***
Чекан, переодетый в капитана, ехал на машине вместе со своим водилой. Мужчина был спокоен как никогда, ведь сейчас он должен был просто проехать по накладной на склад. Остановив машину рядом с военным охранником, Игорь достал поддельную накладную и протянул её молодому солдатику. — Хорошо,капитан Есюк, назовите пароль. «Пароль, какой пароль?.. Академик ничего мне не говорил?..» — пронеслось в голове у Чекана, холодный пот выступил на лице, собравшись с мыслями бандит спокойно произносит: — Пароли? Как давно их ввели? Меня не предупредили. — Пару часов назад. Так вас не предупредили из комендатуры, вы когда накладную визировали? Всё понятно, сейчас поставлю печать и вернусь. — солдатик добродушно улыбнулся и пошёл ставить так называемую печать, Чекан же тоже улыбнулся в ответ, после чего произнёс сквозь зубы своему водителю: —Двигай. — а, сам достав автомат, выходит из машины и расстреливает, уже приготовившихся расстрелять его солдат, нескольких застрелил насмерть. В перестрелке Чекана ранили в плечо, мужчина вскрикнул и прыгнул в машину, после чего ему и водителю удалось быстро скрыться. Игорь приехал к Штехелю, а не Седому Греку, сам не понимал почему водила его привёз к этому противному мужику. Тот слова курица наседка прыгал вокруг Чекана и перевязывал тому руку, попутно обрабатывая. От боли в глазах начинало двоиться, после туман. — Терпи, Чеканчик, терпи... — Почему? Почему Академик не предупредил, что ввели какие-то пароли, нас же могли убить как пушечное мясо! Я и без того потерял двух своих ребят. — мужчина стиснул зубы и прошипел: — Сука...у Седого Грека лучше и безопаснее, уютнее, почему мы приехали сюда?! — Академик посчитал что так нужнее... — Посчитал он, хах, а о паролях он значит не посчитал! — внутри бушевала ненависть, всё потому-что сегодня Чекан мог погибнуть. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, бандит думал только о Иде, о своей любимой и единственной девушке, боже, как бы хотелось просто сбежать от всего вместе с ней и завязать с криминалом, да разве получится? Нет, по крайней мере не сейчас, Академик не отпустит его живым, ни за что и не важно какое доверительное между ними общение. Вскоре в домик Штехеля забегают ещё двое мужчин и один из них его внук, произносит, что у Седого Грека сейчас шмонец. — Вот видишь, Чеканчик, не зря ты тут очутился. — мысли складывались в одну большую кучу непонятностей, но внутри голос твердил одно: «Седого Грека нужно убрать, срочно». Выйдя на улицу с перевязанной рукой и пройдя к калитке, бандит смотрит на своего коллегу-водителя Толю Живчика. — Седого Грека надо убрать и побыстрее, он не должен успеть расколоться, понял? — Штехеля может тоже приложить? — с усмешкой произносит Живчик и смотрит на измотанного Чекана, тот категорически мотнул головой. — Нет, не надо, ты понял меня, поторопись и убери Грека. — Да понял, понял, не гоношись и расслабься. — Сделай это. — Чекан закрывает за собой калитку, а Толя идёт к своей машине.***
Тем временем Гоцман приезжает по приказу на квартиру, где было три трупа, один принадлежал некому Воробьеву, а другие два трупа были девушек. Гоцмана провели в соседнюю комнату, пока делались фото трупов и попутно не дали нормально поработать, ссылаясь на то, что пока Давиду Марковичу лучше подождать. Зайдя в кабинет, мужчина видит сидящего за столом военврача — Арсенина, а на диване рядом сидел Кречетов вместе с Ракитиным. — О, Арсенин, какие люди. Ну шо, что можете сказать? — Я думаю, что здесь пытались сделать самоубийство, Давид Маркович, трупу в руку вложен пистолет, он сопротивлялся. — Вот как, а откуда такие соображения? — Я же ещё и судмедэксперт, Давид Маркович... там ещё в коридоре пули валяются, как от браунинга. — Так вы ещё и в пулях соображаете, вот как. — Давид Маркович, я десять лет в армии. — доктор явно напрягся, а в глазах читалось недовольство в том, что быть может Гоцман уже и его начал