Не обещай меня любить всегда, Не зарекайся, не клянись. Ведь как там сложится твоя судьба? Как повернется к тебе жизнь?
Чёрный Обелиск feat.НУКИ (СЛОТ) - Не обещай
В доме семьи Ким было очень тепло. Светлые стены с пейзажами в маленьких рамках, простая мебель, множество растений в горшках стояли по углам и висели рядом с окнами. Сонхва чувствовал себя очень странно в этом месте. - Хён! - голос был детский. Пак начал оглядываться, чтобы заметить ребёнка, но в ноги что-то сильно врезалось, и крепко ухватилось за талию. - Я так скучал, хён! Одиннадцатилетний мальчишка прижимался к напарнику Хонджуна, утыкаясь тому прямо в пупок. Сонхва ещё больше растерялся. - Хоюн-а, - протянул Хонджун, - Где твои очки? Мальчишка с копной черных волос поднял голову на Хонджуна, затем на того, кого обнимал. - А-а-а! Хён, прости! - он сразу переметнулся к брату и заключил его в более сильные объятия. – И вы простите, дядя, - мальчик и правда сожалел о своей ошибке. Госпожа Ким недовольно помотала головой, говоря, что Хоюн слишком часто стал терять очки. Как понял Сонхва, это и был тот самый младший брат, в чьей комнате он недавно ночевал. Но насколько большие проблемы с его зрением, если он перепутал родного брата с незнакомцем? На возгласы младшего пришёл глава семейства. Господин Ким был стройным мужчиной, его черные волосы были собраны в небольшой хвост. Он тоже обнял сына, и дружелюбно поздоровался с гостем крепким рукопожатием. Сонхва отметил, что состояние мышц говорило о постоянной физической работе, вот почему мужчина в возрасте выглядит так хорошо. Но всё-таки Хонджун больше был похож на маму. Для своих лет эта женщина выглядела очень красиво: круглое лицо, большие карие глаза с морщинками в уголках, низкий хвостик из черных волос. Эти люди были очень приятны, но это странное ощущение внутри никак не покидало антрополога. Такое уже случалось однажды. Сонхва думал, что вырвал из себя все подобные чувства, но, как оказалось, не полностью. Пока мама Хонджуна доделывала ужин, парни прошли в комнату, специально отведенную для гостей. Сам Ким не жил в этом доме, потому что родители переехали сюда из Сеула, оставив ему ту квартиру. Пару раз ему удавалось приехать на каникулах, и эту комнату выделяли ему. В остальное время она почти не использовалась. Зайдя в помещение, Пак немного растерялся, когда не заметил кровати. Только низкий столик и встроенный в стену шкаф. - А спать…? - В шкафу есть футоны, - Хон посмотрел на напарника с выпяченной вперед нижней губой, мол: «Всё в порядке, ты ожидал чего-то другого?» Для Сонхва это было не так страшно, он же не раз говорил, что на полу спать даже полезнее. Но только ушёл один вопрос, как в голову забрался десяток других. Пак сбросил с плеча небольшой рюкзачок со сменной одеждой и материалами для доктора Лу. - Чем болен твой брат? Ким доставал футоны и, не отрываясь от дела, ответил на вопрос: - У него врожденная миопия, и с каждым годом она растёт. Приходится носить очки, но он вечно их теряет. Вообще не понимаю, зачем их снимать, если ничего не видно, - причитал Ким, расправляя матрац. В его голосе не было жалости, только чистое ворчание. Он беспокоился о брате, но искренне не мог понять его поведения. - Понятно. Сонхва отлучился в ванную. Ударившая в лицо холодная вода немного привела в чувство. Он чувствовал себя некомфортно, и это ему не нравилось. Словно внутри боролись два разных человека: один хотел остаться, а другой сбежать от этой тёплой, домашней, семейной атмосферы. Возвращаясь назад, Сонхва услышал голоса в их с капитаном комнате и остановился у стены. Хонджун разговаривал с Хоюном. - Мама сказала, что ты слишком часто снимаешь очки. Что случилось, Хоюн-а? Ты же знаешь, что не стоит так делать, - старший