Рокировка по длинному пути

Со Снейпом мы с прошлого лета общались только в рамках ученик-учитель, и не более. Приглядывать за Поттером он в этом году не просил — видать, сам следил по карте. На чай и нравоучительные беседы не звал, и вообще, тщательно держал дистанцию. Может, жалел, что тогда так со мной разоткровенничался? А может, просто новостей особо не было — по договору мы обязаны друг с другом информацией обмениваться.       Но мне и самому, в принципе, особо не до Снейпа в этом году было. Да и кто он мне? Так, посторонний мужик, с которым мы, волею судьбы, тянем пока одну лямку на двоих. Хотя, признаться, на фоне школьного однообразия мне иногда не хватало его хлестких замечаний, язвительных поддевок и просто взрослых осмысленных разговоров о чем-то помимо учебы и квиддича.        На этот раз пришлось потарабанить в массивную дверь подольше. Недовольный взмыленный вид и рабочий фартук, когда мужчина, наконец, открыл, намекали, что я выдернул его из лаборатории и он не особо рад меня лицезреть на своем пороге. Снейп уже неприязненно скривился при виде меня и готов был разразиться гневной тирадой, когда увидел пакет в руке и мое сияющее предвкушением лицо. Он молча посторонился, запуская меня в гостиную и запирая дверь на все замки и заклинания.       — Подождите тут, Уизли. Я сейчас вернусь, — сухо обронил он, указав мне на кресла и быстро скрывшись за одной из дверей. А я послушно плюхнулся на мягкое сидение, ерзая и чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. Уж очень хотелось быстрее посмотреть воспоминания и самому убедиться, что крестраж уничтожен.       Снейп, как и обещал, не заставил себя ждать. Он вернулся и молча достал из шкафа чашу, установив ее на середину стола.       — Давайте, — нетерпеливо приказал он, протягивая руку.       Я торопливо всучил ему флакон, и он, сняв крышку аккуратно подцепил палочкой нить воспоминания и пару раз поддев — расправляя — стряхнул в омут.       — Я с вами, сэр, — потребовал я, вцепившись в край чаши, которую он тихонько покачивал, чтобы воспоминание быстрее смешалось с содержимым.       — Ладно, — коротко обронил он и схватил мою руку, — пойдемте.       Мы одновременно наклонились над чашей и провалились в чужую память. Стоило нам приземлиться, как Снейп тут же отпустил мою руку и подошел к Биллу, стоявшему к нам спиной, а я огляделся.       В принципе, само воспоминание было весьма коротким. Мы находились, по-видимому, в банковском хранилище Лестрейнджей. Огромная пещера. Денег не наблюдалось, зато везде валялись грудами кучи разных предметов, оружия, золотой посуды, сундуков и другой ерунды.       На каменной столешнице старинного массивного стола, явно принесенного сюда извне, перед Биллом стояла золотая чаша, хотя она больше напомнила мне дедову конфетницу из кованого серебра, подаренную когда-то его покойной жене коллегами.        Широкая увесистая ладья с двумя ручками-завитушками. Только на той был выбит герб СССР и какие-то медали союзных республик, а на этой по гладкому боку бегали друг за другом два барсука.       Билл сосредоточенно помахал над чашей палочкой, аккуратно потер бок проявителем, нахмурился, наколдовал над ней защитную сферу, и, наконец, нервно оглянувшись, щедро окропил чашу ядом.       Крика мы не услышали, а вот знакомый черный дымок от чаши отделился. Он какое-то время метался в сфере, а потом развеялся без следа. Заметно побледневший Билл убрал защиту и стер капли пота со лба.       Потом мы наблюдали, как он приводит чашу в порядок. Она вся почернела, как от копоти, а барсуки на ней перестали бегать и застыли, да и выпуклые растительные рисунки словно бы оплавились. Я с сожалением подумал, что теперь это уже не великий артефакт одного из Основателей, а простая посудина из золота. Вот, в принципе, и все. И я поспешил вернуться.       Снейп еще пропадал в омуте какое-то время, пока я, позевывая от скуки, расположился у камина.       Вернувшийся мужчина молча занял соседнее кресло и, расслабленно откинувшись на мягкую спинку, устало потер переносицу.       — Вот и все, сэр, — первым отмер я, чтобы разбавить тишину, — теперь осталась только Нагини и сам лорд. Даже не верится…       — Вы мастер озвучивать очевидные вещи, Уизли, — брюзгливо высказался Снейп, подняв на меня взгляд. — Но не советую расслабляться. Еще далеко не конец, а самое сложное еще только предстоит сделать.        