***
Джонни слабо представляет, что ему вообще стоит делать во всей сложившейся ситуации. У него целый ворох проблем, не считая первостепенных: 1. У него блядский рост под два метра. 2. По его душу бегает самый настоящий стрелок из лука, у которого более чем хорошо с прицелом. Со даже не знает, что в это ситуации его удручает больше. Серьёзно, мало того, что уродился таким красавцем, так ещё и намозолил глаза этому мелкому ублюдку. А как улыбался-то гадёныш. — Я продемонстрирую тебе, хён, - проклинает Джонни слова, сказанные ему утром, - Тебе понравится, хён. Ладно, возможно, последнюю фразу таец и не говорил, но отчего-то Со думает, что тот ещё скажет. У них один дом на двоих, вряд ли они не пересекутся. Но есть другой вопрос - как именно они пересекутся. Возможно, глупо сидеть на одном месте, но тактика вроде бы неплохая. Тем более, когда незаметная и бесшумная походка далеко не твой конёк. Енхо почему-то сразу подумал об оранжерее. Здесь полно цветочков, есть даже нечто похожие на карликовые деревья, а ещё полным-полно разнообразных статуй. Когда только добежал вспомнил о том, что вроде бы в таких ситуациях классной идеей считалось держаться вместе, но переигрывать вряд ли бы кто дал ему. Да и ещё. . .Он бы только всё испортил, верно же? Прямо как с флиртом. Читтапон буквально смеялся над ним. Такой человек в принципе не засматривается на кого-то вроде американца. Он вёл себя полнейшим идиотом. Ладно бы если Личайяпорнкул сам был не от мира сего, так тот был очень даже наоборот. Серьёзный и хладнокровный взгляд, а следом выпущенная стрела в плечо Чону. И если все смотрели на раненного друга, то Со впитывал эмоции тайца. Таких людей называют волками в овечьей шкуре. Джонни повёлся и сейчас до сих пор ощущал горечь. Конечно, таец не стал более страшным, он до сих пор привлекал, но вся эта ситуация, чёрт бы её побрал. Со слишком закомплексован в себе, когда кем-то начинает интересоваться. И, возможно, он благодарен собственной глупости, что сейчас думает не о том, как спасти собственный зад, а как он выглядел всё это время в глазах стрелка. Интересно, сделает ли тот скидку за то, какой Джонни неловкий глупый неудачник? Второе правило вывода из игры ведь всё ещё считалось? Уже шёл второй час, а значит оставалось всего четыре. Американец наивно полагал, что до оранжереи дойти хоть кому-то придёт в голову только на последние часы, но тут же поплатился за свои надежды. Кто-то определённо спускался вниз в этот закрытый сад. Хорошо, Джонни уже не думает о том, каким идиотом был в своих любовных похождениях. Пульс начинает танцевать чечётку, а сам Со считает, что этот звук оглушает не только его, но и незваного гостя. Он аккуратно делает шаг за шагом к толстой глиняной женщине, желая спрятаться получше, но так и не доходит. Прямо перед носом пролетает стрела, заставляя замереть. Секунда. Другая. Джонни всё же поворачивает голову и встречается с силуэтом прямо на середине лестницы - Читтапон. В ушах, кажется, начинает звенеть, а руки леденеют. Со не двигается. Не хочет провоцировать на новую стрелу, но стоять в оцепенении долгое время не выходит, из-за чего мужчина пятиться на шаг назад. Новая стрела, что проезжается по ноге, раздирая ткань штанов и царапая кожу. Неожиданно, но не так больно, чтобы издать что-то, кроме короткого мычания. — Не заставляй меня тебя к месту буквально прибивать, - предупреждает таец, мягкой и расслабленной походкой спускаясь по ступеням. Американец не слушается. Он вообще не собирается верить этому карлику с завораживающим голосом. Со двигается с места и заходит за ствол небольшого дерева, которое вполне перекрывает его и в длину, и в ширину. В ответ он получает вымученный стон. — Ну, серьёзно, Джонни Со! - канючит парень, будто обращается к лучшему другу, - Я и так устал тебя искать, а ты тут ещё решил поиграть в не пойми какие игры, - шикает таец. — Как это не в пойми какие? Мы вроде в прятки играем, - подаёт голос американец, - Забыл? — Я, конечно, уважаю твою глупую смелость, но тебе и правда лучше спасти своё положение парочкой роз, - аккуратно шагает по тропинке Читтапон, боясь наступить в грязь, - Иначе все мои старания в поисках тебя будут зря. — Ты сейчас серьёзно попросил меня о том, что бы я сорвал тебе чёртовы цветы? - поражаясь абсурдности ситуации, повысил голос американец. — Никакой романтики, - пробурчал под нос стрелок и пнул рядом стоящий камень. У Читтапона был отвратительный характер, но тот свято верил, что это простительно с таким лицом и фигурой. Таец всегда был в компании, но вместе с этим одинок. Сам себе на уме, ловко лавируя меж группами людей. Он не стеснялся своей сути. Любил одежду более женскую, которая с