***
Яркие декорации прожектора, полный зал людей и аплодисменты… Цезарь в своём дорогом костюмчике морских красок задаёт вопрос за вопросом: как мне приходилось справляться с испытаниями арены? Как это было? Как я себя чувствовала? — Могу сказать точно, что приятного было мало, — отвечаю, поправив пиджак. На интервью Победителя я попросила Цинну дать мне костюм Хьюго, что тот надевал на Интервью трибутов. Конечно, он мне не по размеру, но так я прощаюсь с другом, которого никогда не забуду. Пиджак костюма Хьюго служит мне платьем, еле прикрывающим задницу, тем самым показывая всем мои длинные, стройные и кажется совершенные ноги. Ещё пару часов назад они были в синяках фиолетового цвета, но магия грима творит чудеса. Волосы, будто мокрые зачёсаны назад за уши, и в этот раз я отказалась быть похожим на енота, макияжа минимум на лице. — Что ты почувствовала, когда услышала выстрел пушки? — Цезарь задаёт вопрос о том моменте, когда я покинула друга, оставив его, и именно это стоило ему жизни. — Мы видели, насколько вы были близки. Такое редко бывает среди трибутов, приехавших вместе на Игры. — Я почувствовала пустоту и подумала, что была бы совсем не против поменяться с Хьюго местами, лишь бы он был последним, что я смогла бы увидеть… — Да, уверен, что в такой момент многие из нас, — Цезарь перебивает меня, имея ввиду людей в целом. — Перед смертью, осознавая, что это конец, желали бы находиться вместе с любимыми нашим сердцам людьми и смотреть им в глаза. Я считаю, что твоему другу всё же повезло уйти с миром в душе… — Уйти на арене с миром в душе?! — переспрашиваю, перебив петуха. — Попробуй в следующем году, а потом расскажешь, как оно было, — подмигиваю ему. Сарказм, конечно, но зал оценил и смеётся. Цезарь Фликерман тоже тянет улыбку, но по глазам вижу, что язвительную нотку уловил. — Я не знала смогу ли продолжать без него сражаться, но ещё до начала Игр мы поклялись друг другу, что не остановимся, что бы не случилось, — разряжаю атмосферу между нами, Цезарь протягивает мне руку и помогает подняться с кресла. — Дамы и господа, прекрасная Сирена из дистрикта четыре, полноправная победительница Семьдесят первых Голодных Игр! — с каждым новым словом Фликермана зал начинает аплодировать, кричать и салютовать, к концу весь зал стоит и, как Цезарь оседает передо мной на одно колено, склоняя голову, так все зрители склоняют головы. Во дворце правительства, откуда президент Сноу со своими советниками правит Панемом, в главном зале стоит трон, на котором мне приходится сидеть, а десятки камер снимают момент коронации. Среди приглашённых гостей, что являются политиками или просто ходячими мешками с деньгами, вижу Финника, что стоит, готовый в любую минуту придти на помощь при необходимости, но мне не нужна помощь. Когда шок и истерика прошли, я смогла снова трезво мыслить. Заключение врача — нервный срыв. Да ладно?! Посоветовал обратиться к специалисту для психологической помощи и может быть пройти терапию… Мужик, я выросла в семье с двумя психами, а психиатры считай были членами семьи, что нового я смогу от них услышать теперь? Советы о принятии ситуации? Может быть подумать, какой личностный рост эта ситуация мне подарила… Эффи и Цинна стоят рядом с ним. Эфф постоянно поднимает бокал, смотря на меня, салютуя и следом выпивая. Если так пойдёт и дальше, то она накидается в сопли ещё до конца официальной части мероприятия. — Поздравляю, — Сноу надевает мне на голову тонкий золотой обруч, из-за размера который нормально садится на голове лишь поперёк моего лба. — Спасибо, — отвечаю коротко. С президентом Сноу мы уже были знакомы раньше, но давнее знакомство не исключает этого неприятного ощущения, которое я сейчас испытываю, находясь с ним так