Какой твой любимый цвет? - Мятный. - Но ты же не отличаешь цвета. - Я знаю...

Уют — это то, что может прийти к нам в любую секунду и в любом месте, если это место и вправду хорошее и удобное. Тёплое одеяло, мягкая подушка, удобная кровать, вечер, который избавил от всех сил… Утро нового дня начинается с уюта. С солнца, которое освещает комнату, с тихих вздохов и шагов соседа, который что-то ищет. Большего и не надо… Чимин понятия не имеет сколько времени, но ему всё равно. Этой ночью он выспался. Выспался так, как не высыпался уже давно. На душе было легко и тепло. Было таки приятно, но… В голове, как на плёнке, стал проматываться вчерашний вечер. Улыбка подступила сразу, пока «фильм» не подбежал к концу, на повторе прокручивая тот злосчастный момент. Почему Пак всё ещё жив? Почему он не умер во сне? Почему… За что ему всё это? Как он нагрешил в прошлой жизни, что сейчас небеса преподнесли ему Мин Юнги? Парень принял сидячую позу, хмуря брови. Хотелось кричать. Хотелось рыдать. Почему? Да потому что всё чрезвычайно плохо. Чимин уже признал, что не может без мятноволосого. Что он ему нужен. Нужен в хорошем настроении. Просто нужен… — Ты уже проснулся? — внезапный голос Хосока вывел того из мыслей. Вот он — солнечный человек, который никогда ни на что не дуется и даже с утра на нём сияет улыбка. Идеал, разве нет? Нет. Потому что вечная улыбка тоже рано или поздно надоест, как и вечно плохое настроение, но Пак уже привык, что если улыбки на лице нет, в комнате тишина, а сосед пофигистически втыкает в телефон или спит — значит всё хорошо. Значит всё отлично, ведь если сосед не в царстве Морфея, то с ним в таком образе можно и заговорить. Любой бы побоялся, как сперва и делал младший, но сейчас он уверен, что тот не пошлёт его, не наругает, а даже перекинется несколькими словами. — Доброе утро. — вместо ответа сказал Чимин, взъерошивая помятые волосы, параллельно зевая. Может, всё это всего лишь страшный сон? — Ты чего с самого утра такой мрачный? — спросил старший, что-то ища в шкафу. — Настроения нет. — Знаешь, как день начнёшь, так его и проведёшь. — Так про Новый Год говорят. — И про день тоже. Потому что что бы не начиналось, оно должно начинаться с хорошего. — Значит день сегодня у меня будет паршивый. — Пак свесил ноги на пол, протирая сонные глаза. Он не лгал. Завтра соревнования, а парень совсем не уверен, хватит ли ему его навыков, чтобы хорошо выступить. Как же ему хотелось утереть нос тем, кто в тренировочном зале давили улыбки, когда Пак спотыкался, или с завидными глазами смотрели на него, когда движения получались просто отличными. — Хён, — его ещё охрипший сонный голос заставил старшего посмотреть на соседа. — Что, Чиминни? — его улыбка согревала душу, даря уверенность. — Ты же лучший в танцах, не так ли? — младший опустил голову, смотря на пол и мечтая снова зарыться по одеяло. — Не поможешь мне, пожалуйста? — он не знал к кому ещё обращаться. С этого факультета он хорошо знал только его. — Может, совет какой-то или маленький секретик. Совсем небольшой. — младший с надеждой перевёл взгляд на соседа, улыбка которого погасла, а взамен пришло серьёзное лицо. Хосок медленно подошёл к соседу и сел напротив, на свою кровать, смотря тому прямо в глаза. Взгляд старшего был обжигающий и, казалось, ещё немного и он просверлит в бедном Паке дырку. Непривычно видеть таким этого парня. Глаза ничего не обозначали, а по лицу нельзя было сказать, что на нём появляется улыбка вообще. Он щёлкнул языком и немного нагнул голову вправо. — Секретик? — Чимин затаил дыхание, медленно махая головой в знак согласия. Чон ухмыльнулся, переводя наконец-то взгляд. — Представь, что ты — сложно-победимая гордость университета уже больше года, пытающийся получить победу. И к тебе приходит новенький, который хочет узнать «секретик». — Я не… — «Маленький секретик» — на мгновенье повышает голос старший, не давая второму прервать его. — Будь реалистом, Чимин, и скажи: ты бы ему рассказал? Ты бы дал врагу своих несколько не очень сильных, но важных карт, чтобы тот воспользовался ими в игре? — Врагу… — тихо на автомате повторил младший, понимая, что задал глупый вопрос. — Да, Чимин, ведь мы с тобой прежде всего враги. Ты ведь и забыл об этом, правда? — его голос звучал, как голос с какого-то ужастика, где самый главный антагонист о чём-то предупреждает главного