Одна ради многих

Лестница завершалась еще одной приоткрытой дверью. В этот раз я заглядывала в щель с куда большей осторожностью, теперь-то меня уже явно не ждал простой мрачный коридор. Не представляю, как я не завопила и не грохнулась на лестницу от ужаса, когда увидела, что происходило за дверью. Прямо на моих глазах стоявший в полумраке дедушка Габриэль совершил трансформацию в Бражника. Он бы обернулся, услышав бешеный стук моего сердца, если бы в эту самую секунду оно не перестало биться вовсе. И не только оно остановилось. Легкие тоже совершенно отказывались выполнять свою функцию и наполняться воздухом. Я осторожно попятилась вниз по лестнице, понимая, что любое неосторожное движение меня разоблачит и… Мне придет конец. Если уж он смог убить собственного сына, так почему бы на закуску не прикончить еще и внучку, рассекретившую его? Я была тише, чем когда-либо до этого, пока не покинула территорию особняка. А там мое сердце наконец-то вновь застучало, легкие набрались воздухом, и я побежала. Побежала так быстро, как не бегала никогда. Бежала, бежала и бежала, пока не оказалась в нескольких кварталах от его дома и у меня не появились черные круги перед глазами. Каждый шаг отдавался в моей голове словами «Там же камеры повсюду. Тебе конец. Он убьет тебя или убьет Хьюго, а ты ведь обещала его беречь…» Я позволила отдышаться себе лишь минуту, а потом с новыми силами понеслась к нашему дому. С каждым поворотом на новую улицу я не только становилась ближе к дому и семье, но так же и усиливалась моя паранойя, от которой, как я надеялась, я избавилась еще очень давно. Я буквально влетела в дом, так сильно хлопнув дверью, что вставленные в нее стекла чуть не вылетели. Я хотела заорать, спрашивая, есть ли кто дома, но меня настигла отдышка, и как раз в это время в прихожей, выйдя с кухни, появился Эллиот. Он обеспокоенно посмотрел на меня, но не успел ничего сказать — я бросилась ему на шею, чуть не повалив на пол, хоть он и выше меня сантиметров на двадцать и куда крупнее. — Хей, Эмма, ты чего? — спросил в недоумении Эллиот, прижимая меня к себе и позволяя слезами промочить его футболку. Я не плакала, когда погибли родители. Не плакала, когда поняла, как тяжело будет нам жить после того, как Бражник захватил власть. Не плакала, когда по телевизору сообщали о новых происшествиях, в которых погибали сотни и тысячи людей. Я не плакала вот уже несколько лет, но именно сейчас не смогла сдержать слезы. И Эллиот все понимал. Просто стоял и обнимал меня, поддерживая, чтобы я не упала. Я не рассказала ему. Ни тогда, когда мы, обнявшись, стояли в коридоре, и он повторял раз за разом, что все хорошо, и целовал меня в макушку, ни когда-либо потом. Я позволила ему думать, что с дедушкой Габриэлем встреча совсем не удалась, что он напомнил мне о родителях, что оказался холоден и черств и сильно меня расстроил. Эллиоту ни к чему было знать подробности. Конечно, ему, как и всем на земле, было известно, что мои родители — Ледибаг и Кот Нуар, но ему я еще рассказала, что на самом деле знала их тайну. Рассказала обо всем, что происходило в тот ужасный день, когда их не стало, но не больше. Если бы он узнал, что именно мой дедушка был Бражником, что он жестоко убил моих родителей и еще сотни тысяч людей… Во-первых, он бы оказался в огромной опасности, а во-вторых, в его глазах я стала бы чудовищем. А я не могла допустить ни одного, ни второго. Когда я уходила, дома оставалась целая куча народа, но теперь, кроме нас, никого дома не было. Флави должна была вернуться первой, но до ее прихода оставалось не менее двух часов, так что мы с Эллиотом могли спокойно побыть вдвоем. Улегшись на моей кровати, мы просто смотрели в потолок, слушая дыхание друг друга. Моя голова покоилась на груди парня, он запустил пальцы в мои волосы, время от времени перемещая руку мне на спину, и его легкие прикосновения вызывали у меня мурашки по всему телу. Обычно, когда мы оставались одни дома, то предпочитали заниматься немного другими делами, более приятными, но сейчас я не горела желанием скинуть одежду и вновь почувствовать, как сбивается мое дыхание и краснеют щеки. Сейчас, после такого сильного потрясения, мне нужно было почувствовать