Потерянное дитя

      Маргарита быстро выпроводила детей искать и успокаивать разбушевавшееся Небо, пока оно ничего не разрушило, а сама застыла, смотря на насмешку босса Варии. Высокомерен и уверен в себе. Крутил в ладони бокал с виски, которого оставалось на самом дне.       А ведь он даже пропустил мимо ушей отказ Вика.       За это и зацепилась Лебедева.       — Она против, ты сам слышал, — опираясь ладонями о столешницу, стояла Маргарита. Выглядела она величественно и сильно, только это ни капли не цепляло ее собеседника. Даже узкое платье до колен, фиолетовое, с белыми узорами, и заманчивым декольте, и которое четко очерчивало приятную и изящную фигуру.       Они остались вдвоем, так как раздраженный Скуало ушел выполнять приказ своего босса. Следовало собрать нужные бумаги и подготовить документы на удочерение. И сделать это все за неделю, чтобы после собрания Альянса они уже вернулись в Италию вместе с ребенком.       — Она не поняла о чем речь, — хмыкнул мужчина. — Начала сопротивляться из-за своей натуры.       Женщина недовольно стиснула зубы, а по пальцам пробежалось фиолетовое пламя, готовое в любой момент рассеяться в помещении.       — Зачем она тебе? Что ты можешь ей дать? — в голубых глазах Маргариты сквозил холод. От злости она побледнела, отчего еще сильнее стала похожа на фарфоровую куклу.       — А что дашь ей ты, мусор? — алое пламя в глазах мужчины опасно вспыхнуло. Не сказать, что его задели вопросы главы Джиг, но раздражение вызвали.       Занзас давно уже не был тем мальчиком с бушевавшими гормонами, толкавшими на безумные поступки, и через что сейчас проходила Виктория. Юношеский максимализм эволюционировал до целеустремленности и четкого понятия, чего именно хотел мужчина. Он давно перерос сиюминутную вспыльчивость, и прекратил взрываться от каждого неверного взгляда. Да, он знает себе цену, но также знает, когда приставить дуло ко лбу зарвавшегося мусора, а когда говорить с ним. Он все такой же жестокий и бескомпромиссный, но теперь знает, когда применять эти черты на деле.       И сейчас ему нравилось играть с этой женщиной, ломая ее самоуверенность и круша планы.       — Она — мое Небо. И она получит все, чего захочет. Будь то власть, деньги или люди.       Занзас самоуверенно усмехнулся, допил виски и налил по новой.       — Ей это не надо.       — Я все три года заботилась о ней, давала все и обеспечивала, — продолжала Маргарита твердо и решительно.       — А ты уверена, мусор, что именно это ей надо было эти три года, особенно после комы и психиатрической лечебницы? — мужчина все сильнее насмехался над женщиной. — Ты хоть раз спросила, чего именно она хочет? Прислушивалась к ней? Пыталась понять ее?       — Когда это ты успел получить степень по психологии, чертов босс? — в столовую стремительно вошел Скуало с ворохом бумаг и сунул их Занзасу.       Лебедева застыла, смотря на довольного босса Варии, который быстро ставил подписи на листах, куда указывал его капитан, коротко поясняя, что именно тот подписывал. Во взгляде женщины сквозила пустота, но в голове мелькали воспоминания, все споры с Виком, их стычки. Даже первая встреча.       — Ты даже справиться с ней не можешь, — закончив с бумагами, решил добить Маргариту Занзас, смотря с пренебрежением на ту.       Повисла тишина.       Они снова остались одни.       За окном сгущались ранние зимние сумерки, хотя на часах было всего четыре. Через девять дней Новый Год, но духа праздника совсем не было.       Лебедева тяжело и устало вздохнула, почти падая на стул и роняя голову на сцепленные руки. Казалось, что она сдалась.       — Я не хочу отдавать тебе ее, — глухо донеслось до Занзаса, который думал о чем-то своем.       — Мне плевать, чего ты там хочешь, а чего нет, мусор, — грубо ответил мужчина и довольно громко поставил бокал на стол, будто ставя точку в поднадоевшем разговоре. — Я поставил тебя перед фактом.              ***       Особняк семьи Джиг на самом деле был внушительных размеров. В четыре этажа и три подземных уровня с парковкой там же. Два крыла, отчего само зданием напоминало букву «П». В центре между строений изящный со статуей какой-то девицы фонтан и скамейками вокруг.       