героя, насмехаясь над ним. Но старший был прав: Пак совсем забыл об этом, тепло и приятно разговаривая с ним. Хоть он и хотел его победить, хоть и считает это невозможным, но никогда не считал его настоящим врагом в этих соревнованиях, где каждый сам за себя. — Так ты бы ответил новенькому на его вопрос? И хён прав. Нельзя со своим врагом делиться картами. — Нет. — тихо ответил Чимин, опуская голову. — Ну вот ты и сам дал ответ на свой вопрос. — Чон ударил ладошками по коленям, смотря вокруг, и быстро вставая на ноги. Лицо поменялось и теперь по комнате ходил привычный Чон Хосок, который всем дарил свои приятные улыбки и хорошее настроение. А Чимин ещё говорил, что у Юнги часто настроение меняется. Только вот Хосок может снова вернуть себе хорошее настроение, а Мин так сразу уходит или шлёт нахуй всё и вся. Быстро одевшись и приведя свой курятник на голове в порядок, Пак без лишних слов вышел из комнаты, направляясь в столовую за свежим, горячим и горьким утренним кофе. Этот день будет трудным, так как завтра его ждёт большая сцена, огромное количество зрителей и тотальный пиздец, если за этот день его навыки не улучшатся. За одним из столиков сидели два очень знакомых парня, которые не соизволили позвать его с ними. Взяв свой напиток, Чимин уверенно направился к ним, подходя сзади своего лучшего друга. Чонгук сразу заметил его, но, когда Пак приложил указательный палец к губам, чтобы тот сидел тихо, младший перевёл взгляд в свою тарелку с омлетом, делая вид, что ничего не видел. Старший тихо подошёл к Тэхёну и также приблизился к его уху, пока тот нагнулся, чтобы откусить блин, в котором была завёрнута хорошая порция сыра. — Тебе не жить. — шепча, делая хриплый голос, проговорил Чимин, на что Тэхён резко отвёл голову, наклоняясь набок и чуть не падая со стула, издавая короткий крик и привлекая к себе много внимания. Если пугать кого-то другого, то нужно крикнуть как можно громче, чтобы жертва хотя бы содрогнулась. Но если пугать Ким Тэхёна, который пересмотрел ужастиков, и теперь резкий шепот наводит на него ужас, то нужно вести себя как можно тише, только иногда издавая резкие, но тихие звуки. — С ума сошёл? — усаживаясь обратно, недовольно спрашивает Тэ, смотря на обоих друзей, которые согнулись пополам со смеху. — А ты чего ржёшь? — он перевёл взгляд на Чонгука, который ещё мгновенье и его голова окажется в его же завтраке. — Мог бы и предупредить. — Господи, Тэ… — Чонгук пытается угомонить свой смех, чтобы по крайней мере избавиться от лишних удивлённых взглядов. — Я что дурак, чтобы прерывать такое шоу? Чимин поставил свой кофе на стол, чтобы не облиться в конвульсиях смеха и отодвинул свободный стул, присаживаясь на него. — Так и жизни можно лишиться. — серьёзно, делая обиженное лицо, сказал Ким, пытаясь самому не заржать, смотря на своих друзей-идиотов. — А ты её и лишишься, если ещё раз такое повторишь. — делая глоток, произнёс Пак. — Что тебя уже не устраивает? То чувство, когда только недавно проснулся, а уже виноват. — Конечно виноват! Мог бы и позвать своего лучшего друга позавтракать вместе. А вместо меня-красавчика ты взял с собой этого пиздюка. — Чимин шутя показал пальцем на Чона, который вообще охерел. Конечно, все понимали, что это шутка. Чонгука всегда называли маленьким из-за того, что он самый младший в их компании. Бесясь, он называл Чимина гномом, потому что он самый низкий в их компании. — А может с этим пиздюком кушать лучше, чем с твоими постоянными шутками и подъёбами, из-за которых кофе носом идёт? — Можно подумать, что тебе или этому пиздюку весело просто сидеть и разговаривать о погоде, наркоманах и проститутках, которые здесь шляются. — Мы же не на лавочке около подъезда сидим. И мы так похожи на бабуль? — Особенно ты. Чонгук всё это слышал, а потом завёлся новой волной смеха, которая прервала ссорящихся. — Это получается, что вы ссоритесь из-за меня? — подметил он, ловя на себе наигранно-сдержанный гнев самого старшего. Тэхён сделал глоток в предвкушении. — А ты, — ответил Пак. — вообще молчи и не лезь во взрослые разборки. Побеспокоился бы лучше, а то сейчас из носа этой бабульки, — он махнул головой на лучшего друга, — снова кофе носом пойдёт. В следующий момент Чонгук чуть ли со стула не упал, держась за живот, а Чимин просто хитро улыбался, показывая все свои зубы и делая со своих глаз