Скованные/Manacled

Драко продолжал идти, пока Гермиона тянула его за одежду, пытаясь задержаться в комнате. Она посмотрела на Люциуса, ее сердце продолжало бешено стучать. Драко остановился. — Нет, Грейнджер. — Драко... если у него есть слезы феникса... — Она заставила его поставить ее на пол и, крепко сжав его руку, чтобы удержаться на ногах, широко раскрытыми глазами посмотрела на Люциуса. Кровь высохла и покрывала коркой его лицо. Ей пришлось прищуриться, чтобы разглядеть фигуру мужчины в другом конце комнаты. — Мне нужно пятнадцать капель, — сказала она. Люциус задумчиво склонил голову набок. — Сколько капель содержится в половине флакона? Гермиона сглотнула, ее сердце упало от разочарования, такого острого, физически болезненного. — Все зависит от вида флакона. В половине стандартного около двенадцати капель. Люциус нахмурил брови. — А если мы говорим о старинном флаконе пятнадцатого века? Гермиона тихонько ахнула и покачнулась на ногах. — Они больше стандартных. У вас действительно есть слезы феникса? Люциус жестоко улыбнулся. — И что тогда? Что бы ты предложила мне взамен, если бы я дал тебе его? Драко усмехнулся: — Не трать на него время, Грейнджер. Единственная причина, по которой его это волнует, — это то, что я до сих пор не произвел на свет наследника. Он подхватил ее на руки и быстро зашагал прочь. Гермиона положила голову ему на плечо, пока он нес ее через весь дом. Голова девушки сильно пульсировала, но она заставила себя сосредоточиться, несмотря на боль. Когда они вошли в ее комнату, он крикнул: — Боббин! Голос Драко был похож на рычание. Боббин мгновенно появилась и пала ниц к его ногам. — Хозяин Драко! Хозяин Драко, Боббин очень сожалеет. Боббин не знает, как хозяин Люциус забрал мисс из ее комнаты. — Ложка на подносе с завтраком. Это был портключ, — сказала Гермиона. В затылке у нее возникло странное ощущение падения. Боббин вскрикнула от отчаяния и несколько раз ударилась головой об пол. Глухой звук заставил Гермиону вздрогнуть и съежиться. — Перестань калечить себя, — голос Драко был ледяным. — Принеси мне все зелья для исцеления и пошли двух эльфов, чтобы они перенесли портрет моей матери в гостиную Южного крыла. Убирайся с моих глаз. Он остановился перед портретом в комнате Гермионы. — Отец хочет видеть тебя, мама. Если ты когда-нибудь планировала поговорить с ним, то сегодня у тебя есть последняя возможность сделать это. Он отвернулся, прежде чем портрет успел ответить, и понес Гермиону к кровати. Прошло всего мгновение, но она вдруг оказалась на кровати в чистой одежде, окруженная медицинскими принадлежностями, разложенными по одну сторону. Драко пропитал несколько тряпок в экстракте бадьяна и обернул их вокруг ее руки и ноги, прежде чем поднять голову. Ужас отражался на его лице. Глаза Драко вспыхнули, и выражение лица стало непроницаемым в тот момент, когда их взгляды встретились. — Мне очень жаль... Я боялся, что взрыв убьет тебя, иначе появился бы раньше. Прости меня. Гермиона небрежно покачала головой, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться. — Драко… у него могут быть слезы феникса. Его лицо на мгновение напряглось. — Грейнджер, не надо. Он взмахнул палочкой, но его пальцы резко дернулись на середине заклинания. Палочка испустила голубое пламя, которое через мгновение погасло. Выражение лица Драко дрогнуло, а челюсть сжалась, когда он снова осторожно взмахнул палочкой и провел диагностику ее разума. В воздухе появилась проекция ее мозга. Ярко светящиеся огоньки в ее мозге все еще можно было различить, однако некоторые из них потеряли золотую окантовку и стали кроваво-красными. Крошечные алые нити, похожие на молниеносные фракталы, разветвлялись по секциям ее мозга. Увидев это, Драко посерел. — Мне нужно... мне нужно вызвать целителя разума. Он встал, чтобы уйти, но Гермиона схватила его за запястье и потянула назад. — Нет. Драко, подожди... твой отец сказал, что у него есть слезы феникса. Мы должны выяснить, что он хочет в обмен на них. Он высвободил запястье, его лицо приняло решительное выражение. — Грейнджер, в этом нет никакого смысла. Гермиона недоверчиво уставилась на него. — Что... что значит — нет смысла? Я смогу стереть с тебя Метку. — Ее грудь дернулась в спазме, и она снова сжала его руку. — Ты должен узнать... ты должен спросить... Пожалуйста, Драко... Пожалуйста... Ее легкие начали судорожно сжиматься, пока она умоляла его. Он несколько секунд смотрел на нее, потом вздохнул и опустился на край кровати. Драко обнял ее за плечи и сидел так, пока ее дыхание не замедлилось. Затем, когда она успокоилась, он посмотрел на свои руки. — Грейнджер... — Драко на мгновение замолчал. — Теперь я бесполезен как дуэлянт. Гермиона наблюдала за его пальцами, замечая, как указательный дернулся, а за ним и большой. Драко сжал руки в кулаки. — Неделю назад все могло сложиться по-другому. Но теперь... — он поднял правую руку. Безымянный палец продолжал подергиваться. — Единственная причина, по которой я сегодня победил отца, заключалась в том, что он на самом деле не хотел меня убивать. — Драко... Он прервал ее напряженным голосом: — Я не могу победить Темного Лорда ради тебя, Грейнджер. Я знаю, что ты хочешь спасти всех, но я не смогу убить его... даже если ты уберешь Метку. Если я попытаюсь и потерплю неудачу, меня, вероятно, возьмут живым. — Он по-прежнему не смотрел на нее. — Если меня будут допрашивать, — Драко опустил глаза, и она увидела, как напряглись его челюсти и плечи, — даже если ты наложишь на меня Обливиэйт до того, как я уйду, в конце концов он узнает о тебе, Джинни и Джеймсе и приблизительном местоположении убежища. Я... — его рот скривился, — я не... — Драко... — голос Гермионы дрогнул, когда она взяла его лицо в ладони и повернула так, чтобы их глаза встретились. — Драко, я не собираюсь снимать твою Метку, чтобы потом ты погиб в развалинах вместе с Волдемортом. Я буду заботиться о тебе. Я собираюсь спасти тебя. Ее руки дрожали, но она не отпускала его. — Я могу спасти тебя, если ты позволишь. Позволь мне снять Метку, и мы сможем убежать. Мы убежим вместе, как всегда хотели... Он пристально посмотрел на нее, и уголок его рта задумчиво приподнялся. — Я дал Непреложный Обет, Грейнджер. Нет никакого... — Я знаю о твоей клятве. Ты сделал это ради меня. — Она оборвала его, пристально глядя в его серебряные глаза, крепко сжимая его правую руку в своей, пока не почувствовала магию, рождающуюся между ними. — Драко Малфой, ты сделал все возможное, чтобы помочь Ордену Феникса победить Волдеморта. Я — последний член Ордена. Я считаю, что твой Непреложный Обет исполнен. Она притянула его лицо ближе, пока не смогла прижаться лбом к его лбу. — Ты сделал больше, чем кто-либо. Позволь мне спасти тебя сейчас. Пожалуйста, доверься мне, и позволь рискнуть. Драко застыл на несколько секунд. Она чувствовала, как он колеблется. Затем он медленно кивнул.