близко. — Ещё один победитель из семьи Куин! — Сноу опускает взгляд, пробегаясь им по мне. В последний раз, когда он меня встречал, я была метр ростом, а сейчас засчёт шпилек выше его на полголовы. — Уверен, твоя семья гордится тобой. — При всём уважении, но уверена, что им плевать, — холод в моём голосе заставляет Сноу помедлить мгновение, всматриваясь в моё лицо, но всё же отходит, и меня ослепляют вспышки камер. Сажусь на трон, вытянутая, словно струна, а перед глазами словно никого не вижу. Мне плевать на окружающих, на это место и на их чествование моей «победы»… Я не хочу находиться здесь. Весь вечер во дворце Сноу проходит веселье сливок общества Капитолия. Музыка гремит, прожектора, меняя краски, освещают праздник, что к концу вероятно превратится в вакханалию. Стоя на балконе и наблюдая за всем этим отвратительным праздником, начинаю задумываться: а не разбить ли мне бокал и не воткнуть ли осколок себе в ярёмную вену. Ведь Победители так и живут после своей «победы», популярность играет злую шутку и становится тюрьмой. Моя популярность сейчас зашкаливает и только набирает обороты… Боюсь, я уже не смогу выбраться из Капитолия, стоит лишь промедлить. — Ты в порядке, Куин? — Одэйр ровняется со мной, стоя на балконе. — Издеваешься? — кошусь на него. — И всё же ты жива, — делает глоток шампанского из своего бокала. — И это уже победа. — А что там с другими призами, я могу ещё поменяться «победой», — закатываю глаза, хмуро покачав головой. — С тобой хочет пообщаться Сенека Крэйн, — проигнорировав мои слова, Финник кивает в сторону библиотеки. Устало вздохнув, оставляю на каменном ограждении балкона свой бокал и иду в сторону библиотеки, а Одэйр продолжает пить и смотреть невидящим взглядом на толпу, размышляя о своём. — Что вы хотели? — задаю вопрос, сразу как переступаю порог библиотеки. Во всём доме сейчас гуляют люди, праздник в разгаре, а в библиотеке полная тишина, похоже звукоизоляция. — О, мисс Куин… Алессана! — Крэйн любезен, услужлив и до омерзения выглядит дружелюбным. Голубые глаза и черные волосы кажутся ярче на фоне его белого костюма. — Могу я звать вас Алессана?! — Нет, но вас это уже не остановит, так ведь? — принимаю из его рук стакан с виски. — У вас прекрасное имя, и я не смогу уже себе отказать в удовольствии его произношения, — Крэйн присаживается на диван и, взяв меня за руку, тянет, чтобы присела рядом. — Как и не могу отказать себе в лицезрении вашей красоты… — Приобретите себе открытку с моим изображением и обращайтесь к ней по имени, — встаю, перебив. — Извините. — Постой! — Крэйн, поднявшись следом, успевает перехватить меня за талию и притянуть к себе. — Вы теперь Победитель, мисс Куин, а это значит, у вас есть обязанности. — Да, тур Победителя через год и только, — упираюсь ладонью в его грудь, не позволяя приблизиться, чтоб коснуться моих губ своими слюнявыми поцелуями. Мужик выпил и, похоже, не соображает, где границы дозволенного. — Ты что, не поняла? — наклоняется ближе. — Я тебя купил… — шепчет почти в губы. Я всё ещё держу в руке стакан с виски и уверена, что из-за моей хватки он затрещал. Разбиваю стакан, метя прямо по роже Крэйну. Виски заливает мне руку, а ублюдку помимо белого костюма, на котором появляются капли крови, и порез на лице. Крэйн шипит, держась за лицо, отшатывается от меня, а стоит ему убрать руку, мне становится видно рассечение у самой линии челюсти на его щеке. — Спятила? — его голубые глаза приобретают холодный оттенок, будто лёд, что колит руку, стоит лишь коснуться его. — Ты что творишь? — выражение лица Крэйна непонимающее. — Спятила ли я? — переспрашиваю. — Ты сейчас серьёзно?! — выгибаю бровь, засмеявшись. — Ты ведь писал сценарий Игр этого года, забыл, через что заставил меня