Самый большой секрет

Ричи Тозиер уехал из Дерри не сразу. Попрощавшись со всеми на следующий, после гибели Эдди день, который он не мог назвать долгожданным днем победы над ОНО, Ричи вернулся обратно. Резко крутанув руль машины еще до того, как появился знак, говорящий о том, что черта города осталась позади. Сняв комнату в задрипанной меблирашке на окраине, стараясь держаться подальше от центра и мест, где он мог столкнуться с друзьями, Ричи каждый день, уже неделю или больше, отправлялся туда, где навсегда остался лежать Эдди Каспрак. Не погребенным даже, лишь засыпанным обломками. Рядом с тленом его убийцы. Где лежать бы сейчас и разлагаться ему самому, Ричи, если бы не Эдди. Словно нарочно принявшему на себя уготованную ему смерть. Каждый из этих дней был в точности, как предыдущий. Измениться могла лишь марка виски, которое Ричи Тозиер прихватывал с собой, забывав поесть и начавший курить одну за другой. Чтобы добраться обратно, он вызывал такси, сюда приходил пешком, все более тяжелой походкой. Наверное, он так пассивно убивал себя, наверняка убил бы уже более действенным способом, если б это не стало настоящей подлостью по отношению к любимому человеку, получается, что напрасно отдавшему за него свою жизнь. Любимому… До недавнего времени, Ричи все равно, что не знал о существовании Эдди Каспрака, и никогда не задумывался над тем, почему западает исключительно на парней одного и того же типа. Это всегда были брюнеты с волнистыми волосами, тонкокостные, болезненно-худощавые. Не с одним из которых у него в итоге ничего не складывалось, по той или иной причине, которая на самом деле была одной и той же. Никто из них не был тем, кого он полюбил еще в ранней юности. Каждый из последовавших за той страшной ночью дней, Ричи Тозиер терзал себя воспоминаниями о ней – и рыдал взахлеб. Разговаривал с не слышащим его Эдди, мысленно или, не замечая того, вслух – и безудержно плакал, не ощущая безостановочно бегущих по щекам слез. Бесконечно прокручивал в голове варианты того, как все могло бы сложиться иначе, если бы сделать не так, а эдак – и беззвучно выл в голос, точно помешанный. Не заставляй эта улица всех обходить ее стороной, кто-нибудь давно вызвал бы полицию, и его упекли в дурку. На как раз освободившееся место Генри Бауэрса, чтоб ему гореть в аду вечно. Вместе с этим… этой… тем, что отняло у Эдди жизнь прямо у него на глазах! - А помнишь, помнишь… - в который раз, глотая виски и слезы, хрипло заговорил Ричи и на этот, так же сидя на одном из обломков, как во все предыдущие, уставившись себе под ноги. Смотря туда, где, как всю жизнь, вне досягаемости для него, был Эдди. Вечерело, и допиться он успел до чертиков и круговорота мути в глазах. - Этого ты все еще пока не помнишь. – вдруг совершенно отчетливо прозвучал за его спиной голос Эдди Касбрака, уже взрослого. – Тебе для этого сейчас слишком больно. Почти опустевшая бутылка выскользнула из онемевших пальцев, от ужаса встали дыбом волосы, по крайней мере, именно так ощутилось. Первой мыслью было то, что ничего не получилось и ОНО вернулось, все было зря! Второй – да как же, Господи, такое могло произойти, если двадцать семь лет не прошло?! Третьей и последней: «Я труп. Ну и отлично». В этот момент его плеча и коснулась рука. Детская. В гипсе. С до боли знакомой одной надписью, переделанной одной буквой на другую. - Не плачь, пожалуйста! Мы еще увидимся. Я тоже тебя люблю. – на каждом слове все тише, договорил Эдди голосом, какой у него был в детстве, и который Ричи так прекрасно помнил теперь. От прикосновения, чувство, что прямо к душе, шло что-то настолько хорошее, доброе, удивительно светлое, теплое, чему было не подобрать определения, но в чем не могло быть места ничему противоположному, злому, черному, опасному. И Ричи обернулся… Будто во сне… Всего через секунду он не присягнул бы, что правда его увидел. Эдди Каспрака. Сперва мальчишкой, затем взрослым мужчиной, растворившимся в вечернем воздухе зыбким туманом по утру. Но в тот миг, когда его сердце словно ожило из мертвых, Ричи мог бы поклясться, что успел разглядеть даже улыбку на его лице. Такую, за которую жизнь отдать не жаль! *** Воспоминание о вырезанных им на мосту инициалах их обоих, вернулось к нему утром, стоило Ричи Тозиеру открыть глаза. Вспомнился весь тот день, и то, что его на мост привело – неловкое и с позором провалившееся заигрывание с другим мальчиком. Который не был ему нужен. В отличие от Эдди… Которому сказать о своих чувствах было слишком страшно и попросту невозможно, из боязни его потерять, хотя бы лишь приятеля, просто друга. Неужели Эдди видел его тогда или догадался обо всем потом, однажды увидев это «R+E», узнав его почерк? Или же теперь ему, мертвому, было открыто то, что сокрыто от живых? Как знать - наверняка. Как и то, правда ли он увидел и даже ощутил его прошлым вечером. Ричи всем сердцем поверил, что да. И, побывав на мосту, где в нацарапанном на дереве они были словно рядом, оба живые, те самые, совсем юные, с легким сердцем покинул Дерри. Улыбаясь хоть грустно, но счастливо, тому, что услышал. Веря, что когда-нибудь обязательно скажет Эдди то, что так и не смог сказать. Не успел.