***
— Да воцарится в мире чувство и страсть! Я — титания Сиза говорю так, ибо вижу в них секрет процветания для людей и мамоно! Шёпотом: я всё правильно говорю, муженёк? Не человек — богатырь-инкуб, стоявший рядом в одних хлопчатых шароварах, осклабился: — Ещё как правильно! — Отлично! — обрадовалась титания, — Значит так: мы идём за мужами! Выдолбленные в камне купальни прорастали пахучими побегами. На галечных тропках у воды было не продохнуть: там, где с трудом могли разминуться два человека, свернувшись кольцами, лежали вурмы немалых размеров и внешних достоинств; прямо на их хвостах устроились кобольды, кошкадлаки, медведицы, джинко… разнообразные мамоно, объединённые разве что сожительством в одном крохотном лесном городе. Там и тут попадались феи, мотыльки, виверны, пришедшие послушать титанию. В купальнях нежились женатые мамоно и их избранники. — Я не позволю своим подданным озябнуть без тепла мужского тела! Многих из вас уже посетила радость супружеской жизни, но сколькие ещё одиноки! За этим древесным оплотом целый свет, и в нём человеческих мужчин не счесть! Они ждут встречи с вами! Титания положила ладонь на грудь. — Мой супруг и я проведём всех желающих мамоно в мир человека, и там всякая обретёт любимого! Вам не придётся больше драться и проливать кровь! Никто не заберёт у вас мужа, ребёнка! Орден обезоружен, а Церковь Верховной потеряла доверие народа! Все от мала до велика устали терпеть её бестолковые запреты! Время отправиться за судьбой, сестрёнки! Подарите счастье тем давно созревшим десяткам и сотням, чьё семя портится или растрачивается впустую! Обязательно нарожайте от них много красивых детишек! Не смотрите на конкуренток, мужей хватит на всех! И помните, что человеческие женщины не ровня вам, идеальным жёнам и заботливым матерям! Те частенько даже не могут удовлетворить своего мужчину, представляете?! Ну как тут усидеть на месте?!***
— Красота! — Гюс вдохнул полную грудь свежего лесного воздуха. Ваганты вступили в тень рощи и сразу повеселели. Их встретила мягкая прохлада, которую обыкновенно ждёшь ближе к вечеру, и которой порой радуешься совсем по-детски. — Признаться, не ожидал, — протянул Курт, про себя дивясь здешним красотам, — В сказку нас, что ли, занесло… — Ну вот. Хорошо ведь. И никаких волков, — весело произнёс Ортвин. — Думаю, кто бы тут ни водился, жара свалила всех. Спят теперь. Я бы тоже прилёг… да хоть на тех кустах, — Гюс махнул вперёд, в сторону густых зарослей неизвестного растения. Выглядели те и вправду неплохо для природного ложе, под стать взбитой перине, сплетённой из гибких лоз. Лоз пупырчатых в крупных фиолетовых пятнах. — Я бы не стала рисковать, — послышался голос Фриде, — Вдруг ядовитые. — Да что ты понимаешь… — Гюс, это ты малость не понимаешь, — хмурился Курт, — Нечистое это место. Такая пакость не растёт в хорошей земле. Гюс покачал головой: — Я, пожалуй, промолчу. И только он это сказал, песня, преисполненная истомой и сладостью зажурчала в листве…***
Под ночь юноши оказались на берегу небольшого пруда, питаемого источником. А как оказались — не помнили. Грешили на разбойников, однако все вещи оставались на месте. Нет, никто их по голове не бил и не обкрадывал. Сами ваганты пребывали в добром здравии, целые и невредимые. Только Фриде куда-то запропастилась. — Ну дела… — Ортвин почесал затылок. — Эй! Глядите! — Курт схватил товарищей за рукава и развернул лицом к пруду. Погружённая по пояс не то в воду, не то в жидкий хрусталь, в считанных шагах от них стояла полностью обнажённая девушка красы немыслимой и купалась в свете луны. Полногрудая, без лишнего жирка или ещё какого изъяна — точно любимая матерью-природой нимфа, одаренная соблазнительными изгибами и этаким лицом, которого удостаиваются либо благословлённые девы, либо хитрые обольстительницы. Роскошные волосы были перевиты цветами. — Здравствуйте, путники! — нисколько