***
После обеда, оседлав лошадей, мы направились в главный штаб Легиона. Он находился в двух часах езды от замка и служил местом, где всё это время жил Смит и большая часть разведчиков. В большой комнате, наполненный людьми от восемнадцати до сорока пяти лет, я внимательно смотрела на присутствующих. Лекция должна начаться совсем скоро, на доске уже вывесили пока непонятную карту передвижения с нарисованными стрелками и пометками. Едва вошёл Смит, все разговоры стихли. Отдав честь в знак приветствия, все сели обратно на жёсткие стулья и приготовились слушать. Лёгкий ветерок, исходящий от открытого окна, гулял по комнате. Взгляды были прикованы к передвигающейся по карте руке с указкой. Чтобы выжить, необходимо внимательно слушать и впитывать информацию, словно губка. Стратегия была составлена довольно умно, пусть я и заметила парочку мест, куда точно не хотела бы попасть. Небольшими группами отходим на приличное расстояние и держим дистанцию. Не больше семи человек, но этого хватит, чтобы отбиться от пары гигантов или прийти на помощь соседнему отряду. В качестве сигналов – разноцветные сигнальные ракеты, в каждом отряде свой назначенный командир, который отдаёт приказы в случае непредвиденной ситуации. Когда вопросов не осталось, нам сообщили, что каждый лично подойдёт к старшим и узнаёт своё расположение. Меня определили в правый фланг, а имя нового начальника вылетело из головы в тот же момент, когда мне его сообщили.***
Вечером я снова покинула замок, сбежав от ужинающих солдат. К Ханджи идти не хотелось, ровно как и оставаться одной в большой толпе. В воздухе витало странное напряжение, смешанное со страхом и предвкушением. Солдаты одновременно ждали и опасались предстоящей вылазки, гадали, кто вернётся за стены живым, а кто – перевязанным простыней трупом или же лишь горечью на языке в том случае, если тело останется в пасти титана. Каждый человек писал письма домой, делился этим с товарищами, смеялся и чувствовал отвратительный комок страха, не дающий спокойно вдохнуть и выдохнуть, заставляющий дёргано улыбаться. Может быть, в последний раз. Я боялась не разговоров сослуживцев. И уж тем более не их мыслей и взглядов. Мне просто некому было писать. Такое странное, по-детски глупое и в то же время глубокое, пробирающее до глубины души чувство. Когда понимаешь, что некому черкануть пару строк и рассказать о своих серых буднях, пообещать вернуться и всеми силами постараться выжить. Никто не будет скучать, если я умру, пусть даже если героически и во благо человечества, как воспевают легенды. Факт моего существования будет стёрт в пыль, едва смерть настигнет меня. Именно поэтому я забралась на крышу здания, взобравшись по ветхой лестнице. Положив подбородок на согнутые колени и обхватив их руками, закрыла глаза, отстраняясь от шума и уходя в себя. Звёзды и полумесяц ярко светили в чёрном небе, точно как в первый день моего пребывания тут. Подумать только, я здесь целый месяц. Такой огромный срок. Мне всегда казалось, что жизнь меняется годами. Может быть, именно поэтому долго жила под гнётом садиста. Но на самом деле всё решают маленькие отрезки времени, способные перевернуть мир с ног на голову. — И почему я всегда нахожу тебя на улице? Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Капитан опустился рядом со мной, вытянув одну ногу вперёд, а другую согнув в колене. — Ну что поделать, если я природу люблю больше, чем людей? — А мне кажется, что ты трусливо убежала. Чёрт. — Ты говоришь так, потому что чувствуешь то же самое, Ривай? — Может быть, Мэдди. Его откровение о прошлой жизни всё таки что-то изменило в моём отношении к нему, как бы старательно я это не отрицала. Тот, кто жил там, не может иметь счастливые дни рождения и никогда не ел чёртов торт по праздникам. Не знает нормальной жизни, не чувствует заботы и всем известной любви. В том месте в принципе нет ничего нормального и обыденного. Такой человек понимает твою боль. Ему не нужно даже стараться. Сам пережил отвратительное дерьмо, с малых лет научился основным законам выживания и точно так же, как и я, не стремится говорить об этом, переживая всё внутри. Неужели человек, который грозился убить в первый же день встречи, стал для меня своим? Я улыбнулась, глядя в удивлённые серые глаза. Впервые за долгое время. Искренне. Тепло. Неужели я всё ещё способна улыбаться? И всё же, когда понимаешь, что ты не один, пусть даже в таких нелепых человеческих ощущениях, становится легче дышать. Что, если внутри меня есть не только умирающее сердце, слепая ненависть, свод правил и страх? Что-то живое и настоящее.***
