Вслушиваясь в темноту

Какое-то время — мне кажется, что очень долго, хотя на самом деле проходит, наверное, меньше минуты — Снейп молчит и крутит в пальцах полупустую чашку, глядя куда-то сквозь меня. Я тоже молчу, прихлебываю чай, смотрю на его руки, которые совсем недавно, всего-то около двух недель назад, так больно сжимали мое горло, а теперь осторожно и бережно, едва прикасаясь, поглаживают края чашки. Интересно, я вообще хочу знать, что он собирается мне сказать? Может, собирается, а может, и пошлет сейчас к фестралу под хвост, это же Снейп, один Мерлин знает, что у него на уме — да и тот вряд ли. Но если Снейп вдруг все-таки заговорит, ты точно уверен, что готов его выслушать, а, аврор Поттер? — Что я знаю… — медленно начинает он, все так же вертя чашку и смотря внутрь нее, как будто пытается гадать на чайной гуще. — Поттер, мне категорически не хочется, чтобы вы в это лезли, понимаете? — Понимаю, — киваю, поднимаю взгляд на его мрачное лицо. — Но, судя по всему, я уже, так что можете продолжать. Хуже не будет. Негромкое хмыкание. Снова пауза. Я жду — потому что, дьявол тебя раздери на во-от такие вот мелкие кусочки, чертов Снейп, я больше не нетерпеливый мальчишка, я научился ждать, молчать и даже немножко думать, жизнь заставила, знаешь ли. Жизнь — она такая, кого хочешь заставит. Сука она... Хотя ты, наверное, в курсе как никто другой. — Вы ведь читали сегодняшний "Пророк", Поттер? — Не успел. День выдался очень насыщенный, времени спокойно посидеть с газетой как-то не нашлось. Снова хмыкание, на этот раз с легким, едва различимым оттенком уважения. Или показалось? Снейп поднимается и, не говоря больше ни слова, выходит из кухни. Я прислушиваюсь к негромкому скрипу половиц старого дома и не двигаюсь с места — у меня еще чай не допит, между прочим! Попросить у Снейпа второй сэндвич, что ли? Возвращается он с газетой — сегодняшний "Пророк", тот самый, который я не удосужился прочитать, занятый подслушиванием за собственным начальством. Снейп швыряет "Пророк" на стол, и тот, прошуршав по столешнице, оказывается прямо передо мной. Беру газету в руки, смотрю на первую страницу и не вижу там ничего особенного: светские сплетни, очередная книга нового любимца читательниц всех возрастов Фелициана Смита, сам Фелициан раздает автографы в "Флориш и Блоттс", концерт "Гоп-гоблинов" состоится в субботу в восемь вечера, билеты еще остались, поторопитесь… Я недоуменно поднимаю на Снейпа глаза. И что? — Третья страница, Поттер. Заголовок на третьей странице громко, большими буквами спрашивает меня: "Что думает господин министр?" Под заголовком — колдография Кингсли Шеклболта, очень, кстати, неудачная, потому что человек с таким тяжелым взглядом ничего хорошего думать явно не может. Или, наоборот, удачная? Где, интересно, бедного министра так подловили? Вопросительно смотрю на Снейпа, но тот только кивает: — Читайте, Поттер. Читайте, потом поговорим. Я пожимаю плечами и принимаюсь читать. После первого абзаца приходится прерваться, еще раз посмотреть на Снейпа, получить в ответ едва заметный кивок и начать с начала. Тот, кто это написал… Или та — внизу статьи женское имя, незнакомое мне, хотя это может быть и псевдоним. И Джексон что-то говорил насчет подружки Мэтлока, которая "отлично постаралась", и насчет хорошо поставленного пера тоже, может, он эту статью и имел в виду? Подружка Мэтлока, если это написала именно она, постаралась на славу. Я выдыхаю, снова возвращаюсь к началу страницы и перечитываю еще раз, медленно, вдумываясь в каждое слово. Дело Маклаггена не засекречено, так что писать о нем не запрещено, статьи выходили и раньше. Эта — кидаю быстрый взгляд вниз страницы — Мэделин Гридденс, кем бы она ни была, не упоминает ни одного