***
— «Наружка» отзвонилась, — сидя в машине, начал Шилов и поежился — было холодновато. — Есть кое-что любопытное. Вчера около одиннадцати он приехал в гостиницу «Алые паруса» на Фонтанке и вышел оттуда буквально только что. — Любовница? — мигом предположил Джексон и скорчил страшную физиономию для пацана лет двенадцати, который чуть было не прыгнул ему под колеса. — Да вроде раньше не увлекался, — сказал Рома, но сбрасывать версию со счетов не стал, он слишком плохо знал Илью. — Надо проверить гостиницу. — Так мы туда, что ли? — В главк. Довезешь меня и… — И? — И свободен. Хотя Рома и использовал Джексона в ночной авантюре, возвращать его на службу, пусть и внештатно, не собирался. Помочь день-другой — это одно, а постоянная занятость с незавидным диагнозом Джексона — совсем другое. Рисковать Шилов не собирался, и напрасно Женя буравил его печальным взглядом. Но кое-чего он все-таки добился, Рома сжалился и обещал позвать его, если случится что-то интересное. У входа в главк Шилова поджидал Паша. Глядя на него, относительно свежего и бодрого, Рома попытался представить себя со стороны. Вряд ли бессонная ночь пошла на пользу. Он уже пожалел, что не заехал по пути домой, а сочувствующее молчание Паши окончательно его добило. Заговорил Арнаутов только в кабинете, но Рома сперва послал его набрать воды в чайник. А сам устроился в кресле и подумал, как рассказать Паше о Набокове. Полночи гоняя мысли, Шилов так и не понял, кто Апостол в этом деле: случайное звено, не играющее никакой роли, или серый кардинал? И вообще он ли это все-таки или Джексон прав? Паша вернулся через несколько минут. Пока кипел чайник, Рома пододвинул к нему найденные в квартире документы и сказал только одно: — Посмотри. Ему вдруг захотелось понаблюдать за его реакцией. Паша был практически не в курсе той истории и уж тем более не знал, что Апостол — Вишневецкий по матери. Вероятность того, что Арнаутов сопоставит лишь имя и Германию и обо всем догадается, была ничтожно мала, но Ромой двигало лишь любопытство. За пару минут, что Паша таращился на документы, лицо его почти не менялось, только расширившиеся глаза выдавали удивление. Наконец он посмотрел на Рому: — Что? Я ничего не понял. Тут не по-русски и даже не по-английски. — Мы нашли это у Нефедова. Речь о купле-продаже компании в Берлине. Помнишь, у него и Попова бизнес за бугром? — Ну. — Щелкнул чайник, и Паша машинально обернулся. — В документе указаны бывшие владельцы. Гердт и Вишневецкий, — продолжил Шилов и тоже посмотрел на чайник, ему очень хотелось кофе. — Последняя фамилия тебе о чем-нибудь говорит? — Не-а, — после недолгой паузы сказал Паша. — А тебе? — Это Апостол. Я не уверен до конца, но… Нет, я почти уверен. Глаза у Паши расширились еще больше. Он качнулся на стуле и пробормотал: — Это шутка такая? Какой Апостол? Откуда? — Я не помню, в курсе ты или нет, но несколько лет назад, когда ты еще у Иваныча работал, меня отправили в Берлин, к Апостолу. Он жил там под другой фамилией. — Рома вернул себе документы и ткнул в лист указательным пальцем. — Под фамилией Вишневецкий. — Ну… — Паша не смог сдержать скептической усмешки. — Мало ли Вишневецких в мире? И даже если это он и действительно продал компанию нашим следакам, не факт, что… Рома кивнул, мол, можешь не продолжать. Затем он вышел из-за стола и подошел к чайнику. Паша проследил за ним и спросил: — Ты думаешь, это не совпадение? — Я хочу узнать наверняка, Апостол это или нет, — ответил Шилов. — Я уверен, это он, но моих слов мало. — Мало — это мягко сказано. Если сейчас рассказать об Апостоле Илье… — Паша сделал многозначительную паузу. — Кстати, о нем, — Рома припомнил о звонке Валеры и поделился последними новостями. — Странно, — только и сказал Паша. — Одно знаю точно, от хаты его далековато. Несколько минут они молча глотали кофе, но вкуса особо не чувствовали — мысли мешали. Потом Шилов спросил о планах на день. Паша пожал плечами. Рома велел ему съездить к экспертам и придать им ускорение насчет зажигалки, а заодно чем-нибудь озадачить Климова с Алмазовым, чтобы не шатались без дела, сам же решил вплотную заняться Казаковым. Что он делал в гостинице?***