Я досадливо кивнул, признавая его правоту, но тут же снова повеселел — что бы впереди нас ни ждало, но теперь не придется грабить банк и летать на драконе, как и тупо шляться целый год в поисках не пойми чего. От таких светлых мыслей становилось легко и радостно на душе.       — Да ладно вам, сэр, — отмахнулся я. — Выберемся. А можно задать вам вопрос?       — Дерзайте, — недовольно буркнул мужчина, явно не одобрявший моего веселья.       — А почему лорд до сих пор не возродился? — Этот вопрос меня занимал давно, но всё повода спросить не находилось. — Почти год прошел, а он так и завис в недотеле. Может, он уже того… умер?       — Нет, Уизли, Лорд точно жив, и даже набирается сил, — скривился Снейп, незаметно потирая предплечье с меткой. Видимо, она потемнела. — Скорее всего, он ищет другой ритуал для возвращения, раз кровь Поттера достать не смог.       — Но ведь можно взять кровь у любого другого, — удивленно возразил я. — У него же полно врагов.       — Можно, — насмешливо фыркнул Снейп и посмотрел на меня как на идиота. — Но вы не берете во внимание, Уизли, что не любая кровь врага подойдет. Вы же помните, что Поттер и Лорд стали, по сути, кровными родственниками. Лорд после возрождения принял через кровь и материнскую защиту Поттера. Таким же образом можно принять и кровные проклятья, и болезни. Из пророчества можно предположить, что Поттер, возможно, равен Лорду по силе, чего не скажешь, если взять любую другую кровь. Это может сильно ослабить, и лорд навряд ли пойдет на такое. Потому я считаю, что Темный лорд затаился и ищет другой способ вернуться.       — Да уж, — немного сник я. — И всё же у нас всё получилось. Будем надеяться, что лорд еще не скоро найдет способ получить тело. А может, и вовсе помрет, пока искать будет.       — Мне бы ваш оптимизм, Уизли, — пробормотал Снейп и снова завис.       — Сэр, а может, чаю попьем? Я бы не отказался, — отвлек я его, надеясь на дальнейший разговор. — Отметим вместе уничтожение очередного крестража. Я от волнений так проголодался, что слона бы съел.       — Обойдетесь, Уизли. Тут вам не трактир, — беззлобно огрызнулся Снейп, так и не оставив задумчивого вида, и решительно поднялся. — У меня, в отличие от вас, полно дел, и совсем нет времени наблюдать, как вы привычно демонстрируете отвратительно отменный аппетит. Оставленное зелье в лаборатории требует пристального внимания и закладки следующего ингредиента. Желаете помочь? Прошу. Селезенка броненосца ждет.       — Фу. Пожалуй, профессор, я воздержусь, — скривился я и поспешил на выход.       — Вот и хорошо. Возвращайтесь к себе и не докучайте мне. И Уизли, — негромко окликнул он, когда я был уже у двери. — Не стоит сюда приходить. В случае необходимости пишите на нашем пергаменте, и я сам обозначу место встречи. Не нужно привлекать внимание директора к нашему общению.       Я кивнул и молча вышел. Решил все же пройтись до кухни и чего-нибудь поесть.                                                                                           ***       Через два дня, когда были готовы предварительные результаты экзаменов, нас вызвали на консультацию по профориентации. Она у нас уже была в середине года, а сейчас шло согласование с результатами тестов и планов на следующий год.       Под пристальными и заинтересованными взглядами Амбридж, Флитвика и Макгонагалл я озвучил, что, как и сказал раньше, хочу стать следопытом.       — Мальчик выбрал такую редкую специальность? — удивилась Амбридж и что-то черкнула в блокнот.       — Да, — вмешался Флитвик. — У него «превосходно» по моему предмету. Я беру его к себе на продвинутые Чары.       — Думаю, в дополнительном изучении моего предмета у мистера Уизли нет особой нужды, — добавила Макгонагалл, делая записи в журнале. — Но вам пригодятся Руны и Маггловедение. Может быть, Астрономия?       — Нет, у него дар поиска, — спалил меня Флитвик, — и в Астрономии не будет особой нужды.       — Даже так? — скользнула заинтересованным взглядом Амбридж. — Какой, однако, талантливый ученик…       — Но я бы попросил вас, Минерва, по моей личной просьбе, оставить ему обычную практику по трансфигурации, — добавил Флитвик. — Она не будет ему лишней в выбранной профессии, а вас два часа в неделю не напрягут, я надеюсь. В свою очередь, я дам вашему мистеру Кортли шанс пересдать экзамен.       — Хорошо, Филиус, — довольно улыбнулась она. — Признаться, мистер Уизли великолепно сдал практику по моему предмету, хотя до сих пор плавает в терминах. Но это, похоже, неисправимо.       — Мистер Уизли достойно проявил себя и на ЗоТИ, — слащаво улыбнулась Амбридж. — Значит, коллеги, мы отмечаем: Чары, ЗоТИ, Маггловедение и Руны.       Они расписались в бланке, и я, поблагодарив, вышел.       Гарри слабо представлял, кем хочет работать, но выбрал профессию Аврора, чтобы быть похожим на отца и крестного. Теперь его ждали пять предметов, включая ненавистные зелья. А Гермиона оставила все основные предметы, не решившись на что-то конкретное. Правда, Макгонагалл дала ей наводку на Руны и Нумерологию, но девчонка снова решила по-своему. Хотя, с ее умом и упорством, она точно потянет.       Потом мы ехали домой. В наше купе все время кто-то заходил, двери хлопали, раздавались шутки и смех. Даже Малфой, по привычке решив сказать нам на прощание пару ласковых, чтобы мы летом о нём, не дай Бог, не забыли, при виде такой толпы не решился зайти и прошел мимо. Мы с приятелями весело провели время, но потом все разошлись по своим купе и наступила долгожданная тишина, дав время вернуться к нашим разговорам и планам на лето.       Гарри возвращался к Дурслям. Дамблдор обещал, что если он проведет остаток июня у родственников, то сможет поехать с Блэком на месяц во Францию, пожить в том доме на побережье, что завещал Блэку его дядя Альфард. Конечно, на обоих будет изменяющий внешность артефакт, зато они смогут провести время как нормальные люди на отдыхе. И Гарри весь был в предвкушении от предстоящей поездки с обожаемым крестным.       Но одних их туда, разумеется, не отпустили, и теперь довольная Гермиона, которой не придется все лето проводить с родителями, Тонкс, Билл, и еще пара человек едут с ними.       На самом деле, как подслушали на Рождество близнецы и Гарри, орденцы ехали во Францию прощупать почву на предмет возможной помощи и налаживания полезных связей, в преддверии скорого возрождения лорда. Во время войны во Францию перебралось немало беженцев-нейтралов, подальше от террора Волдеморта. Конечно, обратно в Британию они вряд ли вернутся, но могут помочь деньгами и связями.       Луна с отцом опять уезжали, и увы, снова без меня. Хотя мы планировали вместе посетить Норвегию и познакомиться с тамошним колдовством. Нам уже подписали допуск в министерстве, и я уговорил родителей. Мистер Лавгуд, помимо наблюдения за очередным полувымершим монстром, хотел купить домовика — «ниссе», как их называют в тех краях.       Но нам пришлось пересмотреть планы. Старая тетка или бабка Луны, короче, родственница матери, жившая в Бостоне, была очень плоха, и прислала им с отцом письмо с просьбой ее навестить. Им спешно пришлось уехать — отец забрал Луну сразу после последнего экзамена. И когда они теперь вернутся обратно — неизвестно. Ясно-понятно, что это не тот случай, когда можно было напроситься с ними. И ждало бы меня обычное лето, если бы не Чарли. Он уже неделю гостил в «Норе», и обещал взять меня с собой через две недели.       На вокзале мы распрощались. Я проводил Гарри и Гермиону на маггловскую сторону. Дядя Поттера посматривал на меня заинтересованно и всё мялся, словно не решаясь о чем-то спросить. Но, дождавшись, когда племянник с вещами займет место на заднем сидении, всё же решился.       — Эмм… парень, Рон… — воровато оглянулся он. — Нам бы потолковать… чтоб без свидетелей.       — Ладно, — не удивился я. Похоже, у него зелье закончилось. — Послезавтра я собирался прошвырнуться по магазинам, и позвоню вам в офис с почты.       Мужик кивнул и, садясь в машину, выглядел заметно повеселевшим.       Родители Гермионы были рады видеть дочь, но сохраняли несколько озабоченный вид, хотя приветливо мне улыбнулись и тепло поздоровались.       Проследив взглядом за отъезжающими машинами, я вернулся к своим.                                                                                           ***              Как я и думал, у Вернона почти закончилось зелье, и он льстиво просил еще. Я подумал, что лояльность для Гарри, пока тот живет у Дурслей, того стоит, и обещал привезти ему пару флаконов, когда вернусь. На том и порешили.       