Вслушиваясь в темноту

Оказывается, Снейп не снился мне уже давно, я даже отвыкнуть успел от таких снов. А стоило почти весь день провести в обществе бывшего профессора — и вот вам, пожалуйста, является по ночам! На этот раз я вижу Снейпа в лаборатории. Он стоит у огромного стола из черного мрамора с едва заметными светло-серыми прожилками и лихорадочно измельчает острым серебряным ножом груду того, к чему я не хочу присматриваться. Нож мелькает в его руках так быстро, что кажется размытым пятном света, и с резким “тук-тук-тук” раз за разом падает на поверхность стола. Я отдаленно удивляюсь — почему Снейп режет эту гадость прямо на столе, нож же затупится? — но потом решаю, что тому виднее, в конце концов, профессор зельеварения у нас он, а не я. Стол с трех сторон окружен трехногими жаровнями, на которых булькают, истекая разноцветным паром, котлы, одни громадные, другие совсем крошечные, Снейп время от времени обводит их цепким внимательным взглядом и тут же начинает работать ножом еще быстрее. Котлы и стол заключены в круг холодного света, но за его пределами колышется туманный сумрак, и в этом сумраке беззвучно скользят размытые, похожие на дементоров тени. Кажется, только стук серебряного ножа по столу держит их на расстоянии, отгоняет, не позволяя наброситься на Снейпа, вот они и подбираются все ближе, словно в ожидании тишины. Я понимаю, что он их тоже видит, ну или чувствует — в общем, знает, что они здесь, и поэтому пальцы его так стискивают рукоятку блестящего ножа, поэтому он так торопится. Меня Снейп не замечает, так что я делаю несколько медленных шагов вперед, всматриваясь в его ярко освещенное сосредоточенное лицо. Он выглядит иначе, чем обычно, но я никак не могу сформулировать, в чем разница. Может быть, моложе? Его волосы, обычно свисающие неаккуратными прядями, сейчас стянуты в хвост, и я замечаю неожиданно трогательное розовое ухо… Забавно — какой-то частью сознания я осознаю, что сплю и что все не на самом деле, и от этого ощущаю странную, щекотную легкость. Ну, знаете: во сне можно все, потому что это не считается. Тени, как будто заметив наконец мое присутствие, принимаются двигаться все быстрее, подлетая к самой границе светового круга, но ко мне не приближаются. От них исходит холодная острая злоба, а еще — беспокойство и, кажется, страх, который тянется ко мне тонкими липкими щупальцами, но не решается дотронуться. Интересно, что меня защищает и надолго ли этой защиты хватит? Хорошо бы подольше, потому что, сунув руку в карман, палочки я там не нахожу и на краткий миг успеваю почувствовать себя почти голым. Подхожу почти вплотную к куполу света, в который заключен Снейп. Копошащиеся во мраке тени отступают, будто боятся меня, а я останавливаюсь, чтобы получше его рассмотреть. Мантия из какого-то необычайно тонкого, почти просвечивающего материала облегает его тело, на руках черные блестящие перчатки, тоже выглядящие очень тонкими. Он облит светом, и серебряный нож на фоне черной кожи сверкает так, что я невольно прищуриваюсь. Снейп меня не замечает, он полностью погружен в работу, но куча перед ним, которую надо покрошить, все не уменьшается, мне даже хочется снова, как днем, предложить ему свою помощь. Это, в конце концов, мой сон, я могу делать в нем что захочу! Или все-таки нет? Один из котлов вдруг вспыхивает и взрывается, рассыпаясь кучей радужных осколков, и сразу же, как по команде, остальные затихают, перестают булькать и плеваться паром. Я невольно подаюсь вперед, и тут Снейп поднимает глаза и смотрит прямо на меня. И улыбается, едва дрогнув уголками губ. Тени в окружающей нас полутьме застывают, а потом постепенно начинают растворяться, и на их месте появляется белый пушистый туман, от которого совсем не веет угрозой. В следующий миг я уже рядом со Снейпом. Осторожно вынимаю серебряный нож из сведенных пальцев — он не сопротивляется, молчит, только