Чувство долга

      В то утро я в одиночестве наблюдала восход солнца. Небо уже окрасилось ярко-красным цветом и постепенно переходило в привычный голубой оттенок. Лёгкий ветер трепал мои волосы, а нос вдыхал чистый воздух.       Подумать только, ещё два месяца назад я не знала солнечного света, думая, что проведу всю оставшуюся жизнь под землёй, во власти Марселя и его наркоты, а сейчас впервые не ощущаю груза на плечах.       — Мэдди.       Сзади меня появились Эрен, Армин и Микаса. До конца выпуска оставалось совсем чуть-чуть, и мы проводили это время на стенах. Чистили пушки, снаряжение, выполняли приказы и смотрели на город, словно тот был у нас на ладони.       — Ты уже решила, куда поступишь?       Йегер на минуту оторвался от работы, глядя своими яркими глазами на меня, в которых таилась боль и слепая месть. Я знала, что этот парень потерял кого-то в детстве и, не сумев оправиться от чувств, поставил перед собой невыполнимую задачу – истребить всех титанов.       С помощью конспектов Арлерта мои познания о поверхности и врагах в частности значительно возросли. Этот мир чем-то напоминал мне Подземный город. Та же самая клетка, где единственное различие – человечество пока не переступило черту. Титаны станут лишь катализатором, если падёт стена Роза. Всю работу сделают люди, когда король перестанет им быть, а на его место встанут страх и эгоизм.       — Тебе важен мой выбор? — хмыкнула я, отбрасывая в сторону грязную тряпку.       Люди уже вышли на улицы, торговцы открыли свои лавки, расставили товары и принялись завлекать народ. Маленькие дети бегали по улице, матери вывешивали чистое бельё, солдаты Гарнизона лениво курили на постах.       Моё детство не было таким, хотя фантазия не раз рисовала картинки, где папа приходит домой, мы вместе едим яблочный пирог, смеёмся.       Если для этих детей табу мысли о внешнем мире, то для меня – слова «мама» и «папа».       Марсель жестоко избивал тех, которые говорили о прошлом или своей семье, и со временем мы забыли их значение. Нашу группировку нельзя было сравнить со сто четвёртым отрядом. Помню, как моя соперница положила мелкое стекло мне в обувь, а наставник лишь хмыкнул и заставил ходить так целый день, не снимая сапоги.       — Ты как будто чужая здесь. Будто тебе плевать, что будет дальше. Ведёшь себя как смертница.       О, прямолинейный Эрен, если б ты знал, как сильно я хочу жить. Бороться до самого конца и стать свободным человеком. Только та Разведка, которую твой затуманенный разум так боготворит, тот же Эрвин Смит убьёт меня руками своих верных псов, оставив лишь гниющий труп. Ответить собеседнику я не успела.       Сверкнула молния. Земля задрожала.       А после буквально из воздуха появился титан. Но по сравнению с остальными, что ошивались у стены, этот был огромен. Настолько, что в его глазах мы казались мусором. От его тела исходил горячий пар, он взмахом руки сломал всё имеющееся снаряжение. Внезапный удар по стене откинул меня назад, к краю, сильно ранив и так еле живую спину.       В глаза попала пыль, было невозможно вдохнуть, рядом раздались крики Эрена и остальных сослуживцев. И грохот. Такой громкий, что заложило уши.       Осознание пришло не сразу. А едва мой воспаленный мозг собрал пазл воедино, из горла вырвался хриплый стон. Титан Колосс пробил стену, давая возможность тварям сожрать нас всех.       Я отрешенно наблюдала, как люди бегали туда-сюда, словно муравьи по земле. Все кричали, искали родных, плакали, боялись.       Скот.       Именно бездушной скотиной, пушечным мясом, настоящей идиоткой я чувствовала себя, когда отдали приказ идти на зачистку. Остальные приняли её даже с воодушевлением, думая, что это очередная игра. Глупцы, которых воодушевили рассказы Эрена, вернулись в реальность лишь вместе со смертью Томаса Вагнера.       