подозревать? — Да вы шо, обиделись? Так не надо, просто как вариант. — сам же Гоцман глаз не сводил с врача, странным он ему показался, очень странным. — А, шо это там у Воробьева за документ на тумбочке лежал? — Какой документ, простите где?.. — Где, где, на столе. — А, я.. не посмотрел. — доктор явно растерялся, а в глазах появилось отчетливое напряжение, Гоцману показалось, что Арсенин врёт. Тут в диалог вмешался Кречетов: — Кхм, это рапорт с просьбой о переводе в другой округ. — после чего в комнату заходит военный и просит врача пройти с ним, тот извинившись, покидает двух мужчин. Гоцман, прикрыв дверь за Арсениным, закуривает и смотрит на Кречетова: — Ну шо скажешь, Виталий Егорович? — Да вот я просто думаю... тут какая картина то интересная... я значит предлагаю ввести пароли на всех складах, и некто спустя четыре часа уже некто. Капитан Есюк пытается забрать оружие со складов, прокалывается на этом, но с боем покидает поле, а ещё через два часа кто-то убивает интенданта Воробьева, а ведь он написал рапорт о переводе в другой округ себя и всю семью. — Так ты мне шо на Воробьёва намекаешь? Так он же ж сам пароли вводил — Вот и я о том же... сообщники пароля не знают, вляпавшись дают бой, ибо терять им нечего, что получаем мы? Мы получаем, что банда расхитителей уничтожается, а Воробьев спокойненько так, крадясь, перебирается в другой округ полностью чистым. Но, как видишь у бедняги не вышел его план, бандиты смогли вырваться и нагрянули с благодарностью к господину интенданту, попутно перестреляв его семью. — задумавшись Гоцман внимательно вслушивается в каждое слово Кречетова, звучит логично, весомо. — Ты тогда мне вот шо скажи, Виталя, на кой изображать самоубийство? —Кречетов пожимает плечами и добавляет: — Ты посмотри, из дома даже ничего не взяли, а ведь есть что брать. — А, как выглядел твой этот капитан Есюк, а? — Ну крепкий такой, высокий, с усами и шрам на лбу есть. — цокнув, Давид Маркович лишь усмехается, а в мыслях проскакивает: » Не Биберев ты уже, а Есюк» Тем временем Якименко с Приходовым приходится везти Седого Грека до уголовки на автобусе, ибо автомобиль сломался. Приходов сидел на заднем сидении, а Алексей рядом с задержанным. На остановке кто-то окрикнул Грека, не успел старик сообразить, как получил маслину в лоб от Толи Живчика, в автобусе началась паника. Лейтенант Фёдор вместе с капитаном Якименко выскочили на улицу, Живчик благополучно исчез. Гоцман же тем временем отправил запрос по каналам контрразведки по поводу прошлого Чекана, после чего нашёлся один человек, который готов был рассказать за прошлое бандита. Придя на допрос, Давид Маркович уселся на скамью, а рядом с ним был полковник Чусов, что произнёс: — Вот что нашли по вашему запросу. — высокое в допросную ввели высокого парня, что был заключённым, тот начал свой рассказ перед тем как его спросили всю его биографию в виде фамилии, имени, месте рождения и национальности. — Рогань Олег Мистеславович, 1921, город Черновцы, украинец. — В чём вы обвиняетесь? — Переход на сторону противника (к немцам) и сотрудничество с ним. — В чём провалялось ваше сотрудничество? — Когда я был в лагере, то после отбора попал в диверсионно-разведывательную школу Абвер-сц 17, там проходил обучение, участвовал в боях. — Школа где находилась? — В городе Одессе. — мужчина, что вёл допрос задал следующий вопрос: — Скажите, вам знаком этот человек? —после чего он достаёт фотографии Чекана и, немного подумав, Олег произносит: — Да, знаком. Он проходил обучение вместе со мной, кличка Чекан. — услышав это, Давид Маркович буквально загорелся, это было видно по глазам, сейчас каждое слово этого заключённого было на вес золота. — Что вы можете о нём рассказать? — Уголовник. Был пойман румынами и согласился с ними сотрудничать. Физически силён и ловок, вынослив, но ненадежный. — Ненадежный? В каком смысле? — Ну, понимаете, было такое впечатление, что если