***

Люциус стоял на коленях в клетке, подавшись вперед, насколько это было возможно, к портрету перед ним. Выражение его лица, когда он смотрел на Нарциссу, было голодным. Собственническим. Отчаянным. Он плакал. Гермиона видела, как дрожит все его тело. Затем Люциус поднял глаза и увидел ее и Драко в дверях. Он мгновенно отпрянул, выражение его лица изменилось. Комната была очищена от большей части обломков и крови. Гермиона медленно пересекла разделяющее их пространство и остановилась всего в нескольких футах от клетки. Голова продолжала болеть так сильно, что казалось, будто ее череп проломили. Девушка приняла несколько укрепляющих зелий, помогающих двигаться уверенно, но зрение все еще слегка затуманивалось. Драко хотел позвать целителя, но она отказалась. Сначала следовало узнать, где находится последний ингредиент, чтобы разобраться с Меткой. Присутствие целителя могло осложнить их план. Губы Люциуса изогнулись в жуткой улыбке, когда он поднял взгляд на них. — Вы только посмотрите, мой любимый сын явился отправить меня в загробную жизнь в сопровождении своей грязнокровной шлюхи, нагло соблазнившей его. — Люциус! — голос Нарциссы был резким. Он заметно вздрогнул, словно от удара. Эмоции быстро промелькнули на его лице. Шок. Вина. Раскаяние. Он снова посмотрел на портрет. — Цисси… Нарцисса растеряла прежнее самообладание. Она выглядела сломленной. — Она — все, что у него есть, — сказала Нарцисса. Выражение лица Люциуса исказилось от едва скрываемого неодобрения, но он неохотно кивнул в знак согласия, прежде чем снова поднять глаза. Уголок рта Гермионы дернулся, и она подошла ближе, изучая его. Он был весь в порезах от взрыва, его щека была рассечена и кровь стекала вниз по челюсти и горлу. Рана на боку перестала кровоточить. Он испытывал гораздо большую физическую боль, чем показывал, но ничего опасного и смертельного в его повреждениях не было. Она снова отступила. — Откуда у вас слезы феникса? Люциус пристально посмотрел на нее, поднимая бровь. — Семья Малфоев живет в Англии почти тысячу лет. В пятнадцатом веке нам подарили флакон в обмен на... определенные услуги. Его можно использовать только в целях сохранения родословной. Флакон передавался от отца к сыну, когда рождался новый наследник. — В самом деле? — голос Драко звучал холодно и скептически. — И у тебя все это время был флакон со слезами феникса, о котором ты никогда не упоминал даже в записях? Выражение лица Люциуса стало надменным. — Он используется только для сохранения линии рода. У тебя разве есть наследник, Драко? Не думаю, — его тон был злобным и полным насмешки. — Флакон находится в сундуке, в котором также хранится кровь всего поколения Малфоев. Будь у тебя наследник, его кровь добавили бы туда при рождении, и с того момента и до тех пор, пока ты не умрешь, только ты, его отец, мог бы открыть сундук. Когда у него родился бы сын, сундук перешёл бы к нему. Драко посмотрел на портрет. — Ты... знала об этом, мама? Нарцисса покачала головой, и плечи Драко опустились, будто он был готов к ее ответу. Он сглотнул и резко кивнул. — Где он? В хранилище Гринготтса? — В данный момент в моей комнате, — мягко сказал Люциус. Он небрежно облокотился о прутья клетки. Драко моргнул. — Все это время в поместье хранился флакон со слезами феникса? — Конечно же, нет, — ответил Люциус, закатывая глаза. — Он предназначен для сохранения родословной. Я держу его при себе. Драко несколько секунд смотрел на Люциуса. — Что ты хочешь за него? Каковы твои условия? Люциус издал низкий, нескончаемый смех, продолжавшийся так долго, что Гермионе захотелось ударить его. Он склонил голову под неестественным углом, так что волосы упали ему на глаза. — Почему, Драко? Почему ты думаешь, что я потребую что-то взамен, чтобы спасти собственного сына? Драко фыркнул. Что-то мелькнуло в глазах Люциуса, и он выпрямился. — Я спасу тебя, потому что ты мой сын и наследник, не требуя от тебя ничего. Люциус отвел взгляд от сына. — Чего вы хотите от меня? — спросила Гермиона. Люциус поднял бровь. — Десять минут. Наедине. — Об этом не может быть и речи, — холодно ответил Драко. Люциус закатил глаза и помахал скованным запястьем. — И какую пользу я извлеку, причинив ей вред? — А разве в мире существует польза, которую ты когда-либо не извлекал? — Лицо Драко приняло дикое выражение, когда он с усмешкой посмотрел на отца. — Я не оставлю ее наедине с тобой. Уж лучше умереть. Люциус дернулся. Гермиона положила руку ему на плечо. — Со мной все будет в порядке, Драко. Она не до конца верила в свои слова, но ей было уже все равно. Гермиона была готова рискнуть всем, лишь бы заполучить слезы феникса. — Грейнджер... Она взяла его за руку и посмотрела в глаза. — Всего десять минут. Драко не двигался. Его взгляд был полон сомнений. Она сжала его руку. — Пожалуйста, Драко. Ты сказал, что позволишь мне спасти тебя. Он изучал ее с настороженным выражением лица. Его серебристые глаза были подобны зеркалам, и Гермиона могла видеть в них свое