***
Паша стоял в холле гостиницы, облокотившись о стойку регистрации, и жевал конфету. Вообще-то он вытащил ее из кармана куртки для того, чтобы дать администратору — уж больно печально та выглядела — но она молча помотала головой, мол, нет. Сам Паша к трупам привык еще лет сто назад, а за Джексона почему-то всерьез не переживал и точно знал: все с ним будет хорошо. Про Илью старался не думать — не из-за ранений, скорее из-за ситуации в целом. По всем правилам, да и просто чтобы не молчать, Паше следовало расспросить девчонку, но у него язык не поворачивался ее лишний раз тормошить. Казалось, стоит ему открыть рот, и она шлепнется в обморок. Однако молчать у него уже не было ни сил, ни терпения, и Паша «включил» опера: — Оля, — имя он подсмотрел на бейджике, — здесь есть камеры? Администратор виновато пожала плечами. Паша не надеялся, что все будет легко и просто, поэтому не расстроился и спросил дальше: — На кого был оформлен номер? Вместо вразумительного ответа побледневшая пуще прежнего Оля качнулась на месте, нервно икнула и судорожно дернула головой в сторону двух санитаров, которые очень вовремя появились в холле: бодро держали носилки, на которые взвалили труп, уже упакованный в черный пакет. Но лицо не прикрыли. — Звали его как? — дав ей немного времени опомниться, уточнил Паша. На него мертвая физиономия не произвела никакого эффекта. — С-Савельев, — пискнула Оля, проморгалась и наконец взяла себя в руки. Она посмотрела на Пашу так, будто только что его заметила, в ту же секунду повернулась к компьютеру, заклацала ноготками по клавиатуре и выдала уже не таким безжизненным, как прежде, тоном: — Ярослав Савельев, тут есть данные. Записать? — Да, пожалуйста. Пока Оля орудовала ручкой, Паша вернулся в номер, где вовсю кипела работа. Он еще до приезда экспертов успел поверхностно осмотреть ванную, где Рома наткнулся на тело. Там не было ни крови, ни следов драки. Только сам таинственный Савельев, на первый взгляд, совершенно без травм. Правда, скоро Паша разглядел отек правой височной области. Значит, единственный удар, он же смертельный. Жаль только, было неясно, кто ударил. Илья? Джексон? Или кто-то третий? Сейчас в ванной сосредоточенной работали двое экспертов, молодых и незнакомых, поэтому Паша подумал, что это стажеры, и не стал мешать. Он хотел спуститься обратно в холл, но сперва все же заглянул в большую комнату, где нашли окровавленного Казакова. Мысленно Паша представил, что Илья по-прежнему здесь, и попытался представить, как было дело. Но ничего не вышло. То ли столпотворение мешало, то ли просто не хотелось выдумывать впустую. Через пару минут Арнаутов уже был возле Оли, она отдала ему лист, исписанный убористым почерком. Паша хотел присесть на ближайший диван, но Оля вдруг огорошила его: — Он, кажется, из ваших? — В смысле? — только и пробормотал Паша и посмотрел сначала на лист, потом на нее. — Он удостоверение показывал? — Нет, я слышала его разговор по мобильному. Он сказал что-то про ГУВД или УВД, точно не помню. Паша машинально кивнул. У него разом возникло много вопросов. Он растерялся и не знал, с какого начать. Этот Савельев — мент? Местный? Что он тут вообще забыл? Наконец Паша прочитал, что там написала Оля. Информация оказалась такой: Ярослав Савельев, из Краснодара, заселился в воскресенье. — Мент из Краснодара, значит, — пробормотал Паша и скомкал лист. Все-таки устроившись на диване, он задумался. Теперь ему было более-менее ясно, чего ради Илья провел в «Алых парусах» всю ночь. Ясно, откуда у Казакова оказались краснодарские часы. Видимо, Савельев прихватил с собой. Стало быть, их можно смело назвать подельниками и забыть о версии, что Савельева убил Илья. Паша не понял лишь одного: зачем им обоим понадобилось ввязываться в эту муть? От сбивчивых размышлений Пашу отвлек зазвонивший телефон. Он встрепенулся, обратил внимание на поздний час — уже давно пора баиньки! — и ответил: — У меня все глухо, Рома. Ну, то