ни в чём не укорял ребёнка, но при этом был серьёзен. Хоюн немного замялся, протирая пол белым носочком, но вскоре доверился брату и рассказал всё: - Меня дразнят в новой школе. Поэтому я хочу научиться ходить без них, чтобы не выглядеть глупо. Хонджун усмехнулся. Его брат и правда был ещё глуп в силу возраста. - Разве собственное здоровье не важнее того, что говорят другие? Знаешь, один мой хороший друг говорил, что людям свойственно говорить глупости и болезненные слова в адрес других, но мы слишком возносим плохие слова, из-за чего появляются проблемы. Но есть множество хороших слов, которые мы должны слышать. Просто нужно научиться пропускать одни, а другие – принимать. Понимаешь? Младший кивнул. Он внимательно слушал брата, смотря тому прямо в глаза. - Ну сказали они, что ты выглядишь глупо в этих очках, и что? Они сами выглядят глупо, высмеивая чьи-то особенности. Ты послушался их и делаешь хуже себе, это тоже очень глупо с твоей стороны. Так что пообещай хёну, что больше подобных козлов ты слушать не будешь, хорошо? Пак не сдержал смешка вместе с Хоюном. Когда ещё будет возможным услышать от капитана полиции такое словечко? Младший кивнул и крепко обнял брата, благодаря за помощь. - Я так рад, что ты приехал, хён, - слышится шёпот на ушко, и мальчик убегает к себе. - Вообще-то я говорил, что любые слова человека – пустая трата нервов. Они всё равно умрут, какой смысл воспринимать их серьёзно, будь то оскорбление или слова любви? Было приятно, что Хонджун использовал для примера его цитату. Пусть и перековеркал, но использовал. - Подслушивать не хорошо, вообще-то, - последним словом Хон передразнил напарника. - Сказал человек, чьё ухо не отлипало от двери, когда пришёл мой отец. - Откуда ты?.. – недоумение на лице выдало Кима с потрохами. Сонхва точно демон. Вскоре в комнату постучалась госпожа Ким и сообщила, что ужин готов. Хонджун, до этого дико скучавший по маминой стряпне, соскочил с пола и побежал к двери. Движения в стороне напарника не было замечено, и капитан остановился. Пак сидел на своём футоне и что-то писал в телефоне. - Ты слышал? Ужин готов. Сонхва молчал, не отрываясь от телефона: - Не думаю, что это хорошая идея. - В каком смысле? Пак Сонхва, не придуривайся, - Хонджун силком потащил напарника на кухню. За столом уже собралась вся семья. Отец Хонджуна оказался большим шутником и половину вечера рассказывал довольно забавные истории, половина из которых была о детстве самого капитана. Хон раскраснелся как помидор, когда папа рассказал как маленький Хонджун, напялив на голову собственные шорты, устраивал мафиозные набеги на булочки, которые мама испекла для праздника в детском саду. - В детстве он больше походил на бандита, - продолжал отец, - то, что он захотел стать полицейским, стало для нас настоящим сюрпризом. - Думаю, Сонхва всё понял, пап. Госпожа Ким заботливо подложила Паку ещё еды, говоря, что мясо очень полезно для таких худышек, как он. Сонхва на мгновение застыл. От этой заботы правда было не по себе. Все вокруг смеялись, шутили, вспоминая прошлое, отчего Сонхва вновь почувствовал себя лишним. Это не для него. Извинившись, Пак поднялся из-за стола и отправился в комнату. Он помнит, что там было окно. Свежий воздух просто необходим, иначе вылезающие наружу эмоции задушат его. Насколько времени его ещё хватит? Какими бы фактами он себя не убеждал, как бы ни старался отключить ненужные чувства, но человеческая натура не так проста. Её не стереть, ни замазать, как грубую ошибку, она всё равно будет лезть наружу, потому что это наша часть, от которой бесполезно отказываться. Открыв окно, Хва впустил в комнату холодный осенний воздух, который вмиг забрался под рубашку и в легкие, немного успокаивая