забросить его на какое-то задание, то он просто будет грабить, ему побоку, что немцы, что советы, что румыны, ненадежный. — С кем общался Чекан? — Да особенно ни с кем... у нас система такого не позволяла особо-то, была так построена, что никто ни с кем не пересекался. Все занятия индивидуальны. Он просто уголовник. — Гоцман смотрел на этого парнишу и наконец произнёс то, что хотел спросить больше всего: — А, по кличке Академик тебе никогда не попадался? — Олег нахмурил брови, задумался и помолчал, после в его взгляде читалось то, что он знает что-то об этом человеке. — Академик? Да, был один курсант. Он жил не на территории школы, появлялся изредка, нас часто загоняли в казармы, в лицо его никто не видел, говорили что секретный агент, один раз я задержался в классе подрывного дела и мне приказали отвернуться, за окном я слышал как начальник школы сказал.. — в этот самый момент парень заговорил на немецком и спрашивающий так же переспросил его на немецком, заставив повторить. Гоцман сидел невдоумении ведь немецкого не понимал, вскинув бровью он произнёс: — Шо, шо он сказал? — Он сказал, что слышал фразу, где были сказаны такие слова: «Академик, вы слишком рискуете.» — Это всё? — кивнув, Олег произнёс: — Всё. «Нас учили запоминать, и я запомнил», —задумавшись Давид Маркович спросил заключённого: — Может были какие-то привычки у этого Чекана? Например, собирать марки, монеты. — Хах, про это не знаю, но когда в город пришли русские, то есть вы, то мы с Чеканом бежали, пули летели, а там за углом кондитерская, хах, так пулемёт стрелял, а он падал и от пуль проползал, я кричу ему: «Ты с ума сошёл?!». А, он мне кричит в ответ: «Мне пирожные надо!». Три раза падал, добежал. Понимаете, странно так, чай пил крепкий-крепкий, без сахара, а тут пирожные. — усмехнувшись парень замолчал. — Пирожные значит... — усмехнувшись Гоцман отмечает, что теперь надо бы устроить слежку сотрудников УГРО на кондитерскую. В слежке участвует Приходов и наконец-таки замечает, выходящего из кондитерской с коробочкой эклеров в руках мужчину. Двое сотрудников УГРО говорят Феде не лезть и просто сделать вид якобы он покупает семечки, сам же разделяются и идут за Чеканом. Игорь ощущает за собой слежку и заворачивает за угол в арку, двое сотрудников УГРО решают разделиться и обойти с разных сторон, дабы поймать бандита в капкан. Когда второй сотрудник оббегает с другой стороны и забегает в узкий уличный поворот, то видит своего друга с огнестрельным ранением в живот. Подбежав к нему и проверив пульс, сотрудник УГРО вдруг оборачивается на свист и видит перед собой высокого мужчину в кепи, в одной руке он держит коробочку пирожных, а в другой, держа ТТ, не скупясь на ещё одну пулю, Чекан нажимает на курок, и резко вылетевшая пуля, буквально пронзает агенту чуть выше переносицы, попутно сломав от силы удара, вдребезги очки. Убрав пистолет в карман, бандит быстро скрывается с места.***
Лёжа на кровати в своей комнате, Ида смотрела в потолок, а после прикрыла глаза. Услышав стук в дверь, девушка буквально вспорхнула с кровати и, поправив волосы, подошла к ней. Приоткрыв дверь, она увидела на пороге Чекана, тот прошёл в комнату, а в руках у него была коробка эклеров. Улыбнувшись Ида, берет коробочку со сладостями в руку, а сама произносит с явным акцентом: — Помнишь ещё мою слабость. — улыбнувшись в ответ Игорь подходит к окну и произносит: — Помнишь, кондитерская была на Малой Арнаутской, а потом стрельба, а я ещё в этой разведшколе, так я тогда с каким-то придурком бежал, забежал в эту самую кондитерскую и давай в охапку их собирать для тебя... пришёл, а мне говорят, что ты с этими... уехала... — Никуда я не уезжала, тебя ждала. — девушка смотрела на своего возлюбленного: — Езжать отсюда надо, в Турцию, там и куш больше, а тут что, копейки. — А, что там? так ведь я и языка не знаю... — А, я тебя научу, за год заговоришь, или тебя что-то держит тут? — мужчина смотрит на девушку, а после подходит к ней со спины и заключает в крепкие объятия, нежно шепча ей: — Меня ничто нигде не держит... — Ида прижимается к Игорю и прикрывает глаза, она хочет уехать с ним, она любит его, эти чувства взаимны. Внутри Чекана ураган, он правда хочет бросить все и сбежать, сбежать с ней, да только как? Как воплотить всё это, если тебе обрезает крылья Академик, ничего, надежда есть, по крайней мере Чекан верит в лучший исход для него и Иды, нужно лишь завершить начатое раз и навсегда...***
