Вслушиваясь в темноту

Дверь, как ни странно, послушно поддается, с едва слышным скрипом ползет вперед, открывая пустой темный коридор, и я понимаю, что еще ни разу не видел этот коридор пустым. В нем всегда ждала меня молчаливая худая фигура в черном и со скрещенными на груди руками. И где, интересно, Снейп? И почему, интересно, дверь не заперта? И какого, интересно, гребаного фестрала здесь делал кто-то из наших — и кстати, почему я не в в курсе, что он тут делал? Какого хрена кентаврьего вообще происходит, скажите на милость? — Эй, — негромко зову я, и голос мой гулко разносится в пустоте, отражаясь от стен. — Эй! Никто ожидаемо не отзывается. То чувство, которое поселяется где-то под ложечкой, — это не страх, страх я знаю и он ощущается совсем не так. Это скорее тянущая глухая тревога, но с чего бы мне тревожиться за Снейпа? Он мне не друг и не близкий человек, и вообще я его ненавидеть должен, особенно после того, как вот тут, в этом самом коридоре, этот гад меня чуть не… — Вы где? — зову я чуть громче. — Эй. Снейп, где вы? Никакого ответа. И все же я знаю, чувствую без всякого Гомениум Ревелио, что он здесь, в доме, в этой настороженной, застывшей тишине. Где ты, чертов Снейп? Можно, конечно, запустить парочку поисковых заклинаний — в конце концов, я все-таки аврор и искать людей меня специально учили, это моя работа практически — но почему-то мне сейчас совершенно не хочется ими пользоваться. Хочется найти Снейпа самому… Достаю палочку и медленно иду по узкому неровному коридору, который освещает лишь тусклая нервно мерцающая лампа на потолке. Раньше я спрашивал себя, почему здесь всегда так темно, даже если на улице ярко светит солнце, но теперь просто принимаю это как должное. В доме Снейпа темно, душно и пахнет какой-то зельеварской дрянью — наверное, ему так больше нравится, он на то и Снейп. Но кто же здесь все-таки был? Я усиленно отгоняю от себя мысли о том, что кто-то из наших мог причинить Снейпу вред... То есть мог, конечно, не то чтобы вред и не то чтобы специально, но этот гад же кого хочешь из себя выведет! Хотя, скорее всего, к нему просто за каким-то срочным зельем приходили или очередной темномагический артефакт приносили на проверку, да мало ли что понадобилось тут Аврорату. Снейп меня сейчас еще и на смех поднимет. И вытолкает к чертям из своего дома. И нажалуется моему начальству за то, что шляюсь по его дому во внеурочное время, работать мешаю. И будет, кстати сказать, совершенно прав. Я уже почти решаю развернуться и свалить отсюда, но что-то не дает, тянет вперед невидимой, но прочной нитью, и я шаг за шагом продвигаюсь вперед, прислушиваясь к тишине, которая прячет где-то хозяина дома. Снейп находится в гостиной. Я не сразу замечаю его — он сидит в глубоком продранном кресле, том же самом, где сидел я при нашей последней встрече, и почти сливается с темной обивкой. Теряется в полумраке. Мне кажется, что Снейп спит, по крайней мере, на мое медленное приближение он не реагирует никак, даже когда под ногой негромко, но вполне отчетливо скрипит одна из половиц. Глаза закрыты, белое лицо неподвижно, только вот у спящих не бывает таких сжатых губ и их пальцы не вцепляются так в подлокотники кресла. Снейп как будто еще отощал с нашей последней встречи — ха, всего-то пару дней назад! — его кожа в слабом свете из плохо занавешенного окна похожа на вощеную бумагу, туго натянутую на острые скулы, волосы свисают вдоль впалых щек. Это не жалость. То, что я сейчас чувствую. Еще не хватало, жалеть Снейпа! Это… Это… Я опускаюсь на корточки перед креслом, Снейп никак не реагирует. Он вообще дышит, кстати? Тот, в аврорской мантии, не мог же его… прикончить? Если уж даже я до сих пор как-то держусь. Повинуясь внезапному порыву, о котором потом наверняка пожалею, я аккуратно