спокойствие, насладиться тишиной и умиротворением. В ту секунду я хотела лишь слушать мерное дыхание своего лучшего друга, с которым уже больше года я встречалась тайно ото всех. Крыша, моя спальня, которую я делила с Шанталь и Лулу, тихий парк, пока никого там не было… Разумеется, мы могли бы прекратить эти глупые прятки и просто сказать всем все как есть, но понимали, что тогда все будут многозначительно фыркать, уходя из дома и оставляя нас одних, будут следить за тем, когда мы поднимаемся на крышу и когда спускаемся, всегда интересоваться тем, где именно мы находимся и вмести ли мы. А еще, хоть обоим нам уже шестнадцать и, казалось бы, чего мы там не знаем, все равно бы пришлось пережить ужасный «Взрослый разговор»… Бр-р-р! Было бы слишком неловко и сложно, скажи мы всем правду, поэтому мы предпочитали помалкивать и надеяться, что никто ничего не узнает. — Эллиот? — я решила нарушить тишину и поговорить с ним о том, что волновало меня больше всего, даже собиралась рассказать все о дедушке Габриэле, ведь Эллиот был моим самым близким человеком, кроме Хьюго, и ему я могла сказать абсолютно все. Но в ту же секунду, как раскрыла рот, я очень сильно пожалела об этом. — Да? — отозвался Эллиот, чуть отодвинувшись, чтобы заглянуть мне в глаза. «Соберись же ты, Эмма!» — Я… — Новый план! Срочно нужен новый план! — Я… Я люблю тебя… — Черт. Хороший же ты план придумала, молодец! Я говорила ему это великое множество раз, но как другу, не как парню, и уже подумала, что сглупила. Закусив губу, я набралась смелости и взглянула на него, пытаясь найти признаки отвращения или чего-то подобного. Но нет, ничего такого. Эллиот выглядел удивленным, но только пару мгновений, после которых он улыбнулся мне, искренне, так по-доброму и с выражением настоящей… привязанности? Любви? Чего? Мое сердце пропустило удар, когда я поняла, что он собирается что-то мне сказать. — Я тоже люблю тебя, Эмма, — произнес он. Ну конечно! Что за глупые мысли, Эмма?! — орал на меня мой внутренний голос. — Отвращение, пф… Мысленно назвав себя дурой, я, тем не менее, почувствовала облегчение и с силой выдохнула весь воздух из легких и пожалела о том, что сделала, второй раз за несколько минут. Эллиот своими губами накрыл мои и принялся целовать меня так чувственно, словно хотел как можно убедительнее подтвердить свои слова о любви ко мне. Я растворилась в поцелуе, таком прекрасном, но, к сожалению, недолгом, потому что мне нечем было дышать и пришлось оторваться, чтобы набрать воздуха в легкие, которые вновь отказывались нормально работать. В тот день я поняла кое-что. Я должна была действовать, должна была как-то прекратить эту тиранию. Сделать что-то, неважно что, главное — граждане Франции должны вновь жить нормально, а не бороться за выживание, ютясь толпами в маленьких домах и не зная, на какие деньги завтра им купить еду. Я должна. Потому что я Эмма Агрест — дочь Маринетт и Адриана Агрест, которые годами оберегали не только парижан, но и жителей всех остальных городов. Ледибаг и Кот Нуар — этих героев знали все и все были благодарны им за спокойную жизнь. Так что я должна была поступить так же, как они. Я должна была спасти свой город и свою страну. Самым очевидным было бы надеть серьги Ледибаг, а Эллиоту отдать кольцо Кота Нуара. Но проблема была в том, что это решение было бы не только самым очевидным, но и самым глупым. Как быстро бы люди сообразили, что под маской дочь героев, которых они все знали, если учитывать то, что талисманы Баг и Кота остались ей на хранение? Я ставлю на две секунды. Эллиот бы поставил на секунду, потому что слишком уж это очевидно. Так что я стала искать способ остановить Бражника без риска быть убитой сразу же, как покажусь на улице в красном спандексном — или из чего он там? — костюме в черный горошек. Можно было бы надеяться на то, что дедушка Габриэль поймет, как и остальные, что это я, и не станет убивать свою внучку. Но, опять же, я не знала, был ли он в курсе того, что его сын — Кот Нуар. Если знал… Ну, внучку решиться убить проще, чем сына, как мне кажется. А если он и не был в курсе, то кто ж знает, что взбредет в голову этому старому психопату? Нет, так рисковать я не могла. Тогда мне пришла другая мысль — расспросить Алью. Если бы я наплела ей какого-то бреда про то, что очень скучаю по родителям, поэтому хочу узнать, какими они были, она бы точно мне не отказала. Конечно, учеба в школе, начало отношений и прочая ерунда — не то же самое, что и супергеройская карьера, но я уже придумала, как мягко подвести к супергеройским подвигам родителей свою крестную, чтобы она не смогла мне отказать. Тем более, я думала, что она могла бы быть Реной Руж когда-то давно, уж больно они похожи были, да и всех супергероев, кроме Кота и Баг, разумеется, скорее всего лично выбирала моя мать, так почему бы ей не отдать один из талисманов своей лучшей подруге? Я дождалась следующего дня, когда у Альи был выходной, чтобы она не была уставшей и находилась в хорошем расположении духа — так вероятность того, что она расскажет мне нужную информацию, существенно повышалось. И она рассказала. Я выжала из крестной все, что смогла, и заключила, что должна первым делом буду найти некоего Мастера Фу, кем бы он ни был и где бы ни находился. Тогда я слышала о нем впервые, информации у Альи о нем было маловато, но из ее слов я поняла, что мама очень многое записывала в свой дневник. Так что мне оставалось лишь найти его на чердаке и надеяться на лучшее. Больше года я убила на поиски, хваталась за любую, даже самую тонкую ниточку, способную привести меня к Мастеру. Все было без толку. Мамины дневники и рассказы Альи и Нино существенно облегчили мне задачу, но было так же и много сложностей, которые ни капли мне не помогали, а только тормозили. Например, как-то зимой, спустя примерно полгода после начала поисков, я поняла, что неплохо было бы разыскать Хлою Буржуа. Из того, что писала мама, я поняла, что она была Квин Би и могла помочь. Ни у кого из старых одноклассников не сохранилось контактов с ней, поэтому для начала пришлось разыскать Сабрину, с которой они были в школе лучшими подругами. Это было чуть проще, но тоже непросто, так как она сменила фамилию, когда вышла замуж, и переехала в маленький провинциальный городок. Но я нашла ее, а через нее и Хлою, когда-то жившую на лазурном побережье, как сказала Сабрина. Но она так же уточнила, что Хлоя перебралась в другую страну, когда наступил хаос. Не было ничего сложнее, чем связаться с другой страной. В смысле, это было почти невозможно. До нас не смогли даже добраться иностранные военные, чтобы помочь с нашей… э-э-э… ситуацией. Что уж говорить о нас, простых смертных, желающих пообщаться со старыми знакомыми? Но я все же смогла. И сразу же поняла, что просто потеряла время — Хлоя вообще ничего не знала, даже что мои родители Ледибаг и Кот Нуар она узнала из новостей несколько лет назад. Я была расстроена тем, что она не помогла мне, и ужасно злилась из-за потери времени. Стоило бы подключить еще кого-нибудь, но кого? Я полностью доверяла только Эллиоту, но понимала, что если все ему расскажу, он станет заверять меня, что это все слишком опасно, я не должна рисковать и мне просто нужно успокоиться и заботиться о брате, как я и обещала родителям. Я и так заботилась о брате. Я пыталась сделать что-то, чтобы он не рос в этом ужасном мире, я хотела дать ему счастливое детство и прекрасное будущее, где он не должен будет ютится с кучей людей в небольшой комнатушке и круглосуточно думать только о том, на какие деньги он должен будет выживать. Я думала о нем, думала о своем маленьком братишке, который натерпелся уже стольких ужасов, а ведь ему было всего пять… Конечно, я думала о стране, но в первую очередь именно о Хьюго. Сложно. Все это было слишком сложно для простой девчонки, которой и семнадцати еще нет! Но я была обязана, ради Хьюго, ради своих родных, ради своей страны. И вот, осенью, когда мне уже исполнилось семнадцать, я наконец-то нашла его. Нашла Мастера Фу! Вернее, у меня был адрес и я собиралась отправиться по нему, чтобы проверить, действительно ли он там. Мастер, если верить человеку, который выдал мне его адрес, жил где-то загородом, и я успела вдоволь понервничать, пока ехала в поезде. А что, если он уехал куда-то? Или вообще никогда там не жил? А вдруг он уже мертв? Или это вообще западня?! Я заставляла себя успокоиться всеми возможными способами, но сердце продолжал