полумесяцы, ведь знал, что так будет. Напротив него сидел его лучший друг, из носа которого капал кофе, которое секунду назад лилось сильным потоком, когда Тэ не сдержался и засмеялся. Вперемешку с этим парень ещё и подавился своим напитком. — Пак… Чимин! — Ким не мог и слова сказать, кашляя, прикрывая рот и смотря на свой испорченный завтрак, с которого стекал отфильтрованный носом кофе. — Ты меня ненавидишь? — попробовал угадать Пак, уже стоя над другом и ударяя его по спине, чтобы тот не задохнулся. — Всей душой. — ответил наконец-то тот через полминуты кашля. — Ну хотя бы не дал задохнуться… — усаживаясь поудобней, подметил Тэ. — Гробы нынче дорогие, а денег-то у меня нет. — Засранец. Вот оно — студенческое счастье. Иметь таких же отбитых, как и ты, друзей, над которыми можно поиздеваться и послать, ведь они всё равно не обидятся, что может быть лучше? Разве что иметь ещё девушку, с которой можно хорошо развлечься, ведь парень на тебя никакого внимания не обращает. В один момент они говорят, что ненавидят друг друга, но в следующий, как ни в чём не бывало, обсуждают свежие новости. Чонгук часто приносит хорошие новости. И сегодня не исключение. Но это как бы и хорошая новость, но и как бы им не повезло. — А мы к тому моменту уедем, да? — огорчённо спросил Ким, допивая оставшийся напиток, которого уже почти не было. — Ну пиздец. — развёл руками самый старший. — Как какая-то муть и проблема, то мы тут как тут, а как дискотека, то мы уезжаем. — Кто виноват, что её сделают именно послезавтра вечером? — как бы между прочим спросил Чонгук, собирая на тарелке остатки омлета. — А мы уезжаем послезавтра утром… — грустно подметил Пак, автоматически поднося ко рту картонный стаканчик, каждый раз вспоминая, что там ничего не осталось и ставя его обратно перед собой, чтобы через несколько секунд снова взять и повторить всё тоже самое по кругу. Чимин вспомнил о той прошлой вечеринке, где Тэ затащил его домой. Он так и не поблагодарил друга за это. — Кстати, Тэ. — он вздохнул, играясь зубочисткой, которую только что достал из специальной коробочки. — Спасибо, что не оставил меня тогда одним одиношеньким среди танцующих алкашей. — Что? — удивился тот, пытаясь вспомнить недавние события, которые бы сошлись с этой благодарностью. — Ну, когда ты меня оставил в клубе, сам потом пошёл с каким-то другом, с которым давно не виделся, а потом вернулся за мной. Я последнего точно не помню, но помню, что меня кто-то вёл. Это точно был ты. — но Пака насторожил удивлённый взгляд младшего. Или у него уже склероз? — Тэхён, ты тупой? — не выдержал парень. — Возможно, но тогда я целую ночь гулял с этим другом, а потом с ним решил сгонять в Тэгу, если такая возможность. Но тебя я точно не забирал. Тебе что-то приснилось тогда? Сколько ты выпил? Теперь время удивляться Чимину. Не Тэ? Но тогда кто? Кому ещё не будет лень тащить так далеко такую тушу в виде Пак Чимина? — Но я помню, как меня кто-то вёл… — задумчиво произнёс самый старший. Это было давно, но ему всё равно интересно. До жути интересно. — Ну тогда шевели шестерёнками и вспоминай. — серьёзно произнёс Ким. — Тебе нельзя пить самому. Последнее Пак проигнорировал, полностью погрузившись в воспоминания. — Бармен брал у меня телефон. Наверняка, я ему сам его дал, но мой мозг отказывается это вспоминать. — Отлично. Тогда ищи тот день в журнале звонков. — Ты издеваешься? Уже столько дней прошло. — Я тебя умоляю. — недовольно скривился друг. — Ты никогда его не чистишь. Не удивлюсь, если у тебя ещё там есть история звонков с Нового Года. В этот момент Чон встал и, попрощавшись со словами «я на тренировку», убежал, толком и не дождавшись ответа. Пак же просто листал ленту звонков, пока не увидел нужную дату. Новых или редких номеров там не было, поэтому Чимин обречённо вздохнул. — Наверное, мне и вправду причудилось. Но Тэ, как оказалось, был внимательнее и хитро улыбнулся. — Да, Чиминни… — он коротко засмеялся, и Пак даже не понял, что к чему. — Смотри, здесь видно, что Юнги ты звонил два раза. Один раз ты нечаянно нажал на его номер ещё тогда, когда с тобой был я. А если заметить факт, что бармен брал у тебя телефон, а после этого ты оказался в своей кровати, то тогда автоматически проясняется и второй звонок… Старшего передёрнуло. Юнги? Мин Юнги? Тот самый Мин Юнги, который постоянно бурчит и посылает его, просто пришёл и забрал его? Или это просто ошибка? Но почему-то Пак всем сердцем надеялся, что это далеко не ошибка. Но тогда почему он скрывал это? — А ты говорил, что между вами всё настолько плохо. — подметил Ким, опираясь на спинку кресла и складывая руки на груди, довольно улыбаясь. — Всё чертовски плохо, Тэ. — Пак вспомнил вчерашний вечер и понял, что сейчас Мин точно жалеет, что приволок его тогда. Жалеет и ненавидит. Вот эта точка невозврата, которой добился Пак Чимин, разбив все надежды. Почему он такой глупый?

