Я приглашаю тебя на свидание

      Джинён, побитый жизнью и, кажется, костылем Джексона, залетает в комнату Соён, сметая стоящий на пути огромный цветочный горшок, выставленный из привычного угла на время уборки. Соён, шоркая по полу пылесосом, нервно закусила щеку, чтобы не покрыть его благим матом сразу же.       — Соён, если этот взбесившийся Цербер будет меня искать, спаси, пожалуйста, — он схватил ее за плечи и принялся трясти как китайский болванчик, прислушиваясь к звукам за дверью. Но кроме смеха Ёнджэ под какое-то глупое телевизионное шоу больше ничего не слышно.       — Смотри сюда, — она приставила пылесос к стене и развела руки в стороны. — Вот такой хуй я класть хотела на твои проблемы.       Вот он сам же виноват в этой ситуации: совершенно не обсудив это с остальными, помчался невесть куда, прихватил медсестру, которую Соён невзлюбила еще тогда, и припер ее неустойчивому во всех смыслах Сын-и. И какой реакции он ожидал? Что все упадут к нему в ноги и начнут называть спасителем и благодетелем? Джэбом сразу ему нехилую пиздячку прописал за такую самодеятельность. Потом до него добрался Джексон. И вот сейчас, похоже, настала очередь Соён припомнить ему все грешки.       — Соён, ты же самая любимая моя коллега. Не будь какашкой, помоги другу.       — Ты меня умоляешь? — Соён ухмыльнулась, сразу же прикинув, что нужно поиграть с ним и его косяком, а потом бесстыдно отдать его на растерзание Вану. И пусть себе развлекается парень. — Если сделаешь все, что я скажу, то я подумаю.       Джинён с прищуром смотрит на нее, догадываясь о коварных планах. Сейчас в его голове всплывают разные нехорошие воспоминания, в которых он не очень хорошо с ней обходился. И лучше бы он добровольно отдался в руки Джексону, чем позволял издеваться над собой.       — Знаешь, я лучше пойду. Честь мне дороже жизни, так что умру, но не прогнусь.       — Иди-иди, смертник, — она смеется и выставляет его за дверь, поворачиваясь к перевернутому горшку. — Вот поэтому, Соён, мы и не пускаем к себе в комнату никого, кроме Марка.       А там, в коридоре Джинёна ждет верная смерть в виде китайской хромой задницы и еще не остывшего капитана. Хоть в окно прыгай. Только вот третий этаж немного отрезвляет и как бы намекает на то, что проще извиниться. Они, в конце концов, старые друзья, миллион раз выручавшие друг друга. Не убьют же они его за ма-аленький такой косяк. Косячок даже.       — Чего там замер? — Джэбом все еще пышет ненавистью, но уже хотя бы не лупит с разбега. Это радует. — Ссышь?       — Немного, — Джинён прочищает горло и потихоньку идет в гостиную. Остальных на горизонте не заметилось. Один Ёнджэ, развалившись на пол дивана, просит капитана убрать кошку обратно, пока в носу не зачесалось. — А где все?       — Марк с Джексоном поехали в больницу. А мелкие по поручению Соён в спортзале убираются, — Ёнджэ двигается, чтобы Джинён мог присесть. Они не так близки между собой, как остальные, но все равно находят иногда повод побыть вместе и при этом не чувствовать себя не в своей тарелке. — Надеюсь, твой план сработает.       — Должен сработать. Иначе я просто так подставился под удар, — Нён кладет голову другу на плечо и немного расслабляется. Рядом с Ёнджэ всегда на удивление спокойно. Он как маятник в кабинете мозгоправов позволяет мыслям улететь далеко-далеко, оставив голову пустовать. Не зря Джэбом так его ценит. Он ценит всех, но Ёнджэ немного по-особенному.       Соён, выползшая из комнаты с пылесосом, заметила эту картину и не решилась пока нарушать их спокойствие, заглянув по пути в спальню Джэбома:       — Итак, кэп, разгребай джунгли, я иду убираться.       — Соён, может, завтра?       — Нет, — она нажимает кнопку, и зверотехника, громко взвыв, принялась за свою коварную работу, распугав при этом всех представителей кошачьих. Капитан и сам, поддаваясь всеобщей панике, готов забиться в дальний угол, лишь бы не попасть под горячую руку, иначе как макне загребут под власть чистоты.       Продвигаясь вдоль стены к выходу, он не замечает под ногой пушистого хвоста, со всей дури наступает на него и красиво летит, спотыкаясь о шнур и погребая под собой Соён. Ситуация из рук вон странная, и остается молиться, чтобы никто не зашел, но зато Джэбом успевает заметить небольшую родинку Соён на щеке.       — Вы, конечно, взрослые люди и все такое, — раздается задорный голос Джинёна, который уже готов растрепать всем вокруг про это, — но хоть бы двери закрывали. Вы ж не одни тут.       — Выйди и забудь об этом, — сквозь зубы бормочет Джэбом и сползает, наконец, с девушки.       — Я-то забуду, а вот ты? — Джинён за дверью громко смеется и уже зовет других, и капитан хочет стыдливо прикрыть глаза и убежать из комнаты аки девица на первом свидании. Проблема только в том, что комната его и бежать ему некуда. Зато Соён, кажется, вообще все равно. Лежит себе на полу и даже не дышит почти.       — Ты в порядке? — Им наклоняется над ней, заглядывая в почти черные глаза, и ждет пощечины или что-то вроде этого, он в девушках не силен, а вместо этого чувствует, как ее тоненькая рука зарывается в волосы и наклоняет ближе к себе, чтобы прикоснуться губами к скуле. У него от этого внутри все переворачивается магическим образом, дергается сердце, и руки трястись начинают. Соён под ним смотрит лисой и легко так улыбается с его реакции, а потом целует снова, но уже в губы, прикусывая нижнюю. Ощущения странные, ведь она снова сама сделала первый шаг, но от этого не менее приятные.       — Так и будешь в статую играть или сделаешь что-нибудь уже? — бормочет она, соблазнительно облизывая свои губы. Вернее, облизывая вполне обычно, она всегда так делает. Но сейчас это кажется пиздец пошлым, и у Джэбома просто срывает все тормоза.       — А где Джэбом? — Джексон перешагивает порог лифта, пока Марк придерживает ему дверь.       — Пылесосят друг друга, — Джинён отпивает чай, а Ёнджэ давится воздухом.       — С кем?       — С Соён. Вряд ли Югём или БэмБэм позволили бы их пылесосить. Засасывает он на славу, — Ёнджэ уже падает от смеха от таких аллегорий Пака и скоро задыхаться начнет, а от удивленно-непонимающих лиц друзей еще и икать начинает. — Ты там в порядке?       Тот не может вымолвить ни слова и показывает жестом, мол, все в порядке, отдыхайте, а сам залпом выпивает стакан холодной воды, чтобы хоть немного успокоиться. До Марка в это время начинает доходить смысл.       — Так они что, того?       — Ага, — Нён кивает.       — Чего «того»? — Джексон шипит от резкой боли в ноге и присаживается на стул.       — «Того» значит «Того», Сын-и. Как маленький, честное слово.       Тот на выдохе тянет «А-а-а» и немного краснеет. Ему вроде бы не сказали прямым текстом, а только намекнули, но картинки в голове от этого менее реалистичными не стали. Он никогда не видел Соён голой, но прекрасно знает, что у нее старый шрам на левом боку от шальной пули под перекрестным огнем, и примерно представляет ее фигуру по очертаниям одежды. С Джэбомом все проще — они не один раз в душе вместе были или в бане.       — Фу, как представлю, аж мерзко становится.       — Так ты одну Соён представляй, — Джинён получает смачный подзатыльник от Марка и замолкает. А тут еще телефон у Джексона трезвонит на всю гостиную, и в трубке слышно знакомый женский голос. — Так-так, и что у нас тут?       — Хён, я не знаю, как ты это сделал, но твой план реально успешен, — присвистнул Ёнджэ.       — А я говорил! Говорил, а вы костылем по жопе! — он пригрозил кулаком в спину отвернувшегося Джексона. — Джэбом у нас капитан отряда, а я капитан очевидных фактов.       — А еще капитан задолбаев, — вставляет свои пять копеек Марк.       — Задолбаев не существует.       — Да ты посмотри на его наглую рожу, а потом вспомни двух мелких паразитов. Кстати, где они?       — В спортзале.       — Тоже пылесосят?       Ёнджэ снова давится — на этот раз водой — и отрицательно машет головой:       — Нет, влажная уборка.       — О господи! — взвывает Джинён. — Сколько похабных мыслей из-за вас.       — Так ты же это начал.       — Не отрицаю. А вы поддержали, извращенцы.       Пак уходит в гостиную, насвистывая какую-то жутко прилипчивую мелодию себе под нос, спотыкается о лежащий на дороге костыль и громко ругает все на свете такой отборной руганью, от которой у самого заправского пьяницы-сапожника уши в трубочку свернутся, а сантехники стоя аплодировать будут.       — Тоже пойду к себе, — Марк наливает себе кипятка и добавляет пакетик с растворимым кофе и ложечку сахара. — Надо с Майло погулять. Пойдешь со мной?       Ёндже кивает и бежит следом, поправляя белую футболку. Вообще-то, не помешало бы сходить в душ и переодеться, так что он заскакивает в комнату за полотенцем. В нос сразу ударяет запах свежести из приоткрытого окна, и Коко, вскочив со своей лежанки, закрутилась вокруг ног.       Вся эта жизнь кажется ему сейчас просто сном. Хорошим таким, приятным, но до одури наивным. С красивыми девочками, спокойными буднями и приятным утром. А еще с запахом домашней еды и выпечки от Марка, гелем для душа и милой Коко, которая всегда радостно виляет хвостом при встрече. В такие моменты ему хочется наплевать на уговор с отцом, бросить все и уехать в другую страну, захватив с собой немного денег и друзей в придачу. Может, и вправду стоит уехать? Он еще немного подумает над этим в душе и расскажет капитану о своих терзаниях обязательно.