Уберем их, уберем и саму систему.
— Да, но сколько жизней оборвется в ходе этого противостояния? В доме, где я выросла, осталось около сорока невольников. Они понятия не имеют, что происходит здесь, но если король захочет устроить назидательные казни, то это затронет всех.
— Тебя должно в первую очередь беспокоить то, что происходит здесь с тобой. Разве есть смысл думать о том, кого ты даже никогда не увидишь?
— Для тебя может и нет, а я точно знаю, от чего хотела бы уберечь этих людей. Тебе вообще известно, каково это, стоять на коленях в ожидании расправы?
— Меня родила рабыня, — как-то слишком просто отозвался Барс. — Она забеременела от другого раба. Ей разрешили выносить плод, а когда мне исполнилось семь, меня продали…
— Кому? — Адарлина растерялась от такого откровения, сказанного будто между делом. Возможно Барс действительно не предавал этому значения.
— Вернее, куда. Ты хочешь знать? — Барс усмехнулся уголком губ.
Адарлина серьезно обдумала его вопрос, затем едва заметно кивнула.
— В Публичный дом… Не удивляйся, я был очаровательным ребенком.
Вероятно, выражение лица Адарлины было красноречивее любых слов.
— В семь лет? — выдохнула она.
— Ну, на Аукцион я попал, когда мне уже было десять, — пожал плечами Барс. — Но я уверен, если бы нашелся извращенец, готовый купить меня раньше, медлить бы не стали.
Адарлина не знала, что ответить. Это неожиданное признание настолько ее ошарашило, что еще какое-то время они продолжали путь молча. В конце концов, первым не выдержал Барс:
— Я понимаю, что три года обучения не сравнятся с двадцатью годами неволи, но я вполне имею представление, о чем ты говоришь…
— Нет, я… — Адарлина осеклась, даже не зная, как правильно выразить ему свои чувства. — Я верю.
Ее тянуло рассматривать его. Еще задолго до этого разговора, она находила Барса довольно привлекательным, если не думать об изуродованном теле, а его манеру держаться — довольно изящной. Теперь, когда она в полной мере знала, через что ему пришлось пройти, Адарлине стало не по себе.
— Прости, я просто не знаю, что сказать, — выдавила она, ощущая, что он ждет ее ответа. — Как… Как ты вообще выжил? Как оказался здесь? Где получил такую выучку?
Барс вдруг искренне хохотнул. Пнув попавшийся под ноги камень, он повернулся к Адарлине.
— Не слишком ли большой интерес? Только не говори, что теперь возьмешься меня жалеть. Вот уж обойдусь…
— Я не собираюсь тебя жалеть, и мы не соревнуемся, кто больше натерпелся, ясно? Я просто… Поражена. Я думала о тебе иначе. Гораздо хуже. Но теперь понимаю, как ошибалась. У каждого из нас есть шрамы, внутри и снаружи, — вспомнила Адарлина слова Фариса, возможно, только сейчас до конца поняв их значение.
Барс как-то странно взглянул на нее и зашагал быстрее. Они все так же целенаправленно двигались сквозь чащу, но Адарлина по-прежнему не имела ни малейшего представления о конечной цели их путешествия.
— Меня не волнует, что обо мне думают, — обронил Барс. Что бы там ни было, но поговорить ему явно была охота. Адарлина сомневалась, что кто-то еще в лагере разговаривал с ним так подолгу. — Не так уж много я выстрадал, по твоим меркам. В застенки я попал уже будучи свободным.
— И все-таки, ты скажешь мне, почему там оказался? — Адарлина решила в последний раз попытать удачу.
— Есть распространенная байка о том, что шлюхи знают много секретов. На самом деле, они знают лишь то, что им позволили узнать.
— Они сделали это с тобой ради информации?.. — Адарлина повела плечами, стараясь не обращать внимания на фантомную боль в спине. — Чьи же секреты ты хранил…
— Ну, они не сразу принялись меня резать и ломать, — зло усмехнулся Барс. — Только после того, как окончательно поняли, что «традиционные» методы со мной не работают.
Адарлину замутило. Она не хотела это представлять, но представила. Представила насколько легко отделалась, в отличии от Мэйлин, в отличии от Барса…
— Не делай такое лицо, — усмехнулся он, — тебе ли не знать, в каком жестоком мире мы живем, — его голос вдруг стал тише и в нем скользнула откровенная горечь, — уверяю, это далеко не худшее, что мне пришлось пережить.
— Я даже не знаю, хочу ли знать, что ты имеешь в виду…
Они как раз миновали пересохшее каменистое русло. Барс ловко спрыгнул вниз, а когда Адарлина стала неуверенно сползать следом, вдруг подал ей руку.
Ну как в нем это уживалось?
Адарлине казалось, что в его голове остались разрозненные осколки того, кем он был на разных этапах своей жизни. Откровенное безумие и жестокость сочетались с довольно приятным общением, сарказмом и галантными замашками. Вспоминая рассказы Мэйлин про обучения в Публичных домах, Адарлина могла предположить, откуда у него эти манеры. Вот только, как обреченный на невольную жизнь постельный раб умудрился стать тренированным убийцей и хранителем столь ценных знаний, что ради них ему перековеркали все тело?