***

Юнги стоял около зеркала, рассматривая свои мешки под глазами, в которые можно было прятать перекус, чтобы далеко не ходить. И он понимал, что сойдут они не скоро. И почему он раньше не ценил ночи, живя вместе с Чимином? Он, по крайней мере, старался быть как можно тише, чтобы не разбудить соседа, ведь хорошо знал, что сон для Мина — это святое. И парень предупредил об этом Мингю и Джихёна, но разве им не всё равно? Они просто не обращают внимания на третьего лишнего и продолжают делать своё. А Юнги ничего не может сделать. А что он сделает? Они его не боятся и убивать он их не собирается. Ещё немного… Ещё совсем немного… Сказать, что Мина абсолютно всё заебало, начиная от этих стен и кончая тупыми соревнованиями, да и ещё и в прибавок Чимином, с которым точно что-то не так, ничего не сказать. Да, его губы сладкие. Да, Пак понемногу сводит с ума парня. Да, скоро Мин просто привыкнет к нему и не отпустит. Да…Но Юнги боится, что, пока он это сделает, младшему просто надоест всё это и он уйдёт. Мин вообще старался не подпускать к себе людей. Они мерзкие, постоянно лгут, ведут себя эгоистично… И он такой же — это факт. Но Чимин… Почему небеса дали ему именно этого человека? И вообще, кому он признается, что становится геем? Нет, нет, нет… Он останется один, но не окрасит свою жизнь в голубой цвет. Не будет встречаться с парнем. Не будет говорить, что он красивый. Не будет чувствовать его хрупкий голос. Не будет волноваться насчёт его состояния после тяжёлой тренировки. Не будет смотреть на него, пока тот переодевается. Не будет видеть его улыбку. Не будет чувствовать больше вкуса его губ… Да чёрт возьми, от чего он бегает? От непонимания? От своих же чувств, в которых сам же запутался? Юнги закрыл глаза и выдохнул, пытаясь разложить все мысли по полочкам и думать трезво, принимая все мысли, какие бы они не были. Расслабились… Вперёд. Чимин… Он привлекателен и красив. Он влюблен в Мина. А Юнги влюблён в Чимина? Нет… Он ему не безразличен? Парень сглотнул, вспоминая своё обещание принимать все мысли. Да… Но Юнги просто видит в нём хорошего друга, которому можно доверять. Чимин хочет большего, но… Но так получается, что поделать? Мин не влюблён, но переживает за друга. Это вполне нормально. Парень встряхнул головой, решая, что вернётся к этой проблеме потом. Сейчас он определился и его всё устраивает. Или нет? Бред, конечно да. Но Юнги всё равно не покидало чувство, что что-то он прячет в себе, не хочет шевелить это и избегает. Это то, что он бы не хотел чувствовать. Это чувство, которое он откинул на последний план… Это чувство, которое постоянно напоминало ему о Паке, заставляя сердце екнуть… В столовой почти никого не было. И этот факт не мог не радовать Юнги. И ещё его радовал тот факт, что там нет Чимина. А зачем он? Чтобы все мысли вернулись обратно? Чтобы вспоминать чёртов вчерашний вечер? Как же Мину хотелось убежать от всего этого. Вернуться в Тэгу, ни о чём не беспокоиться и жить нормальной жизнью. Да, эти соревнования довольно важны для него и, возможно, для его будущего, но он не любил об этом париться. Он любил покой и тишину. Сейчас он даже не знал, что сильнее: желание покоя или желание осуществить свою мечту? Как же его всё заебало… Жизнь, как оказалось, может выебать лучше элитной шлюхи. Мин тяжело вздохнул, понимая, что как только он выкинет этот бумажный стаканчик из-под кофе, ему придётся идти тренироваться и этот день не будет отличаться буквально ничем от вчерашнего или позавчерашнего. В зале людей было много. Очень много. В большинстве все просто разговаривали между собой, нежели играли. Зал был большой и если в нём тренируются немного, то играть вполне реально, а если здесь делается вот такое… Почему они не могут взять свои инструменты и уйти куда-то в тишину, как делали все эти дни? Почему он не может