пройти? — медленно приближаюсь, пробегаюсь пальчиками по его груди, взяв в руки лицо, трусь немного грудью и провожу бедром по его паху, чувствуя сквозь брюки, как член напрягся. — Или моя смазливая мордашка и крепкая задница настолько тебя возбуждают, что твой инстинкт самосохранения к хуям отказывает?! — томный голос переходит в рычание, и я уже держу козла за горло, ударив ногой по его голени, заставляю осесть на подбитую ногу. — В том числе благодаря тебе моя психика накрылась пиздой… Так почему бы мне не убить тебя?! — Пожалуйста, — Крэйн сейчас находится где-то между реальностью и бессознательным состоянием. Надавлю сильнее, и он отключится, ударю чуть правее и могу убить. — Я твой Победитель, но шлюхой я не буду, — отпускаю козла и Крэйн сразу валится на пол, пытаясь отдышаться. Выхожу из библиотеки, хлопнув дверью. Снова вокруг полно народа, оглушающая музыка и всё то, что я ненавижу… Я в ярости. Иду к выходу из дворца, там ждёт лимузин победителя, что сможет отвези меня на вокзал, а там на поезде через несколько часов я уже буду в четвертом дистрикте. — Куин, стой! — Одэйр перехватывает меня, прежде чем достигаю ворот. — Ты не можешь вот так уйти… — Почему нет? — выдёргиваю локоть из хватки его рук. — У меня на сегодня есть ещё клиенты? — толкаю его в грудь. — Подожди, — отстраняется от моих ударов, закрываясь, но не отвечая. — Стой! — поднимает руки, оттолкнув. — Это инициатива Сноу! Такова участь Победителей… Сев однажды на трон, мы больше не имеем права голоса и больше себе не принадлежим! — заметив, что я больше не собираюсь разбивать ему рожу, продолжает уже спокойно: — Так устроен наш мир, прими его и смирись. Ты не можешь уйти, Алессана! — Я не могу жить в золотой клетке, как ты, и не стану… Не могу уйти? — прищуриваюсь. — Но ведь ты даже и не пытался, верно?! — протянув руку, поправляю выбившийся галстук на груди Финника. — Выход в той стороне, я не потеряюсь, — разворачиваюсь и, толкнув ворота, выхожу к машинам. — После того, как тебе на голову возвели венец Победителя, есть только один выход — и это лишь вперёд ногами, — Финник повышает голос, заставляя меня придержать дверь лимузина. — Пусть так, но это будет моим выбором.Финал Семьдесят первых Голодных Игр
19 марта 2020 г. в 03:56
— А ты довольно-таки… Неоднозначна.
Тоши Уильямс цокает языком, рассматривая меня, стоящую возле обгорелого дерева, облокотившись на него плечом. Наверняка он рассчитывал, что пустыня, оставшаяся после извержения, меня прикончит, ну или хотя бы измотает, а после его подружка меня найдёт и уже добьёт, но нет! Голова его пассии надета на лезвие алебарды, что сейчас стоит, воткнутая основанием в землю чуть впереди меня.
— Сучка убила Хьюго, так что извиняться за крайнюю жестокость я не стану, — произношу совершенно спокойно и без каких-либо эмоций. На арене всё ещё идёт дождь, и за прошедшие часы он усилился, превратившись в ливень. Приходится напрягать голосовые связки, чтобы могли друг друга слышать.
— Вот об этом я и говорил, — Уильямс покручивает в руке топор, указывая на меня. — Мы одинаковые и должны быть союзниками.
— Какой смысл? — отстраняюсь от дерева, немного шаркнув плечом, так что с него осыпаются куски обгоревшей коры и пепел, оставляя на одежде чёрно-серые следы. — Из трибутов осталось лишь двое, — указываю на себя и следом перевожу палец на Уильямса. — Какой смысл подавлять желание снести тебе башку, лишь чтобы прожить лишний день, снова убегая… Мы не могли быть союзниками, ведь я не социопатка, — беру алебарду и одним движением сбрасываю блондинистую башку девчонки из первого дистрикта с лезвия. Голова летит в сторону Уильямса, собирая комки грязи из пыли и пепла, подкатывается к его ногам, оставляя за собой протяжённый след.