есть, почти… Как там Жека? — Выслушав, Паша напряженно кивнул. — Я узнал, кто наш труп. Похоже, кореш Казакова по Краснодару. До утра ждет? Угу. Камер тут нет, но попробую расспросить девчонку. — Затем несколько секунд он молча слушал и отключился, попросив, если что, звонить. Все это время Паша чувствовал на себе внимательный взгляд Оли. Она показалась ему наблюдательной и довольно собранной: смогла ведь успокоиться. Так может, она запомнила, кто приходил в номер сегодня вечером? Словно прочитав его мысли, Оля сама подошла и присела рядом. Выглядела она уставшей и потрепанной. Паша мимоходом подумал, насколько страшен и помят сам? Усмехнулся едва заметно и начал разговор: — Оля, вспомните, кто приходил к Савельеву сегодня и вообще после заселения? — Только двое, — отозвалась она, — которых увезли. Больше никого. — Ну хорошо, — как можно спокойнее сказал Паша, хотя ответ его разочаровал. — А Джек… — он осекся: интересно, как ей представился Жека? — Последним приходил… — Здоровенный тип, — подхватила Оля. Паша хмыкнул, а она продолжила: — Представился вашим коллегой. Сказал, что ищет начальника: усатого и важного… — Так и сказал? — уточнил Паша и постарался сохранить лицо серьезным. — Да. Сказал, что он здесь провел всю ночь и ушел утром. Я как раз такого запомнила и рассказала, в какой номер он приходил. К тому же Савельев меня тоже предупредил, что этот усатый к нему придет, чтобы я сразу пропустила… — А Савельев сам не говорил, что он из полиции или что к нему придут коллеги? — Нет. — А усатый как вам представился? Полицейским? — Нет. Просто сказал, что пришел к Савельеву. Паша вместо долгих уточнений ограничился неопределенным кивком и попытался подвести промежуточные итоги. Ни Савельев, ни Илья не светили ксивы, но Савельев заранее предупредил администратора о госте. А Джексону просто повезло, иначе бы он мог долго и безуспешно искать в «Алых парусах» усатых начальников. Мало ли, сколько их поблизости шастает? Никакого постороннего не было или он прошел мимо администратора незамеченным, но как?***
Побродив, как привидение, на крыльце госпиталя и выкурив несколько сигарет, Рома переместился в машину — там было теплее и не зыркали подозрительно охранники. Вести от Паши его не порадовали, но и не расстроили. Он так и думал, что камер нет, а убийцу никто не запомнил. Шилов делал ставку на Казакова и Джексона: они-то уж точно запомнили этого неуловимого типа. Лишь бы очередной удар не стал фатальным для Жени, а Илья не отправился к праотцам раньше времени. Сначала информация, пожалуйста! Рома понятия не имел, когда сможет поговорить с Джексоном и Казаковым. Возможно, ему повезет, и с утра появится знакомый доктор, с которым можно договориться, не то что этот молодой. Но до начала рабочего дня еще было время. Шилов мог бы поехать домой или подремать в машине, но понимал, что ни черта он не заснет — слишком много мыслей жужжали в голове. Среди всех этих мыслей громче всех звучала одна: Рома все это время шел по неправильному, точнее, по не совсем правильному следу. Он почему-то вешал всех собак на Карата, но сейчас выходило, что тот пусть и замешан, но мизерно. А на первый план лихо выходили Казаков с краснодарским товарищем, Слепой с подговоренным племянником и кто-то еще, настоящий убийца: на нем кровь бывших следаков и Савельева. Но одно плохо: о нем вообще ничего не известно. Борясь с усталостью, Шилов прикрыл глаза и попытался представить себе этого Савельева и понять, кто — он или Илья — стоит во главе всего? На первый взгляд, Савельев был самым обыкновенным оперативником средних лет, смуглым, высоким, жилистым. Ничего подозрительного или необычного. Кому пришла в голову мысль подставить Октября? Рома припомнил откровения Тофика. Если верить его словам, Казаков вполне удачно подходил на роль злодея, он вел себя уверенно и проворно придумал всю комбинацию. Но кто знает, может, за ниточки дергал не он, а Савельев? Илья же просто марионетка? Ведь первый труп — краснодарский? — Только бы не сдох, — сквозь зубы пробормотал Шилов. — Расскажи сначала все, а потом уже… Мысли о будущем Казакова заставили Рому взбодриться и сесть ровно. Он взволнованно побарабанил пальцами по рулю и безразлично уставился в лобовое стекло. По ту сторону лениво кружили снежинки. По едва убранной территории медленно проехалась машина. Сосредоточенному Шилову даже почудилось, что он услышал, как под ее колесами заскрипел свежий снег. Затем из машины кто-то вышел, на секунду-другую засветился на крыльце и скрылся за тяжелой дверью. Рома без особой надежды подумал, уж не знакомый ли это док? На территории госпиталя снова стало тихо и безлюдно. Шилов вернулся к невеселым мыслям о подчиненном — похоже, теперь уже бывшем. Даже если Илья никого не убивал, даже если был игрушкой в чужих руках, слов Слепого уже достаточно для того, чтобы вышвырнуть Казакова со службы и надолго прописать в местах не столь отдаленных. И его, Ильи, объяснения не столь важны и нужны. Но Роме все равно хотелось их услышать. От размышлений его отвлек оживший трелью телефон. Взглянув на экран, Шилов не сразу поверил глазам. Звонил тот самый доктор.***
В теплом и безлюдном холле Пашу невыносимо тянуло в сон. Оля уже видела десятый сон, потерявшись где-то за стойкой. Паша ей немного завидовал, но не мог позволить себе подремать. Ему нужно было дождаться заключения экспертов, а главное, понять, как таинственный убийца проник в номер так, чтобы его не заметила довольно бдительная девушка? Голова у Арнаутова в поздний час варила так себе. Однако он нашел два более-менее сносных объяснения. Первое: убийца смешался с толпой. Но была проблема: отсутствие толпы, вот если бы убили в Эрмитаже — тогда другое дело. Второе: убийца вошел не через дверь, а через окно. Таких случаев Паша мог припомнить сколько угодно. Умельцев, предпочитавших спускаться с крыши или карабкаться с земли, хватало. Устав бороться со сном, Паша решил проверить эту вполне жизнеспособную версию и вышел на свежий воздух. Только он хотел прогуляться под окнами, как зазвонил телефон. От неожиданности Паша вздрогнул. Звонил эксперт и интересовался, куда тот делся. Паша ответил, что гуляет, а в свою очередь попросил тщательнее осмотреть окна, мало ли… Обиженный эксперт разразился гневной тирадой, Паша лишь хмыкнул, сбросил вызов и включил фонарик. То самое окно на втором этаже Арнаутов нашел не сразу — пришлось обойти здание. Он посветил себе под ноги, а затем непосредственно под окнами. На снегу едва различались следы ботинок. — Сорок второй? — сам себя спросил Паша и для наглядности посмотрел на свои собственные следы тоже. По большому счету, от находки толку было мало. Ну следы и следы. Они лишь подтверждали мысли Паши, но ничего больше. Однако он не сдался и посмотрел по сторонам. Прямо напротив находилось кафе. Паша бы не обратил на него никакого внимания, если бы не камера. Ее угла обзора вполне хватало, чтобы — а вдруг! — заснять того, кто лазил в окно на втором этаже. Не теряя времени и на ходу отряхиваясь от снега, Паша рванул стучаться и ломиться к хозяевам. Стучал Паша минуту, а может, две. Ему казалось, что его услышали все: местные бомжи, лунатики и случайные прохожие. Но из кафе никто не выходил. Паша уже перестал стучать, плюнул и решил прийти позже, в рабочие часы, но наконец дверь приоткрылась. Показалось заспанное лицо с растрепанными патлами. Арнаутов от радости и темноты не сразу разобрал, парень это или девушка. Благо лицо спросило хриплым басом: — Чего? — Уголовный розыск, — по-прежнему радостно выпалил Паша и сунул тому под нос удостоверение. — Камера рабочая? — Парень кивнул. — Мне надо посмотреть. Срочно!***
