Abstrudere

Слова застревают у Питера в горле. Если бы они были материальны, он уверен, что уже давно начал бы задыхаться. Но это не так, и он не задыхается – хотя ему кажется, что должен. Слова отказываются покидать его горло, и Питер не знает, как их заставить. Может, поможет стакан воды? Он остаётся сидеть на месте. – Мне снились странные сны последние пару ночей, – вместо этого произносит Питер. – Да? – спрашивает Сэм. – Уточню на всякий случай: ты спишь достаточно? – Думаю, да, – кивает Питер. – Я ложусь в полночь и встаю где-то в восемь или девять. Оба дня. Я чувствую себя гораздо лучше, чем.., – он знает, где Роуди хранит оружие, но не патроны, – ...когда я заставлял себя бодрствовать. И сны не такие плохие, мне кажется. – Хорошо. Так держать, – с улыбкой произносит Сэм. Питер улыбается в ответ. – Хочешь поговорить о них? – добавляет он. – Да, наверное, – отвечает Питер. – Эм, я просто пытаюсь… Ладно. Да. Так вот, первый сон? Ночью, после нашего первого разговора? Я был в Париже, в школьной поездке. Мы и вправду должны были туда отправиться, но не отправились из-за, ну, всего произошедшего. И я был на смотровой площадке Эйфелевой Башни с девушкой, которая мне нравится, ЭмДжей. Сейчас мы встречаемся, но во сне это ещё было не так. Питер заминается, подбирая слова, и после короткой паузы продолжает: – И у меня был этот план – в смысле, ещё до поездки, до того, как всё случилось, – я хотел признаться ей в своих чувствах там. Было бы романтично, правда? – Питер прячет лицо в ладонях. – Боже, когда я теперь произношу это вслух, не могу поверить, что я думал, что это сработает… – Эй, – зовёт Сэм, и когда Питер поднимает голову, видит улыбку у него на лице. – За свою жизнь я видел попытки в романтике и хуже. Гораздо хуже. И раз она теперь твоя девушка, она бы сказала да, даже там, потому что ты ей явно небезразличен. Питеру кажется, что он чувствует, как кровь сильнее приливает к щекам. Он также чувствует укол вины за то, что ты ей явно небезразличен, а он не говорил с ней больше недели, и он знает, что ей известна причина, но всё же. – В любом случае, – продолжает Питер, пытаясь максимально абстрагироваться от собственных эмоций, – во сне мы всё-таки попали на Эйфелеву Башню. И всё казалось таким реальным, потому что это и должно было произойти, верно? Я думал о том, как это случится, неделями, а всё развалилось гораздо быстрее. Но мы были там, вдвоём, наслаждались видом, и я как раз собирался что-то сказать, когда башню тряхнуло, – Питер переводит взгляд на стену, словно бы силясь рассмотреть там нужные слова. – Бомба? Или что-то такое взорвалось, не знаю, что. Но это была какая-то атака, и ЭмДжей оступилась и упала с края. И я не думая прыгнул за ней, схватил её, зацепился паутиной за башню, и мы просто висели там какое-то время. И она посмотрела на меня, но я не помню её выражение лица. В реальности она знает, кто я, но во сне я не помню. Питер делает паузу, переводя дыхание, после чего продолжает: – Но потом башню снова тряхнуло, так что я её прижал сильнее, и мы как можно скорее опустились на землю, и затем на начал заматывать башню паутиной, или типа того? Чтобы держалась на месте и никого не придавила под собой. И это сработало, никто не пострадал, башня не упала, – произносит Питер. – Я был без маски тогда, так что все увидели меня, снимали на видео, и очень быстро всплыло, что это была работа Человека-Паука, и все видели моё лицо, но… это не имело значения. Потому что я спас кого-то, сохранил Башню, и, думаю, во сне все забыли, что была атака, и просто сосредоточились на мне. Но все положительно к этому отнеслись. Он сцепляет пальцы в замок и переводит взгляд на них. – Так что когда я проснулся и обнаружил себя не в своей комнате, я был озадачен. Типа, почему я не дома? Всё прошло отлично. Я был героем, известным чуть ли не каждому, как мистер Старк… как вы. А вместо этого я в каком-то незнакомом месте, и это было бессмыслицей. – И что ты сделал? – спрашивает Сэм. Питер не поднимает