— Да что ты говоришь?! — иронично замечает, выгнув бровь и подняв взгляд от собственных ботинок, вновь посмотрев на меня. — Для той, кто не умеет и не любит убивать… — начинает приближаться, перешагнув через голову своей пассии, выставляет пальцами кавычки, выделяя слова. — Ты уж слишком хороша в этом ремесле… Поверь, я знаю, о чём говорю, ведь не так легко завалить представителей из первого и второго дистрикта в прямом бою, но ты, — снова поднимает топор, указывая на меня. — Ты сделала это дважды!
— Повезло, — стараюсь держать равнодушие, продолжаю следить за каждым его шагом. Не могу себе позволить броситься в лобовую атаку, сучёнок победит.
— Сомневаюсь, — морщит нос, хмыкнув.
— О, ты думаешь, что понимаешь меня?! Думаешь, что от безвыходности я приползла к тебе на милость, просить, чтобы ты принял меня? — не могу удержать смех. — Я не собираюсь выживать на арене ещё один день! — развожу руками в стороны. — Это финал Семьдесят первых Голодных Игр!
Поднимаю руку, сжимая алебарду, и метаю её в Уильямса. Лезвие бликует в полёте, разбивает капли своим остриём, точно метя в грудь противнику. Уильямс, подняв топор, отклоняется чуть в сторону и, когда алебарда пролетает мимо, чуть ли не касаясь его плеча, бьёт топором по основанию, раскалывая древко пополам в щепки, что дальше летят лишь обломки.
— Что ты делаешь? — начинает ржать. — Твою мать, ты меня разочаровываешь… Что это за жест камикадзе? Мало того, что сама явилась, так ещё и настолько глупо позволила себя обезоружить…
— А ты не такой умный, каким хочешь казаться, да?! — улыбаюсь, подняв руку, указываю пальцем Уильямсу за спину, а именно на поднимающуюся с запада стену воды, что через считанные секунды накроет арену, затопляя её. — Единственная безопасная зона была у Рога изобилия и ты покинул её, решив пойти за мной, — лицо Уильямся меняется от замешательства к удивлению, а после выражает ярость, осознав, что это не я пришла на последнюю свою драку, а это он пришёл в мою ловушку. — Всего один вопрос, Тоши, ты плавать то умеешь?!
Стоит мне закончить предложение, как начинается отсчёт, извещающий о конце очередного цикла. Уильямс срывается с места, бежит ко мне, но волна накроет эту пустошь раньше, чем он сможет оказаться рядом. Успеваю развернуться спиной к воде, прежде чем меня сбивает с ног волна и накрывает с головой. Под тяжестью мокрой одежды иду ко дну, немного оглушённая сильным ударом волны и давлением водяной толщи. Я не слышу ничего, настала блаженная тишина… Будто в невесомости, расставив руки в стороны, продолжаю находиться во мраке, но стоит пройти мгновению, как вода светлеет над головой, становясь прозрачной, и где-то в облаках должно светить солнце, но на арене это лишь иллюзия.
Сознание возвращается, дезориентация проходит, а нехватка кислорода в лёгких заставляет найти силы, чтобы всплыть на поверхность. Вынырнув, делаю вдох полной грудью, стараюсь привыкнуть к слепящему свету. В ушах вода и я не слышу ни финального гонга, ни выстрела пушки… Вода начинает уходить с арены, но недостаточно быстро для того, чтобы вновь я смогла почувствовать твёрдую землю под ногами.