Зайдя в кабинет, Давид Маркович застаёт своих коллег, разговаривающими с Ракитиным. Молодой лейтенант в свою очередь рассказывает о чём-то из своей жизни, что Якименко с Приходовым только и рады лишний раз уши развесить, пока Гоцмана рядом нет. — А, шо это тут у вас за беседы, ей богу как бабы! — Так мы это за жизнь Давид Маркович... — с добродушной улыбкой произносит капитан Якименко, хотя и понимает, что сейчас не та ситуация, чтобы улыбаться, как никак убили двух сотрудников УГРО, и Егор просто попытался поднять настроение Приходову, ведь тот винил себя за то, что не смог поймать Чекана, всё потому что ему сказали держаться подальше. Гоцман, вскинув бровью и сделав удивлённо лицо, произносит: — Да шо вы говорите? За жизнь? Не знал, не знал, так шо вам может быть лучше покинуть рабочее помещение и дискутнуть на улице, сейчас же как раз только для этого и время, двое сотрудников погибли, а вы тут за жизнь. — Алексей и Фёдор явно поняли вину, по крайней мере первый точно чувствовал себя не очень. — Давид Маркович... не злитесь, по крайней мере собак на Фёдора не срывайте. — А, никто и не срывает на него собак, не виноват он, весь УГРО думал, шо возьмут этакого гада, а нет, не взяли. Кстати, а шо это у нас, Егор Олегович, так рвётся к правосудию, в вашем то возрасте ворон считать. — Ракитин улыбается и спокойно отвечает на вопрос Гоцмана: — Люблю, по справедливости, товарищ Гоцман. И знаете, не переживайте по поводу того, что меня придётся всему учить или же объяснять многое о деле, я уже всё предельно знаю, ознакомлен, приложу все усилия, дабы помочь вам в расследовании. — Ракитин смотрел на Гоцмана, а в глазах у него читалось, что он прекрасно осознает то, насколько сейчас больно Давиду Марковичу и насколько для него важно раскрыть это дело. Потеря лучшего друга сказалась как на ментальном, так и на физическом состоянии Гоцмана, конечно же Давид молчал, на сердце не жаловался, только щемило до ужаса. Ухмыльнувшись, Давид Маркович произносит: — По справедливости значит? Хорошо сказал, переговорим с тобой сегод... — не успел Давид договорить, как в кабинет заходит начальник УГРО — Андрей Остапович, а вслед за ним заходит Кречетов, с улыбкой мужчина произносит: — Принимайте Виталия Егоровича Кречетова в свои ряды, сегодня он официально расследует дело о пропавшем обмундировании и переведён к нам в УГРО. — после чего, улыбнувшись, покидает всех собравшихся в кабинете. Кречетов улыбается, словно видя ребят в первый раз, Гоцман усмехается и протягивает руку вперёд: — Давид Маркович Гоцман. — Виталий Егорович Кречетов. — рассмеявшись двое мужчин по-дружески знакомятся вновь и приобнимают друг друга. Егор смотрит на Виталия и глаза его радуются, плюс один новый знакомый теперь в их нескромной команде, хотя, Ракитин ощущает себя совсем-совсем чужим, только вот почему-то рядом с Фёдором и Алексеем ему легче, этот коллектив ему нравится намного больше, чем прошлый. Егора не зря направили сюда, лейтенант обладал хорошей сообразительностью и умел запоминать многое, парню пророчили высокую карьерную лестницу, но ему это было не так нужно, просто, ему нравилось расследовать дела, помогать. С виду зелёный, только вот видавший многое. Давид и Виталий ещё о чём-то поговорили, после чего взгляд Кречетова упал на новенького лейтенанта, и майор добродушно подмигнул тому, мол, привет. Егор Олегович улыбнулся уголками