Золотая пыль

      В отполированных и пустых коридорах — гулкое эхо далеко вперёд даже от её шагов, тихих, крадущихся, осторожных. Твёрдая подошва касается чёрного, до блеска натёртого, мрамора пола, и стук отражается от кремовых мраморных стен, изрезанных коричневыми узорами. Каждая мышца напряжена, а пальцы поглаживают шероховатую бумагу, насквозь пропитавшуюся лиловыми чернилами. Мелейра чувствует преследование.       С приездом иностранных послов в этот дворец стало беспокойней. Мелейра не может отделаться от мысли, что за ней беспрестанно следит множество пристальных взглядов. И никогда нельзя терять лица.       Даже когда остаёшься абсолютно одна, без прислуги, в своих покоях.       Быть гувернанткой императорских детей гораздо легче, чем куратором будущей Императрицы.       Далеко по коридору разносится чьё-то неаккуратное движение лёгким звоном сдвинутого подсвечника. Мелейра вздрагивает. В этом крыле дворца не ходят чужие: все послы поселены в левом. Здесь только Юна, гвардейцы и министры, каждый из которых занят своим делом. И явно не ступает шаг в шаг за ней.       Мелейра делает ещё несколько торопливых шагов, не смущаясь грохочущего по коридору эха, и, стремительно завернув за угол, прижимается к прохладной стене. Больше ничего не слышно. «Неужели показалось? — Мелейра потирает висок и хмурится. — В самом деле, тут повсюду стоят гвардейцы. Лучшие из лучших. Им дан чёткий приказ, который они не могут не выполнить».       Она стоит ещё с пару мгновений, медленно дыша и вслушиваясь в тишину коридоров. А потом поправляет холодный крупный кулон на груди, разглаживает неаккуратные складки платья и делает шаг. Планшетник удобно ложится в левую руку, а правая ладонь прижимается плотно к бедру, так что даже сквозь плотную ткань платья ощущается рукоять стилета, чехол которого намертво пристёгнут к чулкам под платьем.       Мелейра чувствует, что слежка не отступила. Просто идёт кто-то слишком тихий, незаметный, как она.       — Мэлэрин? — голос, густой, гулкий, как удар в гонг, прокатывается по коридору.       И чья-то тяжёлая ладонь опускается на плечо.       Рука мгновенно опускается в потайной карман, и нож удобно ложится в ладонь. Один взмах — и тонкое острое лезвие сверкает в свете факелов и упирается в бледную шею с бирюзовой выпуклой веной.       — Похвально, — в серебристых глазах Илаона сверкает странное торжество, — ты не растеряла навыков.       — Вы ошиблись, господин Илаон, — процеживает сквозь зубы Мелейра дрожащим голосом: сейчас особенно трудно сохранять металлическое спокойствие. — Я не Мелерин, меня зовут Мелейра дель Марин. Куратор Её Светлости.       — Я не мог ошибиться, — по бурым губам проносится лёгкая улыбка. — Мэ-лэ-рин. Пятнадцать лет прошло, а ты мало изменилась…       Мелейра делает глубокий вдох, руку со стилетом сводит судорогой, но она не отводит лезвие от шеи. Лишь заглядывает в глаза Илаона и глубоко дышит. Сердце бьётся часто, разгоняя по телу с жаром кровь. Мелейра смотрит в глаза бывшего наставника и хочет обо всём этом навсегда забыть.       — Может, всё-таки уберёшь оружие, и поговорим? — Илаон, державший до этого руки за спиной, осторожно выносит одну руку вперёд и медленно нажимает указательным пальцем на её запястье.       Его касание обжигающе холодное, как лёд, под который Мелейра проваливалась, убегая из Криодана. Мелейра дёргается и опускает руку со стилетом. Но оружие не убирает — лишь ловчее перехватывает рукоять и глядит на Илаона, подозрительно прищурившись.       Это раньше она смотрела на него снизу вверх, широко распахнутыми глазами и внимала каждое слово. Это раньше она была Мэлэрин Крус, внебрачной дочерью начальника морских войск Криодана, Кариба Круса, а Илаон Герр — её учителем.       А сейчас она Мелейра дель Марин — бывшая гувернантка и куратор Юнары. И если Юнара теперь — лицо Империи; Мелейра — голос.       И этому голосу нельзя дрожать, даже при встрече с прошлым, которое давно должно было кануть в Кардену*. Мелейра вытягивается так, словно она не куратор будущей Императрицы, а сама Императрица и требовательно выгибает тонкую бровь. Илаон не выглядит как человек, несущий угрозу, а значит, с ним можно поговорить.       — Чем могу быть полезна послу Криодана?       — Как ты оказалась при дворе?       — Чудом. Это всё, что вы хотели знать? — Мелейра крепче сжимает оружие и напряжённо выдыхает. — Извините, у меня дела. Все остальные вопросы вы можете задать во время аудиенции.       