отражение. Ее взгляд и красная одежда. Она выглядела бледнее, чем думала. — Пожалуйста, Драко... Он неохотно кивнул. — Я буду за дверью. Прежде чем уйти, он подошел к отцу и начал рыться в его мантии, конфисковывая несколько видов оружия и различные предметы, которые Гермиона не смогла идентифицировать. У Люциуса оказались три дополнительных волшебных палочки, спрятанных в одежде, и целый набор инструментов для пыток, уменьшенный до размера бумажника. Драко несколько раз произносил заклинания обнаружения и, казалось, каждый раз находил что-то новое. — Я даже не в состоянии воспользоваться своими руками, не понимаю, как ты предполагаешь, что я убью ее, — угрюмо сказал Люциус, когда Драко извлекал последнюю палочку. Драко просто молча спрятал все в свои карманы с усмешкой, а затем бросил небрежное Тергео на Люциуса. Тот прошипел, когда кровь резко исчезла с его лица. Драко на мгновение уставился на отца. — Десять минут. Я подожгу портрет матери у тебя на глазах, если ты попытаешься хотя бы прикоснуться к Гермионе. Холодная ярость сверкнула в глазах Люциуса, и Драко ушел. Гермиона и Люциус пристально смотрели друг на друга. Он ничего не говорил, просто изучал ее. Его серебристые глаза были полны решимости, словно он пытался понять, кто стоял перед ним. Через минуту Гермиона заговорила: — Если вы хотите заставить меня пообещать, что я брошу его и исчезну, как только он окажется в безопасности, мой ответ — нет. Он моргнул и наклонился вперед. — Что ты собираешься делать с моим сыном? Она пристально посмотрела на него. — Я намерена спасти его. Глаза Люциуса сузились. — И что потом? Она дернула плечом. — Потом... мы просто будем жить. Никаких планов нет. Все остальное не имеет значения. Он усмехнулся. От этого движения у него перехватило дыхание, и Люциус закашлялся. — Вы глупцы, если думаете, что можете убежать и исчезнуть. Темный Лорд никогда не отпустит его. За вами всегда будут охотиться. И если у Драко не осталось сил защищаться, ни один из вас не выживет. Если хотите оставаться в безопасности и чтобы о вас позаботились, то откажитесь от своих романтических идей. В Буле живет семья... — Драко дал Непреложный Обет Ордену, что никогда не будет претендовать на власть Волдеморта и не станет новым Темным Лордом. Люциус на несколько секунд погрузился в изумленное молчание. — Он. Сделал. Что? — его голос был убийственен. Уголок рта Гермионы угрожающе дернулся, но она заставила себя продолжать бесстрастно смотреть на него. — Орден опасался, что Драко использует нас в своих целях. Чтобы доказать свою преданность, он поклялся сделать все возможное, чтобы победить Волдеморта, и после поражения Темного Лорда никогда не претендовать на власть и не становиться его преемником. Она опустилась на колени так, что ее лицо оказалось рядом с лицом Люциуса. — Вы правы, он действительно планирует спасти меня. С того момента, как я приехала, он делал все, чтобы защитить меня и отправить в безопасное место, прежде чем умереть, чтобы никто никогда не смог меня найти. Таков его план: заботиться обо мне. Но я тоже хочу спасти его. Я тоже давала ему обещания. И сделаю все, чтобы спасти его. Выражение лица Люциуса стало насмешливым. — Кроме того, чтобы отказаться от него в итоге. Она на мгновение опустила глаза, прежде чем встретиться с ним взглядом. — Кроме этого, — ее горло сжалось, когда она сглотнула. — Я... я более эгоистична, чем он. — И как ты представляешь себе его спасение? — холодно спросил Люциус. — Отправишь меня убить Темного Лорда, чтобы отомстить за жену и подарить жизнь своему наследнику? Он сказал это насмешливо, но его глаза опасно сверкали. Гермиона спокойно посмотрела на него. — Нет. Слишком велика вероятность ошибки. Даже если бы вы могли, убийство Волдеморта не защитит Драко от всех остальных, кто захочет его смерти. После того, как вы поможете разобраться с Темной меткой Драко, мне нужно, чтобы вы покончили с собой. Люциус издал громкий смешок: — А я все гадал, когда же проявится твое истинное лицо. Возможно, ты и вправду сравняла Сассекс с землей. — Он откинул голову назад. — И почему же я должен думать, что нахождение моего сына в твоих руках на всю оставшуюся жизнь лучше, чем его смерть? Он дразнил ее. Он хотел, чтобы она умоляла его, Гермиона видела это в его глазах. Грязнокровка, соблазнившая его сына, — вот кем он ее видел. Жалкий источник утешения, к которому Драко привязался, скорбя по своей матери. В другой жизни и при других обстоятельствах, Драко с радостью перешагнул бы через ее остывший труп. Ее горло сжалось, и она заставила себя дышать. Единственный способ сохранить Драко жизнь — убедить Люциуса добровольно согласиться на ее условия. Она заставит его согласиться. Она спасет Драко. Девушка посмотрела на портрет. — Он ведь очень похож на Нарциссу? Я не сразу это заметила, но теперь не могу смотреть на нее, не обращая внимания на их сходство. Наверное, было непросто после ее смерти видеть в его взгляде ее? — Она снова посмотрела на