Удави свои эмоции прежде, чем они удавят тебя
Сначала Лю Нинг показалось, что вокруг нее закрутились белые перья, скорее даже пух: он так нежно щекотал кожу, что не возникало сомнений о том, чем это может быть. Но приглядевшись, Лю Нинг смогла признать: это не перья. Это лепестки белоснежных цветов, которые ковром лежали вокруг неё на постели. Они были такими полупрозрачными, почти призрачными, и их нежный свежий запах очищал сознание и сердце... Лю Нинг глубоко вдохнула аромат фантомных цветов и устало выдохнула, с трудом сдерживая слёзы. Всё потому, что никакая она не Лю Нинг! - Нинг-эр, ты пришла в себя! - красивая черноволосая женщина появилась на пороге маленькой, но чисто прибранной и уютной комнатки, и бросилась к кровати с такой скоростью, что Лю Нинг успела лишь моргнуть, как женщина уже сидела рядом и обнимала её. Полупрозрачные белые лепестки взметнулись вверх, застили обзор, и... истаяли, будто их и не было. Привиделось? После попадания и не такое могло привидеться... - Дорогая супруга, Нинг-эр уже пришла в себя? - в комнату стремительно вошел молодой человек с длинными черными волосами в красивых изящных одеяниях, в которых текущая душа, находящаяся в теле Лю Нинг, могла признать лишь что-то восточное. "Как будто в китайской исторической дораме оказалась", - решила девушка и мысленно содрогнулась от рыданий, прекрасно понимая, что "как будто" - лишь сладко-ядовитый самообман. И рыдания сотрясли её уже по-настоящему. Женщина, назвавшая её "малышкой Нинг", обнимала нежно и крепко, успокаивающе поглаживая по голове. Мама - Лю Мэй, - старалась как могла, шептала такие ласковые и полные искренней любви слова... имевшие обратный, прямо противоположный эффект. Как Лю Нинг теперь может смотреть красавице Лю Мэй в глаза? Как она может притворяться её любимой трехлетней дочкой, когда разуму её на два десятка больше?! Запах тех странных фантомных цветов давно исчез, и вернулся вкус застоявшейся воды и тины из заброшенного прудика старой резиденции семьи Ван. Лю Нинг утонула в нем сегодня, а на её место пришла душа из другого времени и мира. И теперь эта душа лила слёзы по ним двоим, спрятав лицо на груди такой доброй и ласковой Лю Мэй.***
Плакать вечно - невозможно. Приходится прерываться на еду, сон, прогулки и обучение. Да и, в общем-то, в ворохе повседневных забот плакать и скорбеть по маленькой Лю Нинг у девушки, занявшей её место, более не получалось. Новый мир был таким ярким и интересным, что новая Нинг обещала изучать его за них двоих. Уж энтузиазма в его изучении у неё точно бы хватило и на двоих, и на троих... Только вот язык поддавался очень сложно. На слух еще более-менее, но с письменностью дела обстояли совершенно ужасно. Девушка помнила, что китайский язык один из самых сложных в мире, и теперь столкнулась с ним один на один без всяческих альтернатив. Лю Нинг оставалось, скорбя об интернете и автоматических переводчиках, брать крепость её нового национального языка измором. Она ведь хотела изучать мир, верно? Выручало еще то, что Лю Нинг неплохо разговаривала для трёхлетней и хотя бы с устной частью проблем не возникало. - Нинг-эр, вышла бы ты поиграть с сестричками или другими детьми, - нежно улыбнулся Ван Ян, погладив Лю Нинг по голове. Она обычно усаживалась рядом, когда он занимался бумажной работой, и читала или изучала иероглифы. Как и сейчас, собственно. Лю Нинг отняла взгляд от детских книжек, посмотрев на Ван Яна серьезными ониксовыми глазами, и поджала пухленькие губки, нахмурив тонкие брови. Может, читала она сейчас плохо, понимая с пятое на десятое, но говорила уже намного лучше. Потому ответить дорогому отчиму так, чтобы он сам устыдился своего предложения, она могла: - Этот ребенок сомневается, что сестрички вновь не попытаются утопить Лю Нинг. Других детей Лю Нинг и вовсе не знает, а значит, что от них ожидать - тоже, - с важным видом ответила девушка, с