Мелейра почтительно склоняет голову и хочет удалиться, но вопрос Илаона, жёсткий, колючий, вбивает в пол:       — А при каких обстоятельствах погибли Император Элиодор и его сын? Если это был несчастный случай, как уверяет ваш главный министр Фрейс, то почему ты ходишь по собственному дворцу с оружием?       Мелейра молча прячет стилет в складках платья, как следует разглаживая ткань, и не отводит взгляд от Илаона ни на секунду. Лишь тяжело дышит, вспоминая, как смотрела на окровавленные тела Императора и Корнелия, с трудом сдерживая слёзы, как заламывала руки под дверью покоев Юны, подбирая слова, чтобы сообщить о смерти её родных, как сохраняла беспристрастный вид, когда Юна роняла слёзы в день коронации.       — Вы не находите, что это не ваше дело, господин Илаон?       Мелейра одаривает его самым колючим и хладнокровным взглядом, на который способна, а потом, коротко сообщив о делах, разворачивается, чтобы уйти. Илаон цокает и хватает её за руку, разворачивая к себе:       — Как думаешь, что будет, если наш Государь узнает, что ты здесь? Да ещё и при дворе Императора? — он наклоняется ниже и коварно шипит: — А точнее, Императрицы…       — Его это больше не касается, — Мелейра дёргает рукой, но Илаон держит крепко.       — Если хочешь, чтобы так продолжалось, ты будешь мне всё рассказывать…       Мелейра кривит губы и вглядывается в изрезанное ветрами лицо Илаона. За пятнадцать лет оно покрылось глубокими морщинами, придающими его взгляду ещё большую тяжесть, опутывающую тяжёлыми цепями. Мелейра делает короткий вдох, и страх липкими щупальцами опутывает грудь. Илаон больше не учитель — он приближённый к Государю Криодана, прославившемуся своей жестокостью и самодурством.       — Мелейра?       Мелейра оборачивается и радостно выдыхает. Подумать только — она второй раз в жизни счастлива видеть Фрейса. Первый министр стремительно приближается к ним с Илаоном широкими мягкими шагами, так что Илаону приходится выпустить руку Мелейры.       — Как вы смеете, господин Илаон? — Фрейс подходит вплотную к Илаону, смотрит на него свысока и, несмотря на свою худобу, кажется опаснее Криоданского посла. — Я вас спрашиваю, как вы смеете прикасаться к куратору Императрицы и разговаривать с ней в таком тоне?       — Министр Фрейс, — Илаон почтительно кланяется Фрейсу, но пронзает колючим взглядом Мелейру.       — Если вы не хотите поставить под удар отношения наших государств я советую вам удалиться, — Фрейс делает шаг, загораживая Мелейру от Илаона.       Мелейре хватает времени, чтобы прийти в себя и проследить внимательным взглядом за тем, как медленно и твёрдо удаляется Илаон. А потом тонкие пальцы Фрейса впиваются в её шею, не давая поблагодарить. Мелейра слабо всхрипывает, стараясь не смотреть в разные глаза министра. Но кривой шрам и безжизненный глаз как будто приковывают к себе. Мелейра смотрит на своё отражение в белом стекле и ровно дышит.       От Илаона исходила опасность, но Мелейра почувствовала её поздно.       От Фрейса опасности не исходит совсем.       — Что вы делали? Говори!       — Он меня остановил, — рычит Мелейра, — хотел о чём-то поговорить. Я пыталась пройти мимо.       — Какие у тебя дела с послом, а? Дочь крестьянина? — Фрейс туже сжимает горло, и перед глазами взрываются тёмные пятна, а дыхание против воли становится частым. — Или ты мне в тот день солгала? Или это ты навлекла беду на нашу Империю и Императора?       — Я не лгала. Беда свалилась бы раньше, если бы причиной её была я! — Мелейра скрипит зубами и почти не лжёт. Как всегда.       — Имей в виду, — Фрейс нехорошо оскаливается и медленно разжимает пальцы, упиваясь своей силой, — если я узнаю, что ты как-то связана с Криоданом и из-за тебя могут начаться конфликты… Сдам, не раздумывая. Потому что если тебя не станет, конечно, это будет грустно. Но зато закончатся проблемы.       Мелейра потирает шею, которую жгут следы тонких цепких пальцев Фрейса и смотрит на него злобно, исподлобья.       — Помни, что всё, что я тебе дал, я могу забрать. Ваше Сиятельство.       Фрейс сворачивает за угол, и Мелейра обессиленно приваливается к стене, приглаживая упавшие на лоб пряди. «Фрейс не лжёт. Он отправит меня под меч Суррены, если понадобится, — прикрыв глаза, глубоко вздыхает, восстанавливая дыхание. — И зачем я только пошла за ним пятнадцать лет назад?»       