— У кого ты учился? — полюбопытствовала Адарлина, решив, что это наиболее безопасная тема. Но Барс вдруг весь подобрался, прям ощетинился, и напомнил:
— Я говорил, что этому нельзя «научиться». Должно быть что-то врожденное…
— Я помню, но ты хочешь сказать, что просто взял и прирезал своих хозяев, потому что в тебе что-то такое заложено?
Адарлина вдруг поняла, что на самом деле ему очень хочется пуститься в откровения. Барс мучительно пытался решить, переступать ли ему эту грань доверия или же нет. Вернее, даже не так. Он ждал от Адарлины вопроса, который позволил бы ему избавиться от невидимого бремени.
— Когда ты попал на Аукцион… Кто купил тебя?
Молчание длилось вечность. Она уже думала, что Барс не станет отвечать.
— Фарис.
Адарлина остановилась. Барс не стал ее ждать, пошел дальше. Осмыслить одно слово оказалось сложнее, чем выучить чужой язык. Задней мыслью Адарлина подумала, что лучше бы Барс и дальше продолжал молчать. От услышанного подгибались колени. Как же так? Казалось, это дало ответы на все, но в то же время, вызвало на поверхность еще больше тайн и вопросов. Бередить их сейчас Адарлине резко расхотелось.
Их путь продолжился в полном молчании. Она больше не настаивала на разговорах. И так узнала даже больше, чем следовало. Мысленно Адарлина пообещала себе, что больше не станет поднимать тему прошлого или дразнить Барса, упоминая Фариса.
Адарлина глубоко погрузилась в себя, размышляя над тем, что он ей сказал, и пытаясь сопоставить все то, что видела своими глазами. Казалось бы, какое ей дело до отношений этих двоих? Но Адарлина просто не могла оставаться безучастной. Фарис уже не раз помогал ей и, кажется, присматривал с того самого момента, как Адарлина оказалась в лагере. Ей вообще казалось, что между ними есть какая-то необъяснимая связь. А Барс… Он оказался совсем не таким, как она о нем думала. Слухи, полнившие лагерь, были в чудовищной мере ошибочны. Даже если Адарлина чего-то еще не знала о его прошлом, она вполне могла судить в настоящем.
В памяти невольно всплывал недавний разговор, когда неожиданно появившейся Фарис в ярости набросился на Барса, едва не убив его на месте. «Назови хоть одну причину, почему я все еще должен держать тебя в живых», — сказал он тогда. Адарлине сложно было описать все те эмоции, что мелькали на побелевшем лице Барса. «Не сейчас, прошу, дай мне еще немного времени», — отозвался он. Фарис ушел. Адарлина могла поклясться, что видела, как глаза Барса заблестели от слез.
И что все это значило?
Рассеяв внимание, Адарлина даже не сразу различила в мирном гудении леса посторонние звуки. Барс резко вскинул руку, застав ее врасплох.
— Нашел, — усмехнулся он.
Адарлина видела, как кровожадно сверкнули его глаза, точь-в-точь, как у дикого зверя, почуявшего добычу. Он прислушался к ветру, склонился к земле и бесшумно переместился к одному из поваленных деревьев. У Адарлины все похолодело внутри, когда она услышала чужие голоса. Барс бросил на нее раздраженный взгляд, и Адарлина быстро припала к земле. Подкравшись к укрытию Барса, она осторожно выглянула и увидела в низине небольшой лагерь. Серые кони мирно жевали овес, на слабом костре поджаривалась освежеванная дичь. Четверо гвардейцев в синих мундирах что-то весело обсуждали, безмятежно начищая оружие и снаряжение.
— Что они делают так близко к лагерю? — едва слышно прошептала Адарлина.
— Ищут, — ответил Барс, глянув на нее почти весело. — Тупые охотничьи псы, даже не чуют опасности.
— Как ты узнал, что они будут здесь? — Адарлину не сильно волновал этот вопрос, куда более важно, что он намеревался делать с ними дальше.
— Ну, я ведь тоже пес, — ответил Барс, повернувшись к ней. — Понимаешь зачем мы здесь?
Адарлина перевела на него взгляд, и Барс увидел в нем все, что нужно.
— Ты просила меня научить убивать врагов. Смотри, — он указал взглядом на безмятежную четверку, — это враги. Готова лишить их жизней?
Один из гвардейцев потянулся к поджаристому мясу, но другой перехватил его руку и оттолкнул в сторону. Они принялись переругиваться, а товарищи весело рассмеялись. Судя по тому запаху, что доносил Адарлине ветер, эти солдаты были обычными людьми. Это объясняло, почему они не услышали и не почуяли приближение врагов. Хотя Барс был явно профессионалом в своем деле. Не зря они так петляли по лесу и карабкались в гору. Он сделал все, чтобы ветер не донес неприятелю их запахи, и выбрал оптимальную точку для обзора и атаки.
Адарлина наблюдала за лагерем, слушала веселые переругивания и думала, что эти мужчины просто идиоты. Как можно во вражеском лесу вести себя так, словно выбрались на рыбалку? Возможно, их специально готовили для этой миссии, возможно, каждый из них — тренированный убийца, но сейчас они не представляли никакой угрозы.
