Мимикрия

Если бы не серьезный вид Джексона, Рома бы решил, что друг бредит: голова — она такая. Для верности он спросил, уверен ли Женя. Тот кивнул и припомнил столь неожиданную встречу с «донецким оперативником». В гостиницу Женю привело любопытство — ничего больше. При себе у него не было фотографий Казакова, да и видел он его всего несколько раз то спиной, то боком, поэтому Джексон решил импровизировать. Девушка-администратор была хорошим знаком: молодая, приветливая, внимательная — наверняка запомнила подполковника. Вот если бы на регистрации стояла усатая мымра — тогда Жене пришлось бы туго. Опыт подсказал, что сперва стоит показать удостоверение — и у девчонки мигом отпадет уйма глупых вопросов. На его счастье, усатого гостя она действительно запомнила и, немного поломавшись, подсказала, в какой номер он пришел. Не теряя времени, Джексон пошел туда. Второй этаж, дверь в конце коридора — так сказала Оля. Пока шел, Женя думал, как быть. Подслушать, постучаться или просто позвонить Роме и получить люлей за инициативность? Дверь оказалась приоткрыта, будто хозяин номера только что пришел или ждал гостей. Джексон затаил дыхание и, машинально втянув живот, прислушался. Ничего необычного он сначала не услышал, а потом до ушей долетел едва слышный шум суетливой возни, будто кто-то метался из стороны в сторону. Умом Женя понимал, что делать этого не стоит, но все-таки легонько толкнул дверь и перешагнул порог. В ту же секунду из ванной комнаты вышел человек. Высокий, худой, с мрачным лицом сероватого цвета и с редкой сединой в коротких волосах. Он заметил Джексона первым. Лицо вытянулось. — Ты? — спросили они почти одновременно. Дальше последовал удар. Боли Женя не почувствовал. Только запомнил, как подогнулись ноги, в глазах потемнело, голова вмиг стала тяжелой. И удивленная физиономия чуть постаревшего Гриши Лютого прочно засела в памяти. Пока Джексон предавался воспоминаниям, потирая по-прежнему немного гудящую голову, а Рома ловил каждое его слово, к их компании присоединился Паша. Он бесшумно примостился на подоконнике, и выражение лица у него менялось так же стремительно, как факты этого дурного дела. Когда Женя закончил и решительно припечатал агрессивной фразой: «Встречу — порву!» — он с Шиловым в унисон попытались вспомнить, в курсе ли Паша, что Лютый — не Лютый вовсе и не погиб тогда, как писали в газетах? Его выпученные глаза, кажется, говорили об обратном. Пришлось в срочном порядке, но без подробностей рассказать о происшествии с перестрелкой и вертолетом. — Вы бы до моей пенсии еще подождали! — обиженно воскликнул Паша и отвернулся к окну. — Ну че ты… — отмахнулся Джексон. — Мы ж как лучше хотели. — Апостол, Лютый, кто дальше? — буркнул Паша, не поворачиваясь. Ответа он не дождался. Зато сам рассказал о камере кафе и странной фигуре, что залезла в окно гостиницы на втором этаже. Лица, конечно, нет. Да и не ясно, женщина это или мужчина. Хотя в личности этого типа никто уже не сомневался.