взять с собой фортепиано и пойти в тишину? Почему оно такое тяжёлое? Подойдя к инструменту, Юнги сел поудобней и открыл нужные ноты. И как только его пальцы плавно легли на клавиши, издавая короткий звук, Мин почувствовал на себе ту тяжесть, к которой нельзя прировнять даже самые тяжёлые предметы мира. Взгляды.. Пронзительные взгляды, которые, кажется, просверлят в нем несколько дыр. Это то, чего боится парень больше всего. И он прекрасно понимает, что не сможет выступать под это. Сейчас на него смотрят примерно двадцать пар глаз, а он уже теряется. А что будет на соревнованиях? Плавными движениями Юнги стал нажимать на клавиши, издавая плавную мелодию, которая завораживала. И его слушали. Слушали практически все, сверля серьёзным взглядом и что-то шепча между собой. Они просто завидуют. Они просто завидуют. Они просто завидуют… Блять. Это сложно. В уши Мина ударил неприятный звук и, вернувшись в реальность, он посмотрел на пальцы. Он сыграл не ту ноту. И эта ошибка была настолько большой, что если он допустит её на сцене, то это автоматически проигрыш. Это автоматически последнее место. Наверное, поэтому сзади себя он услышал насмешки и осуждающие слова. Ладно, это только разминка. Можно попробовать ещё раз… А потом ещё раз… И ещё… С каждой фальшивой нотой взгляды усиливались, и он фальшивил ещё больше. Круг замкнулся. Ошибки уже не были большими, но этого вполне хватало, чтобы опозориться. Нет… он так не может. Резко встав, он забрал тетрадь и под непонимающие взгляды ушёл, только краем глаза увидев в углу своих соседей, которые открыто насмехались, и Тэхёна. Идя по коридору и не смотря вперёд, Юнги проклинал себя. Почему он так боится чьих-то осуждений? Почему он отталкивает от себя людей? Почему он так боится насмешек? Почему он не может подойди к кому-то и что-то попросить или передать? Почему он боится физического контакта с кем-то? И даже когда в твоей жизни появляется человек, с которым тебе не так противно говорить и даже наоборот, что-то тянет к нему, что нужно сделать? Правильно, убегать и материть, кричать и отталкивать этого человека, боясь новых чувств. Боясь просто найти друга, просто потому, что он не может отпустить прошлое. Не может отпустить ту среднюю школу и обиды. Раз за разом он вспоминает, как привязывался тогда к людям, доверяя им и наступая на те же грабли. Он пытался быть крутым и весёлым, чтобы найти хоть несколько друзей. И он находил. Правда, эта радость слепила его, и он не замечал, как служит всем тряпкой, потом не понимая, какого чёрта над ним все ржут. Только потом стал понимать. Только было поздно. Он привык. Он привязался конкретно к одному человеку, в котором видел отличного друга, но тот оказался таким же подонком, как и все. Сперва клялся, что они всегда будут дружить, а потом просто предал. Подставил. И не один раз. В старшей школе он его быстро забыл. Он тоже нашёл себе друга и даже девушку. Теперь он понимал, что друг — это хорошо, но лучше быть бдительным. И он был. Вокруг он часто замечал, как парни издеваются над слабыми, девушки насмехаются и готовы продать всё и вся ради дорогой косметики. Один второго используют, а в итоге просто сваливают все проблемы на слабого. Как же противно на всё это смотреть. Но замечая всех, он не заметил себя. Не заметил, как из-под носа увели его девушку. Ладно, если бы это был какой-то крутой мажор из подворотни. Девушка захотела себе побогаче и покруче. Бывает. Но нет! Это был его лучший друг, который даже не извинился, взяв её за руку, увёл… Хотя они даже не были соулмейтами. Но вот вопрос, который терзает парня долгое время: а как на счёт человека, которого к нему привяжет судьба? Он тоже будет его ненавидеть и отталкивать? Возможно, но подпускать к себе близко не будет точно. Мин всегда знал: соулмейт — это человек, который будет просто всегда с тобой и его не обязательно любить. Пускай будет. Пускай существует, но допустить, чтобы его снова унизили или обидели? Нет, такого больше не будет. И как после этого можно кому-то доверять? Но Юнги до этого времени было и самому хорошо. За этими мыслями Мин не сразу понял, что находится даже не на своей части общежития. Но ему было всё равно. Он мог легко заблудиться, так как толком не знает этого здания, а оно большое. Но ему всё равно. Ему просто плевать. Плевать на всё. Плевать на всех… Из полуоткрытых дверей