— Они ведь не нападают, — Адарлина натужно сглотнула.
— Да, но могут. Они шпионы. Они ищут лагерь, а когда найдут, непременно доложат. Они будут среди тех, кого пошлют убить мятежников и сбежавших рабов. Ты можешь предотвратить это. Четыре жизни в обмен на спокойствие всего лагеря.
— Я понимаю, к чему ты клонишь, но не могу прирезать тех, кто даже не собирался нападать.
— Ты ищешь повод, — Барс глубоко вздохнул, привалившись спиной к стволу дерева. — Это губительная позиция. Всегда атакуй первой. Особенно тех, за кем преимущество.
Он был расслаблен и говорил так, будто бы не решал судьбу четырех человек, а советовал приятелю рыбу на ужин. Враги были всего в нескольких десятках метров, а он уселся, вытянув ноги, словно приготовившись к длительному ожиданию.
— Гиган поручила тебе их найти?
Барс усмехнулся. Согнул ногу в колене и положил на него локоть. В его руке блеснуло лезвие. Адарлина даже не заметила, когда он успел обнажить оружие. Задумчиво покрутив кинжал, он все же ответил:
— Я не действую по ее указке. Зачастую лучше сам знаю, что нужно делать. После того, что ты натворила, в лесу не могли не появиться шпионы. Они и раньше пытались найти лагерь, но никогда еще не подбирались так близко.
— Разве барьер его не защищает? Они не смогут определить местоположение, — утверждение Адарлины звучало, как вопрос. Она очень хотела, что Барс с ней согласился.
— Опытным путем вполне могут, — холодно отозвался он, — сама подумай. Если что-то ищешь в лесу, будешь обращать внимание на изменение ландшафта. Думаешь они не обратят внимание на то, что один шаг переносит их в совершенно другое место?
— Поэтому ты не подпускаешь их слишком близко, — Адарлина все поняла и от этого ей стало не по себе.
— Какое-то время они опасались отправлять людей в лес, — в ответ на взгляд Адарлины, Барс усмехнулся, — слишком часто река выносила их трупы обратно к городу. Но теперь все изменилось. Кость стала в два раза сытнее. Голодные псы ничего не боятся.
Адарлина поморщилась.
— Ты правда выбрасывал трупы в реку?
— Когда хотел их немного припугнуть, — пожал плечами Барс, — в большинстве случаев, они так и оставались валяться в лесу.
— Это ужасно, — вырвалось у Адарлины.
— Не многим, чем сжигать людей заживо, предварительно напугав их до грязных штанов, — справедливо заметил Барс.
— Те люди прогнили изнутри и угрожали жизням пятидесяти человек. Это не одно и тоже…
— Ты была полна решимости, когда угрожала мне вчера. Почему сейчас вдруг стала трусить?
— Ты правда не понимаешь? — это было очевидно, но Адарлина не могла не спросить.
— Думай, что хочешь. Расставляя такие шаткие границы, ты просто обманываешь себя. Мне все равно придется их убить, чтобы не подпустить ближе к лагерю. Ты можешь мне помочь или подождать здесь, но тогда больше не лезь ко мне с глупыми просьбами.
Легким, отточенным движением Барс выхватил второй кинжал и развернулся к ничего не подозревающим гвардейцам. Он собирался напасть. Осознав это, Адарлина ощутила непередаваемое чувство беспокойства, когда за долю секунды нужно принять важное решение.
Барс стал бесшумно подкрадываться ближе, но Адарлина не могла заставить себя сдвинуться с места. Она смотрела ему вслед, надеясь перехватить взгляд и дать понять, что она не сможет этого сделать. Барс действительно обернулся к ней, оказавшись на довольно большом расстоянии. Адарлина помотала головой из стороны в сторону.
Барс никак не выразил своей злобы или разочарования, напротив, несколько секунд он очень внимательно смотрел в ее сторону, а затем спокойно отвернулся. Адарлина простила себе быстрый вздох облегчения. Отвернувшись от места расправы, она привалилась спиной к стволу, как недавно делал это Барс, и закрыла лицо руками.
Снова ее преследовала эта странная двойственность чувств… Откуда в ней была жестокость и жажда крови, когда она расправлялась с рабовладельцами, и куда она делась теперь?
Внезапно раздался отрывочный свист, будто в ее сторону метнули кинжал. Не успела Адарлина сообразить, как за ее спиной оглушительно треснуло дерево и опора в одно мгновение исчезла. Старое дерево с грохотом покатилось под откос, а Адарлина кубарем полетела следом.
Признаться, она так испугалась, что не почувствовала боли от ушибов. Каждая мышца в теле превратилась в сжатую пружину, стремясь остановить падение. Когда мир перестал вращаться, Адарлина распласталась на земле всего на мгновение и тут же подскочила на ноги. Ошарашенные лица гвардейцев напомнили ей стражников поместья, перед которыми она выскочила, как черт из табакерки. Эти были удивлены не меньше и, кажется, сперва даже не восприняли ее за угрозу.
Адарлина бросила яростный взгляд в сторону укрытия Барса и снова повернулась к своим противникам. Они повскакивали со своих мест, один даже сперва схватился за оружие, но теперь, похоже, собирался вернуть его на место.