Люциуса. — Но... теперь все это исчезает, не правда ли? Он уже не такой, каким был раньше. Война уничтожила в нем почти все. И теперь Волдеморт вытравливает из него то, что осталось. Губы Люциуса сжались в ровную линию. Гермиона выдержала его взгляд и позволила отчаянию отразиться на своем лице. Глядя на Люциуса, она словно касалась спасения кончиками пальцев, но все еще находилась недостаточно близко, чтобы полностью ухватиться за него. Ее сердце было похоже на трепещущую птицу в клетке внутри ее груди, бьющуюся до смерти, но продолжающую бороться, чтобы вырваться. Губы Гермионы дрогнули. — Волдеморт убьет его. Даже если бы Драко не был шпионом, даже если бы он был самым преданным Пожирателем Смерти, Волдеморт все равно пытал бы и в конце концов убил бы его, просто чтобы убедиться, что нет никого, кто может превзойти его. Слезы феникса не отменят действия Убивающих Проклятий. Они не устранят повреждения нервной системы от Круциатуса. Она коснулась прутьев клетки кончиками пальцев. — Я уверена, вы поняли, что он стал шпионом, чтобы отомстить за Нарциссу. Он знал, что, скорее всего, мы не победим. Он был уверен, что его убьют, но все равно сделал это. Это была его расплата... ведь он всегда обещал, что позаботится о ней. Он никогда... — ее голос дрогнул, — никогда не думал, что у него будет жизнь вне этой войны. Ни тогда, когда он пытался защитить Нарциссу, и ни сейчас со мной. Он всегда считал, что это будет последнее, что он сделает. Гермиона подалась вперед. — Я перепробовала все, что могла, чтобы найти способ спасти его. У меня было так много идей, но не доставало нужных элементов, чтобы планы срабатывали. Если у вас действительно есть слезы феникса, я могу спасти ему жизнь, но только если вы мне поможете. Если вам достаточно его спасения. Она обхватила прутья клетки ладонями. — Я не могу обещать, что оставлю его, потому что уже дала ему слово, что никогда этого не сделаю. Но я обещаю: как только он будет свободен... если он когда-нибудь захочет уйти от меня — я отпущу его. Люциус наклонился ближе, пока их лица не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Его серебристые глаза горели жестокостью. — Поклянись своей магией. Ее губы дрогнули, а пальцы судорожно сжали холодную сталь. Она не оставила себе времени на раздумья. — Клянусь своей магией. Если Драко когда-нибудь захочет уйти от меня, я его отпущу. Даю слово. Люциус еще мгновение смотрел на нее, потом вздохнул и откинулся назад. — Сундук в моем шкафу. Моя палочка — ключ к двери. Я открою сундук, как только его принесут, затем ты проверишь, достаточно ли там слез. Он снова посмотрел на портрет и, казалось, совсем забыл о Гермионе. Мгновение она изучала голодное, отчаянное обожание на его лице, прежде чем медленно встала. Неудивительно, что Драко никогда не думал, что его отец может заботиться о ком-то, кроме матери. Она нетвердой походкой пересекла комнату. Все тело болело. Даже биение сердца, казалось, вызывало боль в груди. В комнате было неестественно холодно. Драко наблюдал за ее приближением с порога. В его глазах читалась тревога. Она слабо улыбнулась ему. — Он сказал, что ты можешь использовать его палочку, чтобы открыть дверь шкафа, — начала Гермиона. — Сундук там, он сказал, что откроет его. Драко потащил ее прочь из гостиной. — Я провожу тебя в твою комнату. Гермиона едва успела кивнуть, как он снова взял ее на руки. — Я могу идти, — сказала она, пытаясь заставить Драко опустить ее на пол. — Отправляйся за сундуком. — Ты должна быть в постели, — холодно сказал Драко. Гермиона слишком устала, чтобы спорить. Она зарылась лицом в его одеяние и задремала, пока он нес ее через поместье. Она должна была сходить с ума от адреналина, но вместо этого она ощущала усталость. Смертельную усталость. — Он действительно любит тебя, — сказала девушка, когда они приблизились к ее комнате. — Я просто не думаю, что он знает, каково это — смотреть на тебя и видеть в тебе что-то помимо нее. — Я знаю, — Драко опустил ее на кровать. — Отдохни, Грейнджер. Если я вернусь и ты будешь читать, я позову целителя разума. И мне будет все равно, каков твой план. Она согласно кивнула. Ее голова болела так сильно, что она не думала, что действительно была в состоянии что-то прочесть. Гермиона чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. — Если там окажется достаточно слез, у эльфов есть список ингредиентов для зелья, которые мне понадобятся. Мне нужны все они, самого лучшего качества. Весь твой медицинский инвентарь нуждается в пополнении. Скажи Джинни, чтобы она не приезжала, и разорви кровные узы, которые у тебя есть с поместьем. Они должны исчезнуть или... — Ты уже объясняла это раньше, Грейнджер. Перестань болтать и отдохни. Она крепко обхватила живот. Он натянул одеяло ей на плечо, и она поймала его руку, отчаянно вцепившись в ту. — Драко, ты должен будешь мне помочь. Я не думаю, что... — ее голос затих, и Гермиона заколебалась. — Пообещай мне. Драко на мгновение замолчал. — Я обо всем позабочусь.