А на границе территории за высоким кованным забором начинался березовый лес.       Несмотря на наползавший холод и темневшее небо, я скрылась в лесу, подальше от этих бесивших меня людей.       Я бы пошла в тир, который находился на третьем подземном уровне, но меня туда без пропуска и разрешения хозяйки поместья не пускали. И оружие тоже без подписи не давали. Бить этих псов было бесполезно — верные Маргарите до мозга костей.       Тьфу.       Лебедева вообще запретила своим людям что-либо давать мне из оружия, а тренироваться только под бдительным оком самих тренеров или взрослых.       Контроль бесил.       А женщина меня будто не слышала.       Что же… думаю, что после сегодняшнего обеда и балагана на нем… больше в этот дом не приеду.       Через лес можно было добраться до станции, где проходили мимо электрички. Оттуда добраться до Питера, и там уже до приюта. Еще в первое посещение я все обошла и разузнала дорогу на всякий случай. Обычно меня забирали из парка на машине и доставляли сюда. Также и обратно в город.       Когда приезжала на выходные сюда, то никогда с собой ничего не брала — зачем, если тут все было, а если не было, то привозили в ближайшие часы. Телефон же и немного денег всегда с собой. Только первый пришлось раздраженно отключить, так как его начали разрывать звонками.       На данный момент мне не хотелось никого видеть. Даже своих друзей.       На перроне, покрытом коркой льда и снега, зажглись первые фонари, а территория укутывалась темнотой, когда я туда подошла. На другом конце сидела группа бандитского вида парней — кто на перилах, кто на корточках, сжимая в руках бутылки с пивом и сигареты. От них доносился пьяный хохот, от чего я брезгливо морщилась, стоя в тени. Недалеко был поселок городского типа, и, видимо, эти заморыши оттуда родом.       Руки чесались выпустить пар, и я бы сорвалась, чтобы спровоцировать группу гопников, но тех было слишком много.       Десять против меня одной — разум еще не до такой степени отказал, чтобы бросаться в неравный бой.       У них могло быть оружие, но у меня-то его нет.       Так что я вздохнула, натянула шарф до носа и принялась ждать электричку.       И успела порядком замерзнуть, потирая ладони друг о друга и грея дыханием, пока эхом по округе не раздался гул поезда.       Состав, освещая фарами и светом из широких окон дорогу, замедлялся. Я отлипла от перил, выходя на свет в сторону вагона, замершего напротив. Двери с тихим шипением распахнулись. Лед хрустел под ботинками, отчего неприязненно кривилась и хмурилась.       — ВИК!!! — ор пронесся по всей округе, отчего я поморщилась, но не сбавила шагу, ступая в вагон.       Сергей несся в мою сторону, чуть запыхавшись и оскальзываясь на тонком льду. Признаться, я порядком напряглась, опасаясь мысли, что он мог упасть и как бы не под поезд. Но друг успел в последнюю минуту влететь в двери, которые тут же захлопнулись, а электричка набрала ход.       — Ты куда… так? — запыхаясь и опираясь руками о стену, парень поднял покрасневшее лицо в мою сторону.       — Домой, — холодно бросила я и прошла в вагон, занимая ближайшее свободное место. А их было много. Не считая парочки стариков в другом конце, спящего мужика в центре и двух тихо переговаривавших девушек.       Сергей устроился на соседней лавке и вперил испытующий взгляд. Я недовольно поджала губы и отвернулась, устремив внимание в окно, где толком ничего видно не было, кроме отражения салона.       — Вик, ты… — начал было парень, но я грубо его перебила.       — Я не в настроении вести беседы!       Друг остался недоволен, но промолчал, не рискуя раздражать меня сильнее чем есть.       Я и так была на грани. Ходила по этому чертовому острию, готовая сорваться, либо вспыхнуть.       Я была безумно зла. И люто ненавидела Маргариту.       Прикрыв глаза, я тяжело выдохнула, пытаясь хоть как-то вернуть душевное равновесие.       