Первую встречу со Смитом я благополучно проспала. Всю ночь снились кошмары, перед сном долго ворочалась и не могла уснуть. Темнота не отпускала меня до самого рассвета, и потому утром я в спешке одевалась, забыв про завтрак и указания Ханджи менять бинты каждое утро. Выйдя из комнаты, я налетела на Петру, стоявшую как раз возле моей двери. Вместе с рыжей мы упали на пол. — Капитан просил найти тебя и привести во двор. Он, командующий и майор уже там, — потирая голову, сообщила Рал. — Уже бегу. Действительно, во внутреннем периметре находилось около десятка солдат из Исследовательного отряда, поглядовавших на старших, но не подходивших близко. Ривай облокотился на перила ступенек, рядом с ними стояли Ханджи и Эрвин. Макушка блондина сразу бросилась мне в глаза. Расправленные плечи, прямая спина, Смит что-то говорил подчинённым, а те внимательно слушали. Что ж, пора познакомиться с тёмной лошадкой. Прибавив шагу, я оказалась рядом с ними под радостный взгляд Ханджи, внимательный Смита и слегка раздраженный капитана. — Утречка, Мэдди! — лучезарно улыбнулась Зое. Как бы интересно мы не проводили вместе время, рано или поздно всё заканчивается. Может быть, в другой, более светлой жизни, мы могли стать подругами. — Привет, — поздоровалась я. Ривай хмуро осмотрел мой растрепанный вид и обошёлся без слов, просто кивнул в знак приветствия. — Мы не смогли познакомиться, Мэддисон Уоллес. Меня зовут Эрвин Смит, — с этими словами блондин протянул широкую ладонь, смотря прямо мне в глаза. Он явно хотел наладить контакт и говорил довольно дружелюбным тоном. Немного с опозданием, но я всё же пожала руку с излишней осторожностью, слегка встряхнув. — Просто Мэдди. Он показывал рукопожатием, что не боится и не сторонится меня. Наоборот, готов к диалогу. Это несколько настораживало мою паранойю. Я не знала, что можно ожидать от этого человека. Политики и ораторы самые двуличные люди из всех существующих, с ними не так легко вести диалог, как с остальными. Нужно быть аккуратным в своих словах, ведь они способны обратить их против тебя самого. — Вы выполнили работу вдвоём даже раньше срока, что достойно похвалы, — улыбнулся Смит, проходя вдоль деревянных наспех сколоченных ящиков, наполненных моим детищем. Честно говоря, мне было не очень понятно, как это оружие поможет в борьбе с титанами, но всё же очевидно – у Эрвина есть план, в который будут посвящены лишь единицы из разведчиков. И бомбы сыграют свою роль. — Твои знания оказались полезны для Легиона. Впрочем, я на это и рассчитывал, — отдав приказ отнести ящики в лабораторию и запереть на замок, главнокомандующий повернулся ко мне. Ханджи и Ривай оказались позади, разговор становился личным. — Что будет дальше? — спросила я, сложив руки на груди. Чего скрывать, этот вопрос мучал меня с того момента, как прозвучал приговор и стукнул молоток. В моменты, когда приходила бессонница, я долго думала и представляла свою дальнейшую судьбу. Есть всего три варианта будущего. И ни один из них мне не нравился. Первый. После экспедиции я снова окажусь в руках Военной Полиции. Эшафот и верёвка на шею под насмехающиеся взгляды солдатиков, как и было предписано изначально. Второй. Меня оставят здесь в качестве солдата под присмотром Аккермана. Но не факт, что я вообще выживу хотя бы в первой вылазке. Не то, что бы этот вариант совсем не нравился. Однако тело сводит отвратительная уверенность, что просто так меня не оставят. Третий. Это побег. Конечно, сбежать отсюда трудно, а опасность в лице Марселя всё ещё ходит за мной по пятам. Но возможность провести дни на свободе кажется такой сладкой и манящей по сравнению с остальным. Смерть от наркотика рано или поздно настигнет меня. Это лишь вопрос времени, когда приступы увеличатся и в один момент просто не прекратятся. Мне было важно, как именно я