***

Драко разбудил ее поздно вечером. Вокруг нее парили с полдюжины диагностик, которые он изучал. Ее рука и нога полностью зажили, и ребенок все еще отражался на проекции ярким золотым сиянием. От бьющего в глаза света у нее разболелась голова. — Мне следует вызвать целителя разума, — сказал Драко, когда она, поморщившись, села. Гермиона покачала головой. — Нет. Не стоит рисковать. Я в порядке. Это просто головная боль. Я не на грани приступа. Все в порядке, воспоминания просто... стали немного расплывчатыми. Не думаю, что целитель действительно сможет что-то с этим сделать. Ущерб уже нанесен. Его лицо напряглось. Она посмотрела на него, ее сердце бешено колотилось в груди. — Флакон у тебя? Там действительно слезы феникса? Драко достал из-под мантии пузырек с серебристой жидкостью и протянул ей. — Есть аналитическое заклинание, способное подтвердить, что это действительно слезы, — сказала она напряженным и нервным голосом, вертя его в руке. — Но они могут не сработать, если им на самом деле так много лет. Не существует исследований, касающихся сроков хранения слез феникса. Драко произнес заклинание. В глазах Гермионы двоилось, но, прищурившись, она сфокусировала взгляд и внимательно изучила прозрачную жидкость. Это был флакон со слезами феникса. Заклинание было совершенным, их эффективность все еще была стопроцентной. Они прекрасно сохранились. Их было достаточно. Просто взглянув на нестандартный размер флакона, она могла сказать, что там было по крайней мере пятнадцать капель. Гермиона несколько секунд смотрела на пузырек в руках, пытаясь осознать реальность того, что держала. Ее желудок трепетал, и она чувствовала, что задыхается. Она сможет это сделать. Драко будет жить. Она спасет его. — Нам следует сделать все в гостиной, — наконец сказала Гермиона. — Там накладывали столько видов заклинаний, что свежие магические отпечатки будет невозможно идентифицировать. Все готово? Ты связался с Джинни? Драко медленно кивнул. — Она знает о нашем плане. У эльфов все готово. Моя... моя мать намерена остаться. Она не хочет бросать отца. Гермиона мгновение изучала его лицо, прежде чем встать и потянуться к нему. Комната поплыла. Драко поймал ее за локоть. Она держала его мантию, пока не пришла в себя. Девушка глубоко вздохнула, прежде чем выдавить улыбку. — Я не завтракала. Вероятно, стоит принять несколько зелий. Ее желудок взбунтовался, но она заставила себя проглотить укрепляющее и питательное зелья, борясь с приступами тошноты, чтобы они успели всосаться в кровь. Голова перестала казаться треснувшей и пустой. Гермиона снова встала и медленно прошлась по комнате. Икра все еще болела, но рука полностью зажила. Девушка наклонилась и разжала пальцы, чтобы проверить их ловкость. Успокаивающий напиток поможет справиться с дрожью, когда ей понадобится колдовать. Ее зрение постепенно переставало двоиться. Если свет не окажется слишком ярким, с ней все будет в порядке. Драко стоял и смотрел на нее. Выражение его лица было непроницаемо, но взгляд казался задумчивым и обеспокоенным. — Грейнджер, ты... — Мы сделаем это, Драко, — сказала она, обрывая его. — Если бы я оказалась на твоем месте, разве у тебя были бы сомнения? Он неохотно покачал головой. — Я смогу это сделать. Со мной все будет в порядке. Как только мы сбежим, я буду восстанавливаться столько, сколько потребуется. После того, как я спасу тебя. Гермиона подошла к двери и без колебаний вышла в коридор. Люциус все еще оставался заперт в клетке в гостиной. Желудок Гермионы сжался, когда она вошла в комнату в третий раз за день. — Боббин, — позвал Драко все еще злым тоном. Эльфийка появилась у входа в гостиную. — Принеси сюда все необходимое и приготовь лошадь. Гермиона нервно прикусила губу. — Как только наручники будут сняты, сколько времени у нас будет? — Сомневаюсь, что больше получаса, — сказал Люциус. Гермиона кивнула. — Я так и думала. Итак, двадцать минут, чтобы удалить Темную метку, и еще несколько минут, чтобы уйти. Вся процедура может занять больше двадцати минут, но это лучшее время, которое я могу гарантировать. Нам следует все приготовить и сварить зелье перед снятием наручников. Она посмотрела на Люциуса. — Чтобы это сработало, все должны поверить, что Драко погиб. Что мы все погибли. Вы сможете это устроить? Он сердито взглянул на нее. — Естественно. При условии, что моя палочка будет возвращена. Она кивнула и отвернулась. Эльфы принесли большой стол, который занимал почти всю комнату. На одной половине были разложены запасы зелий. На другой — медицинские принадлежности: бинты, десятки флаконов с зельем, восполняющим кровь, экстракт бадьяна, дорогое обезболивающее и несколько катушек шелка акромантула. Гермиона все тщательно разложила. Рядом стоял столик поменьше, на нем лежала груда волшебных палочек и сумка. Ее сердце пропустило удар. Ее сумка. Девушка протянула руку и открыла ее. Та все еще была заполнена ее запасами алхимических составляющих и зелий, а также полным ассортиментом целебных отваров и припасов. — Ты сохранил ее, — сказала она, пробегая пальцами по знакомой материи. — Она могла оказаться полезной, — сухо сказал Драко. Он внимательно наблюдал за ней, пока Гермиона изучала содержимое. Там был комплект дорожной одежды, достаточно свободной, чтобы удобно чувствовать себя в ней с животом. Драко наколдовал ширму, и девушка едва сдержалась, чтобы не сорвать с себя красное платье, оставив его на полу, пока натягивала новую одежду. На стуле лежала верхняя мантия с парой кожаных перчаток, рядом стояли сапоги. На крючке висел тяжелый черный плащ Драко. Она зашнуровала ботинки и посмотрела на Драко. — У нас есть все необходимое? Мы можем начинать? Он кивнул, и она встала. — Ты будешь не в состоянии управлять лошадью, пока некоторые зелья не перестанут действовать. Куда мне направить лошадь, пока ты не придешь в себя? Выражение лица Драко стало еще более напряженным. — Она знает дорогу. Просто скажи