***

Жалкие остатки ночи проспал только Джексон, оно и понятно, у него режим. Рома с Пашей поехали в главк, где первого ждал всклокоченный Дима, а второй просто побаивался дома нарваться на гнев жены и тещи. Перешагнув порог кабинета Орехова, Шилов пощупал карманы: не завалялся ли где пузырек валокордина? Так, на всякий случай. Карманы предательски пустовали, не было даже одинокой сигаретки. — Что делать будем? — как-то уж слишком растерянно спросил Дима, как только Рома приземлился на ближайший к выходу стул. — Ну, может, охрану к Казакову приставить? — предложил Шилов, а сам подумал, как бы максимально безболезненно сообщить ему о Лютом. Некоторое время они оба молчали. Орехов мерил кабинет шагами и наконец спросил, как там Джексон. Рома пожал плечами и ограничился лаконичным: «Нормально». А затем вкратце рассказал о неком киллере, рожа которого неизвестна, фотка только у Карата, а Джексон его особо не запомнил. Рассказал, что зовут киллера, предположительно, Григорием Страховым. А про то, что он когда-то был лжементом, говорить не стал. Рано еще. — Фотки нет, есть имя, так? — заключил Дима. — Угу. Рабочий день начнется, Светка придет, прогонит по базам… — Ладно. Сам что думаешь делать? — Высплюсь для начала, — не стал юлить Шилов. — А потом еще раз допрошу Илью. Охрана с тебя… И Рома действительно добрался до дома и отрубился до полудня. Паше повезло меньше, Света то и дело недружелюбно зыркала на него, но Страхова, как и убитого Савельева, после долгих и путанных объяснений благоверного, поискала. — На, читай, что удалось найти, — позволила она, когда Паша, как верный раб, принес ей чашку горячего кофе. — Та-ак, — протянул он и уселся на ее место. На мониторе красовалась фотография Ярослава Савельева. На фото он был лет на пять моложе, чем нынче, и в капитанских погонах. Под фото значилась небольшая биография: родился, учился, служил, дембельнулся, женился, развелся… — Морпех, значит. Не наврал Илья Николаич, — протянул Паша и перемотал страницу вверх-вниз. Он толком не знал, что искал. Наверное, хотел лично узнать о краснодарском опере больше. Однако, кроме нескольких фото и скупой биографии из личного дела, ничего важного не было. — А нельзя как-нибудь через него, — Паша ткнул пальцем в монитор, — выйти на Гришу? Ну, сослуживцы-однополчане и все такое? — Пробовала. Нет доступа. Судя по твоим словам, этот Гриша — тот еще фрукт. Неудивительно, что все либо засекречено, либо удалено с корнем. — М-да. Паша в последний раз посмотрел на Савельева, уступил Свете место и крепко задумался о Лютом. Точнее, о том, кого он многие годы считал Лютым. Вываленная на него ночью информация от Ромы и Джексона с трудом укладывалась в голове. И Паша еще не до конца отдавал себе отчет в том, что это не шутка. Паша ведь верил, что Гриша мент, что приехал из Донецка, что погиб. Читал ту газетенку с фотографией Лютого на полстраницы, переживал, вспоминал. А что получается? Все зря? Не было ничего и никого? Просто грамотная легенда, в которую все, даже Рома, поверили? Паше стало невыносимо обидно за то, что он позволил себя одурачить. И очень захотелось взглянуть на этого Гришу, настоящего. Оставалось надеяться, что такой шанс рано или поздно подвернется.

***

Пока Паша предавался невеселым воспоминаниям и вовсю посвящал в них Свету, Рома, худо-бедно выспавшись, поехал обратно в госпиталь. Пока единственным, кто хоть что-то знал о настоящем Грише, был Казаков, и его следовало еще разок хорошенько растормошить. Пока ехал, Шилов обдумывал нехорошую, по его мнению, но вполне реальную версию. Она, пожалуй, единственная походила на правду. Раньше он подозревал во всем Карата, потом думал на Казакова и Слепого. Теперь выходило, что по обоим следакам сработал вполне настоящий, профессиональный, ручной киллер. Стало быть, кто-то ему их заказал. Кто-то серьезный и влиятельный. И у Ромы, как бы его не корежило от этого, был лишь один кандидат. Апостол. Он засветился в документах и вполне мог иметь зуб на предприимчивых следаков. И ресурсов у него хватало хоть на сотню киллеров. Вот только Шилову отчаянно не хотелось в это верить. Поэтому он надеялся разговорить Илью. Может, тот знает имя хозяина киллера? Может, Савельев успел рассказать ему что-то конкретное? Территория госпиталя в свете дня выглядела совсем не так мрачно, как ночью. Больница, но совсем не страшная. На крыльце, накинув на плечи куртку, стоял Джексон с перевязанной головой и курил. То и дело он оглядывался — нет ли поблизости докторишек? А заметив Рому, приветственно махнул рукой. Глядя на него, Шилов вспомнил слова молодого врача о тяжелом состоянии и Жени, и Ильи. Не зря он ему вчера не поверил, оба выглядели вполне сносно. А Джексон и вовсе, судя по огоньку в глазах, готов был сдриснуть с койки в любой момент. — Рома, забери меня отсюда, — шепнул он заговорщицки, когда они поравнялись. — Ты ж видишь, я в порядке! — Полежи еще хоть денек, — попросил Шилов. — Посмотри за Казаковым, ему-то еще не скоро… — На нары? — хохотнул Женя. — Да ему там охраны понаставили, я на их фоне чувствую себя карликом. Ну поговори с коновалами этими, а? — Джексон! — Ладно-ладно… Немного обидевшийся Женя остался на улице. А Шилов пошел дальше и нарвался на