исследовательским интересом наблюдая за побледневшим опекуном, с лица которого мгновенно сползла улыбка. Он отодвинулся от столика, за которым просматривал какие-то свитки, и переместился на подушки к Лю Нинг, нежно обняв её. Девушке нравилось, как пахнет от отчима, а еще его одеяния всегда были из самых лучших и мягких тканей, так что было приятно их касаться. Да и как человек Ван Ян был хорошим, ни она, ни прошлая Лю Нинг не терпели от него зла. - Прости, Нинг-эр, этот старик забылся. Сюин-эр и Сюли-эр жестоко обошлись с тобой, разумеется, твоё сердце не готово пока принять других детей, - погладил Ван Ян по голове Лю Нинг, и она довольно улыбнулась, наслаждаясь нехитрой лаской. Шутка ли? В прошлой жизни ей почти не перепадало ласки от отца-военного и матери, положившей всю свою жизнь на алтарь медицины. - Помоги мне выучить иероглифы, Ян-гэгэ, - мило улыбнулась Лю Нинг, ластясь к отчиму. Ей было совсем не стыдно, ведь она приняла правила нового мира, в котором ей всего три года. Ван Ян покачал головой, вздохнув, и взял из её рук книгу, которую она пыталась прочесть последние полчаса. Он совсем не возражал против обращения "старший брат", и не особо-то стремился быть ей отцом. Заботился и обращался с нежностью, но не претендовал на звание отца. То ли понимал, что это бесполезно, то ли смирился из-за своего возраста: ему было всего пятнадцать лет. Лю Нинг было интересно, как матушка Лю Мэй (после замужества не поменявшая фамилию на Ван), которой было на вид больше двадцати, связалась с Ван Яном? Но Лю Нинг была трехлетней девочкой, не по годам развитой, но не настолько, чтобы задавать такие вопросы. Зато достаточно развитой, чтобы всячески избегать Ван Сюин и Ван Сюли - близняшек, дочерей тетушки Ван Юнхуа, старшей сестры Ван Яна. Маленькие бестии не от незнания толкнули Лю Нинг в воду, а из ревности: до появления Лю Нинг всё внимание и забота Ван Яна безраздельно принадлежали им. То, что Ван Юнхуа даже не пожурила своих дочек, многое говорило об этой семье. Лю Нинг и Лю Мэй, несмотря на свадьбу последней с Ван Яном, были глубоко ненавистны и неприятны Ван Юнхуа, а значит, и всему клану Ван. Если бы только матушка Мэй не была Заклинательницей Демонов пяти золотых звезд и если бы их не защищал Ван Ян, тетушка Юнхуа уже сжила бы их со свету.***
Солнце уютно пригревало, на улице пахло цветами и летом, и находиться в доме не было никакого желания, так что Лю Нинг с чистой совестью набрала несколько подушек и выбралась на улицу, где уютно устроилась в тени от сливового дерева. Лю Нинг ощущала себя как в сказке, что отчасти так и было, и с удовольствием читала записи матушки Лю Мэй о растениях и их свойствах. Это оказалось на редкость интересным чтивом, а еще в записях встречались красивые и изящные рисунки трав, вышедшие из-под руки матушки, и взрослая-в-теле-ребенка позволяла себе залипать на них по паре минут, скользя глазами по тонким линиям, складывающимся в почти фотореалистичный набросок. Лю Нинг старалась наслаждаться каждым днем, прекрасно понимая, что в любой момент сказка может закончиться. Клан Ван висел над ними дамокловым мечом, матушке Мэй и Ян-гэгэ приходилось много работать как на семью, так и на своё собственное развитие, чтобы если не приумножить, то хотя бы окончательно не потерять положение в клане. Потому что если они потеряют всяческую ценность для Ван, то... страшно подумать, что с ними может случиться в таком случае. Самую малость девушке было обидно, что и второе её детство было испорчено и омрачено проблемами. Но ей ли, получившей второй шанс, жаловаться? - Нинг-эр, у меня для тебя хорошая новость! - Ян-гэгэ подкрался совершенно незаметно, и Лю Нинг вздрогнула, испуганно посмотрев на него. Её слабое сердечко может и не выдержать таких появлений старшего брата, нельзя же так ребенка пугать! Ян-гэгэ, широко улыбаясь, взял Лю Нинг на руки, спеша вместе с ней в дом. - Мы идем