бешено долбиться о грудную клетку, и я не могла с этим ничего поделать, пока не оказалась на пороге нужного дома — тут оно внезапно замерло, дыхание перехватило. Казалось бы, так часто это со мной случалось, так часто меня частично или полностью парализовывало, что пора бы уже привыкнуть, но эта невозможность управлять собственным телом все равно каждый раз меня пугала. Вдох. Выдох. Обратного пути не было, не для того ведь я так долго искала Мастера, чтобы сейчас просто развернуться и убежать! Нажав на кнопку звонка, я подумала, что мне может открыть кто-то другой, и как тогда я должна буду объяснять, для чего я здесь? С виду домик был совсем крохотным, но сейчас люди и в квартирах-студиях умудрялись жить вдесятером, так что… Дверь приоткрылась, и я увидела за ней низенького старика с седыми волосами и узкими глазами. Он быстро пробежался по мне взглядом и, не говоря ни слова, жестом предложил войти, и я послушно шагнула в дом. Там было очень тепло, отделка преимущественно была выполнена из светлого дерева, а мебель была либо из бамбука, либо из его искусной имитации. — Эмма, — протянул Мастер, медленно поглаживая свою бородку, — зачем ты здесь? — Вы знаете меня? — Совершенно идиотский вопрос. Меня знали сейчас почти все. — А, в новостях, наверное, ви… — Я помню тебя еще совсем крохой, — перебил он меня. — Сохранилась привычка приглядывать за твоими родителями. Я и на их похоронах был, но старался держаться в стороне. Точно, похороны. Это было так давно, что я почти и не помню. Большую часть времени я, как и Мастер Фу, старалась держаться подальше ото всех под предлогом того, что малыш Хьюго, сидевший у меня на руках, очень пугался громких звуков и толп людей. На самом деле Хьюго ничего такого не боялся, я просто не хотела слушать все эти соболезнования от совершенно незнакомых мне людей. Это так глупо! Я не видела никого из них прежде, даже знать не знала, кто они все такие, но они все равно подходили ко мне и говорили, какими хорошими были мои родители, сколько чудесных дел сделали, пока были живы, и прочее, и прочее. — О, — только и произнесла я, потому что не знала, что еще могу сказать человеку, который только что признался, что больше двадцати лет постоянно шпионил за моими родителями. — Так зачем ты здесь? — вновь повторил он свой вопрос. И я рассказала Мастеру обо всем, о чем так долго думала, о том, что не смела ранее сказать вслух. Он выслушал все, и пока я говорила, на его лице не дрогнул ни один мускул. Я все говорила и говорила, несла даже всякую чепуху о Сабрине, которая помогла мне найти Хлою, о почтальонах, с которыми я знакомилась только чтобы узнать, не известен ли им старичок по фамилии Фу. Кучу ерунды наговорила, но он не перебил меня ни разу. Просто молча слушал. — Я не знаю, как остановить Бражника, над этим надо думать, — заговорил Мастер, когда я закончила. — Нам очень сильно помогает то, что мы знаем, кто скрывается под маской злодея. Во времена твоих родителей такой роскошью мы не обладали. Он ушел на кухню, а я осталась сидеть на полу в гостиной, устроившись на подушке. Через несколько минут Мастер вернулся, держа в руках поднос с двумя чайными чашками и чайником. Молча сев напротив меня и разлив чай, Мастер Фу передал мне одну из чашек, полных дымящейся жидкости. — У меня есть несколько вариантов объяснения действий Габриэля, но над всеми ними придется долго думать, вероятно, на это уйдут недели, — сказал мне Мастер, сделав первый глоток чая из своей чашки. Но мы потратили на это всего пару часов. Уже на закате у нас была версия, которая казалась очень логичной и полностью объясняла все действия моего дедушки. Мне все это казалось полнейшим безумием, но лишь потому, что я до сих пор не могла поверить, что мой дед смог додуматься поступить настолько… чудовищно, когда мой отец был даже младше, чем я сейчас. Наша версия звучала примерно так. Когда не стало бабушки Эмили, жены Габриэля, он в какой-то степени сошел с ума и решил стать Бражником, чтобы получить талисманы Ледибаг и Кота Нуара и вернуть к жизни покойную жену. После долгих лет попыток он осознал, что вернет Эмили, только если потеряет своего сына Адриана, но Габриэль не мог этого допустить. Он любил сына, к тому