знакомого молодого дока, тот хотя бы удосужился погладить халат. Рома хотел тихо-мирно пройти мимо, ограничившись кивком, но не удалось. Док едва не схватил его за руках и выпалил: — Куда?! — К Казакову, — равнодушно отозвался Рома. Док набрал полную грудь воздуха и точно хотел разразиться ором, но вовремя подоспел товарищ Шилова, тот самый, что оказался очень кстати ночью, шикнул на подчиненного и под непринужденный разговор проводил Рому до нужной палаты. Трое почти одинаковых крепышей в форме тут же расступились, Шилову даже не пришлось лезть в карман за удостоверением. Прежде чем оказаться наедине с Ильей, он подумал, что охранники и правда что надо. С такими и молодой пьяный Джексон не справился бы. Казаков лежал с закрытыми глазами. Приковывать к кровати наручниками его не стали. Бинтов и крови Рома не видел — Илья укрылся до подбородка. Шилов решил бы, что подполковник спит, если бы не легкие подрагивания век и усов. Поздоровавшись, Шилов оседлал стул и несколько секунд смотрел в окно. Он понимал, что Казаков может ничего не сказать или попросту не знать. Но необъяснимое предчувствие чего-то нехорошего подсказывало, что попробовать поговорить еще раз все-таки стоит. — Страхов, расскажи мне о нем все, что знаешь. — Что знал, рассказал. Знал бы больше, все вышло бы не так… — негромко, но твердо сказал Илья и приоткрыл глаза. — Ладно. — Рома снова выдержал паузу. — Я правильно понял, что не вы его нашли, а он вас? Казаков напряженно кивнул и поморщился. Лицо его стало задумчивым и болезненным. Шилов машинально посмотрел на наручные часы. Полвторого дня. — Савельев сказал тебе, что они с Гриш… Страховым вместе служили в армии, да? — Да. Сам понимаешь, давно было, — подтвердил Илья. — Но виделись после этого, так? Вместо ответа Казаков неопределенно повел головой, будто у него навязчиво зачесалась шея, а дотянуться рукой он не мог. — Посуди сам, ты узнаешь человека, с которым жил в одной казарме, через двадцать пять лет после дембеля, да еще и на хреновой записи? — подопнул его Рома. — Логично предположить, что они пересекались после, причем наверняка несколько раз… — От Краснодара до Донецка часов шесть езды, — отозвался Илья. — До Донецка? Так он правда оттуда? — В смысле? Некоторое время они таращились друг на друга — кто сдастся раньше. Первым не выдержал Казаков и отвел взгляд. Шилов же бестолково уставился в пол и быстро прикинул, что получается. Гриша, неважно, Лютый, Страхов или кто угодно еще, действительно родом из Донецка? Не мог же он с армии выдумать себе одну-единственную легенду и всю жизнь ее придерживаться? Скорее уже потом, на службе, ему быстро слепили биографию, смешав правду и вымысел. Пока он думал, Илья буравил его подозрительным взглядом. Роме от этого стало немного не по себе. Но он сбросил липкое напряжение, передернув плечами, и продолжил: — Дальше. Вспоминай, что Савельев еще говорил? Он знал его погоняло, Тритон. Знал, что киллер. Знал, что прикрышка у него надежная. Откуда он все это знал? Работал по нему? Гриша проходил у вас по какому-то делу? Подозреваемый, свидетель? Кто? У Савельева была его фотография. Откуда?! Шилов не заметил, что повысил тон и уже перешел на агрессивный допрос, а не просто разговор. Его немного потряхивало, и он не понимал, с чего вдруг? Это на него так внезапно всплывший Лютый так действует или все дело в Апостоле, до которого пока даже не дошли? А пора уже, иначе еще чуть-чуть, и либо в дверях появятся одинаковые стражники, либо у Ромы сдадут нервы. Ответа от Казакова не было. Он смотрел на Шилова из-под хмурых бровей и молчал. И только капелька пота на раскрасневшемся лбу подсказывали: он все еще тут и живой. — Савельев сказал тебе, что Гриша чей-то ручной киллер. Он назвал имя? — Ничего он не назвал. Вообще у нас был уговор: киллера он ищет сам, а на мне Октябрь и чтобы комар носу не подточил… Поэтому я особо про Страхова не расспрашивал, у меня других забот были полные штаны. Не вмешивался я. Только потом уже свел Ярика с Каратом. И то они там сами… — Карат знал Гришу? — Скажем так, был наслышан о его подвигах. — А тебе, значит, было не интересно, ради кого тебя затащили в дерьмо? — съязвил Рома и не смог сдержать саркастичной полуулыбки. — Сначала нет. Просто хотел другу помочь, — набычился Казаков. — А потом уже все равно стало, когда понял, что ситуация из-под контроля вышла… — И когда ж ты понял, Илья Николаич? — Шилов встал со стула и посмотрел на него с вызовом, сверху вниз. — Когда к Карату пошли за помощью. — Илья с угрюмым видом попытался приподняться, не получилось, лицо прошило болью, но затравленный взгляд на этот раз он не отвел. Снова воцарилось молчание. Илья натужно дышал и таращился в потолок. Рома беспорядочно глазел туда-сюда. Уйма бесполезных и ненужных упреков вот-вот грозились сорваться у него с языка, но он терпел и тщательно подбирал слова. Наконец не выдержал и спросил, тихо, но сурово: — Почему ты ко мне не пришел? — А чтоб ты сделал? Киллера этого нашел? Знаешь его, что ли? — Казаков с издевкой и устало усмехнулся, и лицо у него сразу стало страшным и резко постаревшим. — Да! — воскликнул Шилов напоследок, почувствовал, как невыносимо зачесались кулаки, и вышел, чтобы не натворить глупостей.