лёгкостью демонстрировала его прекрасные пропорции. Да, ростом был он далек от стандартов настоящего мужчины, но. . . Господи, кому это важно, когда он сложен настолько прекрасно? Таец был самовлюблённым и обожал каждый сантиметр своего тела. Боготворил свою манерность и восхищался тем, насколько грациозен даже в походке. Это абсолютно нездоровое влечение к самому себе, последняя стадия нарциссизма, но кто что скажет парню, что может с лёгкостью запустить стрелу в обидчика буквально за считанные секунды? Профиль Джонни он увидел где-то неделю назад и сразу же проникся самыми высокими чувствами. Тот создавал образ альфа-самца из бабских книжонок о любви. Читтапону вполне подходил такой тип. Будучи свободным в своих рамках, он надеялся на весёлое время провождение этой ночью, как бы не считал сам американец, но буквально накануне тот сам полез знакомиться. Неужели все такие горячие парни на самом деле такие неловкие дети? — Я, признаться честно, очарован тобой, хён, - смеётся таец, доставая новую стрелу, - Знаешь, я даже не должен был участвовать в игре, так как закреплён за другим кругом лиц. Но Хендери так просил меня побыть с ним в этот раз, а потом, - натягивает тетиву, - Увидел тебя, - глубокий вдох, - И правда влюбился. Со, который всё же решил двигаться в противоположную сторону, тем самым думая о возможном шансе на побег, вздрагивает и вскрикивает. Он поражённо смотрит на свою ногу и видит, как его проткнула насквозь чёртова стрела. Прямо в его бедро, где на месте попадания уже виднелось темное пятно. — Я вообще-то тут в симпатии признаюсь, идиот, - холодно раздаётся прямо над ухом американца. Тот поднимает голову и смотрит прямо в чужие глаза. Внутри всё замирает. Как он проворонил то, что таец приблизился на расстояние в пару сантиметров? И почему картинка так стремительно плывёт? — Никакой благодарности, - последнее, что слышит Енхо, перед тем как упасть в холодную траву и отключиться от этого мира.***
— Не смей двигаться, мразь, - шипит Джисон, держа на прицеле Чону. Они попались глупо. Юкхэй не верил в то, что произошло. Он в принципе не хотел верить в то, что кого-то в этой игре действительно убьют. А тут прибегает кореец весь в крови и шепчет сбивчиво, что это не он. Что тот сам, и Ким не виноват. Лукас, конечно, кивает, но в словах разобраться не может до конца. А после они бегут в зал, так как Чону чувствует шестым чувством, как Пак идёт за ним. Следует по пятам. Он тянет китайца за собой, просит его не останавливаться и только сильнее шумит. Лукас просит остановиться и успокоиться, а Ким даже боли в плече не чувствует. Он действует на адреналине, чувствуя, как глаза стягивают высохшие слёзы. У него даже уже жидкости на обыкновенные слёзы не осталось. Он и впрямь самый большой неудачник. Нет, хуже есть куда. Они сталкиваются с Куном и Тэилем. Те удивлённо смотрят на Кима и даже отшатываются, спрашивая, что за дрянь с его видом. Лукас отвечает за него и просит быть тише. Просит собраться и решить, куда им бежать, ведь прямо за ними сейчас идёт Пак. И это в лучшем случае, если он идёт, а не бежит. — Я просто сделаю то, что ты сделал с Ченле и успокоюсь, - дрожит голос Джисона. Тот даже в состоянии аффекта не хочет никого убивать. Никого невиновного. Никого непричастного к тому, что его любимый старший сейчас лежит в луже собственной крови и уже не сможет встретить новый рассвет. Одна только мысль об этом разъедает всё хорошее, что закладывали в Паке год за годом, пока он рос. Он ведь был пацифистом. Над ним часто шутили, что уж кому-кому, но явно не ему находиться в этом проклятом Братстве и играть в эти игры. Как же они все ошибались. — Отойдите же от него! - переходит резко на крик мальчишка. Чону заслоняет этот высокий идиот по имени Лукас. А ещё рядом парочка чуть взрослее - Тэиль и Кун. Ведь так их зовут? Те казались самыми разумными и спокойными. Так почему сейчас они защищали убийцу? Джисон хочет справедливости. Только и всего. Разве они не должны поддержать его идею? — Джисон, дыши глубже, - поднимает руки Кун и делает шаг, перекрывая уже не только Чону, но и Лукаса, - Видимо, мы все не до конца понимаем ситуацию. Поспешные выводы приводят всегда только к ухудшению положения. Паку хочется рассмеяться в лицо, ведь всё это чепуха. Чону держал тот нож. Именно тот, которым был проткнут его хён. Ченле не мог напороться сам. Не мог упасть на него спиной, а потом перевернуться в эту позу. — Защищать таких людей, как Ким, - вот, что ухудшает ситуацию. Тэиль чуть дёргается, из-за чего Пак отвечает тем же, перенаправляя ствол на старшего. Тот хмурится и держится за голову. Он явно не пытался подойти ближе, да и выглядел слишком бледно. Что с ним? — Он