головы. – Я немного запаниковал, если честно. Я подумал, что меня похитили или типа того. Но потом я просто начал дышать. Если меня похитили, тогда мне в любом случае надо успокоиться, и я вспомнил, как себя почувствовал, когда делал те глубокие вдохи в первый раз. Так что я повторил их, прекратил паниковать, и попытался вспомнить свои последние действия. Когда я вернулся из Парижа? Я не вернулся, потому что меня там не было. И затем я вспомнил, что произошло на самом деле... Питер останавливается, не особо желая продолжать. Он сжимает руку сильнее, до побелевших костяшек. Питер не всемирно-известный герой, каким был мистер Старк – всё ещё является, он видит граффити с ним на каждом шагу; он – угроза общественности. Твоя жизнь окончена, сказал ему Бэк, и он был прав. – Эй, – произносит Сэм. Питер поднимает на него затуманенный взгляд и понимает, что по щекам снова текут слёзы. – Не беспокойся. Я серьёзно. Мы работаем над этим. И я имею в виду не только нас двоих, но и всех Мстителей, чьи голоса имеют значения. Да, понадобится много времени, но никто о тебе не забыл. Не забивай себе голову тем, что тебе не подвластно. Подвластно то, как ты себя чувствуешь сейчас – так что давай сосредоточимся именно на этом и будем это ценить. Ты проснулся ото сна и смог отличить его от реальности. Это большая победа, верно? Питер вспоминает о той бесконечной череде снов и неразберихе в собственной голове, как измученный и травмированный разум выматывает себя работой без малейшей надежды на перерыв. Но он нашёл выход. Он стал чувствовать себя гораздо спокойнее с тех пор, как начал общаться с Сэмом, а ведь это лишь их вторая встреча. – Наверное, – хмурится Питер. – В смысле, да, так намного лучше. Я… Я не хочу возвращаться обратно к своему прежнему состоянию, когда Роуди пришлось звонить вам рано утром. Но ещё так много… – Это была победа, – повторяет Сэм. – Не преуменьшай это лишь потому, что ты знаешь, что впереди тебя ждут ещё преграды. Я хочу, чтобы ты сказал самому себе «я победил». – Я победил, – лишённым эмоций голосом произносит Питер. Но затем вспоминает леденящий душу ужас от незнания, что есть что, и с усилием кивает самому себе. – Я победил, – произносит он снова, более уверенно, и чувствует прилив гордости, когда Сэм ему улыбается. – Напоминай себе об этом почаще, – говорит Сэм, и Питер кивает. – Ты хотел рассказать о втором сне? Питер замирает на этой фразе. – Он был очень похож на первый. Мы были в Париже, на Эйфелевой Башне, всё такое, – говорит он. – Вот только на этот раз я не смог поймать ЭмДжей. Она умерла. Все думали, что это я её убил. Моё лицо было повсюду, и я был убийцей… и затем я проснулся. Сэм молчит, так что Питер продолжает: – На этот раз я паниковал сильнее. В плане, слёзы и всё такое, и я думал, что потерял её, остальные мои друзья на меня никогда не смогут смотреть, а моя тётя от меня откажется. Я был буквально в истерике. И затем я подумал, что даже если бы мы никогда не поехали в чёртов Париж, то всё бы случилось здесь, после произошедшего в Италии и в Праге. И затем я подумал, погодите, а что произошло в Париже? И затем я вспомнил, что никогда не был в Париже. Она расстроилась тогда, что мы не поднялись на Эйфелеву Башню. Так что мы там не были. И это было ненастоящим. Просто сон. Так что я снова начал дышать… и всё было в порядке. Сэм смотрит на него скептически, и Питер знает, что у него на лице написано, что всё было очень даже не в порядке. – Простите, – произносит он с неловким смешком, перебирая пальцами в волосах, – просто прошла всего какая-то пара часов, так что я могу быть до сих пор немного на взводе, но я знаю, что мне это приснилось, так что… – Не извиняйся, – говорит Сэм. Питер снова поднимает на него взгляд. – Я знаю, каково тебе. В плане, со всеми этими снами. Бывает очень тяжело, даже когда ты к ним привыкаешь. А ты не привык. Так что просто сосредоточься на победе. Даже двух победах: ты знал, что всё не по-настоящему и ты знаешь, что она всё ещё ждёт тебя в