он услышал до боли знакомый смех. Такой нежный. Такой чистый… Искренний. Незаметно заглянув в щель, уголки губ поднялись сами собой. Чимин уже не выглядел таким уставшим, как вчера. Его лицо не было таким бледным, а глаза снова были в виде полумесяца. И это не могло не радовать холодное сердце Мина. Он был счастлив видеть парня вот таким. И он был безгранично благодарен тому парню, который стоял около него и не давал этой улыбке погаснуть. По разговору Юнги понял, что Пак пришёл за наушниками, а значит скоро будет выходить. Нужно ли старшему, чтобы тот его видел? Вряд ли. Хочет ли он остаться, чтобы посмотреть ещё на эту улыбку в такие сложные моменты? Да… Но не может. Всё то же упрямство. Те же страхи… Разве он не хочет подружится с этим парнем? Одна сторона кричит, что ему можно доверять, но вторая шепчет, что предательство сложно переживать. Вторая же и выигрывает. Когда она уже заткнётся? Мин медленно возвращался в зал, в надежде, что людей стало меньше. Он знает свою мелодию наизусть и, кажется, что сыграет её с закрытыми глазами. Только, конечно, когда на него не будет пялиться несколько сотен пар глаз. Да и то не точно, ведь нельзя быть до конца самоуверенным. Его надежды подтвердились, и за такое короткое количество времени людей в зале было гораздо меньше. И он не терял времени, играя то одну, то иную мелодию. Тогда и настроение улучшилось. Если бы он мог сыграть так же на соревнованиях… Погрузившись в мысли, Мин и не заметил, как остальные студенты, которые играли на разных инструментах, так скажем, подловили его и подыграли, создавая идеальную музыку, которую можно было слышать вечно. Услышав звуки саксофона, Юнги, не прекращая играть, автоматически повернул голову, увидев там Тэхёна. И он не чувствовал к нему раздражения или ещё чего-то. И вообще, кроме него он никого не знает, но чувствует себя нужным, играя в этом оркестре. Впервые за долгое время парень ощущает такое тепло в незнакомой компании. Да и вообще он давно такого не чувствовал и со знакомыми. И, смотря на свои пальцы, впервые за долгое время он улыбался. И, что главное, не чувствовал тяжести. Или это потому, что все заняты своим инструментом и на него никто не смотрит? Вполне возможно… Закончив играть, все довольные собой улыбнулись. Около входа стояло ещё несколько студентов, которые с открытыми ртами наслаждались музыкой. И Юнги заметил знакомые пепельные волосы, которые спрятались за приоткрытыми дверьми. Ухмыльнувшись, он даже был рад этому. Был рад, что не встретился с ним глазами, но он смог послушать его игру. Решив, что он заслужил пятиминутный отдых, Мин встал, выгнувшись в спине и облегчённо выдохнув. Тогда он почувствовал, что его старания не напрасны. Что его терпение того стоило. Разве только один раз к нему приходил его брат, когда он играл, и настаивал на том, что он неудачник? Что он не умеет читать нот? И через это Юнги неоднократно хотел бросить это дело, думая, что окружающие лучше знают. Он хотел играть. Хотел играть после трудного дня. Хотел играть, когда весело. Хотел играть, когда слёзы лились сами, без разрешения. Поэтому он старался не играть, когда дома брат. И ему было хорошо, было легче… Сейчас же он чувствовал почти то же самое, и соврал бы, если сказал бы, что ему не нравится. Он, как никогда ранее, хочет попрыгать, порадоваться, как ребёнок, рассказывать это всем подряд по несколько раз. Ворваться в свою настоящую комнату, лечь на кровать, улыбаться в потолок, рассказывая, как у него всё отлично получилось. И ему больше ничего не надо, ведь знает точно — его выслушают и порадуются за него. Но сейчас он обходится просто еле заметной улыбкой. Летая в мыслях, Юнги не сразу заметил, что к нему подошла какая-то блондинка, взглядом прося сесть за фортепиано. И парню совершенно не жаль. Он молча отошёл, наблюдая за девушкой. Наверняка она тоже завтра будет выступать, так как видел её здесь не раз. Но кто сказал, что ему не всё равно? Мин обернулся и хотел уйти, но… В уши ударила знакомая мелодия. Точнее её начало. Та мелодия, которую он выучил наизусть, слушая постоянную критику от брата и пытаясь ему угодить. Но эта мелодия не наводила на него какие-то плохие ассоциации или желания убивать. Совсем нет. Эта мелодия скорее напоминала ему о весёлом и трудном детстве. О брате, по которому он как никак скучает. О доме. Потому что какое бы