Поговорив с Ромой, Паша пошел в свой кабинет, который делил с Климовым и Алмазовым. Насколько он помнил, сегодня как раз было дежурство Олега. Паша рассчитывал увидеть его либо глубоко спящим, либо едва бодрствующим, но никак не расхаживающим из угла в угол, как тигр в клетке. Едва заметив Арнаутова, Климов подскочил к нему с неожиданным вопросом: — Казаков уже приехал? — Нет вроде, — ответил Паша, он как-то не догадался постучаться к начальнику, проходя мимо кабинета. — А что стряслось? — Ночью кое-что случилось… Паше пришлось вызвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не разразиться неприличными словами. Рома с Джексоном ночью нащупали след Апостола, Казаков неизвестно чем занимался в гостинице, Климов, кажется, тоже время зря не терял. А что делал Паша? Просто спал. И где справедливость? — Что случилось? Скажи мне, я передам. — Приходил Афанасьев. — Э… Кто это? — не понял Паша. — Ну тот полкан из СК, — нетерпеливо пояснил Олег. — Который Попова нашел. — А-а, этот, — Паша кивнул. — Что хотел? — Спрашивал, как расследование продвигается. Ну и все такое. А мне скучно было, я ему показал фотку зажигалки, которую ты с Джексоном в коммуналке нашел. — Погоди, фотку? А откуда она у тебя? — Паша со всей строгостью, на какую только был способен, уставился на младшего товарища. — Ну? — Сфоткал зажигалку у Казакова в кабинете, пока он ее на экспертизу не отдал. Просто на всякий случай. Виноват, не удержался. Паша примирительно кивнул и припомнил, что в свое время творил и не такое. А тут подумаешь снимок-другой. Тем временем Олег затараторил дальше, будто боялся, что времени у него очень мало: — Он ее опознал. Железно опознал. Это зажигалка Попова! — Вот как? — Паша присел на край стола, скрестил руки на груди и нахмурился. — Молодец, — похвалил он через минуту, от чего Климова засиял, как путеводная звезда, и наконец облегченно выдохнул. А сам Паша набрал Рому: — Георгич, напомни-ка, что тебе Слепой с племяшом про зажигалку из коммуналки наплели? Ага, есть кое-что, сейчас зайду. Паша пошел обратно и на полпути, у кабинета Ильи, встретил Шилова. Тот пару раз подергал дверную ручку и окончательно убедился — заперто. Несколько секунд они молча думали примерно об одном и том же: рабочий день начался, а начальника убойного отдела нет, с чего бы это? Затем Арнаутов рассказал про Климова и Афанасьева. — Значит, теперь мы точно знаем, что зажигалка Попова каким-то образом очутилась в берлоге Слепого, — заключил Рома, пока они шли по коридору. — Да, но сам Тофик там не живет, а в коммуналке проходной двор, так что, чисто теоретически, оставить ее мог кто угодно… — уточнил Паша. — Или этот кто угодно мог ее подкинуть, — предположил Рома. — А ты не перегибаешь? Ответом стало молчание. Продолжил Шилов только у своего кабинета: — Саранча сидит еще? — Ну, приказа отпускать никто не давал, если только Казаков, — пожал плечами Арнаутов. — Тогда езжай к нему в ИВС и делай, что хочешь, но он должен сказать правду. — А ты? — А я в гости к Слепому. Давно по душам не говорили. — Один? — Паше идея не понравилась. — Нет, — Рома усмехнулся. — Джексон не простит, если останется в стороне.***