рта и моргнул в знак того, что тоже рад видеть мужчину. Наконец Давид произносит: — Виталий Егорович, пойдёмте я вам кое шо покажу. — Интересно что же, Давид Маркович. — после этих слов мужчина выходит из кабинета, а вслед за ним выходит Кречетов. Гоцман ведёт Виталия к закрытому кабинету, после чего открывает тот. — Ну, шо, Виталя, теперь это как говорится твои покои, чистота, порядок, повезло тебе. — Действительно, как же вовремя я сюда попал. — с усмешкой говорит Виталий и смотрит на Даву. — Ну что вы, рассказывайте? — О, кто мы? — Точнее ты, ну что я могу сказать, следователя Наимова взяли под домашний арест, я забрал его дело, а тут ещё контрразведка, забираю дело об ограблении склада и убийства интенданта Воробьева, короче все концы обрубили. — пока Кречетов говорил, Давид внимательно смотрел на мужчину, а тот продолжил. — Вы... то есть ты вот молчишь... я и написал рапорт о том, что прошу обьединить усилия и вот я здесь, не рад? — Да ты шо, рад я, рад. Только вот шо думаю... мозги я сломал... дело о гимнастерках, нашим же они задаром не нужны, а тут аж тыща штук, при этом бандюки за них бьются, глотки чуть ли не рвут, вот спроси с чего? — смотря куда-то в пол, Кречетов обдумывается все сказанное, а после поднимая взгляд на Гоцмана произносит: — Ну и с чего? — Допустим, на секундочку замели следы, крали то тогда зачем? Тут же рядом на складах и плащ-палатки и иголки патефонные. — Последний то раз они же за оружие приезжали. — Вот тож люди как видишь серьёзные. — Ммм.. а, руководит этим всем значит капитан Есюк со шрамом на виске... — Та шо ты, он такой же Есюк, как я Иванов-Петров. Кличка у него Чекан, фамилия тоже, родился в сибири, Игорь Станиславович, родителей скорее всего нет, детдомовский, бандюган со стажем. Но, самый главный факт, шо покоя мне не даёт, он обучался в школе Абвера. — майор смотрит на Гоцмана, а во взгляде заинтересованность с примесью недопонимания. Присвистнув, Виталий произносит: — Ничего себе букет... — зайдя в кабинет, майор располагается в нем, а Давид, ухмыльнувшись, спрашивает: — Нравится? — Тут просторно, нравится. — Ну и отлично, пользуйся. Кстати... есть ещё один такой персонаж по кличке Академик. — подойдя к окну, Гоцман смотрит в то, задумавшись. Майор тем временем смотрит на Давида. — А, вот с этого момента поподробнее. — А, нечем пока подробничать... имеем только кличку, показания фраерка одного, несколько трупов, одним словом, картина маслом. Но ничего, мы здорово дали бандюганам по зубам! — Знаешь, что... Давид Маркович, у меня тут недавно день рождения было, отметим? — мужчина достаёт три бутылки импортного вина, Гоцман цокает и, хмурясь, мотает головой: — Ай-ай-ай, Виталий Егорович, не принято такое у нас в УГРО, но за новоселье так уж и быть, отметим. — к ночи Давид вновь идёт по знакомому ему маршруту, он идёт к Норе. Постучавшись в дверь Гоцман ждёт ответа, наконец дверь перед мужчиной открывается и он громко произносит: — Здравствуйте, Нора! — Тс, Давид Маркович... Соседи же спят... — после чего она улыбается и отходит от двери в сторону, Гоцман же в свою очередь заходит внутрь квартирки, снимает обувь и достаёт из портфеля бутылку коньяка. — Отмечали прибытие нового коллеги, и он мне бутылку втюхал, думаю осушить с вами? — женщина смотрит на Давида Марковича и, улыбаясь, кивает. Пройдя на кухню, мужчина садится за стол и открывает бутылку коньяка. Женщина ставит дверь коньячные рюмки на стол. — Это шо? — Коньячные рюмки, Давид Маркович. — Я просто из стакан обычно пью... — женщина тянется за стаканом и ставит тот на стол, Гоцман сразу же возражает. — Нет, нет, рюмки вполне подойдут, как из них пить только, научите? — Ой, да я сама забыла... надо сначала налить коньяк, точно, налить! — Гоцман разлил коньяк по рюмкам и взял в руку, уже собирался выпить, Нора с усмешкой мотает головой. — Нет-нет, не так. Надо взять рюмку в руку, согреть коньяк. — женщина