***

В сером и прохладном коридоре Рома быстро пришел в себя и даже подумал, не переборщил ли? Все-таки с Казаковым они были в совершенно разных весовых категориях, по крайней мере, сейчас. Благо секунда укора мигом улетучилась, и Шилов быстрым шагом пошел к Джексону. Рассказал ему о разговоре и о том, что Гриша вполне может быть донецким. Женя сказал, что все Рома сделал правильно, и снова попытался уломать Шилова на побег. Но Рома был непоколебим и скоро вышел на улицу. Пока он шел к машине, к нему снова вернулось нехорошее предчувствие. Осмотревшись, Рома потоптался на месте и подумал, уж не паранойя ли у него? В теплом салоне стало спокойнее, напряжение почти отпустило. Шилов завел мотор и решил съездить в главк, посмотреть, как там Паша и Света — не перегрызлась ли молодая семья? Те, оказалось, уже давно помирились и даже поискали что-нибудь о Грише — увы, безрезультатно. Рома тоже развел руками: от Ильи толку было мало. Разве что рассказал о возможном донецком происхождении Лютого. Света обещала поискать в этом направлении. А Шилов привычно пошел на поклон к вконец издерганному Диме. Вот теперь, решил он, можно раскрыть все карты о киллере с необычным прошлым. — Чего-чего?! — взревел Орехов и вскочил с места, как только Рома рассказал ему при каких обстоятельствах имел честь познакомиться с Гришей. — И ты только сейчас мне об этом говоришь? Ты… Ты… — он беспомощно пошарил руками по столу, но, на счастье Шилова, не нашел ничего тяжелого и травмоопасного. — Я просто не хотел, чтобы ты психовал раньше времени! — попытался оправдаться Рома. — Думал, вдруг Казаков что-то еще расскажет или Света найдет, или… — Или этот твой Лютый сам с повинной явится?! — пуще прежнего проорал Дима и раздосадованно плюхнулся на место. Пока он охал, ахал, потирал лоб и дергал удушающий галстук, Шилов гадал, как быть дальше. Вариантов было немного: рассказать об Апостоле и уж точно добить Орехова, чтобы не мучился; бросить все силы на поиски Карата и надеяться, что он знает больше Ильи; напрячь тяжелую артиллерию в лице Насти Огневой, Калюжного и Донченко, чтобы они потрясли свои связи для поисков Лютого. Смерти Димы Роме совсем не хотелось, поэтому с Набоковым он решил еще чуть-чуть повременить. Где искать Карата, тоже пока понятия не имел, этот жучара мог отсиживаться где угодно. Так что, по сути, вариант оставался один, о чем Шилов и сообщил Орехову. Тот удивленно поморгал и махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Рома вернулся в свой кабинет. Побродил из стороны в сторону, включил чайник, достал телефон и порылся в контактах. Калюжный, Донченко, Огнева — все они были на месте, оставалось пару раз тапнуть по экрану. Но Шилов не спешил. Предчувствие ясно говорило, что стоит подождать, правда, умалчивало, как долго. И Рома в тягостном ожидании стал давиться безвкусным кофе. Когда стало совсем невмоготу, он решил прогуляться. На улице кружили снежинки и завывал колючий ветер. Шилов встал недалеко от входа в главк, посмотрел по сторонам и закурил. Пальцы быстро замерзли на ветру, но Рома не уходил, выкурил одну сигарету, другую. Он старался никуда не смотреть, опустил голову и только мысленно представлял, хорошая ли из него мишень. Наверное, скорее да, чем нет: кругом ни души, ни деревьев, ни толстых столбов, только редкие машины. Иногда Шилов все-таки медленно озирался и, сам того до конца не осознавая, искал повсюду почти забытый высокий силуэт в бежевой куртке. Даже был готов к едва слышному свисту пуль над головой. Он верил, что