С Петербургом у Казакова возникла прочная и взаимная нелюбовь. Город его словно не принимал. И самому Илье прежнее место жительства было приятнее и роднее. Хотя он для порядка утешал себя, что все временно, скоро и в Питере он станет своим, вот уже и стукачи есть, и авторитеты в друзьях. Несмотря на службу в Питере, Краснодар Илья тоже не забывал. Когда старый товарищ, Савельев, позвонил и как бы между делом рассказал об убийстве бывшего питерского следака, он не удивился: всегда хотел быть в курсе всего, тем более, раз труп здешний. Савельев тоже на слова не скупился и рассказал все: где убили, как, ограбили или нет. А еще упомянул, что убийца засветился на камерах отеля, где следака убили, и он, Савельев, кажется, его знает. Тогда Казаков лишь выслушал товарища и пожелал ему удачи в поисках. Что еще мог сказать? И тогда еще не подозревал, во что они оба вляпаются. Последняя спокойная для подполковника пятница выдалась самой обычной. Домой Илья вернулся поздно и завалился спать. Но сон получился беспокойным и коротким. Трель мобильника раздалась резко и некстати. Казакову очень не хотелось отвечать и уже зародилось нехорошее предчувствие. Но он ответил, вдруг что-то важное. На том конце сбивчиво и невнятно послышался голос старого стукача, Слепого. Этот осторожный и хитрый тип стал первым «барабаном» Ильи и, пожалуй, самым верным. Будь это кто-то другой, Казаков, возможно, разразился бы матом и не сдвинулся с места. Но он пересилил усталость и выслушал Тофика. Тот торопливо рассказал, что племянник обчистил труп не то мента, не то следака, клялся-божился, что не убивал, и просил совета. Чуйка подсказала Казакову, что надо узнать о трупе лучше, не каждый же день ментов убивают. Он без объяснений, под недоумевающий взор жены, вышел из дома и уже скоро был в задрипанной коммуналке Слепого. Толку от самого Тофика было мало: ничего не слышал, ничего не знает. А вот его племянник оказался разговорчивее — то ли по-дурости, то ли от страха. Малец показал часы с гравировкой, которые переполошили Слепого, и рассказал об изуродованном трупе. Илья в совпадения не верил, стоило ему услышать о распоротом брюхе и сопоставить должности, и он понял, этот и краснодарский жмур — дело рук одного убийцы. Киллера, что, кажется, знаком Савельеву. Времени у Казакова было чертовски мало. Он узнал о местонахождении трупа и вылетел из конуры Тофика, как пробка. Пока ехал, набрал Савельева и узнал о предполагаемом убийце побольше: кто, откуда, где познакомились. И главное, уверен ли Савельев в подозрениях? Тот был уверен, как никогда. Труп с распоротым пузом был там, куда указал Саранча, любоваться им долго Илья не стал, лишь сфотографировал и отослал снимок другу. Тот в ответ прислал фото первого убитого. Когда Казаков ехал обратно, он еще не знал, как поступит. Мог оставить все как есть, мог передать информацию Савельеву официально и быть на подхвате, мог свалить все на Саранчу и получить раскрытие, мог бросить все силы на поиски настоящего убийцы, мог… Но пошел на поводу у Савельева и согласился на кое-что другое. — Ни ты, ни я не сможем его закрыть по закону, — огорошил Илью Савельев по телефону. — Таких, как он, зовут ручными киллерами. «Крыша» у него такая, что легко соскочит… — Что предлагаешь? — спросил Казаков. — «Мешок» нужен. Свалить на него оба трупа… — А киллер этот? — Его грохнуть — и дело с концом. Тогда на секунду-другую Илье показалось, что Савельев шутит. Но тот был серьезен и обещался сам найти убийцу, мол, знает, где искать. Переварив, Казаков спросил, зачем кого-то подставлять? — Чтобы начальство порадовать! Чего как маленький? У тебя мента убили и у меня, пусть и бывших. А мы им раскрытие на блюдечке, они мигом успокоятся и мешать не будут. Тогда можно будет и настоящего убийцу найти. И грохнуть тихонько… — Но… — Илье идея не нравилась. Ему вообще часто не нравились идеи друга, потому что почти все они были вот такие: с ненужными жертвами, жесткие, рискованные, без тени гарантии на успех. Но почему-то они все равно дружили — серьезно и давно. — Не хочу я подставлять кого-то невиновного, — вяло возразил Казаков. — Да я ж тебе не предлагаю совсем невиновного хватать и сажать. Подумай, наверняка же есть какой-нибудь упырь, на