сжала рюмку между пальцев и стала вдыхать аромат, Гоцман повторил движение. — А, шо так он остынет? — Вы просто ещё не вкусили всей прелести, теперь вдохните аромат, принюхайтесь. — Гоцман стал принюхиваться, коньяк действительно проникал в ноздри божественным ароматом. — Ну шо, когда пить то его? — улыбаясь, Нора отпила коньяк и взглянула на Гоцмана, тот в свою очередь задал женщине вопрос: — Нор, ответьте, вам Фима был просто друг, или нет? — Просто друг, и вы Давид Маркович тоже просто друг. — А, шо... не нравлюсь? — Нравитесь, но это ничего не меняет. — взгляд мужчины мгновенно стал хмурым, а лицо напряглось, перелив коньяк в стакан, Гоцман взял бутылку и наполнил стакан до краев, отпив, мужчина произнёс: — Смачно приложился! — после чего встал и, взяв свою обувь, ушел. Сейчас Давид хотел провалиться сквозь землю, ему было больно, как никак он хотел было сблизиться с этой женщиной, но ничего, посмотрим ещё. Домой идти не хотелось, а коньяк уже начинал свой расслабляющий эффект. Грустный и чуть-чуть пошатывающийся Давид шёл к отделу УГРО, ночью вместо того, чтобы спать он шёл туда. Давид мог быть там и днём и ночь и утром, взглянув на одно из окон, мужчина удивляется, что свет в кабинете Ракитина горит, пройдя внутрь, он доходит до кабинета новенького лейтенанта и заглядывает внутр, и видит, сидящего за столом лейтенанта, что разбирался в бумагах. — А, ты шо тут делаешь, а? — выпивший Давид всё же заходит в кабинет и садится напротив молодого лейтенанта, тот в свою очередь переводит взгляд на Давида и произносит: — Доброй ночи, товарищ Гоцман, вот сижу ещё раз просматриваю все зацепки, а вы чего не спите? — на вопрос Ракитина Гоцман ничего не ответил и, усевшись напротив парня, произнёс: — И шо, какие у вас соображения, Егор Олегович? — Давид Маркович, можете называть меня просто Егор. — Егорка значит, ну хорошо. — Давид Маркович, я думаю, что лучше обговорить всё утром. — Да шо ты, думаешь если я выпил-таки за Кречетова, то все Давид Маркович уже не человек, а обезьяна? — Нет-нет, просто, из соображений всё так странно.. этот некто Академик, как кукловод обрывает все ниточки, зацепок не так много, словно он видит наперёд нас, но, я думаю, что вы догадались об этом и без меня.. — слабо улыбнувшись Ракитин прикрывает папку с делом, а глаза его постепенно слипаются, Давид Маркович смотрит на молодого лейтенанта, а позже задаёт вопрос: — Егор, у тебя есть близкие? — сонный, Ракитин поднимает голову и моргает. Немного подумав над вопросом, парень даёт сокрушительный ответ: — Нет, родители погибли во время войны, оставалась только моя бабушка, да и то недавно умерла, стара была. Сейчас я живу один и отдаюсь работе сполна, так что не переживайте, Давид Маркович, я не буду вам в напряг. — мужчина внимательно выслушиваете Ракитина. Вдруг Давиду становится жаль парня, мужчина сам не понимает почему, но ему просто хочется обнять этого молодого лейтенанта. Взглянув на Егора, Давид видит, что тот уснул за рабочим столом, когда парень спал он выглядел таким беззащитным, впрочем, любой кто спит беззащитен. Прикрыв лицо руками, Гоцман чувствует, как на глаза у него накатываются слёзы и, быстро утерев их, мужчина встаёт со стула. Подойдя к окну, Дава зашторивает занавески и выключает в кабинете свет. Сам же, выходя за двери, ещё раз смотрит на мирно спящий силуэт. Прикрыв за собой дверь, подполковник УГРО направится к себе домой, в мыслях у мужчины будет крутиться только одна мысль, что если он потеряет кого-то из своих коллег или даже этого новенького, то попросту не переживёт ещё одну потерю. На следующее утро Толя Живчик, сидя у берега, смотрел в бинокль, видя лодку, что направляется к одной из барж, мужчина вдруг резко встаёт с места и направляется к дому, где был Штехель. На лодке он увидел Чекана и Иду. Забежав в дом, он вскрикнул: — Чекан с Идой уходят. — Что ты орешь..как уходят? — На Турцию с контрабандой, сам видел.