ранен? - взволнованно выдаёт Пак, на секунду теряя внимание к Чону. — Нет, у него просто опять температура поднялась, - спокойно отвечает Кун, посматривая на Тэиля, который медленно приседает на корточки, - Прошу, - выставляет он руки вперёд, - Успокойся и отдай пистолет. Вместе мы решим все недопонимания. Джисону хочется верить, но как можно решить недопонимания, когда человека уже не вернуть? Кореец не понимает и не видит выхода из ситуации. Даже начинает осознавать, что смерть Чону не даст ему никакого удовлетворения, просто. . . Просто этого хотел Ченле. Этого так сильно желал Чжон, за что и поплатился. Разве младший не может попросту выполнить последнее желание своего дорогого хёна? — Ещё один шаг, и я обещаю, что выстрелю в тебя, - клянётся Пак, - Отойди в сторону к Тэилю, - и кивает на того, - Немедленно! - подгоняет криком. Тот аккуратно двигается к Муну и присаживается на корточки рядом. Тот что-то хрипит и падает на задницу, понимая, что не в состоянии дальше сидеть в таком положении. Эта ситуация и волнение доводят его до крайней точки. — Теперь ты! - обращение уже к Лукасу. — Не волнуйся, - слышит китаец шёпот на ухо, - Он даже сейчас не уверен в том, что делает. Он не выстрелит в меня, - слишком уверенно продолжает Чону. Он просто пытается уверить, в тайне надеясь, что говорит правду. Это же Пак Джисон. Он сможет немного подождать и послушать. Разумный и не вспыльчивый парень. Только вот огорчённый положением дел. Кто бы не сорвался. Ким прекрасно осознаёт, в какое дерьмо вляпался, а теперь впервые сам же и хочет его разгрести. — Как скажешь, - кивает Юкхэй и отходит в сторону, так же поднимая руки и тем самым показывая полное повиновение. — Джисон-а, - молит Чону, но отшатывается, когда слышит, как тот снимает с предохранителя пистолет, - Выслушай меня, - переходит на хрип. — Ченле я говорил то же самое. Где он теперь? - горько ухмыляется кореец. — Я правда не виноват, - мотает головой Ким, - Он был на мне, бил под рёбра, а я мог только пихать его в сторону, - даже не замечает, как поток слёз снова возобновился, а ладони начали трястись, - Никто не виноват в том, что нож слетел и вонзился прямо в него. Если здесь есть моя вина, то и его тоже! - и почему даже сейчас тот уверен, что лучшая защита - это нападение. — Я не верю ни единому слову, - кое-как контролирует себя Пак. Он полностью отвлекается на размазанные объяснения. Те слышатся безумно, воспалённый мозг не хочет принимать, но капля адекватности с какой-то радости на стороне этого ублюдка. И чёрт, теперь Джисон вновь сомневается. А стоит ли ему стрелять? Нет, он ведь не трус. Он наконец понял и подловил момент, о котором говорил Ченле. Пак обязан оправдать надежды своего рыжего любовника. И палец даже уже скользит по этому углублению в пистолете, которое лишь нажмёшь и проблемы выбора исчезнут. Но всё случается опять не по плану. Пак улавливает движение сбоку и в момент выстрела разворачивается на градусов сорок. Пуля вылетает мгновенно, после чего издаётся приглушённый стон. Джисон стоит, так и замерев. Он слышал, как кричал Юкхэй имя Чону, но почему же тогда. . . Почему рана в совершенно другом человеке? — Кун? - хрипит Тэиль, поднимая голову и смотря на китайца, что прижимает обе ладони к животу. Тот странным взглядом смотрит в глаза Муну и как-то слишком невесело улыбается. Осознание того, что произошло, заставляет Тэиля задрожать уже не от головной боли. Он тянет руки, а Цянь сам же падает на колени, после чего заваливается набок. Смотрит с сожалением на Муна и прижимает обе руки к себе сильнее, будто это может закрыть рану и исправить глупую ситуацию. — Господи, - не верит Пак, опуская наконец пистолет, - Я-я. . . - оборачивается он на такого же шокированного Чону, - Я не хот-тел, - мотает он головой. — Ты, - рычит Ким совершенно не по-человечьи. Он срывается с места и в момент опрокидывает этого малолетнего идиота, что в состоянии аффекта умудрился не только выстрелить, но ещё и попасть в абсолютно не причастного ни к чему человека. И вроде бы всепоглощающая злость, а вроде бы и. . . Они оба смотрят друг другу в глаза ещё более удивлённо, ведь ровно в этот же момент прозвучал новый выстрел. Прямо за спиной Джисона теперь была разбита ваза. Кто-то целился в него. Кто-то, блять, целился и планировал убить Пака. Чону переводит взгляд на предполагаемого противника и видит, как силуэт рассеивается в темноте. Слышится утихающий бег. Кто-то явно не хотел, чтобы его заметили. Ким переводит взгляд обратно на Джисона, а на том и вовсе лица нет. Знал бы Чону, что пистолеты были выданы только тем, кто водит, а в доме подобного оружия в принципе не имелось, то тоже бы имел крайнюю степень удивления.