проведу свои последние дни. В сырой камере? Под присмотром разведчиков? Как? — Всё зависит от результатов экспедиции и способностей Эрена. Если титан-человек покажет силу во всей своей красе, мало кто вспомнит о преступнице. — Сладко говоришь, Эрвин. Ничего конкретного, никаких обещаний. Сказки. — Мэдди... — слишком мягко начал он. — А что, если я окажусь полезной? Это поможет смягчить приговор? — вырвалось быстрее, чем осознала смысл этих слов. Что-то внутри меня, помнившее всю боль и страдания, привязанное к прошлому, к правилам, выжженным на сердце, орало, что это чёртово предательство. Смогу хотя бы рот открыть в сторону тех, из-за кого я сюда попала? Плюнуть на опасность и постараться выжить, как наставлял отец в последние минуты своей жизни? Разве мне есть что терять? — Давай обсудим это в моём временном кабинете, — кивнул в сторону входа в замок заинтересованный Смит.***
Поздно вечером я находилась в своей комнате. На столе догорала свеча, освещая почти потухшим огоньком стены и играя с тенями. Я сидела на подоконнике, поджав под себя ноги. Раны заживали, покрываясь первой хрупкой корочкой. Впервые за долгое время мне удалось снять бинты без шипения и боли, мазь учёной хорошо действовала. Выбросив использованную марлю, я не стала сразу же делать перевязку, дыша полной грудью, не стянутой тугими жгутами. Перекинув волосы на правую сторону, вновь ощутила, как дрожит тело от холода, исходящего от открытого окна. С улицы слышалось стрекотание кузнечиков, лёгкий ветер трепал края моей пижамы. Тихо скрипнула открывающаяся дверь. Ривай бесшумно вошёл в комнату, плотно закрыв за собой. — Надо поговорить. — Сейчас? — Касается экспедиции, — кивнул он. Капитан присел на подоконник. — Твоё расположение в строю изменилось. Теперь ты рядом со мной, моим отрядом и Эреном. — Где именно, ты не скажешь, — догадалась я. — Никто не должен знать о местоположении Йегера. Я не была глупой или слепой. Каждому сформированному отряду выдавали карту с расположением всех участников. И у многих Эрен был в совершенно разных местах, будто хотели запутать солдат и скрыть парня от посторонних глаз. Но зачем? Какой в этом смысл? Вылазка состоится уже послезавтра. И думать об этом, как и обо всех подводных камнях в плане Смита, совсем не хотелось. В тот вечер я просто смотрела на Ривая. Чёрные волосы, серые глаза, правильные черты лица, красивая фигура. Он славился среди народа, считался лучшим воином человечества. Аккерман действительно красив. Ханджи упоминала, что любила мужчину из Легиона. Он погиб в глотке титана, а сама учёная больше никого никогда так и не полюбила, отдав всю жизнь исследованиям и знаниям о внешнем мире. Я не знала, что такое любовь. Нет, конечно, мой отец обожал свою маленькую дочку, но это родительское проявление любви. В Подземном Городе не водилось интрижек или браков, просто удовлетворение своих потребностей или же проституция. Сбросить стресс после напряжённого дня – это практиковалось среди нашего отряда довольно часто. Но ведь настоящая любовь мужчины и женщины – это не просто разовый секс и разбежались, это что-то другое. Безумно хотелось понять до того, как захлебнусь в собственной крови. Было ли это отчаянием и безысходностью? Или же настоящим чувством? Мне представился шанс узнать. Я плавно переместила руки на шею Ривая. Он ничего не говорил, лишь с интересом, вспыхнувшим в серых глазах, наблюдал. Медленно провела пальчиками вдоль скулы, задержавшись на губах и очертив их. Наши лица, как тогда, во время тренировки рукопашного боя, оказались непозволительно близко. Тишина успокаивала, дарила умиротворение. Свечка догорела, оставляя нас в приятной полутьме. Просто попробую. Сердце бешено билось в груди. Трепет и волнение пронзили тело, я не знала, ответит ли Аккерман или оттолкнет. — Ты всё ещё можешь меня остановить. Тогда просто забудем, как мимолетный сон, — прошептала я. В тот миг Ривай сделал свой выбор. Капитан поднялся с места, и разочарование настигло каждую клеточку тела. Но он не ушёл. Взяв инициативу на себя, Аккерман сам поцеловал меня, углубляя поцелуй. Я невольно вздрогнула, почувствовав сильные руки на талии. Тогда я даже не представляла, какие раны вскроет завтрашний день.