ей, чтобы отправилась домой. Ее пара в убежище. Она последует к нему. Гермиона кивнула, нервно заламывая пальцы. Она не ездила верхом с тех пор, как летала на фестрале в Министерство Магии на пятом курсе. Девушка взяла себя в руки, отказываясь поддаваться панике. Гермиона повернулась к столу и поставила серебряный котел на подставку. — Мне нужно, чтобы ты помогал мне с заклинаниями, Драко. Ее сердце бешено колотилось, но варить зелье было так же естественно, как дышать. Она начала с белого кедрового масла, немного подогрев которое, добавила внутрь измельченные корни валерианы. Когда зелье начало издавать характерный аромат, Гермиона медленно влила медовую воду по бокам котла, пока тот не наполнился наполовину. — Мне нужно самое сильное пламя, которое ты можешь вызвать, — сказала она Драко, поворачиваясь, чтобы осмотреть листья бадьяна, которые домовые эльфы измельчили и поместили в стазис. Она подвигала ложкой листья и проверила, что каждый кусочек был хирургически точно и однородно нарезан. Котел кипел почти яростно, пока основа зелья превращалась в сироп. Гермиона принялась растирать сушеную крапиву и тысячелистник, пока те не превратились в мелкий порошок. В ушах у нее слегка звенело, она моргнула и покачала головой, сосредоточившись на ступке в руках. Она растерла полдюжины волшебных крыльев в другой ступке, пока те не засияли, как серебряная пыль, а затем смешала ингредиенты. Гермиона окунула медную палочку для перемешивания в зелье, а когда вытащила ее, сосчитала до трех, прежде чем сгустившаяся капля собралась и упала обратно в котел. — Охлади его до комнатной температуры как можно быстрее, — сказала девушка напряженным голосом. Как только жидкость замерла, Гермиона медленно высыпала на нее порошок, рисуя им на поверхности восьмерку. Сосчитала до десяти. Затем положила тридцать лепестков роз на порошок, который начал кристаллизоваться. Драко снял стазис, и она добавила ровный слой бадьяна сверху. Зелье оставалось неподвижным в течение нескольких секунд, а потом вся поверхность стала прозрачной. Гермиона тут же добавила измельченную герань и быстро присыпала сверху золой, динамично помешивая варево и добавляя маринованные щупальца растопырника с каждым четвертым вращением. Зелье приобрело ярко-синий цвет. — Закипает. Нужно, чтобы оно не начало булькать. Она осторожно отмерила слезы пипеткой. Пятнадцать. Ровно пятнадцать. Во флаконе остались еще две капли. Она внимательно изучила взглядом закипающее зелье. Оно выглядело безупречно. Ее руки слегка дрожали. — Драко, мне нужно успокоительное. Он молча протянул ей зелье. Гермиона проглотила его одним глотком. Ее руки перестали дрожать. Она добавила в котел слезы феникса. Даже с успокаивающим напитком ее сердце билось где-то в районе горла. Когда была добавлена последняя капля, Гермиона застыла наблюдая. Серебристые слезы скользнули под поверхность, сверкая, как падающие звезды. Они медленно становились кроваво-красными. Цвет распространился по всему остальному зелью. — Флакон. Серебряный ковш, посыпанный пудрой из рога единорога, перелил зелье в стеклянную бутыль. Гермиона заткнула ее крышкой и медленно выдохнула. — Все готово. — Оно снимет Темную метку? — спросил Люциус, с любопытством глядя на зелье в ее руках. Гермиона посмотрела на него, и ее желудок скрутило. — Нет. Оно убережет Драко от смерти после того, как я отрежу ему руку. Люциус тупо уставился на нее, прежде чем выражение его лица стало убийственным. — Ты собираешься искалечить моего сына? — Он бросился на прутья клетки, насмехаясь над ней: — Ты утверждала, что являешься гениальной целительницей, и лучшее, что ты смогла придумать, — это отрезать ему руку? Сердце Гермионы болезненно колотилось в груди, когда она схватила флакон и уставилась на него. — Вы, наверное, заметили, что в данный момент у меня нет магии. Прошло два года с тех пор, как я колдовала, и в тот момент, когда мои наручники будут сняты, начнётся обратный отсчет. У меня будет двадцать минут, чтобы провести операцию, которая обычно занимает час с хирургической бригадой. У меня даже не будет собственной палочки. Ее руки начали сильно дрожать. Она поставила зелье на стол. — Если бы у меня была идея получше, я бы ее попробовала. Неужели вы думаете, что я хочу отрубить ему руку? — ее голос дрожал. Ей хотелось закричать на него. Она отвернулась и снова прижала руки к груди, пытаясь дышать. Гермиона никогда не делала ампутацию кому-либо, чьи конечности не были полностью травмированы, без возможности восстановления. Слезы феникса были недостающей частью, которую, она думала, будет невозможно достать. Девушка так обрадовалась, что не успела полностью осознать реальность происходящего. Ей придётся отрезать его руку. Казалось, что ее вот-вот стошнит. Она смутно слышала, как Драко что-то говорит отцу. У нее перехватило горло. Она проковыляла через комнату к дальней стене и прижалась к ней, пытаясь дышать. Она подавила рыдания и дрожала, едва держась на ногах. Гермиона почувствовала, как кончики пальцев легонько коснулись ее плеча, и вздрогнула, когда чувство вины почти раздавило ее. — Мне так жаль, Драко. Прости меня. Мне очень, очень жаль, — ее голос дрогнул, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него. — Клянусь, если бы существовал другой способ, я бы им воспользовалась. Мне так жаль... Ее голос оборвался, когда она всхлипнула. — У тебя красивые руки. Я всегда их любила... у тебя такие красивые руки... Драко держал ее лицо в своих ладонях, и она крепко сжимала его запястья, стоя и плача в течение нескольких минут. Он обнял ее за плечи, а она всхлипнула, стараясь запомнить эти ощущения. — Грейнджер, я всегда знал, что если смогу сбежать, то потеряю руку, — тихо сказал он, прижимаясь к ней головой и заправляя локон за ухо. — Если бы мог, то отрезал бы ее много лет назад. Она подавила рыдание и кивнула. — Я знаю. Просто... я действительно пыталась найти другой способ. Я действительно