факта, который не мог бы стать известным публике из открытых источников. Она никого не обвиняет напрямую, ничего не утверждает, она просто… просто пишет. У нас ведь свободная пресса, так? Вот только после ее статьи мне почему-то самому очень хочется отправиться расписывать стены призывами свергнуть узурпатора Шеклболта. Как-то ей удается так подобрать слова, так построить фразы, что попавший в Мунго Маклагген становится несчастной жертвой, пострадавшей от жестокости министра. А министр, соответственно, — бессердечным тираном. Зато о действиях Аврората и его начальника, Главного Аврора Джексона, ни одного дурного слова, вообще почти ничего. Заканчивает статью колдография плачущей миссис Маклагген, которую за плечи обнимает поседевший муж, и глаза его, глядящие прямо на меня, переполнены болью. Дочитав, аккуратно складываю "Пророк" и подталкиваю по столу к Снейпу. — И что это должно означать? На лице Снейпа появляется очень знакомая по школьным временам гримаса. Он явно хочет высказаться о моих умственных способностях, но сдерживается, отодвигает газету в сторону и снова принимается вертеть кружку в пальцах. — Снейп? — Вы слышали о зелье "Субмитариус Оптима"? — говорит он, не глядя на меня. Я трясу головой, потом признаюсь вслух: — Нет. Я не… — Не интересуетесь зельями и ни черта в них не смыслите, я помню. Хотя на самом деле вы, скорее всего, и не могли о нем слышать — этого зелья еще нет, оно только разрабатывается. — Вами? — я понимаю, что название зелья мне категорически не нравится. А то, что Снейп не смотрит на меня, не нравится еще больше. — По большей части, именно мной. Одно из заданий Министерства, которые были мне поручены в последнее время… Среди прочих. Голос Снейпа совершенно ровный и абсолютно спокойный, лицо тоже ничего не выражает, и если бы не руки, нервно крутящие чашку, и не затвердевшие скулы, я бы ему даже поверил, наверное. — Очень говорящее название, — осторожно кидаю пробный камень. Снейп кивает: — Рабочее, потом бы его, скорее всего, поменяли. Но очень хорошо отражает суть, вы правы... как ни странно. Я не могу удержаться от нервного смешка, и Снейп замолкает на какое-то время, не то обиженно, не то просто собираясь с мыслями. Потом глубоко втягивает воздух, наливает мне еще чаю, приглашающим жестом указывает на корзинку с хлебом и снова начинает, пока я намазываю хлеб маслом и пристраиваю сверху два куска сыра. — Это задание я получил три… нет, уже три с половиной месяца назад, — таким же ровным голосом произносит он. — Разработать зелье, которое вызывало бы у человека полное и абсолютное подчинение чужой воле и при этом не оставляло бы видимых следов. — Как… Империус? Только в жидком виде? Кусок хлеба едва не застревает у меня в горле, приходится смыть огромным глотком чая, и я обжигаю себе язык. Поттер, ты идиот! Но этого же… не может быть. — Да. Можно сказать и так: жидкий Империус, который нельзя отследить с помощью Приори Инкантатем и который — по крайней мере, теоретически — нельзя скинуть, пока не закончится действие зелья. — Теоретически. — Cубмитариус Оптима еще находится… Находилось в стадии разработки. Я отодвигаю тарелку, все равно больше кусок в горло не лезет, и пытаюсь собрать в кучку расползшиеся и перепутавшиеся мысли. Получается откровенно хреново, мысли собираться не хотят, и соединить концы оборванных, переплетенных нитей у меня никак не выходит. — То есть вы разрабатывали жидкий Империус для… Для кого? — Для Министерства. — Министерство большое. На кого конкретно вы работали в этот раз? Невыразимцы? Авроры? Личный заказ самого министра Шеклболта? — Я не могу ответить на этот вопрос, Поттер. Я связан обетом о неразглашении тайны... Кто, по-вашему, мог быть заинтересован в подчиняющем зелье? — Кто угодно, — я