Чуйка подсказала Жене, что спешить с возвращением в Гатчину не стоит, поэтому он вновь завалился в родную коммуналку и растянулся на диване. Тишина убаюкивала, и он почти задремал, но внезапно телефон разразился трелью. — Не справляетесь без старого-доброго Джексона? — хмыкнул он в трубку. — К Слепому в гости? Да запросто. «Муху» захватить? Да шучу-шучу! Джексон не стал дослушивать возмущения Ромы, отложил телефон и хитро уставился в самый темный угол комнаты, где была хорошо спрятана РПГ. Он всерьез был готов закинуть «муху» в багажник, просто на всякий случай, чтобы Тофик был сговорчивее. Но опасался гнева Шилова. Посидев с минуту на месте, Джексон подошел к окну и выглянул на улицу, где завывал ветер. — Тьфу ты, дрянная погода, — буркнул он и понял: пострелять не удастся, а жаль. Женя выглядел мрачнее тучи, когда подобрал Рому у главка. И Шилов прекрасно понял, с чего вдруг, но не сказал ни слова. Полдороги они ехали молча, а затем, недалеко от поселка, у Джексона наконец прорезался голос, причем вполне бодрый. — На въезде шлагбаум. Но с ксивой наверняка пропустят. — Сейчас проверим. — А может, снести его нахрен? — предложил Женя, увидев впереди красно-белое ограждение. — Тянет тебя на приключения, — только и пробормотал Рома. И все-таки перед шлагбаумом «мерс» Джексона плавно затормозил. В нескольких метрах сиротливо стояла небольшая будка охранника. Раздались гудки — Женя пытался мирно привлечь внимание, но своего не добился. Через минуту Рома хотел уже выйти, а Джексон снова предложил вандальный план, но наконец из будки выбрался грузный гладковыбритый тип лет шестидесяти — в черной униформе и потрепанной куртке — и вразвалочку подошел к машине. — К кому? — сразу спросил он. От него пахло сигаретами и пеной для бритья. Шилов вдруг вспомнил Арнаутова-старшего и подумал, что они чем-то похожи, но этот покрупнее будет и выглядит дружелюбнее. Джексон тоже с интересом рассматривал охранника и задавался одним вопросом: как он умудряется помещаться в маленькую будку? — К Тофику, — с вызовом ответил Женя, напрочь забыв фамилию Слепого. — Искандерову, — добавил Рома. Он видел, что Джексон заводится на глазах. С одной стороны, так и надо было, но с другой, Шилову не хотелось, чтобы Женя быстро расплескался и сник. Дотянуть бы до встречи с Тофиком. На всякий случай. Охранник смерил их непонятным взглядом — не то подозрительным, не то снисходительным. Особое внимание он уделил Джексону, тот не остался в стороне и страшно вытаращил глаза. Роме надоели эти молчаливые гляделки, и он сунул охраннику ксиву под нос: — Поживее бы. — Проезжайте, — наконец милостиво и с ленцой пробасил тот. Минут пять ехали по прямой, мимо строгих и безукоризненных особняков, припорошенных снегом — один лучше другого. Женя вел себя спокойно и лишь с прищуром смотрел по сторонам. Шилов думал, дома ли Слепой и один ли. Не то чтобы он опасался его свиты, скорее хотел поговорить без лишних ушей. — Приехали. — Джексон остановился у особняка из светлого камня, возле которого стоял уже знакомый внедорожник. Из машины хорошо просматривались только крыша и окна второго этажа. Все остальное надежно скрывали кованые ворота. Женя не стал особо церемониться и просигналил пару раз. В ту же секунду с крыши улетела перепуганная птица. Джексон недружелюбно хмыкнул и хотел повторить, но зашумели ворота. Через пару секунд возле «мерседеса» появился Слепой собственной персоной. Выглядел он отнюдь не по-домашнему, точно так же, как возле ИВС, будто куда-то собирался и вышел совсем не из-за гостей. Рома с Женей переглянулись. Плана у них не было, значит, придется импровизировать.***