— Ты кто такая? Почему бродишь так далеко в лесу? — поинтересовался он, выступая вперед.
Адарлина не знала, что ответить. К чему врать? Она могла думать лишь о том, что ей предстояло их убить. То, что они сразу не набросились на нее, говорило лишь о том, что пока еще никто не знал Тень в лицо. Которое, к слову сказать, имело очень примечательную черту, Адарлина не забывала об этом.
— Эй, а ну отвечай! — приказал второй гвардеец, угрожающе положив руку на меч.
Адарлина открыла рот и тут же его закрыла. Более нелепой ситуации невозможно было даже себе представить. Она проклинала Барса последними словами.
— Немая что ли? — совершенно беззлобно поинтересовался третий. Они постепенно окружали ее, но это не осталось незамеченным.
Адарлина поочередно взглянула на каждого, стараясь запомнить их лица. Они просто обычные люди, выполняющие свой долг перед короной. Им еще не удалось загородить ей все пути к отступлению. Поджав губы, Адарлина просто отвернулась и направилась прочь.
Гвардейцы явно такого не ожидали.
— Эй, стой! — особо нетерпеливый солдат без приказа ринулся вперед, намереваясь схватить Адарлину за плечо.
Когда он протянул руку, Адарлина не глядя перехватила ее и резко дернула вперед. Гвардеец споткнулся, потеряв равновесие, в этот момент она что есть силы двинула ему локтем в лицо. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Адарлина выхватила из ножен чужой меч и пинком отправила недотепу на землю. Гвардеец рухнул, как мешок с картошкой, совершенно дезориентированный.
Под бранную ругань и шелест обнажаемого оружия, Адарлина взмахнула мечом и заняла атакующую позицию. Гвардейцы не стали дожидаться особого приглашения. Вся тройка разом метнулась к Адарлине.
После мирного похода через лес, Адарлине стоило больших усилий заставить свое тело стремительно двигаться. Магия спала глубоко внутри, очевидно не собираясь приходить на помощь. Возможно, именно в этом и заключалась затея Барса. Адарлине придется победить их, полагаясь лишь на свои собственные силы.
Сражаться сразу с тремя противниками ей еще не доводилось. Перед каждым ударом живот сводило от холодного страха. Приходилось вертеться, как заведенной, одновременно следя за каждым мечом, который мог снести ей голову.
Адарлина помнила, чему учил ее Барс. Сражаться честно явно нет резона.
Подгадав момент, Адарлина увернулась от очередного удара вместо того, чтобы парировать его. Напавшие с двух сторон противники врезались друг в друга, едва успев отвести мечи в стороны. Адарлина не мешкала ни секунды, третьего противника ждал сокрушительный удар ногой в лицо. Гвардеец отлетел на добрых полметра и грохнулся на землю.
Адарлине не нравилось, как чужой меч лежал в руке. Он был чрезмерно большим и как будто бы совсем ее не слушался. Поэтому она нашла ему наилучшее применение. Стремительно оказавшись рядом с распластавшимся на земле гвардейцев, она замахнулась и под сдавленный вскрик мужчины вонзила лезвие рядом с его шеей. Бедолага подумал, что она собиралась снести ему голову, но вместо этого Адарлина прошила толстую ткань его редингота, намертво пригвоздив к земле. Меч она воткнула глубоко, так что ему понадобится время, чтобы освободиться.
Двое других уже справились с растерянностью и наступали с угрожающим видом.
Адарлина бросила им кривую улыбку и выхватила из-за пазухи кинжал. Парировать удары огромных мечей этой зубочисткой не представлялось возможным, Адарлина и не собиралась. Когда первый противник оказался в зоне досягаемости, она играючи увернулась от его удара, одновременно вывернув кинжал в руке, и врезала ему по лицу костяной рукоятью.
Что-то хрустнуло, и гвардеец со стоном припал к земле, схватившись за окровавленное лицо.
У Адарлины остался последний противник, очевидно главный в этом поисковом отряде. Все это время он держался на расстоянии и наблюдал за ней. Адарлина знала, чем это чревато.
Снова перехватив кинжал лезвием вперед, она оскалилась и зарычала. На гвардейца это произвело впечатление, он боязливо попятился и вскинул меч. Еще одно доказательство того, что перед ней обычный человек. Будь в нем хоть капля фэйской крови, он бы зарычал в ответ.
— Ты кто такая? — вместо этого, рявкнул он. — Одна из мятежников? Я не хочу вершить самосуд посреди леса! Сдавайся и ответишь перед законом на честном суде.
Адарлина не стала отвечать. Вряд ли этому человеку можно было донести, что лесной самосуд будет куда более непредвзятым и честным. В нем определенно была капля благородства, ибо он не спешил нападать, давая противнице время на раздумья.
Адарлина покачала головой и снова зарычала.
— Как пожелаешь, — отрезал гвардеец и, взмахнув мечом, бросился на нее.
Адарлине пришлось уворачиваться, так как в ее распоряжении по-прежнему оставался лишь небольшой охотничий нож. Фантазия иссякла в самый неподходящий момент, и она банально не знала, как теперь остановить решительно наступающего воина.