Нью-Йорке. Питер кивает. – Да, – тихо произносит он, словно бы всё ещё свыкаясь с чувством, каково это: быть способным различать, что реально, а что нет. Это придаёт сил. Он почти чувствует себя потрясённым. – Да, так гораздо лучше, чем раньше. Вот только Питер рассказывает Сэму не всё: после первого сна, когда на него нахлынула его теперяшняя действительность, в которой он был для людей не героем, а злодеем, Бэк был рядом, сидел, повернувшись к нему, на стуле около рабочего стола. Это случилось после того, как он открыл глаза сразу после дыхательной гимнастики. Бэк был рядом, смотрел на него задумчивым взглядом, и это помогло ему вспомнить, что произошло в реальном мире: он не был героем, потому что героем был Мистерио, и он убил Мистерио, а Мистерио это снял и показал всему миру. Твоя жизнь окончена. Бэк улыбался мягкой извиняющейся улыбкой, пока слова звучали в ушах Питера. Тот смотрел на него в ответ, не зная, что чувствовать, прежде чем с головой накрылся одеялом, развернулся лицом к стене – спиной к Бэку – и снова уснул. Вот только Питер рассказывает Сэму не всё: после второго сна, когда он проснулся с затихающим криком в горле от потери ЭмДжей, Бэк был рядом, сразу, приобнимал его за плечи. Питер расслабился в его объятиях, всхлипывал в чужих руках, тяжело дыша и всеми силами стараясь сохранять тишину, хватая воздух ртом, словно утопающий. – Я убил её, – выдохнул он в душный воздух спальни. – Она мертва, и это моя вина, я монстр, и её жизнь окончена, и моя жизнь окончена.., – у него заканчивался воздух, и он задыхался от собственных всхлипов, и сильнее упирался в грудь Бэку, цепляясь за его футболку, и даже не пытался сдерживать слёзы. – Тшш, – Бэк успокаивающе поглаживал его по спине. – Это не так, – сказал он, и его голос был таким мягким, и дружелюбным, и таким готовым быть рядом. – Это был просто сон. Ты знаешь, что это сон, ведь теперь я с тобой, и я с тобой только тогда, когда всё реально. Ты никогда не был в Париже. Я никогда не устраивал атаку в Париже. ЭмДжей в порядке. Просто дыши, ты всё вспомнишь. Просто дыши. И Питер его послушался. Он всё ещё плакал, но прекратил попытки хватать воздух отчаянными рывками и не чувствовал больше нужды кричать или выть от горя. Он сделал несколько глубоких вдохов, почувствовав умиротворение и клонившую в сон усталость, и начал медленно заваливаться вперёд, ведь в комнате не было никого, кто мог его удержать, а тепло от фантомных объятий начало рассеиваться. Когда будильник разбудил его в нормальное время – девять часов сна, может, не без перерыва, но однозначно девять, так что это всё равно победа – Питер открыл заплаканные глаза и наткнулся на Бэка в изножье своей кровати, наблюдавшего за ним. Питер инстинктивно отполз назад, ударившись затылком о стену во время попытки увеличить между ними расстояние и сесть прямо. Бэк немного усмехнулся на это, но это был тот смех, который бы мог исходить от Неда, когда он делал что-то глупое. – Эй, – произнёс он, и от него исходила та самая атмосфера дружелюбия, как в тот первый раз, когда он встретил человека, с кого можно брать пример. – Чувствуешь себя лучше? Питер потёр затылок и проморгался в попытках отогнать остатки сна, и затем ответил: – Да. – Это видно, – говорит Сэм, и Питер снова возвращает к нему внимание с явным удивлением во взгляде. Сэм немного фыркает и одаривает Питера короткой, преисполненной заслуженного самодовольства улыбкой, но это самодовольство связано с личными успехами Питера, так что он не может её оспорить (не то чтобы ему хотелось). – Ты сидишь ровнее, – перечисляет он. – Ты кажешься более уверенным в себе, чем два дня назад. Ты не пытаешься закрыться, и ты не такой нервный. Ты выглядишь отдохнувшим. Ты ведь и сам это заметил, верно? Его слова заставляют Питера улыбнуться. – Я не знал, что это так очевидно. – Это так, – говорит Сэм. – Тебе может казаться, что впереди ещё долгий путь, но не преуменьшай своих теперешних достижений. Питер выпрямляется. Он не касается ступнями