Новенький

Бей, бей, бей мое сердце, Оно и разбитым может биться. Утро четырнадцатого октября было на редкость холодным. Прохожие, встречавшиеся Паше по пути были одеты в теплые куртки и пальто, а он, поведясь на «авось», шел в одной ветровке и футболке, так что уже успел промерзнуть до костей. Порывистый ветер пробирался под одежду, заставляя Личадеева ежиться от холода. И хотя путь от общежития до училища был сравнительно не долгим, — хотя, скорее всего, час — это не мало, — всю дорогу он мысленно ругал себя за то, что не посмотрел прогноз погоды вечером и позволил яркому солнцу за окном с утра сбить его с толку. С горем пополам добравшись до училища, Павел выдохнул. В помещении было намного теплее, но после такого испытания морозом парень все еще не согрелся. Поднявшись на второй этаж, Личадеев с удивлением отметил что на нем почти никого не было. Ни учителей, ни учеников, ни даже пресловутых уборщиц. Ни-ко-го. Павел еще раз удивленно взглянул на часы: до начала пары оставалось десять минут. Обычно к этому времени даже те, кто посещал училище нехотя, подтягивались и маячили возле либо в аудиториях. Сверившись с расписанием в телефоне, Паша двинулся в сторону нужного кабинета, находившегося в конце коридора. Около нужной ему двери кто-то стоял. Так как зрение нашего дорогого героя как в плохом романе, то Личадеев замедлил шаг, ступая тихо, словно кот, и прищурился. Он определенно узнал знакомый силуэт. Юрий стоял, облокотившись об стену. В одной руке он держал сигарету, которую периодически подносил ко рту, чтобы сделать новую затяжку, а в другой держал телефон в котором, очевидно, с кем-то переписывался, изредка улыбаясь уголками губ. Сердце Паши забилось сильно–сильно. Так, что если бы ему сейчас измерили пульс, то диагноз абсолютно точно гласил бы «Аритмия». Казалось, что его бедное сердце увеличилось раза в два и ему не хватало места в грудной клетке, что еще немного — и оно вырвется наружу. Личадеев сделал глубокий вдох и выдох, как обычно делают в таких случаях. Ни черта не помогло. Он еще никогда не оставался с Юрой один на один, как себя с ним вести? Что говорить? Хотелось развернуться и убежать, но Паша не хотел показаться еще большим идиотом, потому что простым идиотом он являлся уже сейчас. Дойдя до конца коридора, Павел встал в нескольких метрах от Юрия, на всякий случай. Он все еще смотрел в телефон и, казалось, Личадеева даже не заметил. — Привет, — словно со стороны услышал свой собственный голос Паша. Музыченко с удивлением оторвал взгляд от телефона, чуть нахмурившись, и, посмотрев на Пашу, сказал: — Привет. «Вот так вот просто?», — думал про себя парень. Он несколько недель боялся заговорить с Юрой первым, боясь ляпнуть что-то не то, а надо было всего–то сказать «Привет». Конечно, это было легко, но не отменяло факта того, что Личадеев снова начинал нервничать. Губы сжались в тонкую полосочку, а смотрел парень куда угодно, но только не на Юрия, который в это время вернулся к переписке в телефоне. — Странно, что никто еще не пришел, — задумчиво сказал Паша, скорее пытаясь создать видимость разговора, хоть и понимая, что говорит это в пустоту. Юрий снова поднял глаза на парня, пристально на него смотря, от чего второй смутился. — Ага. Повисла неловкая пауза. Павел стоял, переминаясь с ноги на ногу, уже даже жалея, что вообще начал этот разговор. — Ты ведь Паша, да? От неожиданности студент, кажется, и сам забыл свое имя на секунду, чуть приподняв брови. — Да. Личадеев. «Ого, он знает, как меня зовут, — подумал про себя парень, — вот это успех». — Обычно ты такой тихий, словно тебя вообще не существует. Чувство жгучей обиды подступило к горлу студента. Конечно, когда вокруг тебя все время вьется табун из девчонок легко не заметить какого-то Пашу Личадеева. Хотелось побольнее уколоть Юру, сказав ему что-то в ответ. — Вообще-то, здесь нельзя курить, — парировал Личадеев, не придумав ничего лучше. Словно не веря своим ушам, Юрий поднял на Пашу удивленный взгляд. Губы изогнулись в излюбленной усмешке. Парень оторвался от стены и на пару шагов приблизился к Личадееву, чье сердце уже пропустило несколько ударов. А когда лицо Музыченко оказалось в полуметре от его собственного, у Паши подкосились ноги и ему показалось, что сейчас он рухнет. Он же его не ударит? Хотя, если и ударит, то Павлу уже все равно. Однако вместо того чтобы съездить своему «обидчику» по лицу, Юра лишь в очередной раз затянулся сигаретой и выпустил несколько колец табачного дыма прямо Паше в лицо. -Юра, Юра! — тишину нарушил радостный женский крик, раздавшийся за их спинами, заставивший Музыченко повернуться, а Личадеева, в силу его роста, перевести взгляд чуть выше плеча того, от кого он только что мог получить. За спиной Юрия стояла Анька Серговна. Девушка широко улыбалась им обоим, видимо, не понимая, что вообще происходит. — Я встретила преподавателя на первом этаже, он дал ключ и сказал идти в аудиторию, — она демонстративно помахала связкой ключей в воздухе. -Ага, пошли, — Музыченко снова перевел взгляд на Пашу, отходя от него и усмехаясь, — смешной ты, Личадеев, ей-богу. Бросив хабарик куда-то в сторону, Юрий проследовал за Аней, взявшей его за руку. Павел еще с минуту стоял в коридоре, пытаясь разобраться, что только что произошло.