не отрывает от меня пристального взгляда. Тогда я беру его правую руку и начинаю медленно, очень-преочень медленно стягивать мягкую кожаную перчатку. Черная кожа постепенно сползает, обнажая запястье, бледную узкую кисть, длинные пальцы с короткими, почти под корень обрезанными ногтями. На тыльной стороне ладони вьется причудливый шрам, похожий на въевшиеся под кожу слова. На моей руке написано, что я не должен лгать — интересно, о чем напоминает Снейпу его? Прочитать слова никак не выходит, надпись расплывается перед глазами, выскальзывает из-под моего внимания, я не могу ее ухватить и разобрать скрытый под шрамами смысл, и внутри вдруг вспыхивает неожиданное, но почто болезненно яркое и острое желание поднести ладонь к губам и медленно, по одному, перецеловать тонкие пальцы, а потом провести кончиком языка по белесым буквам, прочесть на ощупь, ощутить солоноватый вкус кожи... Даже во сне это кажется настолько нелепым, что я так и не решаюсь, просто выпускаю его руку. Когда я пытаюсь проделать то же самое с левой перчаткой, Снейп вдруг замирает, и мне кажется, что где-то рядом тонко звенит натянутая до предела струна. Он качает головой, серьезно смотрит мне прямо в лицо, потом сжимает пальцы в кулак, разом высвобождается из моей хватки и отступает на несколько шагов, тут же оказавшись на границе света и тьмы. Еще чуть-чуть, всего несколько дюймов, полшага, не больше — и он уйдет из освещенного пространства, где все еще дымятся его котлы, окажется в тумане, скроется в нем. Мне хочется остановить его, вернуть обратно — но я не могу. Свет постепенно меркнет, тени вновь просыпаются, плывут к нам, ближе, ближе, ближе… Проснувшись, я долго смотрю перед собой и пытаюсь сообразить, который теперь час и почему у меня так ломит во всех местах. Вчера я забыл задернуть шторы, и сейчас по стенам прыгают веселые и нахальные солнечные лучи, так что утро явно в самом разгаре. Раздеться я, как выясняется, тоже забыл, уснул прямо в джинсах и футболке, а мокрая от вчерашнего дождя куртка валяется на полу рядом с диваном — до спальни я вечером не дошел, судя по всему, вырубился в гостиной. Ну да, собирался подумать как следует и разложить все по полочкам, а в результате продрых до утра, причем сидя. Приходится встать и помахать руками, заставляя тело проснуться. Я стаскиваю мятую несвежую футболку, джинсы вместе с трусами, кидаю все на пол к куртке — потом уберу и даже постираю, честное слово, ну или Кричера попрошу! — и в одних носках бреду в ванную. Включаю душ, забираюсь в кабинку и постепенно прибавляю горячей воды, пока падающие сверху колючие струи не превращаются во что-то между “едва терпимо” и “черт, я так сварюсь, ну и хрен с ним”. Возбуждение накатывает постепенно и словно исподтишка, я даже не сразу соображаю, что именно означает приятное тепло в паху, совсем не похожее на прежние резкие приступы откровенного желания, заставляющие срочно дрочить там, где оно на меня напало. Можно, конечно, списать набухший тяжелый член на нормальную утреннюю эрекцию здорового молодого мужчины, который, кстати, уже и не помнит точно, когда в последний раз занимался сексом — можно, и я даже сам себе поверю, вот только перед глазами откуда ни возьмись выплывает горбоносое лицо с острыми скулами, темными провалами щек и горящими черными глазами, бледные кисти рук, держащие серебряный нож, черные с едва заметной проседью пряди волос. Снейп смотрит, как я медленно провожу раскрытой ладонью по головке, сжимаю пальцами ствол и начинаю равномерно водить кулаком вверх и вниз, опираясь свободной рукой о стену, а горячие капли стекают по моему телу и с веселым журчанием исчезают в сливе. Я не закрываю глаз, но вместо белого с синим узором кафеля вижу сумрачный коридор снейпова дома и неподвижно застывшую худую высокую фигуру. Губы Снейпа едва заметно дергаются, обозначая усмешку, а потом отчетливо, хоть