у него не было настроение, он чаще всего играл её. Поэтому Юнги остался. Остался, чтобы дослушать… вспомнить. Да и сама девушка была довольно красивой. Пальцы аккуратные, волосы прямые и длинные, серьёзное лицо, которое кажется Мину милым, и стройная фигура. Это было похоже на идеал парня. Вот только не хватает одного: пухлых губ. Он всегда любил их. Даже у его недавней девушки они были. И ему чертовски нравилось их облизывать, кусать и целовать. Замечательные были времена. Неизвестно сколько времени парень простоял бы, если бы не фальшивая нота, которая прям резала по сердцу и ушам. А через несколько секунд ещё одна… и ещё. И было видно, что блондинка старается исправиться, но не получается. Юнги не выдержал и тихо подошёл сзади, игнорируя удивлённые взгляды других. Положив свою руку, на её, он медленно стал исправлять мелодию, время от времени смотря на ноты, хотя прекрасно понимал, что они ему незачем. И не на шутку удивлённая девушка послушно расслабила свою нежную руку и просто доверилась парню. А он, хоть и с пофигистическим уже лицом, продолжал. Продолжать доставать из пыльной полки мозга те старые воспоминания. А когда присоединилась ещё вторая рука Мина, всё получалось более, чем отлично. Мелодия проста и с такой на соревнования не пойдёшь, но она очень сильно нравилась Юнги. Да и той незнакомке, наверняка, тоже, ведь она даже не шевелилась. И вот последняя нота. Последнее воспоминание. Парень убрал руку, проводя ею по руке блондинки, что та содрогнулась и посмотрела на него. Но он уже собирался уходить, так как надоело помогать всем с выступлениями, а потом ловить на себе эти непонятные взгляды. Ну подумаешь, помог девушке, и что? И это уже надо шептаться, что они хорошо смотрятся и делать ставки, сколько у них будет детей? На счёт первого, то, может, так и есть. Так как с утра Мин ничего не ел, желудок во всю пел серенады, пока его хозяин, встретив Джина, разговаривал с ним. Старший даже подметил, что тот и так бледный, а кушает практически ничего. Ей-богу, как мать. Интересно, как там Джун без него? А Сокджин без младшего Кима? Наверняка скучают. После этих мыслей, на лице Мина появилась хитрая ухмылка. Телефон собеседника всё прервал. И по случайным обстоятельствам, кто бы это мог быть? — Да Джун… — голос Сокджина был серьёзный, но в тоже время довольный звонком. — … И с чего бы это? … Почему ты такой ленивый? … Что блять?! — голос стал раздражённым, и Юнги самому стало интересно, что у него случилось. — … Какого хуя, Джун? … Смотри, чтоб не твоего. — вот тут Мину прям задница подгорела, желая подробностей. — … Готовься, Ким Намджун, как только я приеду — тебе пизда! … Нет, именно пизда, а не… Господи, заткнись уже. В следующий миг старший бросил трубку, поймав на себе удивлённый взгляд и приоткрытый рот с распахнутыми глазами. На его щёках даже налился румянец. — Нет, ну, а чего он комнату разгромил? Он там вообще не убирается. — виновато оправдался Ким, смотря на собеседника, который, вроде, пришёл в себя. — Так ещё и ржёт. — Бывает… — только и смог выдавить Мин. Попрощавшись, парни разошлись каждый в свою сторону. Сейчас Юнги мечтал только о чём-то, что можно было бы закинуть в свой живот, чтобы тот наконец заткнулся. По дороге в столовую, парень увидел ту самую незнакомку, которая уже стояла в очереди. Увидев Мина, она приветливо улыбнулась. Она стояла последняя, поэтому второму ничего не оставалось, как встать за ней. Блондинка была нацелена на разговор, поэтому сразу начала говорить, что восхитилась игрой парня, что у него есть шансы выиграть и что-то ещё, что Юнги пропускал мимо ушей, так как не любил особо похвалу. Ну не то, чтобы совсем не любил… Он не любил показывать этого, как это делали остальные, говоря: «Да нет, что ты. Я просто только учусь. Я не умею красиво играть. Ой спасибо, но ты играешь лучше меня». Парень не любил этого. Он знал, что играет красиво, знал, что не новичок в этом и знал, что вряд ли выиграет соревнования, но был уверен, что не будет последним. И вот уже за несколько минут они мирно сидят за столиком. Юнги аккуратно ест свой суп, чтобы не разлить, как он это умеет, и не испортить первое впечатление. Ну, почти первое. — Ты так и не представилась. — немного улыбнувшись, подметил Мин, ведь за этот короткий промежуток времени она сказала очень много и очень быстро, не представившись. — Ой, извини. — её