пола – не как Сэм – но вместо того, чтобы прижимать колени к груди, он упирается ими в подлокотник кресла, сидя на своих сложенных ногах. Его спина поблагодарит его за эту невероятно комфортную позу позже. – Я хочу двигаться дальше, – говорит он. – Отлично, – отвечает Сэм. – На чём бы ты хотел сосредоточиться теперь? Питер вспоминает, как провёл последние два дня без Сэма. Первый день, будучи слишком на нервах, чтобы вернуться к чтению книги мистера Старка, он пошёл обратно в комнату и долго напряжённо смотрел на домашний телефон Роуди, после чего решил к нему не прикасаться. В одиночестве – но оглядываясь через плечо слишком часто, чтобы это было нормальным, пусть такое действие и казалось ему необходимым – он исследовал оставшиеся книги Роуди. Обнаружив, что настроения читать у него не было, он включил Нетфликс и посмотрел пару документалок о дикой природе, украдкой бросая взгляды за окно, на мир, в который он пока не был готов вернуться Когда Роуди вернулся домой, Питер спросил, были ли у него какие-нибудь книги рецептов. Мол, Сэм сказал ему попробовать научиться готовить, и раз уж ему надо себя чем-то занять, то пусть это будет что-то полезное. Он мог бы приготовить им поесть на ужин. На завтрашний ужин, вернее. Именно это заставило его проснуться в нормальное время после первого сна, а не валяться в кровати до середины дня, как ему хотелось – не полезно! напомнил он себе – и Питер провёл большую часть второго дня за готовкой. Он ни разу не оглядывался через плечо, не чувствовал чужого присутствия позади, и окончательным вердиктом стало то, что его стряпня была вполне себе съедобной. Но всё же, ожидая, пока закипит вода, пока духовка сделает свою работу, он не переставал поглядывать на домашний телефон. Нарезал овощи – взгляд. Приправлял мясо – взгляд. Пытался держать голову чистой и преисполненной радостных мыслей, делая зарядку под мерное тиканье таймера – взгляд. Так что Питер отвечает: – Я боюсь звонить своей тёте. Его передёргивает от этих слов, словно бы он сказал что-то не то. Но другие слова до сих пор комом стоят в горле, а ему надо сказать хоть что-нибудь, ведь он хочет двигаться вперёд и действительно скучает по тёте Мэй. – Почему? Питер нервно смеётся. – Боже, так много причин, – отвечает он и замолкает. Сэм ждёт пару секунд, после чего произносит: – Выбери одну, с неё и начнём. И Питер выбирает. Мысли роятся у него в голове – он тянется к ним и достаёт самую значительную, ту, которая раздражает сильнее всего, от которой он никак не может избавиться, сколько бы времени ни угрохал на самоанализ. – Я не знаю, кто меня прослушивает, – говорит Питер. – О чём ты? – спрашивает Сэм. – Подумайте, – отвечает Питер, подаваясь вперёд. Он слышит запал в собственном голосе; наконец та тема, где у него есть достаточно аргументов в поддержку своей точки зрения. Однако Сэм ему помогает, и это замечательно, ведь он хочет вырваться из этого непонятного контура обратной связи, даже если слишком многое имеет смысл, чтобы просто так его покинуть. – Я – разыскиваемый беглец. Люди меня ищут. Им нужно знать, где я, верно? Мой телефон выключен с того момента, как Роуди меня подобрал, и я не знаю, кто его отслеживает, могут ли они вообще отследить выключенный телефон? ЭмДжей бы точно знала, но я не могу с ней поговорить, – перечисляет Питер. – А ещё, я живу с Воителем. Мстителем. Мстителем, работающим на военных! Так что мне нельзя использовать свой телефон, но могу ли я позвонить с его? Он на высокой должности, тут должна быть прослушка, ведь так? И если они услышат мой голос, то будут знать, что я здесь, и тогда меня заберут, запрячут в тюрьму, и не позволят больше никогда ни с кем разговаривать. Я не могу так рисковать. – Окей, давай попробуем разобраться, – говорит Сэм. – Первый вопрос: ты всё продолжал повторять «они». Кто такие «они»? Питер знает, как ответить на этот вопрос: ему нужно сказать, Именно это я и спрашивал у себя каждый раз! Я без понятия, кто такие «они», но они продолжают всплывать