в гости, Нинг-эр. Там ты сможешь поиграть со своим ровесником, Линьцзянь старше тебя всего на год... Вы виделись с ним четыре месяца назад, если ты не помнишь, - немного сбивчиво говорил юноша. Девушка кивала. Конечно, никакого Линьцзяна она не помнила, ведь четыре месяца назад её еще не было в этом теле! И не нужны ей друзья среди ровесников! О чем можно говорить с четырехлетними... а, ну, он старше на год, впрочем, не велика разница, с пятилетними детьми тоже говорить решительно не о чем. Лю Нинг, к её неудовольствию, матушка нарядно одела и напомнила, что в гостях себя надо вести прилично. Тем более они направлялись не абы куда, а в гости к самой семье Шэнмин - одной из трех главных семей Светозара. Всё, что смогла у матушки и гэгэ вызнать девушка, так это то, что взрослые идут туда по собственным причинам, одна из которых - редкая трава, выращиваемая только кланом Шэнмин, а еще что и Лю Мэй, и Ван Ян в хороших отношениях с дядей Линьцзяна, а сама Лю Нинг хорошо играла с мальчиком в прошлый раз. Неужто ей тоже придется играть с ребенком?! "Ладно, придумаю, как отвязаться от этого Линьцзяна", - мрачно размышляла девушка, неготовая опускаться до уровня пятилетнего ребенка, с которым её хотел подружить Ян-гэгэ. Поместье Шэнмин было просто огромным и слишком шикарным. Лю Нинг собственными глазами убедилась, что слава самого богатого семейства Светозара - не пустая бравада. Она очень быстро устала идти собственными ножками по этому великолепию, и Ян-гэгэ с нежными шутливыми упреками взял её на руки, неся, как маленькую принцессу. Кажется, Лю Нинг становилась зависима от такой заботы и была не прочь даже немного злоупотребить таким отношением старшего братика. Лю Мэй на поведение дочери издавала смешки и смотрела снисходительно. Дядя Чэнь оказался мужчиной чуть старше Лю Мэй, с открытым лицом, теплым взглядом карих глаз и каштановыми волосами, немного отливающими медью на солнце. Он сделал комплимент Лю Мэй, поприветствовал Ван Яна и улыбнулся Лю Нинг, сказав, что она заметно выросла. И даже потрепал её по голове, чему она была не очень рада: этого человека она не знала, он был чужим. Но матушка и гэгэ хорошо к нему относились, и она не стала высказывать явного недовольства. - Нинг-эр, ты помнишь Линьцзяня? - поинтересовался дядя Чэнь, как мужчина сам предложил себя называть, и мягко подтолкнул прячущегося за ним ребенка лет пяти, смотревшего на мир невероятными карими глазами, такими большими и милыми, что Лю Нинг тут же окрестила мальчишку "олененком Бэмби". Его скромное поведение подало девушке гениальную идею, как свести общение с ребенком к минимуму. После того, как знакомство между детьми состоялось, взрослые отправились в небольшую беседку в саду. Дядя Чэнь сказал, что уже подготовил чай и карты. Они будут играть? Эх, Лю Нинг тоже бы хотела с ними, но она не знала ни одной местной карточной игры... Посмотрев на Линьцзяня, который робко рассматривал её, девушка тяжело вздохнула. Этот братец-олененок едва ли знает хотя бы одну карточную игру, спрашивать его бесполезно... - Цзянь-эр, а давай сыграем в прятки? - предложила Лю Нинг, замыслив привести свой коварный план в исполнение. Наивный и ничего не подозревающий ребенок согласился... Проснулась она ближе к закату. На улице значительно похолодало, но ей почему-то было тепло, только рука немного онемела. Лю Нинг протерла глаза и с удивлением обнаружила рядом с собой все еще спящего Линьцзяня. Места на лавке для двоих детей было более чем достаточно, но олененок нарочно улегся рядом с девушкой. Возможно, он это сделал уже во сне, просто ища тепло... Лю Нинг вздохнула, погладив ребенка по волосам цвета шоколада. А не такой уж он и проблемный, по крайней мере, когда нашел её, не стал будить, а прилег рядом. Это даже мило?.. Когда уже дома Ян-гэгэ спросил, каков, по её мнению, Линьцзянь, Лю Нинг, не задумываясь, ответила: "Милый". Тем самым