Когда Саранчу по просьбе Паши привели в следственный кабинет — обшарпанную темную комнатушку — и жестко усадили на привинченную к полу скамью, он походил на мертвеца. Арнаутов сдержанно улыбнулся собственным мыслям: откуда такие сравнения? Наверное, надо поменьше фильмов смотреть. За мизерное время, проведенное в ИВС, Саранча, кажется, стал еще тоньше и хилее. А в глазах прочно читалась обреченность. Перед Пашей сидел очень напуганный юнец. Паша хотел спросить про зажигалку, но с собой ее к него не было, поэтому пришлось ограничиться фотографией, которую прислал Климов. Паша показал Саранче экран, не давая в руки, и с деланным безразличием спросил: — Узнаешь? — Нет, — слишком быстро ответил Саранча и отвел взгляд. Его колотило, Паша видел это и точно знал: вот-вот парень расколется и расскажет все, а знает он многое. Но для этого надо дать ему толчок, дернуть за единственную верную ниточку. Только как ее нащупать и не ошибиться? Обмануть? Паша убрал телефон и почесал переносицу, пытаясь выстроить в ряд детали, которые у него были. Саранча видел, как Октябрь убил Попова. Затем обчистил труп и понес его скупщику. Попался, но зажигалки при нем не было. Хотя она абсолютно точно принадлежала Попову. Значит, либо Попова перед смертью каким-то неведомым образом занесло в гости к Слепому, либо сам Саранча сначала побывал у дяди и лишь потом пошел продавать добычу. Более того, наверняка именно Тофик надоумил племянника избавиться от вещей с трупа, вряд ли бы пацан докумекал сам. Версия казалась Паше вполне рабочей. И он, надеясь на расшатанные нервы Саранчи, отчаянно пошел ва-банк. — Когда тебя привезли к нам, зажигалки при тебе не было. Я лично нашел ее под креслом в дыре Тофика. Вопрос: как она там оказалась? — Ответом служило молчание, и Паша продолжил, наблюдая за реакцией Саранчи: — Труп вряд ли бы пришел к Слепому в гости, а вот ты — запросто. Например, похвалиться, ведь было чем, да? Там зажигалка могла выпасть из кармана или ты специально оставил ее там. Мне одно непонятно, почему ты нам об этом не рассказал? Сэкономил бы время, и нам, ветеранам сыска, не пришлось бы шариться по углам. Саранча по-прежнему молчал, но выглядел хуже некуда. Паша буравил его выжидающим взглядом и думал, не зря ли тут сидит и строит версии? Даже если Саранча сейчас признается, что сначала был у дяди, а потом у скупщика, что с того? Тем временем Саранча неловко поерзал на стуле и украдкой глянул на Пашу. На лице у него явно читалась напряженная мыслительная деятельность. Паша навострил уши — вдруг заговорит? Было на моське Саранчи что-то еще. Паша не сразу понял, что это удивление. Несколько секунд они таращились друг на друга, а потом Саранча завыл: — Бл-и-ин! Получилось неожиданно, но Паша понял, что он на верном пути, а версия действительно вырисовывается вполне рабочая.***
Шилов и Джексон неспешно подошли к Слепому. Рядом с ним тут же нарисовались двое бульдогоподобных молодцев и посмотрели на гостей из-под густых бровей. Женя незаметно пихнул Рому в бок и одними губами шепнул: — Я с этими двумя развлекусь. Слепой на тебе. Затем Джексон отсалютовал бугаям так, будто это его старые друзья, с которыми он еще в юности пил пиво за гаражами. Этого хватило, чтобы они надолго зависли, раскрыв рты. Женя не стал терять время, грубовато подтолкнул Тофика поближе к Роме, а сам встал между охранниками и гаденько улыбнулся. Шилов не стал ему мешать и предложил Слепому пройтись. Тут же у него зазвонил телефон, он отвлекся на несколько секунд и выслушал короткий рапорт Паши, который добился от Саранчи кое-какой конкретики. Причем очень вовремя. Теперь можно было подергать Слепого за язык и перейти к делу. Глядя на него, Шилов пожалел и вместе с тем обрадовался, что тот ни черта не видит. Иначе мог бы что-то понять по резко помрачневшему виду Ромы. Начал он с болезненного для Тофика вопроса: — Ты же не хочешь в тюрьму? — За что это? — снисходительно поинтересовался тот, его тихий голос затерялся в гоготе Джексона за спиной и в возмущенном шипении бугаев. — А разве не за что? Казалось, Слепой не услышал вопрос. Тогда Рома продолжил: — Твой племянник и то додумался, что серьезно вляпался. Вот буквально только что. Ты же слышал, мне отзвонились. — Я не понимаю, о чем ты. Не знаю, что натворил Эльдар. Но я уже говорил, что чист, а бордель… — Да черт с ним, не о том речь, — перебил Шилов. — И