бегающие мысли. Забота, теплые улыбки, семейная идиллия - это всё обман для него. - Эй, Сонхва, всё в порядке? – вошедший Хонджун даже не подумал включить свет, когда увидел Пака у окна. Его голос был очень обеспокоенным. – Тебе нехорошо? Пак помотал головой. Он чувствовал, что если скажет сейчас хоть слово, то будет раскрыт. Голос будет сломан, полон хрипов и лживого спокойствия, об этом говорило сдавленное горло. - Сонхва… Хон прошёл вперед, но остановился, заметив, как на тумбе рядом засветился телефон Сонхва. Пришло сообщение. «Мама умерла. Похороны через два дня». У Джуна затряслись руки. Что сказать сейчас? А помогут ли его слова? Взяв телефон, Ким молча подошёл к напарнику и протянул гаджет. - Я сожалею. Обернувшись, Пак пробежался глазами по тексту, но выражения лица не изменилось. Будто он прочитал постоянно приходящий спам, а не сообщение о смерти близкого человека. Нажав на кнопку блокировки, Сонхва отложил телефон и продолжил смотреть на открывшийся кусочек звёздного неба. В таких отдаленных от города местах очень хорошо видны звёзды. Такие новости должны быть в разы тяжелее, чем прошлые, так думал Хонджун, но почему Сонхва вновь всё равно? Терять родных - это же ужасно и очень страшно. Ким даже думать об этом не хочет. - Просто забудь об этом, Хонджун. Воздух стал ещё холоднее, и это только трезвило. Сонхва нашёл в себе силы и собрался с мыслями. Сыграть ещё одну роль, только на эту ночь, и всё закончится. На ладони почувствовалось тепло. Хонджун положил свою руку поверх чужой и прижался головой к чужой спине. - Можешь довериться мне, Хва. От этого шёпота по телу Пака пронеслись мурашки. И от близости. От тепла его руки. Сердце забилось в несколько раз сильнее. Понять, что происходит, было не трудно, а принять - это уже сложнее. Хонджун рядом, сейчас, когда чаша внутри полна до краёв и вот-вот лопнет от напора всех чувств, что столько времени удавалось удерживать. Теперь же сил не осталось совсем. Пошли первые трещины. Сонхва закрыл окно и повернулся к напарнику, лицом к лицу. Не пожалеет ли он? Однажды была возможность довериться, но Пак специально упустил её. Но тогда ещё были силы держаться, а теперь лишь голое отчаянье на пару с одиночеством, один шаг не туда и ты исчез. Глаза Хва заблестели, и это не скрылось от взгляда Кима. Неужели ледяное сердце его напарника начало таять? - Знаешь, почему мне не больно, Хонджун? Почему имея семью, я делаю вид, будто их нет? Молчание. Хон, не отрываясь, смотрел в темные глаза и ждал продолжения. Он словно чувствовал, что для Сонхва это сложно, открыться кому-то, поэтому просто внимательно слушал.***
Вчера у Сонхва был день рождения. Исполнилось девять. Пусть поздравление он получил только от садовника, что пришёл, подрезать розовые кусты под окном, он и этому был рад. Следующий день обещал быть таким же, как и прошлые, - полным одиночных скитаний по огромному дому. Но, к удивлению малыша, с утра за ним зашёл папа. Его лицо не выражало ничего, как обычно, но само его присутствие с утра уже вселило надежду в детское сердечко. Они долго ехали в машине. Выехали за город. Сонхва пытался предположить, куда они направляются: может, на отдых? Или пикник? Но корзины с фруктами не было на заднем сидении, как и хорошего настроения у отца. Мама даже не вышла их проводить. Хотя её мальчик видел ещё реже, чем папу. Сонхва снова придумал себе иллюзию, в которую очень хотелось верить. Когда они подошли к серому зданию, малыш окончательно растерялся. Пустые качели на площадке, что была рядом, заскрипели, когда ветер немного пошатнул их. - Папа, что это за место? - Твой новый дом.***