Замечаю какое-то движение чуть правее и первая мысль: «Прошу, хоть бы это была акула», но когда мне последний раз везло? Из воды не то чтобы выныривает Уильямс, он словно выпрыгивает из неё и с воплем бросается, смыкая на моём горле руки, душа. Отклоняюсь назад, стараясь сбросить удушающую хватку, но не выходит, Уильямсу силы не занимать… Борясь, начинаем идти ко дну. Бью сучёнку в солнечное сплетение, но вода поглощает инерцию удара, снижая силу. Уильямс начинает потряхивать меня, держа за шею, заставляя выпустить последний воздух, что ещё остался в моих лёгких. Тем временем вода стремительно покидает арену и вот мы уже на дне, а уровень воды еле закрывает нам головы, продолжая снижаться. Запрокидываю лицо вверх, хватая ртом воздух, уже ощущаю под ногами устойчивую землю, бью коленом ублюдку в пах. Уильямс шипит, чувствую, что смогла зацепить большой палец на его левой руке, нажав, ломаю его к чертям под неестественным углом. Крик сучёнка оглушает, заполняя собой всю арену. Пользуясь моментом, сбрасываю его руки с собственной шеи, наступив левой ногой Уильямсу на пояс, поднимаюсь выше, обхватив вокруг его шею правой ногой, беря в захват, подаюсь назад, падая на землю. Брызги летят в разные стороны от ещё оставшейся воды, пытаюсь удержать захват на горле Уильямса, душа козла, но удар в бедро заставляет меня взвыть и увидеть чёрные круги перед глазами.
— Я убью тебя! — шипит Ульямс, пытается высвободиться. Он видит лежащий рядом обломок алебарды, но я не позволяю дотянуться до него.
— Ты не сможешь, — рычу, заведя руку под его челюсть. — Но вот я тебя… — надавливаю, резко дёрнув, ломаю ублюдку шею, что в следующий миг он уже не вырывается, расслабляется, оставаясь в захвате, больше не пытается схватить обломок алебарды и вонзить его мне в грудь.
Звучит выстрел пушки, извещающий о том, что ещё один трибут пал на арене. Высвободившись от тела соперника, начинаю отползать, пятясь, пока рука не соскальзывает, и я не падаю на спину плашмя. Чувствую, что на мне живого места нет, сил больше нет, но я не понимаю, почему мои глаза ещё не закрылись, и не наступило блаженное забытьё. В ушах стоит какой-то шум… Нет, это голос Сенеки Крэйна, извещающий о конце Голодных Игр. На арене появляется самолёт, который доставил нас с Хьюго на арену. Конец… Всё закончилось…
— Алессана, всё закончилось! Алессана?!
Чувствую тёплые руки на своих плечах, а за погасшим огоньком фонарика врача, что ранее светил мне в глаза, проверяя на наличие сотрясения, вижу лицо Эффи. Она как всегда с ярко-синим макияжем, что кажется вот-вот и осыплется, потрескавшись. Не понимаю, что происходит, ведь я вижу за плечом Эффи обеспокоенное лицо Цинны, но ощущение, будто я за стеклом, отгорожена от внешнего мира, не воспринимая его. Лишь потом приходит понимание, что у меня истерика, руки держат по обе стороны помощники врача, но им не хватает силы удержать меня. Ещё немного и в следующий раз, вновь дёрнувшись, мне грозит вывих или перелом. Врач велит отпустить меня, пока сама себе не навредила, и вот я уже сижу на полу в углу комнаты, как перед глазами словно начинает трескаться то самое стекло, что будто пленило меня. Конечно, это лишь в моей голове, и вот я совсем стала дурочкой, как отец, а до него и дед…
— Эй, Куин?! — Финник стоит на одном колене напротив того угла, в который я забилась. — Куин, морской дьявол тебя забери… Куин, блять?!
— Пшёл нахуй, Одэйр, — произношу хриплым голосом. Горло саднит, будто я кричала во всю глотку без остановки… А может быть так оно и было.
— Есть контакт, — улыбается Финник и, протянув ко мне ладонь, ждёт.
Ухватившись за его руку, подаюсь вперёд, обнимая его. Не знаю, сколько времени проходит, но находясь в его руках, чувствую, что могу расслабиться, глаза наконец-то закрываются, и я засыпаю, лёжа головой на его коленях.