беру Снейпа за тощее запястье, и на секунду-другую в груди поселяется огромная черная дыра, которая растет и ширится до тех пор, пока в подушечки моих пальцев не толкается слабый ток его крови. — Люмос, — одними губами выговариваю я, поднимая палочку. — Люмос Минима. Он морщится, не открывая глаз, как будто слабый свет проникает сквозь сомкнутые веки, а я быстро его осматриваю. Кроме лица и части правой руки, ничего особо не видно, так что драккл его знает, что там под одеждой, но видимых повреждений я не замечаю, и то хлеб. Хотя с чего я вообще решил, что эти повреждения должны быть? Ты что, Поттер, своим… не доверяешь? — Поттер, — все так же с закрытыми глазами говорит он на удивление твердым, хотя и тихим голосом. — Опять вы? Почему от вас несет какой-то дрянью? — Что с вами? — слова сами вылетают изо рта, наверное, снова начинает действовать все выпитое с Невиллом у "Сестричек", трезвым я бы развернулся и ушел. Хотя нет, трезвым я бы сюда не приперся просто. — Вам плохо? Может, какое-нибудь зелье? Только скажите, какое, я… — Не надо… зелье, — Снейп переводит дух и медленно вытягивает руку из моих пальцев. — Воды принеси. Уже на кухне, наполняя водой кое-как сполоснутый стакан, я вспоминаю: вообще-то есть такая замечательная штука, как Агуаменти, которую мы проходили на первом, что ли, курсе Хогвартса, и идти никуда не надо. Но мне даже в голову не пришло ей воспользоваться, нет, подорвался на кухню! Вот что значит вырасти с магглами… Так ведь и Снейп сказал: принеси. Не "наколдуй", не "сделай", даже не "дай" — принеси. То ли тоже сказываются детские привычки, то ли просто хотел, чтобы я свалил и позволил ему спокойно прийти в себя. Даже если второе — кто я такой, чтобы его осуждать. Похоже, Снейпу досталось сегодня… Я строго говорю самому себе, что это не мое дело. Вот не мое, и все, меня вообще здесь быть не должно, у меня выходной! Когда я возвращаюсь, на столе уже горят свечи, разбрасывая по комнате неуверенные желтые пятна, а Снейп сидит, выпрямившись в кресле, руки его все так же сжимают подлокотники, и с бледного лица с запавшими щеками прямо на меня смотрят черные глаза, под которыми залегли глубокие тени. Выглядит он почти нормально — ну, чуть бледнее обычного, ну, скулы торчат, ну, губы практически бескровные. А так все в порядке, Снейп как Снейп. Он пьет медленно, мелкими, осторожными глотками, аккуратно сжимая стакан затянутыми в перчатку пальцами. Лицо его слегка кривится, как будто вместо воды я принес ему что-то очень противное, типа сваренного мной же на первом курсе зелья, глаза закрыты, и я почему-то рад, что мне не нужно встречаться с ним взглядом. Наконец он открывает глаза и сует пустой стакан мне в руку. — Полагаю, я должен вас поблагодарить? Благодарю, Поттер… Но вы так и не ответили: какого черта вас сюда принесло? — Мимо проходил. Что с вами? Выглядите не лучше голодного дементора. Снейп не то морщится, не то пытается улыбнуться — если так, то получается у него откровенно хреново. Мне хочется… Хочется снова взять его за руку, почувствовать, как бьется пульс под моими пальцами, ощутить прохладу его кожи, тонкость запястья. Угу. Так тебе и позволили, Поттер, хватать Снейпа за руки, что вообще за идиотские мысли на тебя вдруг находят? Хоть насылай на "Сестричек" коллег с проверкой, выяснять, не подмешивают ли они чего в пиво. Кстати, о коллегах… Снейп не отвечает. Молчит, откинувшись на спинку кресла, и я никак не пойму, куда он смотрит: на меня или сквозь меня? — Еще раз: что с вами, Снейп? Краше из гроба встают, честное слово… Если вы не скажете, какого дьявола тут случилось, я силком отволоку вас в Мунго, пусть разбираются. — Не посмеете. — Проверим? Играть в гляделки я тоже умею, научился за последние годы, хотя до Снейпа мне все равно далеко. До