которого давно руки чешутся?! Вот его и закроем совместными усилиями. С тебя кандидат, с меня железные доказательства, идет? Илья, немного мучаясь совестью, согласился. Потом, влипнув по самое не хочу, он спрашивал себя, почему не послал Савельева, почему не оставил все как есть, но ответа не находил. А Савельев тем временем диктовал, что делать дальше. Сообща и в считанные секунды они придумали, чему научить Саранчу и Слепого. Затем Казаков без труда нашел «мешок» с легкой руки Тофика. Оставалось привязать ничего не подозревающего Октября к обоим трупам. Первое: на него должен был указать Саранча. Свидетель — чем не доказательство? Второе: Савельев пообещал вылететь первым же рейсом и взять с собой часы первого трупа. Подкинуть их Октябрю — для опытного карманника вроде Слепого, даже если тот незрячий, не проблема. И все получилось. Саранча сыграл как договорились. Часы очень вовремя оказались в кармане Октября, тот и не заметил подставы. А потом Октября застрелили — тоже скорее плюс, чем минус. Однако настоящий убийца по-прежнему был жив и на воле. Савельев его искал, как и обещал, причем, относительно успешно. О нем и о его планах с Ильей никто не догадывался. Но Казакова все чаще не отпускало ощущение: скоро все пойдет не по плану, скоро им всем конец. И он не мог понять, от чего исходит это ощущение: от упрямого недоверия ко всему и всем Шилова или от настоящего киллера, который точно где-то рядом, который знает толк в мимикрии и наверняка скоро проявит себя? Однажды ощущение не подвело. Неуловимый киллер, мастер маскировки, которого Савельев с большим трудом признал на записи камеры видеонаблюдения, появился. Увы, он добрался до Савельева и Казакова раньше, чем они до него. В «Алых парусах», в тот самый момент, когда туда же пришел Иванов.***
Чего-то подобного Рома и ждал. Истории на грани реальности и абсурда, поэтому, услышав ее от едва живого Казакова, без лишних эмоций пересказал куда более бодрому Жене. Тот выслушал молча, лишь иногда кивал, а потом спросил: — И как он? Что дальше… планирует? — Илья? Да ничего. Вроде как в шоке еще, хотя… — Ну и хрен с ним! — махнул рукой Джексон, а второй пощупал свой лоб. — А ты как к нему прорвался-то среди ночи? — Доктор здешний помог, хороший знакомый. Вот и к тебе пустил. Женя смущенно закатил глаза. Ему было до жути неудобно, что он вот так вот нелепо сел в лужу. Хотел как лучше, а получилось как всегда. Так еще и получил по самому слабому месту. Чувствовал себя Джексон вполне нормально, но в бой не рвался, было неохота. — Рома, а ты помнишь наш уговор? — спросил он чуть погодя. — Ну, тот, про овощи? — Чего? — не понял Шилов. — Ну, если я когда-нибудь стану «овощем», ты меня пристрелишь?.. — Да иди ты! — беззлобно отмахнулся Рома. Разговор с Джексоном и его вполне здоровый вид подняли ему настроение. Но он не переставал думать и о Илье. Когда Шилов слушал его, то боролся с целой гаммой чувств: то жалел подполковника, то пытался понять, то представлял себя на его месте, то осуждал, то мысленно плевался. Но к конкретному мнению так и не пришел. По крайней мере, пока. А чтобы немного отвлечься, вернулся к теме неизвестного киллера: — Казаков говорит, зовут его Григорием Страховым. Сослуживец Савельева еще по армии. Морпех. Погоняло вроде Тритон. Так его уже в криминальных кругах прозвали. Говорит, единственную его фотку отдал Карату, чтобы тот поискал по своим. Ну, а где сейчас Карат, наверное, только он и знает… — Тритон, значит? — хмыкнул Женя. — Ручной киллер? Рома не ответил, но заметил, как Джексон изменился в лице: стал одновременно задумчивым и озадаченным, будто услышал заумный анекдот и теперь пытался допереть, в каком месте смеяться. — Жека?.. — Знаю я этого Тритона. И ты знаешь. И Паша. Ну, то есть, как знаем… — Женя опять потер травмированную голову. Рома затаил дыхание, присел к нему поближе и лихорадочно пытался понять, о ком тот говорит. — Я ж видел его. Хорошо видел. Гриша это. Гриша Лютый.