голос был громким и тонким. Выглядела она уверенно и не переставала улыбаться. Всегда эта черта раздражала парня, но не сейчас. В ней точно что-то есть. — Я Юн Мэй. Теперь твоя очередь. — она протянула руку, показывая тыльную сторону ладони, как это делают девушки. — Я Мин Юнги. — он также протянул руку, аккуратно касаясь только её нежных пальцев, и по телу прошла некая дрожь. Давно он не контактировал с девушками. — Ей… — девушка наиграно посерьёзнела, когда Юнги принял руку. — Вообще-то, — она подняла указательный палец верх и посмотрела на сидящего напротив, — парням положено целовать руку девушки при знакомстве. — и снова улыбка, которая показывала все её белые зубы. Но, в отличие от Чимина, её глаза не скрывались под щеками. Было видно, что эта шутка. Но Мин всегда придерживался одного правила: в каждой шутке есть доля правды. Но парень ухмыльнулся, пережёвывая только что взятый в рот хлеб. Да, может это и не красиво — парень не знал, но его собеседница делала также, так что… а почему бы и нет? — Но, даже если бы я это и сделал, то в любом случае не почувствовал бы приятного вкуса твоих нежных рук. — блондинка мило улыбнулась, но через мгновенье надула губы, делая вид, что обиделась. — Что ж, жаль. А ты уже, насколько я поняла, нашёл спутницу своей жизни? — Нашёл. — И какая она? Красивая? — с любопытством в глазах, спросила Мэй, откусывая ещё один кусок пирожного. — Мне нравится. Не каждому она по вкусу, но мне плевать. — конечно… «Она»… Но не скажет же он милой дамочке, что он гей. Будет некрасиво. Тем более, он и сам не уверен, но проверить это и хочется и колется. Как бы и интересно, но как бы и страшно, ведь ещё несколько месяцев назад он не признавал геев, как, впрочем, и сейчас. — Правильно мыслишь. А вот я ещё в поисках… — она уперлась локтем на стол и положила подбородок на ладонь, мечтательно смотря в окно, которое было недалеко. Несколько её не очень длинных волосков упали на её еду, в виде не совсем маленького пирожного и двух круассанов, и Юнги, долго не раздумывая, нагнулся и одним движениям убрал их за плечи, что блондинка даже налилась розовой краской, от чего парень улыбнулся. — Неважно, сколько ты будешь ждать. Главное, чтобы ты была с ним счастлива и не думала, за какие грехи судьба тебе подарила соулмейта. — Но… если это соул, значит я должна быть счастлива с ним. — Мин ухмыльнулся, опустив голову. Наивная… — Не всегда. Это уже зависит от вас. Задача существования соулмейтов — свести вас, а вот уже как вы построите личную жизнь — зависит исключительно от вас. Мэй смотрела на собеседника удивлёнными глазами, как будто перед ней стоит Колумб, который рассказывает о новой земле. — Я думала, это легче… — она опустила голову на свою еду. Юнги выдохнул, смотря в окно, и вместе с воздухом исчезла и улыбка. — В жизни не бывает легко. Даже когда кажется, что всё идёт по маслу, это просто затишье перед бурей… Возможно, он бы не делал трещину в этих розовых очках, если бы она была по-настоящему важным для него человеком. Да, что-то в ней несомненно есть, но это не та привязанность. Это просто симпатия. И не больше… Но было видно, что Мэй — другого мнения. И Юнги даже стало приятно, что он кому-то интересен. И что ему кто-то интересен, хоть и не вызывает никакого доверия. Может, поэтому после обеда они не вернулись в тренировочный зал, а решили немного прогуляться. Ну как решили… Просто эта блондинка заговорила его, и он автоматически пошёл за ней. А она просто ходила по территории общежития, рассказывая то одно, то другое, не подозревая, что собеседник её особо не слушает, а особенно тогда, когда увидел, что они приближаются к бассейну. И его рука автоматически потянулась к губам, опускаясь по шее. Но это чувство не навевало на него чувство отвращения или неудобства. Скорее наоборот, это воспоминая лежало у него в мозгу на полочке приятных воспоминаний. Юнги не удивлялся, что через минуту они уже сидели на краю бассейна, опустив ноги в нагретую солнцем воду. Всё было почти так же, как и прошлую ночь, только не хватало звёзд и тишины. Особенной и уютной, хоть и немного неловкой, тишины. Тишины, которая наводила полное доверие. И даже та тишина, которая наступила, когда парень положил свою руку на руку собеседницы, не была такой приятной. Может, это из-за того, что сейчас не вечер и он не уставший? Возможно…