хотела, чтобы все сложилось иначе. Я не хочу, чтобы ты думал, что я поступила бы так же, будь у меня выбор. Она смахнула слезы и, глубоко вздохнув, обернулась. Гермиона заставила себя не смотреть на Люциуса, когда подошла и изучила все медицинские принадлежности, тщательно разложенные в том порядке, в котором они ей были нужны. Она прокрутила в голове процедуру, проверяя, все ли необходимое на месте. Наручники жгли запястья. — Я готова. — Она повернулась к Драко и Люциусу, протягивая руки. Лицо Драко ничего не выражало, но глаза были цвета расплавленного серебра. Он сунул руку под мантию и вытащил палочку Люциуса. Он медленно протянул ту отцу, и выражение его лица стало угрожающим. — Если ты... — О да, если я причиню ей вред, ты, несомненно, осквернишь память своей матери, будешь мучить меня самым страшным образом, а затем мы все умрем ужасной смертью. Я в курсе, Драко, — сказал Люциус, выхватывая палочку. — Разве ты не должен сейчас беспокоиться о своем собственном благополучии и надвигающихся увечьях? Ты что, не мог влюбиться в более компетентную целительницу? Драко только усмехнулся, прежде чем снова посмотреть на Гермиону. Он нежно взял ее руки в свои и сжал запястья. — Держи наручники вот так, — сказал он. Когда она изучала его пальцы, обхватившие ее запястья, ее глаза горели, но Гермиона сморгнула слезы. Драко посмотрел на нее. — Готова? Она молча кивнула. Драко и Люциус переглянулись и протянули друг другу палочки. — Морсмордре. Темные метки соскользнули с их палочек, но вместо того, чтобы подняться вверх, зеленый туман окутал наручники Гермионы и исчез под сияющей медью. Последовала короткая пауза. Раздался тихий щелчок, и кандалы, разомкнувшись, упали на землю. Гермиона ахнула и чуть не упала, когда ее магия вихрем вернулась к ней. Словно каждая клеточка ее тела светилась, наполняя ее огромной силой. Она чувствовала себя под кайфом. Она не понимала, как приспособилась к отсутствию магии, пока та не вернулась, как приливная волна. Ее захлестнуло чувство эйфории. Она обладала магией. Она могла колдовать. Подчинить мир своей воле. Создавать и формировать, уничтожать и разрушать, и... спасти Драко. Гермиона сконцентрировалась на Драко, несмотря на возбуждение, разливающееся по ее венам. Она словно окунулась в собственную магию, чувствуя ее мощь. Сконцентрировав ее внутри себя, девушка направила магический поток на свое сознание и восстановила окклюменционные стены. Блокируя все вокруг. Холод. Кристальная чистота. Она взяла одну из палочек и взмахнула ею. Это было все равно что двигаться по заблокированному пути. Палочка выдала несколько нерешительных искр. Гермиона попробовала следующую, пытаясь найти ту, что казалась бы правильной. Волшебную палочку, отзывчивую и настроенную на нее. Ничего. Нет. Ничего не подходило. Ее плечи становились все более напряженными по мере того, как у нее заканчивались варианты. Драко даже протянул ей палочку Люциуса, чтобы попробовать. Ее желудок скрутило от ужаса. Она начала было поднимать последнюю палочку, но потом заколебалась, глядя на Драко. — Это твоя старая школьная палочка. — Да. Боярышник и волос единорога. Она не подчинена темной магии. Когда ее пальцы скользнули по ручке, Гермиона почувствовала, как ее магия затрепетала, согревая кончики пальцев. Девушка подняла палочку и взмахнула ей в воздухе. Комната наполнилась светом. Ее пальцы зудели от желания поэкспериментировать с магией: сотворить заклинание или преобразить несколько флаконов на столе. Она проигнорировала искушение. Она уже потеряла три минуты на поиски волшебной палочки. Гермиона наколдовала двадцатиминутные песочные часы и перевернула их, начиная обратный отсчет. — Ложись на стол, — приказала она Драко резким голосом. Девушка щелкнула палочкой и призвала к себе несколько флаконов. Она почувствовала, как по всему телу пробежал холодок, но заставила себя не обращать на него внимания. — Выпей их. Затем я тебя оглушу. — Нет, — ровным голосом ответил Драко, опустошая очередную порцию зелий. Гермиона, не глядя на него, призвала бинты и отрезала весь рукав его рубашки. — Драко, я не хочу, чтобы ты видел, как я ампутирую тебе руку. — Сомневаюсь, что это будет более травмирующий опыт, чем все то, что со мной происходило раньше, — ответил он сквозь зубы. — Не смей меня оглушать, Грейнджер. Она взглянула на него. Его лицо посерело, но глаза горели решимостью. И ужасом. Девять попыток. Он видел, как девять Пожирателей Смерти умерли, пытаясь удалить свои Темные метки. Если она оглушит его и все пойдет не по плану, он не проснется, а просто умрет. Это будет их прощание. Она сжала губы в ровную линию и призвала дополнительный флакон. — Хорошо. Тогда прими ещё это. Пока зелья начинали действовать, Гермиона взяла его левую руку в свою и кончиком палочки провела несколько светящихся линий вокруг предплечья, пытаясь сохранить как можно больше плоти, все еще тщательно избегая Темной метки, выжженной на его коже. Затем она обезболивала руку ниже плеча. — Ты уверена, что нет другого способа снять его Метку? — снисходительно-злобный голос Люциуса прервал ее сосредоточенность. — И сколько на самом деле исследований ты провела... Драко заставил отца замолчать резким взмахом палочки, все еще зажатой в правой руке. Гермиона произносила заклинания быстрее, чем когда-либо в жизни. Она слишком хорошо знала состояние его здоровья и жизненных показателей. Девушка сотворила вокруг более дюжины диагностических и контролирующих заклинаний. Его сердцебиение было повышенным, но неуклонно замедлялось по мере того, как зелья начинали действовать. Одна из проекций посинела, показывая, что все зелья полностью активировались. Гермиона поднесла его левую руку к своим губам, сжала ее и поцеловала костяшки пальцев, прежде чем встретиться с ним взглядом. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, — прошептала она. — Клянусь, все получится. Затем она положила его руку на стол и обездвижила.