подписав себе приговор: раз в два-три дня её провожали в поместье Шэнмин, где она составляла компанию Линьцзяну. Тот радовался ей, как... а, ну да, он и был ребенком. Но радовался ей слишком бурно, особенно - если учесть, что, в основном, она предпочитала спать в его доме или читать книги. Только вот Нинг на третье посещение заметила, что детей, кроме неё, вокруг Линьцзяна не было от слова совсем, а на прямой вопрос о других ровесниках, мальчик непосредственно ответил: "Ты - мой единственный друг". Этот олененок не придумал способа лучше, чтобы разорвать сердце Лю Нинг на тысячу кусочков. Девушка, отринув доводы разума, пошла на поводу у болящего за ребенка сердца и действительно постаралась стать ему другом, больше не прячась в книгах и царстве снов. Она правда старалась играть с Цзянь-эром, рассказывала ему сказки, какие знала, вместе с ним учила иероглифы и утешала, когда ему было грустно. Это оказалось не так-то сложно, как она себе представляла: Линьцзянь являлся на редкость тихим и спокойным ребенком. Иногда, правда, излишне активным, но Лю Нинг его понимала. Детское тело постоянно было переполнено кипучей энергией, которая могла мгновенно иссякнуть! Не сказать, что олененок стал для Лю Нинг другом, но младшим братиком? Она, впрочем, так его и называла, а он не противился, хоть и знал, что старше на год. Его устраивала роль ведомого, а дядю Чэня устраивало то, как Лю Нинг заботится о его племяннике. - Сестренка Нинг, а о чем ты мечтаешь? - спросил Линьцзянь, когда они сидели на веранде, греясь в лучах летнего солнца, и уплетали за обе щеки сюэхуалао - аналог щербета с медом и фруктами. Лю Нинг удивленно посмотрела на олененка, как его иногда беззастенчиво называла. Цзянь-эр вяло ковырял ложкой свою порцию и выглядел до того подавленно, что девушка сразу поняла: ребенка в очередной раз отругали за неподобающее поведение или еще что-то в этом роде. Мальчика воспитывали очень строго, ведь он будущий глава клана Шэнмин, а положение семьи обязывало Линьцзяна взрослеть как можно раньше, не оставляя никаких альтернатив. Лю Нинг смотрела на голубое безоблачное небо, задумчиво поедая сюэхуалао, и не знала, что ответить. Требовалось поддержать олененка, подбодрить, но на деле она не имела представления как это сделать. О чем она сама мечтала? О нормальной семье. Нет, не самой быть матерью, иметь хорошего мужа и дом - полную чашу, а о родителях. Может быть, даже о братьях и сестрах. В прошлой жизни ей очень не хватало родительской заботы, тепла и внимания, и сейчас она наслаждалась жизнью с замечательными Лю Мэй и Ван Яном. Но ведь не только этим она должна наполнить свою жизнь? Она обожала читать исторические тексты, полюбила травы и алхимию, потому что матушка Мэй сама искренне обожала их и с таким запалом рассказывала, что как тут остаться равнодушной? Лю Нинг полюбила и многочисленные бестиарии, которые правил и переписывал Ян-гэгэ. Все эти демоны и причудливые животные, живущие за пределами Светозара, словно сошли прямиком со страниц любимых ею в прошлой жизни фэнтези. Но всё это её увлечения, а какие стремления? Мечта-то в итоге у неё какая? Лю Нинг особо не задумывалась об этом всем, ей ведь так мало лет сейчас... - Думаю, моя мечта - стать сильнее. Чтобы защитить близких мне людей. А еще чтобы однажды отправиться в путешествие за пределы города, а вернувшись - подарить матушке и Ян-гэгэ много удивительных трав и зверей, - беззаботно ответила девушка, решив, что эти слова могут вдохнуть в Линьцзяна надежду. Да и в неё тоже. В этом мире котировалась только сила, и именно ради силы матушка и старший брат истязали себя, чтобы упрочить своё положение в клане. Если же олененок будет становиться сильнее, то однажды ему просто не смогут перечить. Талантливую и сильную молодежь всячески берегли и баловали - это Нинг знала от Ян-гэгэ, который до того, как впал в немилость из-за свадьбы с Мэй, был как раз таким. Глаза Линьцзяня и правда горели. Он смотрел на Лю Нинг с улыбкой, и она сочла, что всё сказала правильно. В конце концов, в её силах было только утешать олененка, а большей властью не владел и его дядя, и без того с трудом отвоевывавший беззаботное детство племянника у его родителей.***
