Спас? А теперь - беги!

Покинув больницу и очутившись на кишевшей магглами улице, Гарри вдруг ощутил, что у него буквально подкашиваются ноги. Пока Нарцисса в подробностях рассказывала ему об ужасных деяниях своего мужа, в мозгу Гарри билась единственная мысль: «Человек, навлекший на нас с Северусом столько бедствий, все время находился рядом, следил за каждым нашим шагом, притворялся другом одному и лояльным начальником второму, а в решающий момент нанес удар, едва не оказавшийся смертельным!» Гарри чувствовал, что его вот-вот разорвет от нахлынувших эмоций. Боль, гнев, ненависть, отвращение сменяли друг друга с бешеной скоростью, и Поттер был вынужден прислониться к кирпичной стене заброшенного универмага «Чист и Лозоход лимитед», чтобы не упасть. Перед глазами замелькали цветные круги. Гарри сжал голову руками и негромко застонал так, что какая-то пожилая женщина, с опаской покосившись на него, возмутилась: – Житья не стало от этих наркоманов! Только тогда Гарри понял, что попросту забыл набросить на себя чары Отвлечения внимания и теперь стоял в полном аврорском обмундировании посреди обычной маггловской улицы. – Соберись уже! – прошептал он, немедленно исправляя это упущение. – Тоже мне, Повелитель Смерти! Выслушал признания несчастной женщины и раскис! А ведь ты еще даже не читал дневника, который вел Малфой! Однако дневник, какие бы ужасы он ни содержал, являлся важнейшей уликой против Люциуса и пропуском в свободную жизнь для Северуса, поэтому, быстро справившись с дурнотой, Гарри аппарировал прямо к высокой кованой ограде Малфой-мэнора. Особняк был надежно защищен от нежелательного вторжения. Никто, кроме самого хозяина и его близких, не сумел бы обойти родовую защиту. Никто, кроме Гарри Поттера. Крепко запертые ворота отворились, едва он прикоснулся к ним, а домовые эльфы, призванные охранять Малфой-мэнор, беспрекословно расступились, открывая проход в святая святых – кабинет Люциуса Малфоя. Гарри, разумеется, предполагал, что при всем своем безумии Люциус не станет хранить на виду столь тяжкую улику против себя, но все же решил, прежде чем учинять в кабинете обыск, попробовать банальные Манящие чары. После сакраментальной фразы: «Акцио дневник Малфоя!» – один из книжных шкафов отъехал в сторону, дверца потайного сейфа с грохотом упала на пол, а в руки Гарри влетела небольшая тетрадь в зеленом кожаном переплете. Держа дневник, точно тот был ядовитой змеей, в любую минуту способной укусить его, Поттер опустился в роскошное глубокое кресло возле письменного стола и осторожно перевернул первую страницу. Там стояла дата «16 июля 1998 года» и единственная фраза, накарябанная неровным почерком: «Для чего теперь жить?» В течение нескольких месяцев настроение Малфоя резко менялось. После долгих недель беспросветных горя и тоски наступило подобие эйфории: «Северус обнадежил меня и заверил, что ему удастся изобрести зелье, которое исцелит Нарси и Драко!» «Сегодня я признался Нарси, что не могу жить без нее! Возможно, мне показалось, но ее взгляд стал более осмысленным. Уверен, она чувствует, как я тоскую по ней!» А затем настало время для ненависти, смешанной с откровенным безумием. «Пошел уже третий месяц... Они лежат без движения, как куклы. Их моют, переодевают, следят, чтобы не было пролежней, но это уже не люди. От моих жены и сына остались лишь пустые оболочки... А я вынужден жить, приходить к ним в Мунго, разговаривать с целителями, когда хочется убить всех до единого. Даже Снейпа! Этот мерзкий полукровка обещал мне помощь, он обнадежил меня, сказал, что разрабатывает какое-то зелье, способное поставить Нарси и Драко на ноги, а на деле? Ни-че-го! Теперь он служит Кингсли, лижет этому черномазому недоволшебнику сапоги, как прежде лизал их Лорду. Может, и ноги перед ним раздвигает! Подстилка! Шлюха! Выбрался сухим из воды с помощью Поттера, принял от новой власти орден Мерлина и думает, что ему все простили! Впрочем, Снейп – всего-навсего мелкая сошка. Пешка в игре Дамблдора против Лорда. Это не он виновен в том, что случилось с Нарси и Драко. Главные виновники – Шеклболт и Поттер. Если бы не Поттер, я был бы сейчас Министром магии, правой рукой Темного Лорда, его незаменимым советником. И именно Избранный гнил бы вместо Нарси и Драко в Азкабане. Я бы лично насылал