Гарри тем временем писал в блокноте, что семейство в этом году относится к нему подчеркнуто любезно. Дадли гостит у тетки и ему не докучает. Петунья вкусно и сытно кормит, и даже пытается улыбаться. Правда, выходит криво, но на качестве еды это не отражается. Да и работы в саду занимают теперь всего пару часов в день. Дядя вовсе не против сов, хоть у него и дергается глаз каждый раз, как он их видит с письмом от Чанг или Гермионы. Но он помалкивает и даже позволил взять в комнату сундук с учебниками. «Это чудеса, — удивлялся Гарри, — Дурслей, наверное, заколдовали». Хотя я бы назвал это здравым смыслом и предусмотрительностью. Сам Гарри ведет себя тихо: боясь спугнуть удачу, не нарывается и, когда не помогает по дому, сидит в своей комнате, строча домашку, а то потом некогда будет.       Для меня эти две недели прошли быстро, в сплошной суете. Подходящий для лавки дом нашел Билл. Купить недвижимость на «Косой аллее» оказалось не так просто, как мне мнилось — цены бешеные, а желающих море. Но Чарли подключил Билла (под клятву, разумеется), и тот поднял связи со знакомыми контрабандистами из Лютного, и успел быстро перекупить дом. Тот через несколько дней должен был отойти за долги гоблинам.       Наследник почившего владельца магазина ингредиентов собирался срочно сделать из страны ноги от кредиторов из Лютного и скидывал недвижимость чуть ли не задаром. В ином случае большую лавку почти посередине «Косой аллеи» мне бы не купить меньше чем за шесть-восемь тысяч, да и то с гоблинских торгов и последующим нехилым налогом в казну министерства. А так она обошлась мне около пяти, плюс пятьдесят золотых на оформление документов, сто — за тайность и быстроту сделки, и двести — взятка посреднику и информатору, чтобы купить дом напрямую у владельца, минуя торги и министерскую волокиту.       Документы за меня оформлял Чарли, а Билл подсуетился и открыл на мое имя ячейку в банке. Теперь по контракту в нее будут автоматически поступать от близнецов двадцать галлеонов в месяц аренды и пять процентов от прибыли.       Что интересно, с Биллом мы взаимно друг друга не переносили. Но когда нужно, семья вставала за своего стеной, и он без возражений помог, хоть и с донельзя самодовольной рожей. Каждый из нас придерживался своих интересов, но помогал чем мог, для блага и усиления нашей семьи. Этого у Уизли не отнять.       При виде магазина я даже пожалел, что лишен деловой хватки и мне не дано открыть бар, кафе или собственную лавку.       Просторный, хоть и воняющий разной гадостью и захламленный по самую крышу магазин на первом этаже. Добротный подвал с лабораторией подо всем домом, который хозяин использовал под склад. На втором этаже жилые помещения, а выше — чердак.       Комнату я себе выбрал просторную и светлую, с фальш-окнами на луг и реку. Когда-то она принадлежала девочке, если судить по розовым обоям и веселеньким шторам, хоть и изрядно замызганным. Уютная гостиная с небольшим камином. Неприметная дверь вела в небольшое ванное помещение, вторая — в общий коридор, а за одной из портьер внезапно обнаружилась ниша с кроватью. Лестница, делая крюк, образовывала площадку и отделяла комнату от остального, более длинного коридора. Так что ни я никому, ни мне особо никто не помешает. Близнецы были так рады, что отдали ее мне без боя и обычных подколок.       Когда все было оформлено, пришло время сообщить матери. От ее воплей первые сорок минут вибрировала крыша. Когда она выговорилась, то привычно разрыдалась на плече мужа, причитая, что братья по своей дурости попали в переделку. Анонимный благодетель теперь обязательно загонит их в долги и продаст в Лютный на органы. Лавка непременно прогорит, и мы все пойдем в рабство, чтобы рассчитаться с долгом. И еще кучу подобной чуши. Я только диву давался ее буйной фантазии.       Отец, что интересно, не очень возмущался, а когда мать совсем ударилась в истерику, даже поддержал сыновей. В общем, в конечном итоге, все решилось миром.       Всю последующую неделю, пока близнецы, как наскипидаренные, бегали по делам, закупая недостающие ингредиенты, мебель, оборудование, материалы для ремонта и рекламы, мать, с нашей помощью, разгребала хлам в лавке и наводила порядок и чистоту.       Мы дружно и слаженно сделали ремонт, благо с магией всё было проще и быстрее. Было даже весело и совсем не обременительно. Надо признаться, у близнецов был вкус. Когда все встало на свои места и мы, усталые и довольные, притулившись кто куда прямо посреди магазина, пили чай под мамины пирожки, с интересом рассматривая прохожих на улице сквозь блестящие панорамные окна, нам все ужасно нравилось. Но я был рад, когда эта суета, наконец, закончилась, и мы с Чарли отбыли в Румынию.