И волки целы, и овцы сыты

      Полина проскользнула в комнату и посмотрела на Тей-де. Сидит. Полдивана занял: и как это мебель ещё выдерживала его? Не пушинка ведь, а считай, тираннозавр, только домашний такой и почти ручной. Ключевое слово — почти. Нельзя забывать, что комнатный тигр не перестанет быть тигром, иначе трындец настигнет быстро и незаметно.       — Тей-де, помоги мне, пожалуйста, открыть банку. Что-то я, видимо, перестаралась, когда закрывала её.       Яут как ни в чём не бывало отвлёкся от дел своих насущных, отложил в сторону детали диковинные и вытер руки о тряпку. Посмотрел на Полину, смерил взглядом её проблему и поманил когтистым пальцем. Давай, дескать, сюда, так и быть, открою, настроение у меня хорошее. Полину дважды просить не пришлось, она девушка понятливая, поэтому тут же подошла и банку протянула. На, мил яут, открой, пожалуйста. Тей-де банку взял, в руках повертел, рассматривая содержимое: внутри малиновое варенье, густое. А взгляд у яута хитрющий и непонятно, что на уме.       Раз. Раз. Банка открылась легко, яут даже не вспотел, что называется. И глазом не моргнул. Протянул было её Полине, но передумал и похлопал по дивану, рядом с собой.       — Сесть, — услужливо раздалось в наушнике.       Полина, недоумевая, села. Вроде не просил никогда яут ничего такого, не зазывал, и каждый жил своей жизнью, хоть и на одних половицах. Яут молчал, только железки свои перебирал, рассматривал и где надо протирал. Сколько раз Полина наблюдала за Тей-де, а понять назначения не могла, как ни пыталась, но спрашивать не решалась. Не было надобности. Тихое урчание приятно наполняло комнату, заслушаешься. И только Полина собралась спросить, на кой морж она тут сидит без дела, как яут снова отложил железку и склонил голову. Валары — контакт не прошёл даром, русский язык обогатился дюжиной инопланетных слов — скользнули по плечам и свесились, чуть звеня.       Тей-де устало потёр шею, почесал её когтями и прорычал:       — Р-р-растэр-р-р-рэт.       — Чего? — ошеломлённо переспросила Полина.       Яут фыркнул и похлопал по шее, наглядно показывая, чего.       — Ага, — поняла Полина. — А сам не можешь?       — Услуга, — зашуршал переводчик. Яут постучал по банке. — Я помочь, ты услуга.       Здрасьте приехали. Хорошо устроился многоуважаемый, но Полина спорить не стала, а скинула тапки и залезла на диван. Выяснять отношения — себе дороже, тем более ничего такого сверхужасного яут не просил. Она устроилась за спиной яута и замерла. И как она до сих пор не заметила? Спина — не спина, а инквизиторский холст. Кожа вся в шрамах, они бугрились, медовые, давно зажившие. Пугающие. Полина потрогала один, второй, погладила. Провела ладонью по спине, ни рук ни ног не чувствуя то ли от страха, то ли от жалости.       — Бедненький, — пролепетала она. — Это кто тебя так?       Яут чуть обернулся.       — Быть охота, много охота, меня рвать. Иногда наказывать плеть, когда виноват.       Полина ахнула.       — Тебя били плетью?       — Бить, — ответил Тей-де. — Ну, чего ждать? Мни. Потом учить меня слова.       Ну что ж. Сначала Полина легонько дотронулась до плеч, но сперва отдёрнула руки. Вообще-то логопедический массаж делался несколько иным способом, и спина тут совсем ни при чём. Конечно, дороговато получается благодарить за какую-то банку варенья, но с другой стороны страшновато отказывать яуту, который уже настроился получить свою маленькую большую награду. Итак, попытка номер два: Полина прикоснулась к спине снова, но руки на этот раз не убрала. Как говорится, терпи, казак, атаманом будешь. Пальцы сжали плечи, чуть надавали.       — Сильно! Ещё сильно! — рыкнул Тей-де.       — Да, капитан, — Полина послушно усилила натиск и принялась разминать плечи яута.       Навалилась на него, а ему хоть бы хны. Ни жвалой не повёл лишний раз, не дёрнулся, даже не вздохнул. Полина старалась, наминала плечи, разглаживала горячую кожу. Она уже знала, какова она на ощупь, всё-таки приходилось соприкасаться не раз, но вот что бы так — ни разу. Да и раньше Полина не ловила себя на мысли, нравится ей или нет, каков яут на ощупь, а вот случилось, и довелось призадуматься. Кожа шершавая, горячая: не ящерица, не змей, не человек. Ущипнула — шкура грубая, такую так просто не прокусишь, не проткнёшь, поэтому и силушку палач должен был приложить недюжинную, когда сёк яута. Полине вдруг подумалось, что проведи рукой по горячему мрамору, укрытому лёгкой песочной пеленой, ощущения под ладонями будут похожими. Но перед ней горячее, живое тело, отзывающееся на прикосновения. От Полины не укрылось, что яут задышал чаще, глубже.       