же видел, как он был счастлив с девушкой, на которой собирался в скором времени жениться. Поэтому Габриэль и отступил. Спустя тринадцать лет, когда наша семья ожидала появления Хьюго, Габриэль вновь осознал, насколько жестоко судьба поступила с ним и решил заполучить талисманы любой ценой. В этот раз он даже не подумал, что может погибнуть его сын. Мы с Мастером Фу предположили, что бабушка Эмили могла быть беременна вторым ребенком на момент своей смерти, поэтому он так сильно и взбесился именно когда у сына Габриэля должен был родиться второй ребенок. Возможно, талисман Бражника был утерян или Габриэль просто долго разрабатывал план, поэтому напал только когда Хьюго исполнился год. Но зато решил действовать так, чтобы в его победе не было сомнений. Поэтому акуманизировал он именно опасных преступников и решил не просто отобрать талисманы в бою, а убить Ледибаг и Кота Нуара, как только они проявят себя. Вероятно, когда он убил их и понял, что под маской скрывается его собственный сын с женой, Габриэль просто не смог позволить себе забрать их талисманы. Может, именно поэтому он и не общался со мной и Хьюго. Может, ему было стыдно смотреть нам в глаза, или он не хотел видеть точные копии свое сына и его жены, которых он убил. Или же он просто был слишком занят суперзлодейскими деяниями. Собственно, это и была вся наша теория. Вот что делать — это уже вопрос другой. Как остановить тиранию? Обезвредить Бражника? Родители уже мертвы, но ведь мы можем как-то спасти остальных? Как поступить, мы поняли только далеко за полночь. И это было ужасно. Никогда я еще не испытывала одновременно столько эмоций, как в эту самую секунду. Сидя на полу в комнате, которую впервые увидела всего несколько часов назад, таких долгих часов, что они показались мне вечностью, я отчаянно пыталась побороть свои эмоции и избавиться ото всех чувств, чтобы принять единственно верное решение. Любовь. Страх. Привязанность. Множество, великое множество чувств, с которыми я должна была сейчас справиться, ведь от того, что я сейчас решу и как поступлю, будет зависеть судьба страны, а может, и мира, будут зависеть жизни миллионов. По телу сверху вниз и в обратном направлении пробегали миллионы мурашек от страха. Страха чего? Неудачи? Потери? Боли? Больше ли я спасу жизней, чем пробегает по моей коже мурашек, если сейчас поступлю правильно? На эти вопросы ответов у меня не было. Но я четко знала: поздно пытаться найти изъяны в плане и передумать. Время закончилось. Вот он передо мной, предмет, который прямо сейчас я должна взять в руки, чтобы изменить все. Абсолютно все. Никто, кроме меня и Мастрера Фу, не будет знать, что произошло. Их жизни никак не изменятся. Некому даже будет винить меня за то, что я натворила. Я никому не сказала, куда пошла. Никто из моих близких не знал, что я собираюсь сделать, а потому никто и не попытался меня отговорить, убедить, что есть другой выход и я не обязана это делать. До этого момента я сомневалась в правильности своего решения никому ничего не говорить, но теперь я точно уверена в том, что так и должна была поступить. Да, жизни моих родных изменятся до неузнаваемости, но они не будут чувствовать боли. Не будут чувствовать ничего вообще. А мне самой будет проще, если я буду знать, что никто не будет переживать за меня… На самом деле, все давно уже решено, но мы оба, я и сидящий передо мной старик, ждем чего-то. Возможно, когда я скажу, что я согласна и готова приступать. Имели ли мои дальнейшие слова хоть какое-то значение? Нет, совершенно. Я бы все равно это сделала, даже если бы считала, что не могу. Несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы восстановить дыхание, унять эмоции. Спокойствие. Ничего, кроме спокойствия, иначе ничего не получится. И вот, наступает момент, когда я понимаю: нет больше всех тех чувств, которые комом застряли в горле, не давая мне дышать. Ничего нет. Сплошная пустота. И тогда я осознаю, что пора. — Я готова, — говорю я, уверенным взглядом смотря в глаза Мастера Фу. Он молча кивает, и я тяну руку к лежащему на столе серебристому кольцу. Красные серьги-гвоздики уже давно на мне, так что стоит только кольцу оказаться на моем пальце, как я осознаю: назад пути нет.