Я могу уйти.       Эта мысль засела в моей голове, едва весь тридцать четвёртый отряд, кроме Армина, оказался разбит. Меня никто не остановит, Шадиса или Смита тут нет, моя жизнь станет прежней, не придётся зря умирать.       Все подумают, что меня сожрали, и не станут искать. Я шла к стене, зная, что с помощью УПМ переберусь подальше ото всех и кану в лету. Зная, что сзади гибнут тысячи людей, что смерть настигнет меня даже за Синой, что Марсель найдёт и убьёт раньше, чем любая полиция.       Поступаю ли я как чудовище? Может быть. Только когда моего папу, уважаемого человека и химика, по ложному доносу отправили под землю вместе с беременной женой, никто не задумывался об этом. Никто не извинился за то, что сделал меня монстром.       И пальцы уже тянулись к механизму привода, готовясь выпустить тросы, как я увидела мальчика.       До безумия похожего на моего отца. Пшеничные волосы, зелёные глаза, худая фигура. Господи, он смотрел на меня, а я видела папу, что качал свою дочь на руках и учил выживать с помощью самодельных бомб. Я видела себя ребёнком. Когда, сжавшись в сыром углу, молила о спасении, медленно умирая от голода и холода.       Было ли это галлюцинацией? Или же новым симптомом наркотика? Почему моё тело остановилось? Знаю, эти вопросы ещё долго будут мучать меня.       Очнись, Мэддисон, тебя убьют! Всем плевать, так почему тебе нет?! Ты позволишь себе из-за какого-то видения прошлого поступить по-другому?       Мотнула головой. Это не мои мысли. Так говорил Марсель. А я давно не его кукла.       Тогда я остановилась, подошла к дрожащему мальчугану и взяла на руки. Его ноги крепко обвили моё тело и сжали, пальцы обхватили шею. Он словно боялся, что вновь останется один, и не хотел отпускать.       — Твоё имя?       — Тобиас. Мама зовёт меня Тоби.       — Как зовут твою маму? И где она?       — Мария.       Родное до боли имя резануло слух. Это случайность, такого не может быть. Она умерла для меня, умерла, чёрт побери!       К чёрту. Это сейчас не главное. Нужно позаботиться о безопасности мальчишки.       — В суматохе я случайно отпустил ее руку и потерялся... Я-я слышал, как она звала меня, но не видел, толпа оттеснила меня сюда.       — Слушай меня внимательно, Тоби. Я отнесу тебя на корабль, а ты пообещаешь мне остаться на нём и никуда не уходить. Твоя мама найдёт тебя.       Конечно, его мать может быть мертва, а я даю ложную надежду. Но мне почему-то чертовски важно, чтобы мальчуган выжил. Не смотря ни на что и вопреки всему. Как и я когда-то.       — Обещаю. А как тебя зовут?       — Мэдди.       — Ты мой герой, Мэдди.       Тело прошибло током от, казалось бы, таких простых слов. Однако сейчас нет времени давать волю чувствам. Малыш прижался ко мне, и мы вместе двинулись в сторону спасения Тобиаса.       Все выжившие собрались на крыше дома. Из сотни молодых ребят осталось около тридцати. Потерявшие надежду, а вместе с ней и себя, солдаты не знали, что делать дальше. Газ практически закончился, штаб окружён титанами, командование буквально бросило нас тут, защищая ворота от скорого появления Бронированного.       Смутно помню речь Микасы, как все ринулись за ней, попали в здание снабжения. Всё, что осталось в памяти, это звук клинков, разрезающих плоть титанов, и предсмертные крики товарищей по несчастью.       Сражалась. Кричала, боролась. Хотела жить. Так сильно, что даже не чувствовала боли. Адреналин выместил её из тела, заставив вновь и вновь подниматься и бороться.       Тогда мной двигало лишь одно единственное чувство. Тобиас не должен разочароваться в своём фальшивом герое.