Лю Нинг не хотела подслушивать, просто так получилось. Ночью ей захотелось есть, а в комнате стояли лишь чашка и кувшин с водой. Даже выпив две чашки, девушка все еще испытывала голод, так что не оставалось ничего другого, как выбраться из спальни и отправиться на кухню. Их домик был маленьким, пусть очень дорогим и уютным, так что ориентировалась в нем Лю Нинг идеально. Но вот незадача, дверь в матушкину спальню была приоткрыта, из-за неё разносились голоса Лю Мэй и Ван Яна. Они не боялись, что их кто-то подслушает, ведь у них не было прислуги: Ян впал в немилость у главы клана Ван, так что тот лишил его многих привилегий, но, даже не случись этого, Мэй предпочитала самостоятельно хлопотать по дому, не подпуская к этому посторонних. - Ты вышла за меня, но твоё сердце всё еще осталось в его руках. Ван Ян сидел на кровати и печально улыбался. Его ярко-голубые, как два аквамарина, глаза были полны боли и смирения. Лю Нинг стало жаль своего нежного гэгэ, но еще больше ей было любопытно, о чем идет речь между ним и матушкой Мэй? Лю Нинг знала, что они муж и жена, но они спали по разным спальням и, в общем-то, никогда на её глазах не обнимались и не целовались. Кажется, они даже рук друг друга не касались. По крайней мере, девушка честно не могла припомнить, был между ними тактильный контакт хоть раз на её глазах или всё-таки не был. Но, может, это в порядке вещей? Лю Нинг плохо была знакома с китайской культурой, а пусть в этом мире были Воины, Заклинатели Демонов и, собственно, сами демоны, многое было и от Китая того мира. - Моё сердце только в руках Нинг-эр! - возмутилась Лю Мэй и вздохнула. Она не сидела рядом с Ван Яном. Она стояла в паре шагов от него, обнимая себя руками за плечи. Закрываясь от него. И они оба прекрасно понимали, что она воздвигла вокруг себя стену, за которую ходу нет никому, кроме маленькой Нинг. - Прости, Ян-эр. Я... не могу больше никому... ни с кем... - Я понимаю, - прервал её мучительные сбивчивые объяснения Ван Ян, кажется, достигший буддийского просветления. А что еще оставалось влюбленному в зрелую женщину юноше, понимающему, что, даже будучи его женой, возлюбленная никогда не примет его? Лю Мэй тяжело вздохнула. Она не хотела, чтобы всё было так. Не доверься она тому человеку, не влюбись она в него, не понеси она от него дитя... Хотя малышку Нинг Мэй любила всем сердцем и считала единственным хорошим, что в её жизнь привнес тот напыщенный павлин, мерзкий предатель и обманщик! - Ян-эр, я благодарна тебе за всё. Только тебе я могу доверить Лю Нинг. Если бы ты только был младше... да, я даже бы заключила помолвку между вами, - с теплотой говорила Лю Мэй. Лю Нинг и Ван Ян стало одновременно тошно, хотя они даже не видели друг друга. Нет, это было не омерзение одного к другому, это было омерзение к самой идее брака между ними, ведь... ведь они искренне считали друг друга семьей, младшей сестрой/старшим братом. - Дорогая супруга, ты переходишь границы разумного! - повысил голос Ян, и Лю Мэй фыркнула, сильнее сжав пальцы на своих предплечьях: она так и продолжала стоять со скрещенными руками. - Что такое? Не устраивает бастардка в качестве невесты? - надменно и ядовито осведомилась Лю Мэй, и Ван Ян тут же вскочил на ноги, шагнув к женщине. Она опустила руки, стоя гордо и прямо, смотря прямо в лицо взбешенному юноше. Если он ударит её сейчас, то она непременно примет удар. Она как будто этого и добивалась. Лю Нинг, внутри которой всё бурлило злобой и недоумением от того, что её заботливая Лю Мэй говорит такие вещи, решила вмешаться. - Ян-гэгэ, Нинг проголодалась, - капризно