Мерный стук колес по рельсам, шепотки, шорох одежды и шагов. Где-то играла музыка, слышался взрыв смеха.       Ехать нам около часа. Что ж. Потрачу время с пользой.       Так продолжаться больше не могло. Лебедева свои слова не держала, либо быстро переходила к шантажу и уловкам, играя на нервах, как и словами. Да еще тут и «папочка» всплыл так неожиданно. Не вовремя. И судя по всему, еще и он будет что-то предъявлять. Только вот если у той же Маргариты не было власти надо мной, у этого — будет.       Я скрипнула зубами, понимая, что на вполне законных основаниях он может забрать меня из приюта, как бы ни сопротивлялась.       Оставалось одно — побег и раннее воплощение плана с самостоятельной жизнью.       Но было чувство, что развернут меня раньше, чем пересеку границу города.       Что же делать…       — Что бы ты ни решил, Вик, — тихо пробормотал Сергей. — Я буду за тебя.       Я открыла глаза и посмотрела на друга. Его взгляд был прикован к переплетенным пальцам, которыми он сжимал рукоятку кортика, держа его на коленях. Чуть улыбнувшись, я прикрыла глаза.       Это радовало. Но… и подставлять друга тоже не хотелось.       — Есть… большая вероятность, что этот Занзас заберет меня, — также тихо сказала Сереге.       — Он правда твой отец? — с сомнением спросил парень.       Я кивнула.       — Если заберет, то и я за тобой пойду, — с той же твердой уверенностью убедил друг. — Занзас — босс Варии, это независимый отряд убийц, который подчиняется только Вонголе. А им лишние бойцы точно пригодятся. Да и не думаю, что он оставит Небо без его Хранителей.       Я чуть скривила губы.       Все это Небо, Хранители и прочая хрень…       Как-то тяжело доходило до меня понимание, что существовали связи, которыми соединялись те. Что Хранители чувствуют свое Небо, а оно их. После лекции о Пламени Маргарита рассказывала о делении и ролях, но меня это мало волновало, ведь я собиралась оставаться одиночкой, а не влезать в чью-то Семью на какую-либо роль.       И лишь вчера я узнала, наконец, какой тип Пламени у меня. Маргарита так долго это скрывала…       Но… я не чувствовала ничего. Разве что к Сергею, но он мой друг, и я на самом деле волновалась за его благополучие, каким бы порой тот не был идиотом.       Инна… маленькая девочка, которая с восхищением смотрела на меня. Я лишь заботилась о ней, ибо так должно быть.       Павел… он весь обед упорно утверждал, что мой Дождь. Но я не ощущала к нему никакой привязанности, лишь брезгливость и отторжение, а парень словно хвост бегал, чем неимоверно раздражал.       И Маргарита… единственное, что я к ней чувствовала — это ненависть. За ее попытки контроля и цепей.       Даже одна мысль заставляла что-то вспыхивать в груди, и этот безумный поток ярости несся по венам сжигая последние остатки самообладания.       Я тяжело выдохнула воздух и прижалась лбом к холодному стеклу, чтобы хоть немного ослабить пыл.       Доехали мы до вокзала в молчании, и двинулись до приюта так же в тишине.       Я все ожидала, когда Маргарита пригонит верных псов за мной, но два дня выходных прошли в напряженном ожидании, и меня никто не беспокоил.       Совсем не верилось, что женщина отступила, скорее ей не дали или помешали, и я даже догадывалась кто. Пока в среду, возвращаясь после занятий в школе, дорогу в неположенном месте не преградил черный джип, включив аварийки.       Я уже напряглась, готовая послать людей Лебедевой, пока водительское окошко не опустилось.       — Ну? Чего стоишь? — Скуало, или как его там звали, напряженно посмотрел на меня и кивнул на заднее сидение. — Тебе отдельное приглашение нужно?       Хотя и его тоже можно было послать дальним пешим маршрутом.       Свела брови, а в груди знакомо вспыхнуло.       С какого хера мне кто-то что-то приказывает?! Опять?       Я скривила губы и отвернулась, продолжив путь. До приюта оставался буквально один квартал и перекресток.       За спиной раздался шорох шин, и черный джип пронесся мимо.       Не думала, что помощник отца так легко отстанет, и, пытаясь побороть волнение, я сжала в карманах куртки кулаки, понимая, что там, где могла найти убежище, теперь его могло и не быть.       