у меня в голове. Как это прекратить? Вместо этого Питер срывается: – Они. Знаете. Они… они прослушивают любого, кто им интересен, и они… они.., – речь больше похожа на бессвязную бессмыслицу, и он это знает. Слова вертятся у него на языке, но он не может подобрать правильные, чтобы объяснить. Если бы только у него получилось... – Ладно, – прерывает его потуги Сэм. С некоторым смущением он понимает, что буквально хватал ртом воздух, словно бы пытаясь вырвать оттуда слова. – Есть ещё кое-что, на что стоит обращать внимание. Если тебе задали вопрос, и ты замечаешь, что не можешь найти ответ, это может быть знаком, что это не то, чем кажется. Тебе стоит научиться такое распознавать, так что давай начнём отсюда. – О чём вы? – спрашивает Питер, одной рукой сжимая подлокотник кресла, а другой раздражённо потирая шею. – Я могу ответить, просто сейчас не получается подобрать слова, но я знаю… – Нет, не знаешь, – перебивает Сэм. – Всё в порядке. Мы со всем разберёмся. Ты упоминал, что Роуди – Мститель. Кто курирует Мстителей? – Организация Объединенных Наций, – отвечает Питер, взглядом говоря ясное дело. Об этом рассказывали на обществоведении. После того, как он вернулся из Германии. Для него это было очень, очень странным занятием. Он опускает руку от шеи. – Верно, ты прав, – говорит Сэм. – Итак, на кого «они» будут работать? Питер открывает рот, затем закрывает. Слегка прикусывает язык в раздумьях, затем, наконец, отвечает: – Я не знаю. – Возможно ли, что «их» не существует? – спрашивает Сэм. – Но… – Я лишь спрашиваю, возможно ли это. Спустя секунду Питер медленно кивает. – Да, думаю. На самом деле я… Я пытался понять, кто такие они, но каждый раз меня что-то отвлекало, у меня было столько дел и… И это всё было во сне, ничто не было настоящим.., – он затихает и растерянно поднимает глаза на Сэма. – То есть звонить моей тёте безопасно? Никто не прослушивает? – Думаю, тебе стоит сделать это, – говорит Сэм. – Тебе явно поможет разговор с кем-то, кто тебя любит и заботится о тебе, я уверен. И она тоже наверняка будет рада тебя слышать. Но если ты всё ещё не уверен, спроси у Роуди. Ты ему доверяешь? На слове «доверяешь» Питер задумчиво переводит взгляд на стену позади Сэма. Он думает о том, как мистер Старк деверил ему ЭДИТ, оставил очки именно ему. Что мистер Старк доверил их ему. И Роуди был его лучшим другом, он доверил ему один из своих костюмов – всего два человека во всём мире с личным костюмом Железного Человека, спроектированным самим Тони Старком. И Хэппи доверил Роуди забрать его и спасти. И Роуди доверился ему, что он не выстрелит ему в лицо. И он… он не разрушил это доверие, но он и не не разрушил его тоже, он спустил курок, но ничего не случилось, и... Люди мне доверяют, а я им нет, с отчаянием думает Питер. Я не заслуживаю… – Эй, Питер, – произносит Сэм, и Питер вскидывается. – Ты всё ещё здесь? Питер несколько раз быстро моргает. – Да, – говорит он. – Да, просто… «доверять» – это очень сильное слово. – Хочешь поговорить об этом? – спрашивает Сэм. Питер хмурится в ответ. – Я не уверен, – говорит он. – Я… я доверяю Роуди. Мистер Старк доверял мне, и он доверял Роуди, а Роуди доверяет мне, и мне кажется, это меньшее, что я могу сделать. Я провёл здесь, сколько, полторы недели? И всё, что делал Роуди, это помогал мне… Да, я доверяю Роуди. Я доверяю вам тоже, – быстро добавляет он. – Я не хочу… Я не забываю, что вы для меня делаете. Я не хочу, чтобы вы думали, что я… Сэм ждёт пару секунд, чтобы убедиться, что Питер не собирается развивать мысль, и затем кивает. – Я ценю это, – говорит он. Питер чувствует себя лучше. Он также чувствует нечто иное, пробегающий по комнате холодок, но Сэм не реагирует на внезапную смену температуры, и Питер не знает, то ли ему всё равно, то ли этого нет на самом деле. Он даже не знает, что бы это могло значить. – И я не беспокоюсь об этом также. Я знаю, что ты не желаешь мне зла. Есть причина, по которой люди стремятся тебе помочь: ты хороший парень. Мы все это