Рассказ обещал быть долгим, и напарники плавно переместились на свои футоны. Сели друг напротив друга и Сонхва продолжил. Он говорил спокойно, полностью доверившись Киму. - Моё рождение было большой проблемой для родителей. Они не избавились от меня потому, что дедушка поставил условие: будет наследник, тогда сможет передать компанию в руки моего отца. Для дедушки я был как запасной план, чтобы в будущем и я смог управлять семейным бизнесом. Когда мне было три, дедушка умер. Хонджуна словно током ударило. Он вспомнил, как принял Сонхва за сироту, и едва не спросил об этом, хотя у того в полиции работает дядя. Он же мог так сильно облажаться перед ним. Стало немного стыдно, и Хон был рад, что они сидят в темноте, и его красное лицо не видно. - Но почему твой дядя не претендовал на компанию? - У них были плохие отношения с моим отцом, поэтому дядя не хотел иметь ничего общего с ним. О том, что у меня есть дядя, мне пришлось узнать в одиннадцать, как и ему обо мне. Так вышло, что до смерти, дедушка оставил мне в наследство некоторые акции и часть компании, и когда отец полностью смог переписать всё на себя, меня отправили в детский дом. Теперь лишний балласт был не нужен, и от меня можно было избавиться. Я до последнего верил, что мы станем семьёй, как обычно рисуют на картинках в книгах, - на этих словах губы Сонхва дрогнули в улыбке. Каким он был наивным раньше. – Жаль, что рисунки нельзя было оживлять. Было сложно поверить, что Сонхва говорит о таких волшебных вещах, как говорят дети. Сейчас перед Хонджуном сидел маленький мальчик, лишённый семейного тепла, любви, беззаботного детства… Ему было очень одиноко. От осознания этого на сердце Кима становится очень пусто. - Дядя как-то узнал обо мне и оформил опеку надо мной. Дал образование, помог с работой. Поступок отца очень злил его. Дядя старался заменить отца, но было поздно. Я закрылся. Закрылся так же, как перед моим носом закрылись двери приюта, за которыми стоял человек, которого я считал родным. Слова «родители», «семья», я перестал вкладывать в них смысл, вбив себе, что они мне не нужны. И до определённого момента это получалось. Я окунулся в учёбу, отвлёкся и практически ни о чём не вспоминал. Поэтому для меня они словно чужие, и без них я жил спокойно. Но сейчас.., - Сонхва моргнул пару раз, чтобы перестало щипать в глазах. - Когда мы ужинали с твоей семьёй, и когда Юнхо был с нами.., - слёзы накопились слишком быстро. Трещин стало ещё больше. – Я бы хотел быть частью этого. Хотя бы раз. От слёз Пака, которые уже не было сил сдерживать, сердце Хонджуна сжалось от боли. Он словно пережил это вместе с ним ещё раз, и последние слова окончательно расставили всё на свои места. Сонхва не робот, и не демон, он просто мальчик, который боялся мира, защищался от него, но в то же время всей душой хотел оказаться в нём своим. Как все остальные. Сонхва был вцеплен в крепкие объятия напарника и едва не снесён его напором. Хон словно боялся, что доктор сейчас исчезнет, и этот разговор превратится в пустоту. То, что Пак открылся, многое значило для капитана, и поднимало их отношения на новый уровень. Отстранившись, Ким утёр большими пальцами солёные дорожки с покрасневших щёк и ободряюще улыбнулся. - Пак Сонхва, - он смотрел прямо в темные глаза-омуты, собираясь тонуть в них снова и снова. – Ты стал частью моего мира, когда явился в том синем комбинезоне на пустырь, и я обещаю, что никогда не вырву тебя из него. И всегда буду рядом. Лицо Хонджуна было так соблазнительно близко. Глаза всё ещё щипало от слёз, но плакать не хотелось. Стало легче. Словно та чаша опустела. Хонджун тоже почувствовал странное влечение и потянулся ближе, медленно и аккуратно. В мыслях не было ничего, кроме губ напротив. Но Сонхва остановил его лишь парой слов, что в тишине прозвучали как гром: - Не обещай ничего, пожалуйста.