него всем далеко. Пауза все длится и длится, висит над нами и между нами липкой тишиной, давит на плечи, сжимает грудь, пока голова не начинает кружиться, а воздух не становится горьким и горячим, застревая в глотке. Мы смотрим друг на друга, не шевелясь — он в кресле, я рядом, сверху вниз, как когда-то смотрел на меня в школе он, нависнув над моей партой, и что-то невысказанное, что-то, что при всем старании не получится, наверное, облечь в слова, струится между нами в душном полумраке. До Снейпа мне далеко, и все равно он отводит глаза первым. — Со мной все в полном порядке, Поттер. Можете не переживать. Всего лишь… назовем это аллергической реакцией на некоторые методы работы ваших коллег. Он резко встает, заставив меня отшатнуться, отступить на полшага. Всего на пол. Мы оказываемся совсем рядом друг с другом, я мог бы протянуть руку и коснуться его впалой щеки… Эта внезапная, как прилетевшее из-за угла заклятие, мысль ударяет под дых, вспыхивает в сознании яркой молнией. Хорошо еще, в комнате темно, и Снейп ничего не замечает, или по крайней мере, не подает вида. — Кто из моих коллег к вам приходил? Заметьте, я даже не спрашиваю — зачем. — И правильно делаете. Поттер… Вам уже не одиннадцать. Послушайтесь хоть раз в своей бестолковой жизни умного совета, не лезьте в то, что вас не касается. Просто усвойте: это все не ваше дело. Ваше дело — следить, чтобы я не прятал под кровать Пожирателей Смерти и ловить преступников, так что следите и ловите. А все остальное… Не лезьте, Поттер. — Кто, Снейп? Он качает головой и отходит в сторону, разрывая — не контакт, возможность контакта. Идет к стенному шкафу, не слишком уверенно, но прямо, достает мутную склянку, глотает прямо из горлышка, морщится и глотает снова. Я вижу, как дергается кадык на голой шее, и только сейчас понимаю, что на нем нет привычного шарфа. Едва различимый в пляшущем свете шрам спускается вниз, исчезая под воротом мантии. Снейп ловит мой взгляд, вздрагивает и, подняв воротник повыше, отворачивается. — Я… Я прошу вас уйти, Поттер. Проваливайте. Вы не на работе и не имеете права находиться сейчас в моем доме. Я не обязан ему подчиняться. На самом деле — нет, не обязан, мы оба это знаем, потому что даже сейчас я аврор, а он… Но я не додумываю до конца, коротко киваю и отворачиваюсь. Все-таки последняя порция выпитого с Невиллом была явно лишней. Голос Снейпа догоняет меня уже в коридоре. — Подождите, Поттер. Вы не должны мне отвечать, но все-таки — Маклагген еще в камере Аврората? Резко оборачиваюсь, едва не упав от неожиданности, нахожу глазами темную фигуру, держащуюся за дверной проем. Молча киваю, несмотря на то, что Снейп прав и отвечать ему я не должен. — И вы с ним работаете? Вы ведете его дело? — В числе остальных, да. — Маклагген не признался, кто подбил его и остальных на этот идиотизм? — Нет. Отплатить Снейпу его же монетой и велеть не вмешиваться не в свое дело? Но если у него есть какая-то информация, ее необходимо узнать, иначе какой же я аврор? Хреновый, подсказывает внутренний голос, и я велю ему заткнуться. — Понятно. Поттер, — Снейп замолкает, размышляя, потом кивает. — Да, пожалуй. Попробуйте допросить его завтра еще раз. Думаю, вам удастся его… как это у вас говорится, расколоть. Я быстро шагаю вперед, Снейп так же быстро отступает вглубь темной гостиной, выставляет ладонь, словно пытаясь защититься. Не помогает, я с силой вцепляюсь в костлявые плечи. — Что вы знаете, Снейп? Что вы обо всем этом знаете, черт вас побери? — Я пока ничего не знаю. Отпустите! Я ничего не знаю, у меня есть только догадки, которые мне… Да отпустите же! Которые мне не хотелось бы пока озвучивать. Думаю, завтра вы можете многое узнать от самого Маклаггена. А потом… — я наконец выпускаю его, и он поднимает руку, чтобы потереть