протянула она, входя в комнату и якобы сонно потирая кулачками глаза. С Лю Мэй тут же слетела вся напускная бравада, и она в растерянности взглянула на дочь. Она хотела сделать к ней шаг, на её лице уже расцвела ласковая улыбка, как вперед выступил Ван Ян. Он легко подхватил Лю Нинг на руки, прижав к себе и, не оборачиваясь, произнес: - Дорогая супруга сегодня слишком устала. Ей стоит поспать перед предстоящим долгим путешествием, - холодно отрезал он. Лю Нинг впервые видела своего отчима таким. - Ян-эр, это моя дочь! - возмутилась женщина. Лю Нинг прекрасно видела её исказившееся в бессилии и отчаянии лицо, но при этом также видела, что матушка оставалась на месте, пусть и дрожала, вероятно, борясь с собой. - Вот и помни о том, что Нинг-эр твоя дочь! Не смей больше поминать её происхождение, она и моя дочь тоже! - рыкнул Ван Ян, и его духовная энергия вырвалась наружу, окружив его и Лю Нинг плотным синим облаком. У девушки не было страха, только искренний восторг и трепет перед силой старшего брата. Пусть Ян-гэгэ уступал Лю Мэй, был Заклинателем всего лишь двух Золотых Звезд, он все равно оставался очень крут. Лю Мэй осталась в комнате одна, а Ван Ян понес Лю Нинг в сторону кухни. Девушка в теле ребенка доверчиво обнимала отчима за шею, прижимаясь к нему, и играла с его длинными черными волосами, пытаясь заплести их в косу. - Мама куда-то уходит? - поинтересовалась Лю Нинг. Она правда любила Лю Мэй, и даже сегодняшняя отвратительная сцена не поколебала этой любви. В конце концов, Лю Нинг была взрослой личностью в теле ребенка, и уже понемногу осваивалась в этом мире. Так что понимала, что Лю Мэй боится небезосновательно: случись что с ней и Ван Яном, которые уже не в фаворе клана Ван, и кто позаботится о Лю Нинг? Положение Яна и Мэй упрочил бы общий ребенок, всё-таки с их генами должен появиться на свет потенциально сильный Заклинатель, да и кровно повязанный с Ван, он бы снискал расположения главы клана. Но Мэй не желала больше детей и мужчин, видимо, отец Лю Нинг нанес ей по-настоящему серьезную психологическую травму... Вот Мэй сейчас и жалела, что не может устроить свою дочку за единственного человека, которому могла доверять. Тогда бы решилось много проблем. Не все. Но много. - У неё задание за пределами Светозара, - вздохнул Ван Ян. Очевидно, он сам был не в восторге от этой новости. Лю Нинг угукнула, продолжив издеваться над волосами гэгэ. Больше спрашивать она ничего не хотела, погрузившись в какую-то меланхолию. Светозар - человеческий город. Как пропагандируют на каждом углу, последний оплот человечества, сохранивший мудрость предыдущих поколений. На многие тысячи ли вокруг были лишь горная гряда и буйные леса с дикими и кровожадными демонами всех мастей. На экспедицию выбирались в основном за редкими растениями, монстрами или на раскопки некогда человеческих сооружений, сейчас ставших частью ландшафта. И вот почему Лю Мэй отправляют прочь из Светозара?.. - А я завтра пойду к Цзянь-эру? - поинтересовалась Лю Нинг, смотря, как Ван Ян старательно чистит фрукты для неё. Руки гэгэ дрогнули, но всего на долю секунды, после чего продолжили выверенные движения. - Прости, Нинг-эр, завтра не получится, - грустно улыбнулся Ван Ян. Лю Нинг не придала особого значения его словам. Не завтра, так не завтра. Значит, послезавтра или еще через денек. Она привыкла, что часто бывает у Линьцзяна, и была даже немного рада взять перерыв чуть больше, чем день-два. Олененка она правда любила, искренне привязалась к нему, но такое частое общение с ним оставляло слишком мало времени на саморазвитие, а ведь еще столько книг непрочитанных! Только она не знала, что перерыв предстоит намного больший, чем пара дней...***