Мелейра входит в обсерваторию стремительно, в надежде, что Юна ещё не выбралась из библиотеки. Тщетно. Юна стоит перед картой звёздного неба, заложив руки за спину, и её мягкие кудри покачиваются в унисон постукиванию носка туфли по полу.       — Ваша Светлость, — Мелейра осторожно зовёт её и тут же шуршит бумагами на планшетнике, — хорошо, что вы так быстро пришли. Придворные звездочёты…       — Я знаю, — голос Юны надтреснутый и какой-то обречённо-горький, так что болезненно сжимается сердце, Юна оборачивается. — Я поэтому и пришла быстро. Я не могу не увидеть брата и отца. Только… Ты опоздала.       Последняя фраза звучит льдом и металлом, и Мелейре хочется улыбаться. Именно такой фразой она чаще всего приветствовала наследников на уроках. Они стыдливо опускали глаза, извинялись за опоздание, и заверяли, что больше такого не повторится.       — Прошу прощения, меня задержали некоторые, — пальцы сами поглаживают шею, на которой не осталось ни следа от хватки Фрейса, — обстоятельства.       — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине, — Юна обводит внимательным взглядом стражника, стоящего у дверей, главного звездочёта и чертёжника, а потом с мягкой улыбкой твёрдо просит их покинуть обсерваторию.       Все исполняют её просьбу беспрекословно. Мелейра и Юна остаются одни.       И теперь Мелейра явственно видит в глазах подопечной слёзы.       — Что-то случилось, Юна? — Мелейра кладёт планшетник на чертежи и протягивает ладонь к Юне.       Она отворачивается, хлестнув волосами по руке, и тяжело дышит, хлюпая носом. Мелейра молчит, давая Юне время собраться с силами. Сама в это время запрокидывает голову и смотрит через разноцветные шестиугольные стёкла купола на темнеющее фиолетовое небо, покрытое едва заметными точками звёзд. Тех, кто покинул Лийву и больше не вернётся.       — Расскажи мне о маме, — Юна наконец собирается с силами и оборачивается к Мелейре.       Она говорит как Императрица, но складывает руки у груди совершенно по-детски.       — Я говорила, что мне известно.       — Выходит… Ты мне врала, — Юна хватает ртом воздух и, зажмурившись, мотает головой. — Я же тебе верила. Верила больше всех, Мелейра. Ты была со мной всю жизнь. Больше даже, чем папа. Чем Корни! За что? Я знаю, что мама умерла, когда мне было больше пяти. — На немой вопрос, который крутится на языке Мелейры, но не имеет права уйти дальше, отвечает: — Я нашла семейный портрет в библиотеке. И завтра его увидите все вы. Он не имеет права лежать… Там.       Юна выдыхает и впивается пальцами в Императорский перстень. Мелейра вымученно прикрывает глаза и потирает висок. Этот день преподносит всё больше и больше неприятностей, от которых пульсирует голова. «Надо будет попросить служанку принести отвар на горных травах, — проносится в сознании. — Надо что-то сказать Юне. Но не правду же, в самом деле. Не сейчас. Когда я и сама не знаю, что есть что…» Мелейра делает осторожный шаг к Юне и заправляет за ухо золотистый локон. В золотых глазах — слёзы и отчаяние.       — Юна, послушай, — ладонь ложится на худое плечо, — я всего тоже не знаю. Всё в этом государстве подчиняется воле Императора, понимаешь? И я тоже. Я знаю немного. И я обязательно тебе об этом расскажу. Завтра. После совета. Если захочешь.       — Если бы не хотела, я бы не пришла, — надтреснуто произносит Юна и смахивает с щеки слезу, — я… Мелейра… Я думала, что мы с тобой семья… Особенно сейчас…       Юна всхлипывает, и Мелейре становится больно.       Юна совсем маленькая девочка, которая потеряла семью, получила целую Империю и вот-вот может потерять себя в этом круговороте интриг. Она не готова к тому, чтобы править. Но с достоинством несёт это бремя. По крайней мере, старается изо всех сил.       Мелейра осторожно поглаживает Юну по плечу и медленно привлекает к себе. Юна покорно утыкается в её грудь и рваным тёплым дыханием опаляет кожу. Мелейра прикрывает глаза и поглаживает Юну по голове.       — Пожалуйста, Мелейра, хоть ты… Не оставь меня… Я… У меня больше никого… И все мне врут…       Слёзы безжалостно жгут глаза, так что Мелейре приходится зажмуриться и прижаться к виску Юны.       — Тише, моя девочка, тише… Ты просто устала. Это непросто, я ведь понимаю. Давай я отложу завтрашнее заседание, и мы проведём день в саду?       Юна невнятно мычит согласие и крепче обнимает Мелейру. «Снова ложь, — хмурится она, — когда же это кончится, Создатель? Нет, надо всё-таки приказать заварить побольше горных трав. Эта головная боль совсем выбивает из сил».