Древесный аромат усилился, густой запах прелой листвы окутывал и кружил голову. Как в страшной сказке, только здесь и сейчас хотелось остаться рядом с дьяволом, с лукавой нечистой силой. Как в сказке, только в злой: не ищи меня, Иванушка, я другому обещана, меня со смертью обвенчали.       Полина вытерла лоб, облизнула пересохшие губы и с новой силой навалилась на тяжёлые плечи. Прядки выбились из хвоста и прилипли к влажным щекам. Полина глянула на стоявшее зеркало на подоконнике и увидела, как налились алым соком губы. Манящие, вишнёвые, прильнуть бы к ним, впиться жадным поцелуем. Сладкие, как молодое вино, медовые.       Жарко. Сердце колотится, вот-вот выпрыгнет. В ушах стучит. В животе хорошо, тепло. И к яуту прижаться хочется, поцеловать в плечо, легонько куснуть. Полина было осеклась, но мысли сильнее её, в голову лезут, а сопротивляться совсем не хочется. Сильные плечи, широкие. Ладони скользнули по ним, вниз, по рукам, ведя пальцами по мускулам, по венам-рекам. Тей-де повернул голову и тихо фыркнул, пробуя языком воздух. А воздух будто раскалённый, обжигает. Полина прижалась к яуту, прильнула к нему, выискивая взгляд медовых глаз. Тягучий, тяжёлый. Упасть бы в объятия, пропасть в руках дьявола, и гори всё синим пламенем. Будь моим Данилой мастером.       Голова закружилась, и Полина зажмурилась.       В мыслях вдруг что-то словно как щёлкнуло, и наваждение рассеялось. Уже не сводил с ума древесный аромат, растаяв вслед за мороком. Только щёки всё ещё горели.       Обнаружив себя прильнувшей к яуту, Полина в испуге отпрянула. Ёклмн! А что Тей-де подумает? Что девка с ума сошла, полезла к нему, домогаться вздумала? Он, может, на неё смотрит как тигр на ёжика. Несуразная скотинка, маленькая, странненькая, что и за зверь такой — непонятно. А она на него на мгновение как мужика глянула, а вдруг он гриб по состоянию тела и души? Или по зову сердца. Или цианобактерия какая-нибудь ну очень разумная, которую эволюция в темечко поцеловала и в добрый путь дала добро. И выросла бактерия мутантом, да таким, что мама не горюй.       Так. Стоп. Стоп!       Что это с ней? Что о ней подумает Тей-де? Полина отползла и свесила ноги с дивана, в спешке выискивая тапки.       — Извини, — промямлила она, чувствуя, как щёки разгораются жарче и ярче.       Стыдоба-то какая! Вот дура. «Дура, дура, дура!» — шептала Полина. Она уже хотела соскочить с дивана и спрятаться где-нибудь, желательно подальше и поглубже, в идеале на пару лет, но Тей-де ловко сцапал её за локоть. Заурчал.       Так. Главное не молчать, но и ерунду не пороть.       Стоп. Полина осеклась, поглядела на сцапавшую её лапищу и задумалась. Она вдруг вспомнила, что она человек, и не абы какой, а разумный. Хомо сапиенс. И мозг дал сигнал, что, во-первых, если яут сцапал, значит, ничего хорошего он делать не собирался, а во-вторых, только с утра они пили чай за одним столом, стало быть, убивать всё-таки не будут. Полина подзависла. Ещё она вспомнила, что она умная, но когда против ума пёрла такая сила, то любые дважды два имели право решиться даже не в пять, а в шесть. Тут же женская половина разума пискнула, что яут самец, а значит, мужчина, но с другой стороны человеческих первичных признаков природа ему по понятным причинам не отсыпала. А вдруг изнасилует? Тут же возник вопрос: чем?       Полина слегка успокоилась.       Можно ли договориться с яутом полюбовно, если у него на уме или съесть, или убить, или изнасиловать? Или всё сразу. Хотя раз насиловать нечем, то последнее отпадает.       Думай, голова, думай.       И Полина придумала. Она с надеждой посмотрела на Тей-де и выпалила первое, что пришло в голову:       — А давай кино посмотрим?       И замерла. А вдруг Тей-де не согласится? И даже больше: раскусит Полину, что она не просто кино предложила посмотреть, а сбивает с толку инопланетного вояку. Типа «не ешь меня, большой и страшный яут, я тебе кино покажу».       Тей-де прижал бивни к пасти, заурчал, задумался. Затеплилась неуверенным огоньком надежда. Стало быть, вот они — переговоры в самом разгаре, не на жизнь, а на смерть.       — Ки-и-ино, — протянул-прорычал Тей-де.       — Кино, — закивала Полина, освобождая из плена сцапанную руку.       — Давать, — услужливо перевёл приёмник, и Полина радостно унеслась за ноутбуком.       Дело нехитрое и привычное, штекер сюда, штекер туда, и пошла связь между ноутом и телевизором. Тей-де охотно и с интересом наблюдал за такими хитрыми технологиями. Полина покосилась: что для человека прогресс, то для яута каменный век. Подумав немного, поскроллив мышкой, выбор наконец-то пал на один из фильмов. Пока загоралась заставка, вещающая о кинокомпании, Полина хотела было отгородиться от комнатного захватчика в кресле, но Тей-де, чувствуя себя уже полноправным хозяином шестидесяти двух квадратных метров, ухватил Полину за руку и притянул на диван. Под бочок.       Кажется, Полина не прогадала с фильмом. С первых же кадров пошла жара: черепа, черепа, черепа, и все как один человеческие. А по ним танками, так их и эдак. Сначала Тей-де урчал, это как раз когда груды черепов показали. Вот он, наверное, обзавидовался по первости, это ж надо столько трофеев насобирать. А потом, когда их поехали машины давить гусеницами, тут уж душа яута не выдержала такого издевательства над добром. Он взвыл, подскочил на месте, отчего взвыл и заскулил уже диван, ни разу не видавший такого отношения к себе.       Тей-де даже в сердцах стукнул кулаком по подлокотнику и зарычал.       — Это кино, кино, — примирительно залепетала Полина, которой очень не хотелось, чтобы расстроенный яут крушил её мебель. — Это выдумка. На деле ни один череп не пострадал, уверяю тебя.       Яут глянул на неё недоверчиво, заурчал и перевёл суровый взгляд на экран телевизора.       — Кы-ыно, — прорычал яут.       — Терминатор, — продолжила посвящать в мир искусства Полина, — судный день. Очень интересное кино!       Тей-де поначалу скептически отнёсся к словам Полины и с недоверием поглядывал на происходящее на экране.        «Мне нужны твои одежда, ботинки и мотоцикл». Тей-де упёр кулак в колено и замер, прислушиваясь. Рыкнул.       Бах! Бах! Арни пошёл крушить и кромсать байкеров на фантики, и Тей-де от радости хлопнул в ладоши. Дескать, вот это я понимаю, вот это по-нашему! Заурчал, застрекотал в нетерпении, что же будет дальше. А дальше пошёл экшн, хотя Полина поначалу сомневалась, что Тей-де оценит. Культура культурой, но понятие о ней у всех разное.       Погони, погони, перестрелки. Бах! Ба-бах! Тей-де урчал от удовольствия. И не всегда было понятно, за кого же он болеет. То ли за Арни, то ли за плохиша «Т-тысяча», то ли вовсе за Джона. Кажется, кто догонял, тот и молодец, поэтому, предположила Полина, всё-таки за «Т-тысяча». Ну так раз он преследует, значит, есть для чего! Так и крутилось в голове яутское бравое напутствие: давай, гони их, гони! Плохиш и гнал.       А Полина восхищалась Терминатором, неподражаемым и единственным в своём роде. Жаль только, что машина, но на то он и киборг.       Два с половиной часа пролетели незаметно. Всё это время Тей-де потирал ладони, хлопал себя по колену, когда «Т-тысяча» лажал, урчал и рычал и, кажется, про Полину и вовсе забыл, что она тут есть. Ну ещё бы! Тут такое, такое! И когда наконец полюбившийся яуту плохиш сгинул в пучине расплавленного металла, яут был ни много ни мало расстроен.       — Гр-р-р-р! Гр-р-р-р! — недоумевающе рычал Тей-де.       А Полина пыталась объяснить всю картину с точки зрения человека:       — Плохой герой по задумке погиб, а хороший победил. Добро победило зло, это надо понять и принять, так задумано.       — Почему второй погибать? — надрывался переводчик. — Он должен догнать, поймать и добыть трофей! Убить! Смерть!       Полина вздохнула. Вот, посмотрите, прямо перед ней сидел классический злодей, болел всем сердцем за поруганное зло и страшно сердился, что какое-то непонятное добро взяло и победило. Да как же так? Самоуправство!       — Где я его найти? — хмуро спросил Тей-де, тыкая пальцем в Терминатора.       Полина сначала испугалась, потом удивилась, а затем и вовсе засмеялась. И пожала плечами, дескать, извини, ничего не поделаешь.       — Нигде, это же актёр, он всего лишь играл роль. Терминатора нет на самом деле, это всё выдумка.       — Фыдамка? — переспросил Тей-де.       