ты прекрасно знаешь, о чем я, Тофик. Рома резко остановился и с раздражением посмотрел на Слепого. Услышанное от Паши его серьезно встряхнуло. Подозрения подтвердились. Точнее, почти подтвердились, осталось получить признание и имя, называть которое запуганный Саранча наотрез отказался. — Саранча действительно наткнулся на труп и обчистил его. Действительно потащился к скупщику и спалился с именными часами. Тут он не соврал. Но сказал далеко не все. Скрыл самое интересное и важное… Параллельно разговору Шилов закурил и внезапно поймал себя на мысли, что не прочь пнуть Тофика и повалить в сугроб. — Пацан не сразу пошел к скупщику. Сначала он похвастался тебе, показал вещи, ты по именным часам догадался, чьи они, но и это еще не все. Ты сам признаешься, Тофик? Слепой тоже замер, молча, но от высокомерной снисходительности не осталось и следа. Он побледнел и неловко оперся на свою трость. Рома не стал ждать ответа и продолжил: — С вами там, в коммуналке, был третий, которого вызвал ты лично. Чтобы выгородить себя и племянника. Мент. Назови его имя, Тофик, сейчас же, иначе сдохнешь в тюрьме за соучастие. — Соучастие? — Слепой нервно хохотнул, как будто ворон каркнул. — Я же… Да если бы я знал, что так будет… Я же хотел просто сразу объяснить, что ни я, ни Эльдар не убивали. — Имя? — Казаков, начальник убойного. Слова вновь потонули в веселом, с нотками издевки, возгласе Джексона. Совсем не удивленный Шилов обернулся и глянул на друга — тот сиял, посмотрел на молодцев Тофика и понял, что они уже почти ненавидят Женю. Этот факт повеселил Рому, он даже выдавил улыбку, а потом, снова став мрачным и серьезным, велел Слепому: — Рассказывай с самого начала. И Тофик рассказал, как в ночь на субботу к нему без предупреждения явился племянник с глупой улыбкой на морде и вывалил на стол добычу. Обычно Саранче удавалось разжиться в лучшем случае смартфоном или золотой цепочкой. На этот раз улов был куда любопытнее: золотое кольцо — сразу ясно, не подделка, приличная пачка денег, новенький смартфон, за который смело можно просить тысяч тридцать, часы. Тофик уже хотел похвалить парня — в кои-то веки отличился, но резко передумал, услышав о гравировке на часах. Он сразу понял, что труп непростой — силовик, да еще и бывший следак. Предположил, что племянник мог запросто наследить возле трупа, значит, не исключено, что рано или поздно на него выйдут, тем более, если недоумок попытается продать краденое. Тогда Слепой, привыкший к сытой и тихой жизни, решил чистосердечно рассказать обо всем новому начальнику убойного отдела, которому и так стучал верой и правдой. Тофик надеялся, что таким образом закроет вопрос, а менты сами разберутся, кто убийца. Но все пошло не по плану. Казаков приехал быстро и так же стремительно узнал подробности о трупе от совершенно растерянного Саранчи: где, кто, как выглядит тело. Затем, ничего не объясняя, уехал. Вернулся подполковник через час или два и огорошил неожиданным вопросом: есть ли на примете у Слепого какой-нибудь отморозок, на которого можно повесить труп? Сбитый с толку Тофик проблеял про залетного Октября, старого приятеля авторитета Карата, который часто бывал в борделе и задолжал крупную сумму, отдавать не собирался. Вот Слепой и подумал таким образом подпортить ему жизнь — не рублем, так нарами. Но и это был не конец. Следом Казаков схватил Саранчу за шкирку и приказал с утра тащить вещи с трупа скупщику, да не кому попало, а конкретному. Предупредил, что вскоре его возьмут и привезут в убойный. Будут допрашивать, взывать к сотрудничеству и, возможно, немного подержат в ИВС. Саранча должен во всем поддакивать и строго следовать легенде… — Какой легенде? — спросил побагровевший от ярости Джексон и резко крутанул руль, слушая Рому. Они уехали от Тофика минут пятнадцать назад. Пока Женя давил на газ, Шилов