Когда он в очередной раз сделал выпад, Адарлина попыталась провести с ним тот же трюк, что и с предыдущим бедолагой, но ничего не вышло. Гвардейцу было достаточно один раз увидеть этот прием, чтобы самому не попасться на удочку. Адарлина попыталась его ударить, но он увернулся и врезал ей коленом в живот.
Удар получился таким болезненным, что Адарлина невольно вскрикнула и упала на колени, судорожно закашлявшись.
— Не двигайся, — велел гвардеец, занося на ней меч, — я не хочу тебя мучить.
Адарлина вскинула голову и замерла.
За его спиной стоял Барс. Эта нездоровая полуулыбка на его лице не предвещала ничего хорошего. Он схватил гвардейца за волосы и стремительно полоснул лезвием по его шее. Брызнула кровь. Глаза воина удивленно округлились, и он рухнул замертво. Откуда-то издалека раздались крики его сослуживцев.
Адарлина опустила взгляд на побелевшее удивленное лицо. Стеклянные глаза смотрели в никуда. Он умер, даже не узнав, кто убил его.
— Я смотрю, ты неплохо тут порезвилась, — бросил Барс, непринужденно вращая в корявых пальцах окровавленный клинок.
Его взгляд упал на гвардейца, которого Адарлина пригвоздила мечом к земле. Парень отчаянно возился, силясь выдернуть меч, но угол был очень неудачным, и он только ранил руки о лезвие.
— Стой, — выдохнула Адарлина, подавившись стоном боли. Кажется, пара ребер была сломана. — Барс…
Крутанув кинжал еще раз, он с размаху метнул его в голову гвардейца. Нож исчез в черепе по самую рукоять, возня стихла. Барс повел глазами в поисках двух оставшихся жертв.
Совсем молодой парень, который первым бросился на Адарлину, испуганно глянул на Барса и стал судорожно осматриваться в поисках оружия. Его сослуживец с разбитым носом поднялся на ноги и зло сплюнул кровь. Несмотря на ярость в его глазах, Адарлина вдруг отчетливо поняла, что он смирился с тем, что погибнет здесь.
Барс не без усилия выдернул из земли меч и придирчиво взвесил на ладони.
— Неужели вам удобно драться такими оглоблями? — поинтересовался он. Заметив, что парень выхватил из сапога припрятанный кинжал, Барс усмехнулся. — Лучше брось эту зубочистку, не позорься.
Раненый гвардеец просто наблюдал за тем, как убийца приближается к его товарищу. В отличие от Адарлины, появление Барса невозможно было трактовать двояко. Он не собирался размениваться на лишние телодвижения. Совершенно уверенный в своем превосходстве и в том, что имеет право распоряжаться чужими жизнями…
Барс оказался совсем рядом, раздраженно выбил ногой кинжал из рук гвардейца и замахнулся мечом, намереваясь снести ему голову вместе с руками, которые тот выставил вперед в бессмысленной попытке защититься.
Все это, словно в замедленном времени, словно она уже где-то видела подобное.
Адарлина бросилась вперед.
За ту долю секунды, что меч опускался к обреченной жертве, она подлетела к Барсу и сшибла его с ног. Они вцепились друг в друга, совершенно сбитые с толку, и покатились по земле, остервенело рыча.
Барс не причинил ей боль, но сопротивлялся серьезно. Адарлине удалось застать его врасплох, нападение с ее стороны — последнее, чего он ожидал в этой ситуации. В первое мгновение Барс даже не до конца осознал ее намерения. Понадобилось несколько секунд борьбы прежде, чем он счел нужным сдаться: позволить Адарлине отнять оружие и прижать себя к земле.
Что-то в ее свирепом взгляде заставило Барса вздрогнуть и примирительно поднять руки.
— Адарлина, успокойся, — выдохнул он. — Что на тебя нашло?
— Я не знаю, — зарычала она. Тело дрожало от переизбытка адреналина и действовало словно отдельно от разума. — Меня сейчас разорвет на части. Я хочу тебя убить.
— Ну, ты вольна это сделать, — Барс невозмутимо перевел дух, стараясь не обращать внимание на то, с какой силой сжимаются на его горле ее пальцы.
Адарлина оскалилась и зарычала.
Если бы это было адресовано Барсу, он мог бы даже испугаться. Но Адарлина почувствовала движение сзади прежде, чем нападавший оказался в его поле зрения.
Стремительно отскочив в сторону, Адарлина крутанулась в воздухе и ногой выбила меч из рук гвардейца. Неведомая сила повела ее вперед, и снова тело среагировало без указаний разума. Выхватив кинжал, Адарлина бросилась на противника, увернулась от его неуклюжего кулака и вонзила острие прямо в солнечное сплетение. Лезвие ужасающе медленно прошло сквозь ткань, уткнулось в кожу и с омерзительным хрустом проткнуло ее. Внутрь тела кинжал проскользнул, как по маслу, сразу поразив жизненно важные органы.
Ошеломленная этим ощущением, Адарлина отшатнулась в сторону, даже не потрудившись вытащить свои клинок. Тело грохнулось на землю. Ее взгляд упал на собственные руки, густо измазанные кровью. Теплая, склизкая жижа ощущалась сквозь перчатки и воняла медью. Адарлина почувствовала болезненный спазм в животе и поморщилась.