Какие они быстрые…       Как я и думала, знакомый джип уже пустым стоял перед входом в здание. В самом здании в холле воспитанники детского дома с большими глазами смотрели на меня и перешептывались, отчего невольно стиснула зубы и опустила взгляд в пол.       Конечно, в приют часто приходили семьи, которые решали усыновить или удочерить детей, и многие воспитанники с плохо скрываемым любопытством следили за взрослыми, что посещали кабинет директора, а после общались с детьми в свободные часы.       Но сейчас внимание и переполох, вызванный приездом иностранцев, был слишком заметным и ярким.       Стащила с головы шапку, разлохматив черные волосы, и даже попытка как-то уложить их не принесла успеха, судя по зеркалу в коридоре.       Я не успела завернуть на лестницу в сторону крыла с жилыми комнатами, как навстречу выскочил десятилетка Андрей. Он с трудом остановился, чуть не влетев в меня, а я успела вытянуть руку, схватив мальчишку за плечо, чтобы не дать упасть.       — Привет, Вик, — протараторил рыжий мальчик, выровнявшись. — Там это, Юлия Михайловна просила, чтобы ты зашел, как вернешься. Там кажись, это… тебя забрать хотят, — и голубые глаза засверкали от восторга.       Нет. Они не завидовали. И шептались не потому, что желали зла. Совсем нет.       Воспитанники детского дома наоборот радовались, но не лезли ко мне с поздравлениями, а делились впечатлением в стороне. Признаться, мало кто вообще был уверен, что меня кто-то присмотрит, за мой скверный характер и мгновенную вспыльчивость.       Сдерживая раздражение, я, расстегнув теплую куртку, направилась в кабинет директора. Уже на подходе были слышны голоса, доносившиеся из-за двери, а особо любопытные детишки пытались подслушать, о чем именно речь. Заметив меня, тройка девчонок отпрянула от щелки в двери и понимающе заулыбались, давая подойти ко входу. Стараниями этих сплетниц все новости как всегда быстро разлетятся по приюту.       Для приличия я постучала.       Юлия Михайловна была, наверное, единственной из взрослых, в обществе которой я могла сдерживать дурные порывы. Я испытывала к ней нечто вроде уважения и благодарности, ведь она тратила силы и время, чтобы помочь с адаптацией. Общалась и работала над моими проблемами и всегда улыбалась мне.       Как и сейчас, стоило после короткого разрешения переступить порог, как женщина тепло улыбнулась и предложила сесть на стул в стороне от двоих мужчин.       Я скинула куртку на спинку и бросила рюкзак у ножек стула, рухнув на него, и в ожидании уставилась на директора. На соседей я даже не глянула — больно надо.       А ведь даже у Юлии Михайловны нет власти как-то остановить это и не дать отцу меня забрать…       Я недовольно поджала губы и нахмурилась.       Во взгляде женщины скользило понимание, но она действительно ничего не могла сделать.       А вот я не понимала одного — зачем я нужна этому Занзасу? Оставил бы дальше все как было, но нет, он взялся за опекунство. Зачем?       Раз уж так, то придется его спросить прямо как выдастся момент.       — Вик, я, полагаю, что ты уже в курсе об… — начала женщина, но я ее перебила.       — Да. Были мысли на такой исход.       Директор кивнула и вздохнула, посмотрев на картонную папку, что лежала раскрытой перед ней.       — Что ж, тогда оставлю вас поговорить, — Юлия Михайловна окинула нас внимательным взглядом, поднялась из-за стола в намерении выйти из кабинета.       Небольшая традиция между детьми и теми, кто их брал в семью. Я считала это глупым, ведь, если решил забрать ребенка, то забирай, а не пользуйся последним шансом, когда все еще можно отменить, не тратя еще больше времени.       И я не считала, что те десять минут, которые нам дали, что-то изменят в чужом решении, если этот Занзас буквально за пару дней устроил все.       К удивлению, подручный отца тоже ушел из кабинета, оставив нас двоих. Перед этим он что-то весьма едко бросил мужчине на итальянском.       Видимо, это тот самый момент, когда следовало задать очень важный вопрос.       — И зачем тебе это? — я смотрела на одну из фотографий на стене, где была запечатлена группа воспитанников, что три года назад участвовали в районном музыкальном конкурсе, заняв второе место.       Тяжелое молчание было ответом.       Что вызвало раздражение и желание что-нибудь кинуть в человека, сидевшего по правую руку в паре метров от меня.       — Посмотри на меня, — тихо, но с каким-то утробным рыком, приказал мужчина.       Я, нехотя повернула голову, кинув недовольный взгляд.       Он сидел расслабленно на стуле с таким видом, будто был самим королем, которого ни капли не смущала скромная, но чистая обстановка. Занзас казался лишним элементом в помещении, ярко выделяясь черным и мощным пятном.       Он был уверен в себе и своих силах. Знал себе цену.       И такое поведение безумно злило.       Хотелось назло выбить почву из-под его ног, чтобы увидеть в карих глазах растерянность, хоть на мгновение, а не странное и непонятное внимание, которым сверлил меня с тех пор, как вошла в кабинет.       — А теперь посмотри в зеркало, — голос у мужчины все такой же тихий, но в глубине ощущалась неясная сила и угроза, от которой невольно пробегал холодок по спине.       Зеркало висело в стороне от двери. Юлия Михайловна явно использовала его по назначению, поправляя свой внешний вид. Я неуверенно покосилась на названный предмет, как бы спрашивая — серьезно ли Занзас?       Но он лишь непроницаемо смотрел на меня, ожидая, когда выполню все, сказанное им. Сжав кулаки от гнетущего раздражения, поднялась и подошла к зеркалу, уставившись на отражение. Черные волосы, лохматые после шапки и с неровными концами. Челка постоянно лезла на карие глаза. Кожа смуглая — еще сохранила загар с летней поездки на море, тот на меня вообще хорошо ложился, стоило провести время на солнце.       Мы похожи. Разве что у меня нет шрама на лице.       Если встанем рядом, то это сильно бросалось в глаза. Или если увидят люди, которые хорошо знают отца или знакомы с ним.       — После того, как тебя затащили в мир мафии, обязательно нашелся бы кто-то, кто мог использовать это в своих целях, — все также спокойно говорил мужчина, наблюдая за мной. — И даже уже нашлись. И хоть мне плевать на тебя, но будет лучше, если ты будешь под рукой. Тем более, когда оказалось, что у тебя такое же Пламя, как и у меня.       Я помрачнела от таких слов.       Нет, ни капли не надеялась на заботу, понимание, или даже эту родительскую любовь. Нет. О такой роскоши можно и не мечтать. Никогда и не ждала этого. И понимала, что ему на самом деле плевать на меня.       Все оказалось куда проще.       Всего лишь не хотел, чтобы я досталась другой мафиозной семье, которая могла использовать это против него.       Неожиданная мысль вызвала ухмылку, и я бросила косой взгляд на Занзаса:       — Неужели всех твоих детей ждет такая участь?       Но ответ последовал предельно серьезный.       — У меня нет других детей.       Почему-то не верилось. Если он умудрился меня заделать в столь юном возрасте, то почему не могло быть других? Тем более времени-то прошло много.       Либо… они были далеки от мафии. Либо не имели этого пресловутого Пламени.       — Я не намерен больше здесь задерживаться, так что поторопись, — Занзас легко поднялся со стула и подошел к двери, покидая комнату.       Я проводила его недовольным взглядом.       Юлия Михайловна зашла в кабинет, обеспокоенно осмотрев меня:       — У тебя нет вопросов?       Отрицательно мотнула головой, стараясь уверить ее, что все в порядке. Каком может быть.       Она вздохнула и вернулась к столу, собирая бумаги в папку, старательно все укладывая.       — Тогда, если у тебя еще остались незавершенные дела, думаю, тебе придется поспешить. И успеть собрать вещи, — во взгляде женщины скользнула мягкость и тепло.       — Хорошо, — коротко ответила я, стащила куртку со спинки стула и подхватила рюкзак.        Не знала, что ждало меня дальше, но зудящее чувство подсказывало, что жизнь круто повернула, портя все изначальные планы. Из возникшей западни будет не так-то просто вырваться.