пересказывал признание Слепого и уже раз пять пожалел, что не сам сел за руль. — Той самой, что Саранча прогнал нам в главке. Про Октября, про бордель, про то, что Октябрь там вот-вот появится. Надо только дождаться и взять его, что мы и сделали. Саранча должен был сам открыть нам дверь в коммуналке. И Казаков обещал простить ему воровство. — Погоди, а часы? Те, именные, краснодарские? Откуда они взялись у Октября, раз он не при делах? — Казаков подсуетился. Днем, за несколько часов до облавы, принес часы Слепому и велел незаметно подкинуть в карман Октябрю. — А у него они откуда? — Джексон пораженно похлопал глазами. — Скоро узнаем, — отозвался Рома. — Ты как-то подозрительно спокоен, — хмыкнул Женя. Шилов не ответил. Он действительно был спокоен. Возможно, потому что еще не услышал ни слова от Ильи. Или потому что давно уже для себя решил, что без Казакова в этом деле не обошлось. — Куда теперь? — спросил Джексон. — В главк. Расскажу все Диме. Паша уже поехал к Казакову на квартиру, хотя сдается мне, нет его там… — А я? — Довезешь — и свободен, — махнул рукой Шилов. — Не, так не пойдет, на самом интересном месте — и свободен? Озадачь меня. Рома смерил его начальствующим взглядом. Он и сам понимал, что разбрасываться такой мощью, как Жека, в сложившейся ситуации глупо. Но приказывать не мог, не имел права, поэтому твердо сказал: — Нет. Домой, Жека.***
В здание главка Рома вошел с ощущением, что его вот-вот казнят. И чем ближе был кабинет Орехова, тем острее становилось предчувствие. А ведь Диме еще надо это переварить… Через десять минут Шилов смотрел на взявшегося за голову полковника с жалостью. Хотя сам по-прежнему не испытывал абсолютно ничего. Причастность Казакова к убийству Попова и Нефедова его нисколько не трогала, ведь он почти сразу так и думал. Рома утешал себя, что это временно, его обязательно накроет грусть-тоска, но позже, когда он узнает всю историю — от и до. Но на самом деле понимал, что этого может и не случиться. И Илья просто пополнит неровные ряды тех, кто предал и не оправдал доверия. А его место уже скоро займет кто-то другой. И все-таки в какой момент Рома заподозрил Илью? Когда отдал ему часы или увидел его с Тофиком? А может, когда допрашивали удивительно сговорчивого Саранчу? Барахтаясь в невеселых мыслях, Шилов не сразу услышал сдавленно-отрешенный голос Димы: — Что делать? Где сейчас этот… по… подозреваемый? — Наверное, в бегах. Я отправил на его адрес Пашу, но… — Рома не закончил и лишь пожал плечами. Орехов чуть не задохнулся от его ровного тона и подозрительного спокойствия. Он вышел из-за стола, подрагивающей рукой пригладил вставшие торчком волосы и стал вышагивать по кабинету с таким озабоченным видом, будто где-то там, за дверью, решается, будет он жить или умрет в считанные минуты. Шилову хотелось его утешить, вернуть былую уверенность, но понятия не имел, как это сделать. Поэтому просто жалостливо смотрел и следил, как бы горячо любимый шеф не вышел в окно. Глаза Димы с искоркой безумства так и намекали, почему бы и нет? Какое-то время в просторном кабинете слышались лишь сбивчивые шаги Орехова. Наконец отзвонился Паша с вполне ожидаемой вестью — дома у Казакова нет вообще никого. Жена вроде еще несколько дней назад улетела в Краснодар, а сам Илья… — Ну понятно, — обессиленно махнул рукой Дима и плюхнулся на ближайший стул. — Гони сюда, Паша, съездим еще кое-куда, — велел Рома и убрал телефон в карман. — Куда собрался-то? — спросил Орехов. — К Карату. Давно нужно было. Он знает Илью, с самого начала был первым подозреваемым, а я все откладывал. Дооткладывался вот. Вскоре Шилов снова сидел в машине и давал Паше указания, куда ехать. Арнаутов включил фары. Рома не без удивления заметил, что уже вечер, день прошел незаметно, суматошно и как-то глупо. Карат обитал в особняке, похожем на