— Я полагаю, мой дебют в качестве наставника прошел отлично, — фыркнул Барс, стараясь восстановить дыхание. Оказалось, за те несколько секунд, что Адарлина разбиралась со старшим гвардейцем, Барс успел прикончить и младшего. — Первый урок усвоен?
— Мерзавец, — огрызнулась Адарлина.
Барс возмущенно вскинул руки.
— Послушай, и это меня еще называют невменяемым! Да по сравнению с тобой, я воплощение рациональности.
Он прав. Адарлине было нечего возразить. Только что она словно потеряла контроль над собой и тело действовало само по себе.
— Я… Я не знаю, что это было. Понятно? — огрызнулась она, отерев рукавом пот с лица. — Это как будто… как будто…
— Инстинкт? — подсказал Барс именно то слово, которое она искала. Адарлина взглянула на него и, поняв ее взгляд, Барс нахмурился. — Ты бросаешься на защиту беззащитных вне зависимости от того, друг это или враг. Я уже видел подобное…
— Неужели? Уверена, психов ты на своем веку повидал немало, но я даже не думала о том, что ты сказал. В одну секунду я видела в них врагов, а в следующую прицел уже как будто сместился. Я не могла позволить тебе убить их, решила это меньше чем за секунду.
— Одного убила с легкостью, — заметил Барс.
— Он напал…
— Так тебе все же нужна причина… — его красноречивый вздох вызвал в ней волну раздражения, но Барс не позволил вставить слова: — Послушай, не знаю, что ты там себе нафантазировала, но убийство отнюдь не красивое или героическое деяние! Чего ты ожидала? Зачем полезла ко мне, если тебя блевать тянет от вида крови?
Адарлина открыла рот, но не сразу нашла, что ответить. Она действительно не знала, чего ожидала. Барс был прав во всем, кроме одного…
— Меня не тянет блевать, — бросила она ему, обтирая руки о штаны.
— Неужели?
— Живот крутит, потому что я ничего не ела с утра, — она взглянула на трупы, — только и всего…
Во рту все пересохло, пить хотелось нещадно. Несмотря на то, что здесь только что произошло, костер остался в сохранности и тушка на вертеле аппетитно потрескивала, истекая соком.
— Что ж, раз так, давай перекусим, — легко согласился Барс. — Будем считать это нашим трофеем.
— Зачем ты это сделал?
— За минувший час я много чего сделал, так что ты не могла бы быть немного конкретнее?
— Подрезал дерево. Я ведь могла переломать себе все кости во время падения.
— Но не переломала же.
— Я дала тебе понять, что не готова это сделать, — начала закипать Адарлина.
— А я дал тебе понять, что сделать это все равно придется, — Барса забавляла ее злость, и это выводило ее еще больше.
— Неужели? Когда это?
— Я сказал, что нам все равно придется их убить, чтобы не подпустить ближе к лагерю.
— Нет, ты сказал, что «тебе» все равно придется их убить, а мне следует помочь тебе или больше не лезть с глупыми просьбами!
Барс посмотрел на нее удивленно, вскинув брови, после чего выдал:
— Я пошутил.
Адарлине захотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжелым.
— Ешь, набирайся сил, если хочешь, чтобы я научил тебя чему-нибудь стоящему. Если наш поединок снова выльется в позорное избиение, толку от этого не будет.
— Весьма воодушевляет, — пробубнила Адарлина.
Барс помолчал, искося поглядывая на нее.
— Знаешь, я просто хотел убедиться, что ты способна не только языком чесать, — вдруг сказал он, отведя взгляд. — Большинство магов полагаются на свою темную магию, а оставшись без нее, становятся уязвимы. После нашего поединка и того, что ты устроила у поместья, я думал, что ты именно такая.
— Думал? — Адарлине не хотелось с ним говорить, но любопытство взяло верх.
— Да. Теперь я думаю, что наши тренировки не будут бесполезны, — сказал Барс, с аппетитом разбирая сочное мясо.
— Ты собираешься каждый раз бросать меня, заставляя расправляться с солдатами в одиночку? — обозлилась Адарлина. Разбитое тело ныло безбожно, от одного взгляда на еду ее затошнило.
— Ну, почему же, — невозмутимо дернул плечами Барс, — иногда я и сам буду не против тебя помутузить.
— Как в прошлый раз? — Адарлине нестерпимо хотелось ему врезать, если верить его словам, ей еще представится такая возможность, и не одна.
— Боишься? — усмехнулся он.
— А ты? — съязвила Адарлина на секунду забыв, что пообещала себе больше не поднимать с ним эту тему.
Барс помрачнел, Адарлина прикусила язык и потерла лицо руками.
— Прости, — выдавила она.
— Зря я тебе рассказал, — беззлобно вздохнул Барс.
— Нет, не зря, — возразила Адарлина. Чтобы чем-то занять руки, она принялась счищать с лезвия клинка подсыхающую кровь. — Я не собираюсь использовать это против тебя.
— Поклянись, что не заговоришь об этом, — попросил Барс, не глядя на нее.
По его тону можно было понять, что он не слишком-то рассчитывает на ее честность. Адарлину это оскорбило.