и беззвучно, выговаривают: “Поттер...” — и тут я кончаю, после чего еще несколько секунд бессмысленно гляжу на свои перепачканные липким пальцы. Отдышавшись и убедившись, что Снейпа в моем сознании больше нет, я домываюсь, выхожу из душа, быстро вытираюсь, прямо голышом шлепаю в спальню и сажусь на кровать. Вообще я договорился с Пэм, что меня не будет пару дней, так что сегодня, наверное, мог бы остаться дома и… Вот именно. И что? Что я буду делать дома, слоняться из угла в угол? Или снова попрусь к Снейпу? На часах восемь утра, он сказал, что антидот будет готов не раньше двух и что моя помощь ему больше не нужна, а просто торчать рядом с ним, путаясь под ногами — вряд ли хорошая идея, особенно после всех этих дурацких снов и видений в душе. Нет уж. А если все-таки отправиться в Аврорат, покрутиться там, послушать, о чем разговоры идут, с Мэттлоком пообщаться попробовать? Будем, так сказать, держать руку на пульсе! А около двух часов попробую связаться с Невиллом и Снейпом, ну или с работы улизну потихоньку. Одно из преимуществ профессии аврора — очень сложно контролировать, где, как и с кем я провожу рабочее время, может, я с информатором как раз встречаюсь или проверяю очередное заявление миссис Паркер. Аврора, как любила говорить наша инструкторша по оперативной работе, ноги кормят. Приняв решение, я быстро одеваюсь, запихиваю в сумку мантию-невидимку на всякий случай, набрасываю на плечи аврорскую мантию, швыряю в камин горсть пудры и шагаю в зеленое пламя. В Аврорате, несмотря на ранний час, шумно и людно, народу как-то больше, чем обычно по утрам. Я быстро обмениваюсь рукопожатиями кое с кем из коллег, включая зевающего Салливана и необычно хмурого Мэттлока, но спросить, что происходит, не успеваю: стуча каблучками, к нам уже торопится Пэм Моррис. — О, Гарри, хорошо, что ты уже здесь! Как раз собиралась сову отправлять, а тебя и так вызвали. С делами разобрался? — Почти… А что случилось-то, Пэм? По какому случаю у нас общий сбор? Пэм, Салливан, Мэттлок и остальные смотрят на меня, как на полного идиота, я даже слегка ежусь, так становится неуютно под их взглядами. Так на меня в школе Снейп смотрел частенько. — Поттер, ты чего? — Салливан чуть подталкивает меня плечом. — Забыл, что ли? День Святого Мунго сегодня. — Да? А, ну да, и что… А, черт! Еще не закончив вопрос, я уже понимаю, что. Министр Шеклболт ввел новую традицию, которая очень понравилась британскому магическому сообществу: ежегодно, в день Святого Мунго, он посещает больницу, обходит палаты, беседует с персоналом и больными, а журналисты, естественно, каждый его шаг запечатлевают для публики во множестве колдографий. Началось это после победы над Волдемортом, когда в Мунго оказалось много пострадавших в битве за Хогвартс, да так и осталось с тех пор. Нет, сама по себе традиция очень даже, и рейтинг министру поднимает, и больнице польза, и пациентам развлечение какое-никакое. Но сейчас в Мунго находится Патрик Маклагген и двое его товарищей, впавшие в магическую кому после — если верить Снейпу, а я ему верю — заказанного кем-то из Министерства недоработанного зелья подчинения, жидкого Империуса, Субмитариус Оптима, а в обществе, судя по газетам, растет недовольство личностью нашего Министра, да еще и мой непосредственный начальник, мистер Джексон, явно ведет какую-то свою игру. Видимо, поэтому и вызвали на работу столько народу — будем охранять министра Шеклболта. — Газетчики пронюхали, будто бы у больницы сегодня могут собраться недовольные, типа протестовать будут против министра или еще что, — сообщает мне Салливан, пряча за ладонью зевок. — Но это, сам понимаешь, не наше дело, как начальство велит, так и правильно. В общем, через полчаса общее собрание, там Джексон все и расскажет. Как раз успеем кофе выпить… Пэм, душа моя, я угощаю. Поттер, с нами? — Я чуть позже присоединюсь. Идите без меня