***

Гермиона начала с того, что перевязала, а затем прижгла вены и артерии на его предплечье. Чем меньше крови он потеряет, когда она начнет резать, тем меньше риск летального исхода. Проклятие Темной метки было предназначено для того, чтобы заставить его истекать кровью до смерти; любая дополнительная возможность потери крови увеличивала риск, даже со слезами феникса. Когда диагностическое сканирование показало, что кровоток к его предплечью полностью прекратился, она медленно вздохнула и провела палочкой по одной из линий, которые провела на коже. Драко непроизвольно дернулся, когда она коснулась палочкой его руки, а затем перерезала нервы. Гермиона не позволила себе поднять глаза. Она повернула палочку под острым диагональным углом и начала резать его кожу и мышцы до самой кости. Гермиона смутно уловила рыдания Нарциссы. Она продолжала работать. Драко судорожно вздохнул, и внезапно все стало заливать кровью, когда прижженные вены и артерии начали открываться. Диагностические заклинания стали мигать и принимать опасные предупреждающие оттенки. Сердце Драко бешено забилось. Она наложила мощное заклинание стазиса на его руку и схватила зелье со слезами феникса. Гермиона приподняла голову Драко и вылила содержимое ему в горло, произнося заклинание, чтобы его тело не отторгло его. Она чувствовала, как он дрожит, несмотря на обездвиженность. Она встретилась с ним взглядом, ее палочка быстро вращалась в пальцах, пока девушка накладывала на него заклинание за заклинанием. — Держись. Оставайся со мной. Я собираюсь спасти тебя. Доверься мне. Ты не умрешь. Его глаза были прикованы к ее лицу, пока она накладывала заклинания на его сердце, чтобы стабилизировать и замедлить его ритм, пока зелье не подействовало. Гермиона коснулась его щеки, изучая диагностику. — Ты, я и наш ребенок. Мы будем свободны. Я спасу тебя. Мы уйдем так далеко, что нас никто никогда не найдет. Ты должен держаться. Диагностика стабилизировалась, и она немедленно ввела ему флакон с зельем, восполняющим кровь. У Гермионы не было времени даже выразить свое облегчение. Она начала заново прижигать разорванные вены и артерии так быстро, как только могла. — Отвернись, Драко, — сказала девушка голосом, натянутым, как тетива лука. У нее не было времени убедиться, что он это сделал. Она повернулась, пробормотала заклинание и перерезала ему лучевую и локтевую кости. Его рука была удалена. Ее рука слегка дрожала, когда Гермиона отодвинула отрубленную конечность, прикрыв тканью. Она чувствовала, как время уходит. Гермиона накрыла опил костей надкостницей, просверлила несколько крошечных отверстий. Промыв всю область эссенцией Диттани, она призвала катушку шелка акромантула и стала быстро сшивать сухожилия с костями, продевая нити в сделанные раньше отверстия. Она тысячу раз визуализировала, практиковала и прокручивала в голове процедуру в своей комнате, отрабатывая точный порядок каждого движения. Закончив миодез, слой за слоем Гермиона накладывала швы. Магические стежки были проще в исполнении и менее болезненными для больного, чем заклинания, которые она использовала на рунах Драко. Ее пальцы периодически спазмически дергались, но у нее не было времени поправлять получавшиеся кривыми стежки. У нее оставалось мало времени. Стежок за стежком, слой за слоем, пока фасциальная ткань не была аккуратно сшита.

***

— Ферула, — сказала Гермиона, проводя палочкой по его коже. Бинты плотно обхватили его руку почти до плеча. — Готово, — сказала она, отступая назад и давая себе минуту, чтобы отдышаться. На ее лице выступили капельки пота. Девушка все еще задыхалась от облегчения, когда сняла обездвиживание с Драко. Он был на грани потери сознания. Она начала тщательно проверять все диагностические и контрольные заклинания, окружающие его, когда песок в песочных часах иссяк. Драко был стабилен, хотя и истощен как физически, так и магически. Его организм испытывал влияние остаточных следов проклятия, но самые смертоносные аспекты были преодолены. Она дала ему зелье, предназначенное для борьбы с вампирским антивенином, и оно увеличило количество тромбоцитов в его крови. Люциус громко ударил кандалами по прутьям клетки. Гермиона резко повернулась, отменив заклинание, которое Драко использовал против него. — Надеюсь, все готово. Ваше время истекло. Меня вызывают, — сказал он напряженным голосом. Ее желудок сжался, и она кивнула. Гермиона натянула пальто, плащ и перчатки и взмахом волшебной палочки наложила на Драко заклинание, чтобы сделать его легче. Она плотно завернула его в мантию и плащ, бормоча согревающие заклинания, и надела перчатку из драконьей кожи на его оставшуюся руку, прежде чем взять его за правую руку и перекинуть ее через плечо, чтобы помочь встать. Она взяла со стола палочку Люциуса и протянула ему. — Вы можете это сделать? Вы сделаете это? Он ухмыльнулся и выдернул палочку из ее руки. — Прочь из моего дома, Грязнокровка. Гермиона призвала все припасы и дополнительные палочки в свою сумку и перекинула ее через плечо, повернувшись и наполовину неся Драко через комнату к двери. — Драко… — Люциус заговорил, когда они почти выходили из комнаты. Гермиона колебалась, остановиться или продолжать. Драко дернулся. Она с трудом сглотнула и остановилась, поворачивая его обратно. Люциус смотрел через комнату с тем же голодным выражением, с каким смотрел на Нарциссу. — Отец. Мама, — сказал Драко низким и напряженным голосом. Люциус положил руку на прутья клетки. — Я гордился тобой. Драко на мгновение замолчал. — Верно... — произнес он почти шепотом. Нарцисса смотрела на Гермиону. — Спаси его. Гермиона кивнула. Люциус еще мгновение смотрел на Драко, а потом перевел взгляд на Гермиону. — Вытащи его отсюда. Гермиона крепче обняла Драко и быстро покинула гостиную Южного крыла. Боббин и еще несколько эльфов стояли у входа в поместье, держа поводья крылатого коня. Он был оседлан и нетерпеливо скреб гравий, гарцуя, ожидая у дверей. Эльфы помогли Драко взобраться в седло, и Гермиона села позади него. Она посмотрела на Боббин. — Выведи всех эльфов из поместья. Не дай Пожирателям Смерти отыскать вас. Никогда никому не рассказывай, что случилось. Боббин кивнула. Гермиона взяла поводья и глубоко вздохнула, прежде чем дернуть поводья и ударить коня по бокам. — Отвези нас домой! — Она выкрикнула эти слова. Гранианец рванулся вперед, как скаковая лошадь, выпущенная из ворот. Его мышцы напряглись, когда он галопом пронесся мимо всего поместья и сделал мощный прыжок, расправив крылья. Дымчато-серые перья уверенно трепетали на ветру, и они оказались в воздухе. Гранианец кружил, поднимая их все выше и выше по мере того, как набирал высоту. Ветер свистел вокруг них, когда они проносились сквозь защитные барьеры поместья. Снизу донесся рев, сотрясший воздух. Гермиона оглянулась через плечо, когда крыша особняка Малфоев взорвалась пламенем. Огромный огнедышащий дракон поднялся, рыча с душераздирающей яростью, разрушая здание на части.