маленький дворец. Каменные львы на входе, лепнина, колонны по фасаду — вроде дорого и богато, но вместе с тем довольно нелепо. Шилов, которому привили в детстве какой-никакой вкус, не смог сдержаться и разочарованно поморщился. Паша лишь невесело усмехнулся и скорее потянул его к воротам. Они не успели ни отыскать домофона, ни постучать — сразу нарвались на высокого типа с оттопыренными ушами. Он, как и все вокруг, выглядел смешно, но при этом было ощущение, что с ним лучше не шутить. В общем-то, Рома и Паша не собирались и сразу спросили о Карате, на что получили лаконичный ответ: — Хозяина нет. — Хорошо. А как насчет гостей? — Каких гостей? — На секунду на отнюдь не глупом лице безымянного типа мелькнуло удивление. — Любых. Гости есть в доме? — Есть я, охрана и прислуга. Еще вопросы? Тихо и почти незаметно рядом с типом появились двое — в строгих черных костюмах и начищенных ботинках, секьюрити, словно только что сошедшие с кадров какого-нибудь американского кино. Они многозначительно посмотрели на гостей. Паша воспринял это как вызов и подался вперед, но Шилов успел ухватить его за рукав куртки и вернуть на место, на что охранники басом захихикали. Вступать с ними в перебранку Роме не хотелось, поэтому он только показал удостоверение. Оно сработало как надо — ни у кого не возникло желание портить и без того неровные отношения с полицией. Паша достал телефон и показал всем троим фотографию Казакова. А затем спросил: — Он был здесь? — Был вчера вечером, — через несколько секунд за всех ответил тип с оттопыренными ушами. — Приходил к Карату? — уточнил Шилов, на что тот кивнул. — Во сколько это было? — До полуночи, часов в девять. Рома и Паша подумали об одном и том же: Казаков сначала побывал у Карата, а потом, видимо, сразу поехал в гостиницу. В ту же секунду они сорвались с места и помчались к машине. Гостиница! «Наружка» еще с утра доложилась, так почему оба о ней совсем забыли и до сих пор не проверили? Ехать до «Алых парусов» оказалось долго, как Паша ни старался давить на газ. И они могли бы долго искать неприметный вход такой же неприметной гостиницы, если бы не узнаваемый «мерс» Джексона рядом. За считанные секунды, что ушли у Ромы на осознание увиденного, он успел удивиться, разозлиться и даже немного запутаться. В голове набатом грохотала мысль: ну не поехал же Джексон сюда! А если и поехал, то почему до сих пор здесь? Почему не позвонил? В холл гостиницы Рома и Паша ворвались, обгоняя друг друга, и здорово напугали девчонку лет восемнадцати на стойке регистрации. От неожиданности она обронила тушь и захлопала недокрашенными ресницами. Времени на объяснения у оперов не было, а в душе разрасталась тревога, поэтому они без лишних слов показали ей фотографии Джексона и Казакова. Девчонка взяла себя в руки, тощим пальцем указала на лестницу на второй этаж и пролепетала что-то не очень внятное про дверь в конце коридора. Рома и Паша не стали переспрашивать, рванули на лестницу, а оттуда — мимо одинаковых дверей с крошечными номерками. Наконец оба замерли у цели и позволили себе слегка выдохнуть, не увидев ничего криминального. Но лишь до тех пор, пока Паша не толкнул дверь. Та бесшумно открылась. Джексона они увидели первым. Он сидел у самого входа, прислоненный к стене и с безвольно опущенной головой. По лбу текла тонкая струйка крови. Рома опомнился раньше и поспешил проверить пульс. — Живой, — выдохнул он. Паша тем временем на негнущихся ногах и с навязчивым ощущением, что это не единственный сюрприз, прошел в комнату. И сразу наткнулся на Казакова. Он лежал в центре, у кровати, лицом вверх и в окровавленной одежде. — Ножевые в живот, — машинально прикинул Арнаутов и склонился в поисках пульса. — Есть. Он уже хотел выдохнуть, но цинично-холодный голос Ромы из ванной не обещал ничего хорошего: — Паша, тут еще один. Труп.