пока. Дожидаюсь, пока они зайдут в лифт, и ныряю в ближайший туалет. Никого нет, хорошо, и кабинки вроде пусты. Можно, конечно, предположить, что кто-то забрался с ногами на унитаз и притаился в засаде, подглядывая и подслушивая, но вряд ли аврор Поттер кому-либо настолько интересен. Для пущей уверенности жду несколько минут, затем негромко говорю: — Кричер. Кричер тут же появляется с легким хлопком и склоняется передо мной в поклоне, и я почему-то страшно рад его видеть. — Чем Кричер может помогать хозяину Гарри? — Ты можешь сегодня провести день не в Хогвартсе, Кричер? Мне нужна твоя помощь… — Гарри Поттер — хозяин Кричера, директор Макгонагалл знает об этом. Она не будет требовать, чтобы Кричер нарушил приказ хозяина, — с достоинством отвечает он, выпрямляясь во весь свой небольшой рост. — Да, конечно, не будет… Я не подумал, прости. — Хозяину Гарри не обязательно просить у Кричера прощенья. Кричер должен выполнять его приказания. Разговор о тонкостях взаимоотношения домовых эльфов с их хозяевами может затянуться надолго, поэтому я поспешно киваю и перехожу к делу. — Мне нужно, чтобы сначала ты отыскал Невилла… Мистера Невилла Лонгботтома. Можешь его найти? В круглых лягушачих глазах мелькает проблеск радости, как будто мой приказ приходится ему по душе. — Кричер может найти мистера Невилла Лонгботтома, Кричер знает, где тот живет. — Очень хорошо. Передай ему, что дело, о котором мы говорили, должно быть готово сегодня днем. Запомнил? Кричер беззвучно шевелит губами, как будто повторяя про себя мои слова, потом важно наклоняет ушастую голову. — Но это не займет весь день, хозяин Гарри, сэр. Кричер справится быстро. — Да, я знаю. Потом, после Невилла, я хочу, чтобы ты отправился в дом Снейпа и остался там с ним. И делал все, что он попросит. Глаза Кричера вспыхивают, и он снова склоняется в поклоне — таком низком, что кончики ушей ложатся на затоптанный пол туалета. — Хозяин Гарри хочет, чтобы Кричер помогал сегодня господину директору Снейпу? Кричер почтет за честь! Скрипучий голос маленького эльфа почти звенит от радости, а фамилию Снейпа он произносит с таким почтительным придыханием, что мне становится даже слегка не по себе. Таким тоном Кричер говорил о своей обожаемой покойной хозяйке… Чем же это директор Снейп заслужил столько уважения от моего домовика, интересно? Но сейчас явно не время и не место для расспросов, приходится сделать мысленную зарубку на память и отложить разговор на потом. — Да. Я хочу, чтобы ты был сегодня со Снейпом… То есть с директором Снейпом, ему может понадобиться помощь. Передай ему, что я сегодня смогу прийти только вечером, но ты в полном его распоряжении и можешь доставить Невиллу Лонгботтому зелье, которое тот ждет. Понял? — Кричер все понял, мистер Гарри. Кричер все сделает как надо! — Не сомневаюсь. Я улыбаюсь Кричеру, с некоторым трудом сдерживая желание потрепать его по голове — вряд ли домовик оценит мой внезапный порыв. Потом выхожу из туалета, на всякий случай проверяю в сумке мантию-невидимку и торопливо иду к лифту: выпить кофе перед началом совещания и правда не помешает. Когда я вхожу в зал для совещаний, держа в руке чашку с горячим кофе, почти все мои коллеги уже там, переговариваются вполголоса, кидая быстрые вопросительные взгляды в сторону Главного Аврора, который что-то негромко обсуждает с Мэттлоком и еще двумя аврорами, Николасом Петрониусом из Группы Быстрого Реагирования и Сарой Ли из Отдела по Связям с Общественностью. Отыскиваю глазами свободный стул, пробираюсь к нему, обмениваясь по пути кивками и приветствиями, сажусь и тут же чувствую, как в ладонь щекотно тыкается свернутый в трубочку кусок пергамента. Странно… Что еще за шутки? Разворачиваю пергамент и быстро проглатываю взглядом написанные знакомым четким, угловатым почерком: “Спасибо, что прислали Кричера”. И ниже, как будто после паузы: “Будьте осторожны, Поттер…”