— Я клянусь, — отрезала она, воткнув очищенный нож в землю. Тема закрыта. — Что дальше?
Барс бросил на нее веселый взгляд.
— Обсудим, какие ошибки ты допустила? Во-первых?
— Доверилась тебе, — огрызнулась Адарлина со злой усмешкой, снова вспомнив его бесчестную выходку.
Барс хохотнул.
— Очень хорошо, — похвалил он. — Запомни это хорошенько. В сложной ситуации всегда рассчитывай только на себя.
От того, как были сказаны эти слова, уголки губ Адарлины медленно опустились. Она встретилась взглядом с туманными глазами Барса и кивнула.
— Хорошо, — он, как ни в чем не бывало, оторвал кусок мяса и принялся жевать, — дальше…
* * *
Адарлина не зря опасалась разглашения своей тайны. Отношение жителей лагеря к ней в очередной раз переменилось и не сказать, что в лучшую сторону. Очень выручали совместные завтраки и обеды с Мэйлин и Сонрисой. Если бы не эта парочка, Адарлина бы оставалась в полном одиночестве за огромным столом. Больше никто не решался к ней подсаживаться.
Вряд ли ее по-настоящему боялись. Пока она не продемонстрирует силу лично каждому, фэйские воины не будут видеть в ней достойную угрозу. Однако, относились все явно настороженно. Адарлина порадовалась тому, что Гиган избавила ее от каких-либо привилегий, иначе все могло бы быть еще хуже. И так было достаточно пару раз появиться рядом с Барсом, как по лагерю поползли мерзкие слухи. Еще и очевидное покровительство Фариса добавляло масла в огонь. Адарлина мучилась вопросом, известно ли кому-то еще в лагере об их непростых отношениях?
Впрочем, это беспокоило ее далеко не в первую очередь. Проблемы посыпались, как из рога изобилия, стоило только ей и Барсу вернуться в лагерь в тот злополучный день.
Оказалось, что на время утренней пробежки, для капитанов было назначено совещание, на которое Адарлину обязали явиться. Кто должен был сообщить ей эту новость — не уточнялось, однако Гиган пришла в ярость, когда своевольница появилась в лагере лишь ближе к обеду. Главнокомандующая лично явилась за ней и вызвала на разговор.
Адарлине объяснили новый расклад дел. В Фаасе все затихло. Шпионам не удалось выяснить, посылались ли в столицу какие-либо письма, поэтому предугадать, что будет дальше, было очень сложно. На всякий случай Гиган приказала всем магам приступить к усилению магического барьера и выставила круглосуточный караул в нескольких километрах от охраняемого периметра. Их с Барсом выходку она никак не прокомментировала, Адарлина сочла это за молчаливое разрешение продолжать в том же духе.
Было еще кое–что, оставшееся недосказанным. Адарлина знала, что Аделаида зачем-то регулярно посылает своих приближенных в гавань, где стоят военные корабли, но раскрывать свои замыслы она пока что не спешила. Хоть это и выводило Адарлину из себя, она помнила условия: солдат и только. За это повиновение лагерь содержал спасенных ею людей.
Теплых мест для ночлега катастрофически не хватало, поэтому большую часть пришлось разместить на койках в лазарете и оборудовать лежанки в главном зале. С едой было проблем не меньше, охотникам приходилось практически безвылазно сидеть в лесу. Холода крепчали и животные уходили все дальше на юг, так приближаться к окрестностям Фааса повстанцы не могли.
В общем, Адарлина вполне понимала масштабы проблем. Признаться, спустя пару дней, всеобщая тягость и недовольство постепенно стали вытеснять из нее гордость за содеянное.
Справляться с неуместным чувством вины ей помогали сумасшедшие тренировки с Барсом. Адарлина даже представить не могла, на что подписалась, когда навязалась к нему в «ученицы». Поскольку ей все еще не хватало смелости, чтобы показаться на глаза Брону, все утренние тренировки и пробежку заменили патрули и охота.
Барс убеждал ее, что нет никакой разницы в охоте на зверей или людей, и заставлял ежедневно добывать для лагеря по несколько килограмм провизии. Иногда им везло, и они вместе волокли в лагерь заблудившуюся олениху, а иногда Адарлине приходилось по три часа отстреливать глухарей или фазанов. Так или иначе, спустя еще пару дней, это уже перестало казаться чем-то необычным. Куда тяжелее убийства Адарлине давалась защита собственной жизни…
Барс не преминул воспользоваться ее предложением и чуть ли не ежедневно стал устраивать с ней поединки не на жизнь, а на смерть. Убивать он ее, конечно, не собирался, но прикладывал все усилия, чтобы максимально приблизить поединок к реальным условиям сражения. Очень скоро Адарлина убедилась, что не прогадала с выбором «наставника». Барс оказался чудовищно силен.
Нет, она и раньше об этом знала, но даже представить не могла, что можно быть настолько виртуозным и изобретательным по части причинения вреда сопернику. Иногда во время боя ей просто хотелось остановиться и спросить: как, черт возьми, он это сделал? Но Барс никогда не разменивался на пояснения, Адарлине везде и всегда приходилось соображать по ходу дела.