Лютый где-то рядом. Но тот, если и наблюдал поблизости, не высовывался. Вскоре Роме пришлось сдаться и вернуться к себе. Руки у него по-прежнему чесались, Шилов хотел набрать для начала хотя бы Настю или попросить ее об услуге через Олега. Но все-таки решил дождаться утра, а затем позвонить всем сразу. К дому он подъехал, когда уже стемнело, и сразу же заприметил незнакомый внедорожник. Внутри мигом все одеревенело. С минуту Рома сидел неподвижно и чувствовал, как нарастал психоз. Это по его душу? Там Лютый? Или Апостол? Или?.. Гадать долго не пришлось, из внедорожника вышла темная фигура и быстро приблизилась к Роме. Смуглые пальцы лениво постучали по стеклу. Шилов выдохнул и, опуская стекло, подумал, с чего вдруг он так переполошился? — Вы искали Карата, он там, — произнесла фигура и махнула рукой на внедорожник. — Понял, — уже спокойно сказал Шилов и через минуту неохотно, но вежливо обменивался рукопожатиями с авторитетом. Они помолчали, а потом Карат показал Роме фотографию, точнее, вырезку из газеты, на которой красовалась физиономия Гриши. На долю секунды Шилову почудилось, что это снимок из той самой газеты, в которой много лет назад написали о трагической гибели Лютого в автокатастрофе и которую Шилов лично бросил в огонь. Но потом он выкинул дурь из башки, присмотрелся и понял: газете, судя по дате, всего лет пять, Гриша староват, да и форма другая, не милицейская. Что же это, очередной финал очередной операции? Как же тогда Лютый киллером стал или он совмещает? — Эту бумажку мне принесли Казаков с товарищем, спросили, знаю ли я его, просили помочь в поисках, — вальяжно, будто делал одолжение, заговорил Карат. — И? Знаешь? Нашел? — поторопил Рома. — Знаю. Но не нашел, опоздал. — Карат помолчал, сжав губы в тонкую полоску. Шилов внимательно наблюдал за ним, но так и не понял: жаль ему Савельева и Казакова или нет. В том, что он уже в курсе случившегося, сомневаться не приходилось. — Что именно о нем знаешь? — одернул его Рома. — Киллер. Из «спецов». Говорят, его своя же служба как бы это… «законсервировала» за что-то. А он обиделся, ушел на вольные хлеба, по специальности. Ну, а такие у нас ценятся, без работы не остался… — Он работает на кого-то конкретного, да? Вразумительного ответа Шилов не услышал. Карат лишь неопределенно покачал головой — то ли да, то ли нет — и почесал короткую седую бородку. — Ты помолчать меня, что ли, позвал? Мне до тебя дела нет. А этот урод очень нужен! — Рома ткнул пальцем в снимок Лютого. — Знаю-знаю, поэтому я тут, — кивнул Карат. — Имени не назову, но его хозяин немец русского происхождения. В России давно не появляется. Вроде в Берлине осел. И ему, — он тоже щелкнул ногтем по снимку, — светиться лишний раз не разрешает. Многие местные хотели бы спросить и с Тритона, и с… немца. А ты, если доберешься до него, судить же не будешь. Девять грамм — и дело с концом, да? — Карат гаденько ухмыльнулся. — Когда доберусь, — поправил его Шилов и, не прощаясь, вышел. Он еще не дошел до двери подъезда, а внедорожник Карата рванул с места. И по спине у Ромы пробежал мерзкий холодок, снова зазудело ощущение, что Лютый близко. Обычно Шилов поднимался по лестнице, но сейчас поехал на лифте. Хотел таким образом хотя бы несколько секунд побыть в абсолютном одиночестве и задушить навязчивый психоз в зародыше. Но получилось так себе. А переступив порог квартиры и сдержанным кивком поприветствовав Ксению, сказал, сам от себя не ожидая и не узнав собственный голос: — Я, наверное, скоро в Берлин слетаю. Ненадолго.