знаем. Не теряй веру в себя. Ты доверяешь многим людям, и эти люди доверяют тебе, верно? – Верно, – кивает Питер. Слова всё ещё отказываются покидать его горло, но температура в комнате немного поднимается. Он на секунду оборачивается, проверить, может, что-то с погодой или облака, заслонившие солнце, рассеялись, но не находит ничего подобного. Он снова поворачивается к Сэму, который внимательно за ним наблюдает, но вопросов не задаёт. Вместо этого он возвращается к предыдущей теме разговора: – Итак, что ты планируешь делать с телефоном? – Я не буду включать свой, – говорит Питер. – Я не… Думаю, мне есть, о чём беспокоиться в этом случае. Но я спрошу Роуди, когда он вернётся, безопасно ли звонить моей тёте. И если да, то я.., – и он снова останавливается. – В чём дело? – спрашивает Сэм на молчание Питера. Питер осознаёт, что снова смотрит на лежащий рядом домашний телефон. Он оборачивается к Сэму. – Я уже пытался звонить тёте, – отвечает Питер. – В одном из снов. Я не… Что если я попробую снова, и это опять окажется сном, и каждый раз, когда я беру в руки телефон, это очередной сон и я просто никогда не смогу с ней снова поговорить? Что тогда мне делать? – Всё будет хорошо, – говорит Сэм. – Ты с ней поговоришь. Помнишь наши упражнения с первой встречи? Помнишь, как ты проснулся от кошмаров два прошлых раза и понял сам, что тебе всё лишь приснилось? Всё будет хорошо, если ты это сделаешь. Температура немного поднимается, пока Питер слушает Сэма. Но ему не жарко – это больше похоже на тёплые объятия, идеально приятная атмосфера, в которой хочется раствориться. Она пробуждает в нём чувство дежавю, но он не может понять, почему. И затем он спиной ощущает чужое присутствие. Ему не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. Он чувствует колебания воздуха сперва позади себя, затем сбоку, и спустя секунду Бэк появляется в его поле зрения, опираясь на руку перелезает через спинку дивана и садится рядом с Сэмом, в точности повторяя его позу. И теперь уже две пары глаз смотрят на Питера. – Помни, что есть люди, которые о тебе заботятся, – говорит Сэм, и Бэк произносит это вместе с ним одними губами. – И тебе будет полезно с ними поговорить, – продолжает уже только Сэм. – Так что ты спросишь у Роуди, безопасно ли использовать его телефон, и если он скажет да, то ты… – Я позвоню моей тёте, – кивает Питер, быстро переводя взгляд с Сэма на Бэка и обратно. Бэк с любопытством наблюдает за ним. – И я скажу ей, как она мне дорога, и мы просто поговорим. Потом, без подсказки со стороны Сэма, добавляет: – И, может, я позвоню Неду и ЭмДжей тоже, если будет время, – он кивает самому себе. Бэк едва заметно хмурится. Он перестаёт кивать. – Звучит отлично, – произносит Сэм, и Питер знает, что он говорит это искренне. Его волнует то, что Питер поговорит с семьёй и друзьями, потому что знает, что это поможет Питеру. Питер хочет поблагодарить его ещё раз за всё, что тот для него делает, но на задворках сознания маячит мысль, что, может, он будет его раздражать своим постоянным лепетом. – Наше время почти подошло к концу, – говорит Сэм. – Может, ты бы хотел ещё о чём-нибудь рассказать, или мы продолжим уже послезавтра? Рот Питера приоткрывается в желании ответить, на периферии виднеется размытый силуэт Бэка, когда его настигает чувство дежавю: атмосфера идентична той, что была утром, когда Бэк успокаивал его, утешал, осторожно придерживая за плечи, после того, как он проснулся в слезах, и потом вернулся к спокойному сну без сновидений. Питер также думает о его словах: Я теперь с тобой, и я с тобой только тогда, когда всё реально. Если он позвонит тёте Мэй, и Бэк будет рядом, тогда он точно будет знать, что это не сон... Питер не думает, что сможет пережить ещё один выдуманный разговор с тётей. Не снова. Он был так счастлив разговаривать с ней, и это всё было впустую... Питер бросает короткий взгляд на Бэка, затем снова смотрит на Сэма и – в горле больше ничего не мешает – произносит: – Нет, думаю, на сегодня я всё.