Жизнь имела обыкновение идти под откос слишком внезапно. Лю Мэй расчесывала темно-фиолетовые волосы Лю Нинг, а последняя думала о том, как жить-то теперь? Лю Мэй вернулась с диких земель за пределами Светозара. Живая. С полным набором конечностей. Но с дополнением. С болезнью, от которой этот отсталый город не знал лекарства! - Алхимики! Мастера! Одно название! - фырчала злобно Мэй, при этом умудряясь очень нежно и мягко расчесывать пряди дочери. Лю Нинг слушала эти возмущения если не по пятому кругу, то по четвертому точно, и не по одному разу на дню. Девушка знала, что матушка - отменный алхимик, ведь Лю Нинг росла на её эликсирах и на здоровье совсем не жаловалась. Но вот только Мэй не состояла в касте алхимиков и совершенно не стремилась туда, заплевывая их ядом и презрением. Никто не знал, что Мэй - алхимик, кроме Лю Нинг и Ван Яна (вероятно, еще знал или догадывался дядя Чэнь), и почему матушка это скрывала, девушка прекрасно понимала: Ван. Чертовы Ван, в семью которых влезла Лю Мэй через брак с Яном, потому что больше у неё вариантов не было. Чертовы Ван, среди которых чудом родился такой чудесный гэгэ... - Они предложили мне эликсир по рецепту из учебника. Прямо взяли и повторили рецепт из учебника! Гении! - продолжала изливать яд матушка, и Лю Нинг иногда поддакивала. Научившись читать, она активно влезала в матушкины записи об алхимии и уже смыслила больше уважаемых алхимиков Светозара, которые действительно как будто застыли в прошлом веке. Они утратили труды древних алхимиков и многие рецепты, их эликсиры были так малоэффективны, что занятие их стало одним из презираемых в Светозаре. Деньги они, конечно, получали, когда выходили редкие и особенно удачные эликсиры, но братия их была малочисленной и редко пополнялась свежей кровью. А еще и обязательные отчеты, которые требовалось отправлять Главе Гильдии, чтобы добытые знания систематизировались и любой мог ими воспользоваться... Стоит ли говорить, что система была неэффективна так же, как и их эликсиры? Многие просто скрывали свои открытия. Лю Нинг понимала матушку, не желающую связываться с этой отсталой гильдией. У неё было своих дел по горло, времени критически не хватало ни на что, и если тратить его еще и на облагораживание Гильдии... - Вместо цзиньсянь лучше использовать голубой гриб Чжи*, это же даже идиот поймет! - кипела женщина, и Лю Нинг лишь улыбалась. Грустно, но всё же пыталась показать, что не сломлена ситуацией. Зачем расстраивать матушку, которая и так имеет много поводов для расстройства? Лю Мэй заколола фиолетовые волосы дочери, поцеловав её в макушку. - Пойдем в ванную, трава пурпурного тумана уже должна была дать сок. Девочка послушно кивнула. Они постоянно принимали ванну с этим дешевым растением, которое обычно использовали в дымовых шашках, чтобы избавляться от насекомых в домах. Странно, но в Светозаре никто не использовал эту траву для принятия ванны, или использовал, но не делился рецептом с другими. У пурпурного дымника, как еще называли растение, было много замечательных применений, а ванна с ним, солнечной травой и цзиньсянем оказывала косметический и омолаживающий эффекты. Именно благодаря таким ваннам Лю Мэй, которой на самом деле было намного больше двадцати, выглядела столь молодо и прекрасно. Только сейчас её молочно-белую нежную кожу покрывали пятна гематом, уже не просто синие или фиолетовые, а практически черные с багровыми краями, - последствия болезни, мучившей женщину. Болезнь неизлечима. Лекарства лишь оттягивают неизбежное. Лю Мэй могла бы бросить культивирование и прекратить пользоваться духовной энергией, но тогда один лишь Ван Ян не выстоял бы против своего клана, защищая жену и падчерицу. И Ян, и Мэй выполняли задания, брались за любую работенку, что им поручал клан, чтобы удержаться за это шаткое положение, когда необходимый им щит являлся еще и кинжалом, направленным на них самих. Лю Нинг не понимала, почему они не могут просто сбежать? Или уйти из клана? Почему мама должна умирать, продолжая выполнять работу Заклинателя? Почему она должна продолжать культивировать, когда