на него дементоров и слушал, как он вопит и молит о пощаде, пока они лакомятся его страхами. А их у него было бы много, очень много! Не осталось бы такой пытки, которой он не испробовал бы на собственной шкуре. Я бы резал его на куски, а потом заливал в глотку Заживляющие зелья. И так день за днем, ночь за ночью! А Шеклболт?! Гнусный предатель крови! Авантюрист, по чьей вине и взбунтовались дементоры... Вот уж кого я бы заставил мучиться... Умирать медленной смертью... Харкать кровью. Выть от боли... Зря наш дорогой Министр и Гарри – мать его! – Поттер чувствуют себя в безопасности. Лорд сгинул. Он оказался слабым. Этот говнюк Поттер без труда расправился с ним. Говорят, даже Авада не потребовалась. А вот я не так прост, как этот безумный полукровка. И я отомщу этим двоим за своих жену и сына. Я не стану торопиться. Поттер и Шеклболт умоются кровавыми слезами, а я буду стоять в сторонке и тихо посмеиваться, упиваясь их страданиями». Пару месяцев спустя Малфой написал: «Этот идиот Шеклболт назначил меня своим помощником. Теперь мне будет еще проще подобраться к нему. Можно, конечно, использовать против него проклятие Медленной смерти – весьма занятное проклятие из арсенала Темного Лорда, притом, насколько мне известно, неснимаемое – но мне хочется приберечь его для нашего дорогого Поттера. А с Кингсли я поквитаюсь по-иному. Пока не придумал – каким образом. Почему-то все представляется банальным и мелким... Рассказал о своих планах Нарси. Жаль, что она не слышит меня... Хотя, пожалуй, она и не одобрила бы моих методов. Женщины, они порой такие мягкотелые... Все, кроме Беллы... Вот та точно посоветовала бы что-нибудь интересненькое. Наверное, не стоило озвучивать мои мысли перед Нарси, но держать все это в себе я не в состоянии. Иногда мне кажется, что я схожу с ума от одиночества и отсутствия женской ласки. Пробовал сходить в одно элитное местечко вместе с Северусом, из тех, где можно выбрать юношу или девушку по своему вкусу, но элементарно не сумел возбудиться. Проститутка была довольно миловидна и, несомненно, профессиональна, но в самый решающий момент я вспомнил лицо моей Нарси и тривиально оконфузился. Больше подобного опыта иметь не желаю, к тому же и Снейп, по-моему, тоже не любитель столь низменных удовольствий. Или просто холоден как рыба, да и кто по доброй воле захочет этого зануду с отвратительным характером? Уверен, он и сам понимает, что обречен на одиночество... Так же, как и я... Из нас бы получилась отличная пара... Мерлин, о чем это я? Зачем я это пишу?!» Последние строки были яростно перечеркнуты. «...Похоже, Кингсли наконец-то проникся ко мне доверием. Все чаще приглашает обсудить дела за бокалом вина. Как выяснилось, помимо ничего не значащих связей, у него абсолютно никого нет. Интересная подобралась компания: Министр – убежденный холостяк, я – практически вдовец и Снейп – гей-одиночка. Кстати, о Кингсли. Завтра на очередные посиделки захвачу с собой зелье Доверия. Прежде Северус варил его галлонами для Лорда. Авроры во время обысков разбили почти все фиалы, кроме тех, которые я спрятал у себя в сейфе. Действует оно гораздо мягче, чем Веритасерум. Кингсли выболтает мне все свои секреты, если они у него есть, а там поглядим, чем это может быть мне полезно...» «...Кажется, у меня все получилось! Вот уж не ожидал, что так быстро найду оригинальный способ покончить с нашим Министром! Вчера за ужином, после выпитых трех или четырех бокалов вина, я признался Шеклболту, как невыносимо страдаю без Нарси. Он страшно расстроился. До сих пор винит себя в том, что произошло с моей семьей! Пока Кингсли сокрушенно бил себя в грудь и твердил, что никогда не мог и предположить, к чему приведет его реформа охраны Азкабана, я незаметно подлил ему в бокал зелье Доверия. Результаты были просто ошеломляющие. Оказалось, наш дорогой Министр вовсе не так безгрешен, как все считают. В далеком аврорском прошлом у него случился романчик с подследственной. Да что там романчик?! Бурная, поистине африканская страсть! Он даже пытался освободить свою пассию из Азкабана, но она отказалась. Как благородно!.. Итак, подведем итоги сегодняшних пьяных излияний Шеклболта: женщину, вскружившую голову нашему бравому Министру настолько, что он и по сей день не может ее забыть, зовут Вивьен Роше, в замужестве – Магоро.  