плечо, но тут же снова ее роняет и смотрит мне прямо в глаза. — Потом приходите снова, Поттер, и я поделюсь с вами своими догадками. — А если Патрик не заговорит? — Значит, я ошибся, и вам не придется лишний раз терпеть мое общество. — Я еще вернусь, Снейп. Я сжимаю ладони в кулаки, все еще ощущая кожей прикосновение шершавой ткани, твердость плоти и тепло его тела. Чего-то мы со Снейпом последнее время только и делаем, что лапаем друг друга! Но думать об этом сейчас некогда и нельзя, я слишком пьян для подобных размышлений, а он слишком устал, вон, еле на ногах стоит, хоть и виду не подает. — Я в этом абсолютно не сомневаюсь, Поттер. Аппарировать я на этот раз не решаюсь, поэтому отхожу чуть в сторону, в темный переулок, где едва не сталкиваюсь с компанией агрессивно матерящихся маггловских подростков. Все-таки не зря нас гоняли на аврорских курсах тогда — отвлекающие внимание чары я накладываю моментально и почти на автоматизме, гомонящяя компания проходит мимо, не замечая меня, а я невольно задумываюсь о Снейпе, который в подобной ситуации даже палочкой воспользоваться не сможет. Может, еще и поэтому он почти не выходит из дому? Подзываю "Ночной рыцарь", сажусь на самое дальнее сиденье, едва не падаю, когда автобус прыгает в ночь, и все же умудряюсь задремать, несмотря на тряску и сумасшедшие повороты. Вот только никак не могу потом вспомнить, что мне приснилось. И ночью сплю беспокойно, бегу куда-то во сне, проваливаюсь в ямы с трудом выкарабкиваюсь, чтобы снова бежать. Терпеть не могу таких снов, после них по тебе как будто глизень всю ночь ползал. В общем, просыпаюсь я совершенно не выспавшийся, с гудящей головой и желанием забраться обратно под одеяло и никого не видеть, и впервые за… за уже не знаю сколько времени жалею, что проснулся один. Да еще и позже, чем нужно, зато времени на то, чтобы посочувствовать несчастному Гарри Поттеру и вспомнить, что за херотень мне всю ночь снилась, не остается совсем, поэтому я просто быстро заливаю в себя две кружки кофе, напяливаю джинсы и мантию и быстро аппарирую ко входу в Министерство. Надо сразу же допросить Маклаггена. Или сначала к Джексону? Нет, к Джексону потом, потому что… Едва я переступаю порог и шагаю в коридор Аврората, на меня тут же налетает вихрь из слез, невнятных криков и больно колотящих по груди кулаков. Миссис Маклагген, рыдая в голос, набрасывается на меня, и приходится отступить на несколько шагов, уклоняясь от ее ударов. — Вы! Что вы сделали с моим мальчиком? Будьте вы прокляты, вы все! Прокляты! Она плачет, кричит и бьет меня, а я ничего не понимаю, но в груди колет предчувствие какой-то гребаной хрени, которая случилась, пока я пил с Невиллом и хватал Снейпа за плечи. Наконец миссис Маклагген оттаскивают от меня, она, громко всхлипывая, утыкается в грудь мужа, который посылает мне ненавидящий взгляд и уводит ее куда-то вглубь коридора. Остаюсь стоять, как оплеванный. Что тут вообще происходит? — Какого черта тут происходит? Отвечает мне Петерсон, один из тех, с кем мы арестовывали Патрика Маклаггена и остальных. Он говорит тихо, как будто неохотно: — Маклагген ночью потерял сознание и никак не приходил в себя. Целители сказали, магическая кома и еще какая-то непонятная хрень, ничего толком объяснить не смогли. — А остальные? — похолодев, я хватаю Петерсона за рукав. — Еще двое тоже… как Маклагген. Всех в Мунго забрали, в отделение темных заклятий. И Джексон сказал, мы этим делом пока больше не занимаемся, будем разбираться с… Гарри, ты меня слушаешь? Я киваю, хотя на самом деле не слышу почти ничего из его слов. Перед глазами откуда-то выплывает картинка с распростертым на полу камеры телом, я трясу головой, отгоняя ее. Снейп. Снейп что-то знает — и будь я на самом деле проклят, если он мне все не расскажет!