не стыдясь своей наготы, поздоровалась девушка. — Загуляли мы. Уже уходим… — прошипел Гюс, зардевшись, но ни отвернуться, ни сойти с места не смог. — Да нет же! Вы здесь желанные гости… О, я вижу у вас инструменты! Сыграете потом что-нибудь? — девушка подплыла ближе и прижалась грудью к краю берега, сложив руки перед собой. Меж тем чьи-то сильные лапы сгребли всех троих юношей за плечи. — Бесстыдники, за жёнушкой моей подглядываете? Огромный детина держал вагантов аккуратно, но крепко, так, что даже Курт со всей своей силищей ничего не мог поделать. И повернуться не мог, чтобы увидеть, чью это «жёнушку» он посмел обесчестить. Юноши с горем пополам пытались сопротивляться: — Да куда вы так спешите? Я зла на вас не держу! Совсем наоборот! — Пусти! Инструменты переломаешь! — безрезультатно пыхтел Ортвин. Хруст собственных костей волновал его не так сильно, как сохранность дорогого имущества. — Дай только до ножа доберусь! — вопил Гюс. Детина рассмеялся. Искренне, радостно. — Бойкие парни, а, Сиза? Девушка не переставая улыбалась. — О да! Прямо не знаю, кому из сестёр отдать. Всех остальных ведь зависть заест! Словно из ниоткуда возле пруда возник некто, до того сокрытый вуалью тьмы. — Один мой! Сиза перевела взгляд с брыкающихся вагантов на девушку среднего роста в длинной тунике с прекрасными золотыми косами. — Да? А ты очень кстати, между прочим… Который? — Тот, что с кожаной повязкой на лбу. — Фриде?! — Курт не поверил своим ушам. Это говорит его соратница! — Да, Курт. Я. — Что же такое творится?! — Гюс устал бороться и теперь болтался в руках здоровяка, что тряпичная кукла. — Мне бы тоже хотелось знать! — зло бросил Курт. Фриде встала напротив юноши. Тогда он увидел перед самым лицом: выражение, равно блаженное и мечтательное… оттенённое похотливой улыбкой. Единственная девушка в их, вагантов, товариществе, даже с этой её гримасой сейчас показалась Курту красавицей. Но как? Столь сильные перемены меньше, чем за день? Юноша обратил внимание на заострённые уши и поалевшие зрачки. Раньше Курт ничего такого не замечал. — Твоё лицо… — Дурень ты, — ласково сказала Фриде, — Давно намекала и уже успела отчаяться. Что за глупая идея во всём быть святошей? Когда ловчие чары околдовали вас и привели сюда, как хорошо, что рядом оказался кто-то, разделяющий мои чувства. Они тоже томятся желанием, слышишь, Курт? Как я томятся! Юноша ничего не ответил. — Лесные девы пообещали мне вечность в объятиях любимого мужчины. И я согласилась ради этого пожертвовать человечностью и стать им сестрой! — Да что ты несёшь, полоумная… — начал было Курт и осёкся. Он понял. Священники предупреждали о суккубах, что чёрной магией переманивают на сторону демонов как женщин, так и мужчин. Первых они превращают в себе подобных, а душами вторых утоляют свой голод. В подтверждение тем мыслям Сиза выпрямилась и явила, наконец, подлинную нечеловеческую натуру. Над плечами девушки поднялись два полупрозрачных крыла, навроде тех, какие носят по воздуху бабочек. Уши удлинились, в момент стали многим острее эльфских. Сиза перехватила Курта из рук мужа и толкнула в объятия Фриде. — Давайте уже! Вагант может и хотел драться, но ударить, да что там — грубо отстранить подругу не посмел. — Богиня… огради нас от скверны… даруй спасение… — прошептал Ортвин. Гюс неотрывно смотрел, как преобразившаяся Фриде рвала одежду на Курте, а тот лишь стонал от бессилия. — Боюсь, дружище, Она нам сейчас не сильно поможет. Впрочем, если это конец наших странствий, то уж явно не самый плохой. — Ага, перестань звать ту душегубку и послушай своего друга, крепыш. Неправда ли славно? — Сиза игриво качнулась к Гюсу и Ортвину, — И не надо так сокрушаться. Будут вам ещё слушатели и выступления. … Ну, к делу. С кем хотите лечь? Со слизью? Альрауной? Может, вурмом? Пожалуйста не молчите! Мне самой будет сложно выбрать вам спутницу жизни!