Свободного времени хватало лишь на еду и непродолжительный сон. В перерывах между поединками-избиениями Адарлина наспех зализывала раны и выслушивала нравоучения от Гиган.
Порою по ночам ее мучила бессонница, тогда Адарлина листала дневник. Очень многое было сокрыто на этих ветхих страницах. Ей по-прежнему не хватало знаний и навыков для правильной трактовки некоторых абзацев, а то и целых страниц. Адарлина надеялась узнать больше о себе, драконах и прошлом Фариса, но смысл слов ускользал от нее, навевая то раздражение, то сонливость.
Главными объектами внимания становились рисунки, выполненные с филигранной точностью, а также грубо вырванные страницы, которые к концу попадались все чаще. Адарлина не знала, кто и давно ли вырвал эти страницы, но не сомневалась, что на них содержалось нечто крайне важное.
Эти тайны интересовали не только ее. Спустя неделю после происшествия у поместья, главнокомандующая велела Адарлине призвать в лагерь дракона. Неизвестно, чего именно она ожидала, но в итоге собравшимся капитанам пришлось чуть ли не силком оттаскивать разъяренных женщин друг от друга. Так громко они еще не ругались. Аделаида всегда старалась сохранить превосходство, но в тот раз Адарлине удалось вывести ее из себя не на шутку… Ну, или у главнокомандующей тоже нервы постепенно сдавали. Давление неизвестности вытягивало силы из всех жителей лагеря.
Адарлина страдала от этого больше всего. Ее тяготила не только общая угроза, повисшая над повстанцами после ее «выступления» в Фаасе. Множество дорогих личных отношений натянулись до предела, изводя ее не меньше, чем болезненные тренировки.
Мэйлин и Сонриса по-прежнему вели себя дружелюбно, но вот Бранрис почему-то совсем перестал попадаться Адарлине на глаза. Ей было ужасно стыдно, но искать его нарочно не хватало ни смелости, ни времени.
С Тарленом все обстояло еще хуже. В начале второй недели, он ушел в разведку вместе с Гартом и еще парочкой воинов из другого отряда. Это было к лучшему, так как омерзительный сон, который приснился Адарлине сразу после их волнительного поцелуя, не позволял ей спокойно смотреть ему в глаза. Пару раз столкнувшись с ним в обеденном зале и на тренировочной площадке, она испытала такое волнение и стыд, что впоследствии начала подсознательно избегать с ним встреч. Тарлен это заметил, но не стал пытаться выяснить отношения, за что Адарлина была безмерно ему благодарна.
Фарис исчез. От слова «совсем». Адарлина не видела его в лагере и не чуяла запаха. У нее были подозрения, что Гиган могла отправить его в Фаас, как одного из шпионов, но никто не мог это подтвердить. Адарлина злилась. Этот фэйец будто нарочно избегал разговоров с ней, а вопросы все копились. Ей даже пришла в голову идея при следующей возможности посадить его на цепь и потребовать ответов. Правда, эта затея, наверно, стоила бы ей жизни, да и не нашлось бы в лагере таких цепей, что смогли бы его удержать.
Прошло две недели, прежде чем Адарлина набралась смелости заявиться на конюшни и показаться на глаза своему наставнику. Брон встретил ее довольно холодно и совершенно бесстрашно. Он сразу дал понять, что для него она по-прежнему лишь ученица, и что он разочарован ее недоверием. От этого становилось одновременно и радостно, и грустно.
Принося свои извинения, Адарлина опустилась перед наставником на одно колено. Брон по достоинству оценил этот почтительный жест и даже был слегка удивлен. Адарлина испытала настоящую радость и облегчение, проникшись к нему еще более глубоким уважением. Брон одобрил ее инициативу тренироваться с Барсом, даже разрешив по надобности брать лошадей из конюшни.
С каждым днем их поединки становились все изощреннее. Барс с легкостью гения загонял Адарлину в смертельно опасные ситуации, заставляя самостоятельно находить выход. Они сражались врукопашную, используя ножи, когти, кулаки и… все, что попадалось под руку.
Адарлина старалась до последнего сдерживать свою магическую силу и использовать ее только в крайних случаях. Барс ничего не знал о темной магии, но предполагал, что умение сохранять ее до конца боя поможет ей всегда выходить победителем. Можно было выплеснуть все в самом начале, расходовать постепенно во время сражения или приберечь для победного удара в конце. Это уже походило на продуманную стратегию, что не могло не радовать Адарлину.
Она становилась более хладнокровной, расчетливой и креативной, находя нестандартные решения, чтобы застать противника врасплох. Барс порой даже снисходил до похвалы, когда Адарлине удавалось сбить его с ног или поранить до крови. Пусть сама она вечно выглядела так, будто по ней табун мустангов пробежался. Невозможно было не восхищаться способностями этого полукровки. Не владея ни каплей магии, он держал недостижимое превосходство над таким существом, как Адарлина.
Когда, в начале третьей недели, Барс неожиданно взялся за меч, она даже не смогла сдержать восторженный смех.
— Есть хоть одно оружие, которым ты не владеешь? — искренне восхитилась Адарлина, ловко обнажая Безымянный.
Барс усмехнулся уголком губ.
— Продолжим…