Полина закивала: да, да, кино ведь всего-навсего.       Кажется, Тей-де расстроился, и Полина тут же поспешила предложить ещё один фильм посмотреть. И, подумав немного, погуглила ужастик. Яут, как один из представителей относительной нечисти, должен оценить. У них ведь должны быть какие-нибудь привидения-призраки, зомби на худой конец.       — Вот ещё одна выдумка, — Полина запустила «Заклятие».       Ей было интересно, поймёт ли Тей-де великий замысел ужастиков. Ну вроде как зачем они нужны, для чего их смотреть. Кажется, Тей-де очень пытался это сделать, но выходило как-то не так. Например, там, где Полина охнула, подобрала ноги под себя и инстинктивно прижалась к яуту, он даже жвалами не повёл. Не рыкнул даже. На Полину только посмотрел, типа, ты чего, совсем сдурела пугаться ВОТ этого?       — Страшно, — прошептала Полина.       — Зачем тогда смотреть? — перевёл приёмник.       — Чтобы бояться, — объяснила Полина очевидное.       Тей-де немного завис.       — Ты бояться, но смотреть, чтобы быть страх. Бояться и смотреть. Зачем?       — Чтобы было интересно. Ну, вроде как, наша жизнь спокойная, надо чем-то нервы пощекотать. Вот.       — Ты хотеть бояться? — уточнил Тей-де.       Яут заурчал и завис ещё больше. Потёр бивни друг о друга и спросил:       — Хотеть, я тебя погонять? Будет страшно. Буду рычать.       Полина только сейчас обнаружила, что обнимает руку Тей-де, вцепившись в неё мёртвой хваткой. А предложение яута сработало на ура, как ведро ледяной воды, приведя в чувства на раз. Полина отпрянула и замотала головой.       — Нет, не хочу.       — Почему?! — чуть ли взвыл яут, теряя связь с реальностью.       — Потому что я не хочу бояться тебя! — так, не паниковать, не паниковать.       — Но ты хотеть бояться это! — яут ткнул в экран, как раз на том моменте, где хозяйка дома оказалась одна в тёмном подвале, высвечивая слабым огоньком спички темноту, когда позади неё вдруг хлопнули в ладоши.       Полина вздрогнула и уткнулась носом в бок Тей-де. Яут зарычал и взвыл одновременно, запутавшись окончательно.       — Потому что там призрак, он ненастоящий, а ты не призрак, ты живой, и у тебя когти!       —И?! — приёмник перевёл короткий щелчок.       Весь оставшийся фильм Полина пыталась объяснить разницу между яутом и призраком и тем, почему призрак не страшен, а яут очень даже страшен, но призраков Полина боялась, а яутов уже не очень. Тей-де висел окончательно и бесповоротно и уже не пытался так рьяно понять людей. Фильм он досматривал уже молча, вникая в непостижимую суть человеческой нелогичности.       Но, кажется, что-то до него немного дошло, когда ночью он услышал шуршание.       Полина прокралась на цыпочках к его дивану, и Тей-де прислушался.       — Тей-де, — шёпотом позвала Полина.       — Гр-р-р, — отозвался он.       — Своди меня в туалет, мне страшно.       Тей-де вздохнул, сел и внимательно посмотрел на Полину. Подумал. Почесал когтем надбровную дугу и встал.       — Только ты иди первый, — поставила ультиматум Полина.       — Па-ашему? — прорычал яут.       — Если вдруг выпрыгнет призрак, то нападёт сначала на тебя, а я успею убежать из квартиры, — легко и просто призналась Полина.       Тей-де взрыкнул.       — Кажется, я понять, зачем вы смотреть ужас, — переводчик служил верой и правдой даже ночью. — Уман скучно ходить в туалет один. Если ты хотеть квей-те с яут, не надо придумывать способ. Прийти и сказать мне: я хотеть с тобой квей-те, Тей-де. И я дать тебе квей-те. Почему ты раньше не сказать?       Теперь зависла Полина.       — А что такое квей... квей-те?       Тей-де двусмысленно заурчал, и Полина засомневалась в намерениях яута. Она встала в дверном проёме туалета, а яут облокотился о косяк и склонил голову набок. Застрекотал, не давая Полине выйти. Переводчик выдал простое, но очень подозрительное слово:       — Кекс.       — Ч… что? Какой кекс? Ты о чём? С дуба, что ли, рухнул?       Тей-де задумался.       — Но вы же это так называть: близость самец и самка. Кекс.       Полина офигела.       — Ке-е-кс? Ах ты… Да ты! Нахал!       Возмущению Полины не было предела! Посмотрите-ка на него, Казанова вылупился! Позабыв про призраков за углом, она проскользнула мимо урчащего яута и устремилась в комнату. Кекс!       Тей-де фыркнул ей в след:       — Приходить ко мне, не пожалеть!       И расхохотался подлец.