Судя по откровениям Шеклболта, у мадам Роше довольно любопытное прошлое. Выпускница магической Сорбонны, она в неполные двадцать получила звание Мастера артефакторики. Там же, в Сорбонне, познакомилась с темным магом и вудуистом из Эфиопии – Адисом Магоро – и, не раздумывая, выскочила за него замуж. Магоро – явно неглупый и предприимчивый волшебник – тут же начал использовать несомненные таланты жены в собственных целях и прежде всего наладил (через подставных лиц, естественно) поставки незаконных артефактов в разные страны. В том числе и в Британию, где как раз разгоралась Первая магическая война. Именно здесь, в Британии, мадам Магоро и погорела. Вероятно, кто-то из ее клиентов просто сдал юную контрабандистку аврорам. Вот тогда-то между ней и Кингсли и вспыхнул бурный роман, завершившийся спустя пять лет ее освобождением и предложением руки и сердца (как я понял, брак Роше и Магоро был заключен по какому-то африканскому обряду, в противном случае откат непременно убил бы ее за измену мужу). Так или иначе, наш незадачливый герой-любовник получил категоричный отказ, а Вивьен исчезла из Британии и из жизни Кингсли. Впрочем, мадам Роше – Магоро или как там сейчас ее зовут? – похоже, решила не дать страсти Шеклболта окончательно угаснуть и через какое-то время начала присылать ему открытки, словно напоминая о своем существовании. Последняя пришла не так давно. Можно смело предположить, что француженка жива и, скорее всего, здравствует. Уверен, я без труда найду Магоро. Если отыщется и его женушка – лучшего варианта для осуществления моего плана и пожелать нельзя. Дело осталось лишь за малым – найти эту самую Вивьен. Шеклболт убежден, что она покинула магический мир и обретается где-то во Франции...» Далее шел пространный и путаный рассказ, каким образом Малфою удалось то, что не получилось у Шеклболта. Люциус, не стесняясь, в красках, описывал свои «подвиги». Под видом посещения собственного небольшого поместья в Провансе, Малфой изредка наведывался во французское Министерство магии, где, без малейших угрызений совести применяя Империус, вербовал себе агентов. Поиски Вивьен длились долгие месяцы. Малфой предполагал, что, возможно, она вышла замуж за какого-нибудь маггла и преспокойно переехала в провинцию, подальше от волшебных поселений. Существовал, конечно, шанс, что Магоро из мести свел жену в могилу, благо магия вуду позволяла проделывать такие штуки вне зависимости от расстояния, но интуиция подсказывала Малфою – Вивьен жива и в скором времени непременно отыщется. Собственно, именно так и произошло. Примерно через полгода один из невольных пособников Люциуса сообщил ему, что бывшая мадам Магоро, а ныне Дюбуа, проживает с мужем Мишелем и приемной дочерью Ханной в предместье Парижа и работает секретарем в ветеринарной клинике. «Нарси, любовь моя! – написал Малфой вскоре после того, как получил так взволновавшее его известие. – Я почти у цели! Я нашел женщину, с чьей помощью рассчитываю убить Шеклболта. На следующей неделе я собираюсь нанести визит мадам Дюбуа. Мой план довольно сложен и потребует от меня неимоверной скоординированности действий. Один неверный шаг – и все рухнет. Поэтому я даже немного боюсь рассказывать тебе заранее, что я запланировал. Никогда не был суеверным, но сейчас ощутимо нервничаю. Если все сложится как надо – через несколько месяцев Шеклболт умрет, а я займу его место. Я изучил достаточно трудов по магии вуду – не поверишь, я понятия не имел, как это работает! – но теперь разбираюсь в этой области темной магии гораздо лучше. У меня уже есть личная вещь Кингсли – его маленькая синяя шапчонка, которую он носил не снимая. Эта пародия на Министра магии наверняка и спал в ней, так что она вся пропиталась его потом. Осталось только встретиться с Магоро – под чужой личиной, разумеется, не думаешь же ты, что я отправлюсь в Эфиопию и представлюсь ему собственным именем? – передать ему шапчонку Кингсли, предложить очень выгодный контракт и сделать так, чтобы Магоро лишь ненадолго пережил свою жертву. Но прежде мне необходима одна крошечная услуга от мадам Дюбуа. Если она согласится посодействовать мне и напишет коротенькую записку с призывом о помощи, я сотру ей память о нашей встрече и больше ее не потревожу...»