прикусываю губу, потому что моя следующая мысль вызывает тошноту. — Кое-кто из моих коллег, например, не отказался бы. Он кивает, и в кухне снова повисает пауза. Заблудившийся солнечный луч проникает в щель между занавесками, пробегает по стене, с отчаянной храбростью подбирается к лицу Снейпа, но тут же, смешавшись и потускнев, отступает в сторону. Мы молчим, как мне кажется, очень-очень долго, и я не выдерживаю первым: — Почему вы не отказались? Сухой, болезненный смешок в ответ заставляет меня снова почувствовать себя идиотом: — Вы плохо представляете себе мои взаимоотношения с Министерством, Поттер… Как правило, меня никто ни о чем не спрашивает. Мне просто присылают сову с очередным заданием. — Подождите… Не выдержав, я встаю и принимаюсь расхаживать по тесной кухне, стараясь не смотреть на неподвижно застывшую возле стола фигуру. Жидкий неотслеживаемый Империус, значит? Неплохая штука, многие были бы рады ее заполучить, в том числе и в Аврорате. И, скорее всего, на самой верхушке, потому что рядовому аврору такое просто не под силу, Снейп работает на кого-то из высших чинов. А кто у нас в Аврорате высший чин? Правильно. Главный Аврор Питер Сэмюэл Джексон. Но тогда почему… Очень хочется привычно запустить пальцы обеих рук в волосы, чтобы ускорить мыслительный процесс, но в присутствии Снейпа как-то неудобно. Мог Джексон стоять за этим проектом? Приказать Снейпу разработать этот самый Cубмитариус он мог, вполне в его стиле, насколько я успел изучить свое начальство, а использовать? На Маклаггене? Но зачем? Это все равно что лупить по докси Бомбардой Максима! И потом, Джексон намекал, что за всем может стоять именно Снейп, а теперь оказывается, что тот варил по его приказу экспериментальное подчиняющее зелье? Какая-то сложная многоходовка, для распутывания которой моих мозгов явно не хватает. — Мне было все равно, — запоздало отвечая на мой вопрос, вдруг добавляет Снейп. — Что варить, для кого… и как именно зелье потом будет применяться. Понимаете, Поттер? В какой-то момент это просто… перестало иметь значение. Я резко останавливаюсь, оборачиваюсь, сверлю взглядом опущенные плечи — и, как ни странно, почему-то понимаю, что именно он пытается мне сказать этим своим усталым "все равно". — Тогда почему сейчас? — Потому что… — голос его снижается до глухого почти шепота, и мне приходится прислушаться, чтобы различить слова. — Потому что я и представить себе не мог, что они будут использовать зелье на детях. Резко выдохнув, я снова сажусь за стол напротив Снейпа. Мой настойчивый взгляд заставляет его поднять голову, но прочитать то, что плещется на дне черных глаз, никак не удается. — Значит, вы считаете, что Маклагген и остальные могли действовать под действием этого вашего недоработанного зелья, так? — У меня нет доказательств, сами понимаете… — Облегчение. Вот что я слышу в его голосе: облегчение от того, что он наконец смог сказать это вслух. — Но да, я считаю такой вариант возможным. По крайней мере, это многое объяснило бы. — И магическая кома, в которую впал Маклагген, является побочным эффектом, я правильно понимаю? Снейп! — Может являться. Да. Снова подскакиваю и принимаюсь ходить по кухне, едва не натыкаясь на холодильник и не слыша дальнейших слов, потому что с удивительной, пугающей меня самого четкостью понимаю: я ему верю. Верю Снейпу. Он только что почти прямым текстом обвинил Аврорат и его начальника в… Я даже не знаю, как это назвать-то! Почему я ему верю, черт возьми? Бывшему Пожирателю, убийце, носившему на предплечье метку Волдеморта, недоосужденному преступнику? Потому, что таким голосом говорят правду — а еще, наверное, потому, что по большому счету именно Снейп никогда мне не лгал. Вот только я все равно не понимаю — зачем так сложно, зачем все это… И при чем здесь газета, в которую Снейп ткнул меня носом? Про эту статью говорили Джексон и Мэтлок или все-таки не про эту? — "Пророк" обвиняет во всем министра Шеклболта… — медленно, словно размышляя вслух, говорю я холодильнику. — Я бы не сказал, что обвиняет, — отзывается вместо холодильника Снейп. — Готовит почву, скорее. У Шеклболта, как вам известно, много врагов. Да, но не может же одним из них быть Главный Аврор? — Зачем? Почему? Только посмейте обозвать меня сейчас идиотом! — Поттер… — устало отвечает он. — Сядьте, у меня от вас в глазах рябит и голова кружится. Я не знаю! У меня нет информации, только предположения. Сажусь. Выпить бы сейчас чего-нибудь покрепче чаю, потому что голова идет кругом не только у Снейпа, мне и самому кажется, что я то ли сплю, то ли пьян, то ли меня Конфундусом приложили как следует… А еще часть меня, та, которая обычно бултыхается в самой глубине души и чаще всего не осмеливается высунуть нос наружу, очень хочет свалить отсюда как можно быстрее и забыть обо всем нахрен. — Почему вы молчали? Если вы подозревали… предполагали… почему ничего никому не говорили? Он горько усмехается и отводит взгляд. — Слово преступника под домашним арестом против… Кто бы мне поверил, Поттер? Вы вот верите? — Честно? Не знаю. Я очень не хочу верить в это дерьмо, но… — Вот именно. Мы снова молчим. Странный разговор у нас выходит со Снейпом, и без конца повисающие паузы только добавляют ему нереальности. После затянувшегося молчания Снейп заговаривает снова, с явной неохотой. — Я бы не заговорил об этом с вами, Поттер, но мне нужна помощь. И так уж вышло, что больше обратиться не к кому. Ничего не говорю, жду — классика работы со свидетелем, первый год аврорских курсов. Дать человеку сказать то, что он хочет, не подталкивая и без давления. — Я могу приготовить антидот для Маклаггена — если он действительно в больнице из-за побочного эффекта Субмитариус Оптима. Полной уверенности в этом у меня нет, но вероятность… велика. Снейп хочет, чтобы я помог ему с зельем? Кажется, он все-таки двинулся умом — неудивительно, учитывая все обстоятельства, но очень, я бы сказал, некстати. Внезапно вспоминаются слова Мэтлока про два-три дня, которые вполне могли к этому самому антидоту относиться, и про то, что этих дней может не быть. Яркая холодная вспышка злости заставляет содрогнуться всем телом и тут же отступает, потому что сейчас для нее совсем не время, злиться и разбираться с виноватыми будем потом — если сумеем, конечно, что тоже далеко не факт. — И что вы хотите от меня? — Мне нужно побывать в Лютном. Встретиться с одним человеком… И сделать это так, чтобы никто не узнал. Никто, кроме вас, — быстро поправляется он, и я почти готов поклясться, что бледные впалые щеки слегка задевает румянцем. — Я не могу отправиться туда камином, не могу аппарировать, даже вызвать "Рыцаря" не выйдет… Поттер, я не стал бы вас просить, но это очень важно! Черт. Черт тебя побери, Снейп! Во что ты пытаешься меня втянуть? Во что ты лезешь, Поттер, остановись! Но я смотрю на изможденное лицо Снейпа, на его стиснутые пальцы и понимаю: остановиться уже не получится, меня закинуло на спину взбесившегося гиппогрифа и несет вперед, не спрашивая, что я сам по этому поводу думаю. А самое главное — у меня есть способ помочь Снейпу попасть в Лютный практически незамеченным. Осталось решить, готов ли я рискнуть всем, включая свою потенциальную несостоявшуюся карьеру и, возможно, собственную свободу, ради того, чтобы ему помочь? — Хорошо, — это не я говорю. Это оно само выговаривается. И рука тоже сама — лезет за пазуху, нащупывает невесомую, скользящую по кончикам пальцев ткань и медленно вытягивает ее наружу. — Давайте попробуем.