вот-вот умрет от этого?.. - Нинг-эр, мне или Ян-эру нужно стать Заклинателями хотя бы одной стальной звезды, чтобы клан оставил нас в покое, - ласково гладя дочь по голове, горестно делилась женщина. И Лю Нинг понимала, что как бы сильно матушка ни любила её, еще сильнее она любит благополучие своей дочери, и потому умрет, но сделает всё, чтобы Ван отвязались от них. И Лю Нинг глотала слёзы. Глотала предложения сбежать. Она глотала все эмоции, плача ночами в подушку или, совсем редко, в плечо уставшего гэгэ, и зубрила книги по медицине и алхимии. Она не сдавалась, ища лекарство от матушкиной болезни. А матушка не сдавалась, старательно передавая свои знания в сжатые сроки дочери. Лю Мэй хитрила, когда оценивала своё состояние и говорила о нем дочери и мужу. На самом деле ей оставалось совсем немного. - Я люблю тебя, девочка моя. Как бы мне хотелось, чтобы всё было иначе, - шептала в полудреме Лю Мэй, засыпая вечерами вместе с Лю Нинг, которая сохраняла этот шепот в самом потаенном месте своего сердца...***
Лю Нинг бы предпочла больше никогда не видеть прекрасные полупрозрачные лепестки фантомных лотосов, с цветением которых пришла в этот мир. Однако, жизнь и смерть, которым сопутствовал призрачный цветок, не спрашивали мнения девушки и происходили не по расписанию... В день, когда Лю Мэй ушла из жизни, вся её опочивальня покрылась изящными лотосами, от белизны которых резало глаза. Реальные ли это растения, которые вполне соответствуют сеттингу фэнтезийного мира, или галлюцинации Лю Нинг, мгновенно преисполнившейся горя при виде бездыханного тела матушки - тот еще вопрос. Ведь этот цветок встречался только лишь в сказках, которые рассказывала матушка. Разве жизнь похожа на сказку?.. Лю Нинг было шесть лет. А на улице шел дождь. Похороны проходили, как им и положено, уныло. Дождь оказался даже удобен. Нет, Лю Нинг не прятала в нем слёзы, это дождь был ей вместо слёз, ведь глаза её были абсолютно сухими. Тетушка Юнхуа с дочерьми ушла еще в начале церемонии, передав, что Лю Нинг переезжает в дом поменьше, а более никто и не приходил. Ян-гэгэ отсутствовал уже полгода. С тех пор, как он ушел за лекарством для Лю Мэй за пределы города... его так и не видели. И не искали. Клан Ван предпочел вычеркнуть из памяти оступившегося единожды Ван Яна. Оступившегося только в том, что взял в жены Лю Мэй, у которой на руках уже была дочь от неизвестного мужчины. "Это очень мощный артефакт, Лю Нинг! Поклянись мне, что никогда не будешь носить его дольше пары часов в день!" - как наяву услышала девушка в детском теле голос матери и горько усмехнулась. Она еще знала, как отображать эмоции на своем лице, но с каждым днем ей это давалось всё труднее. Да и зачем ей это? Она же не для этого использовала матушкин артефакт. Лю Нинг не ощущала себя обманщицей, когда год назад тепло улыбнулась матери и искренне заверила её в том, что не будет опрометчиво поступать с опасным украшением. "К чему Нинг его сила, когда с матушкой Лю Мэй всё хорошо?.." - вопрошала тогда девушка. Ну, вот, она ни разу не соврала. Артефакт - черный чокер из шкуры неизвестной зверушки из Ядовитой Чащи (места за пределами Светозара, о котором матушка часто рассказывала) обладал чудесным свойством. Блокировал сильные эмоции, если не все. Очень удобно во многих ситуациях, приключающихся с Заклинателями, и для алхимиков полезно, особенно при работе с особыми пилюлями и эликсирами. Чудесный и опасный артефакт, который Лю Нинг совершенно не интересовал, пока матушка была жива. Лю Нинг в последний раз усмехалась на могиле матери, водя подушечками пальцев по кожаному ошейнику. Удавке всех её эмоций. Лю Мэй погибла из-за болезни, лечение которой было известно, но не было тех, кто мог бы его произвести. Ван Ян уже скоро будет объявлен мертвым, и пусть Лю Нинг хочется верить, что гэгэ вернется, она уже знает, что это маловероятно. Она осталась одна.