две полоски

Локоны развевались от легкого дуновения ветра, по щекам текли слезы, которые от туши стали почти чёрными, голос осип, впрочем, говорить не особо-то и хотелось: от кома, застрявшего в горле, было невероятно больно. Ветер обдувал лицо и щипал глаза. — Я и правда люблю тебя, и я даже готов жениться, но мы только окончили магистратуру — какой ребенок? Тебе и мне надо работать, нам не до детей. — Любишь? — девушка скептически подняла бровь, — и заставляешь сделать аборт?.. Это ведь наш ребенок, — упрекнула она его. — Знаешь, — недовольно проворчал он, — я думал, ты умнее и любишь меня, и пойдешь на уступки. Ну не готов я к детям, а может и вообще их не хочу. — Уступки? Убить ребенка? Не смотри, — грубо прозвучал ответ, — знаю, что аборт — это не убийство. Но я не хочу этого вмешательства! Он тяжело вздохнул, понимая, что не может ее уговорить, и одновременно с этим не понимая, как она не может понять, что им дети не нужны, тем более сейчас. Он ведь любит ее… Она просверлила его ненавистным взглядом: — Я тебя услышала, — холодно произнесла она.  — Вот и умница, — он улыбнулся, пытаясь поцеловать девушку в губы. — Аборт, так аборт, — тяжело произнесла Рита, уворачиваясь от его наглых действий, ей сейчас не нужно было никакого поцелуя. — Но мы расстаемся, — выпалила она, убегая, куда глядят глаза, куда-то прямо и слыша брошенное с упреком себе в след: «Дура»  — Рита, доченька, не делай глупостей, мы тебе поможем… — причитала мать. — Мама, вы мне не обязаны помогать, не хочу воспитывать ребенка без отца, — лгала себе Власова. — Да Данилов твой испугался, еще передумает. — Не передумает, и я уже записалась на послезавтра… И не мой он, — хлопнула дверью Рита, уходя в комнату и падая лицом на подушку.

***

Через два дня. Рита и не успела перейти порог женской консультации, как ее остановил знакомый женский голос. — Здравствуйте, Вера Владимировна, а что вы тут делаете, — непривычно тихим от растерянности голосом спросила девушка женщину, которая была чуть старше ее мамы. — Мне и мама твоя позвонила, и подруга в регистратуре работает, вчера на чай к ней заходила и увидела знакомые буквы, цифры. Ну и сынок, дурак, все доложил. Рита, если не хочешь мириться с моим сыном, то и не надо. Но не делай этого, я сыну ничего не скажу, а мы с твоими родителями поможем тебе. Я не знаю, струсил Степа или действительно не хочет детей, может из-за того, что его отец рано умер. Но не делай этого, я знаю, что ты не хочешь. Рит, ты мне всегда нравилась, и я очень хочу внуков, и твои хотят… Степа уезжает на работу в Санкт-Петербург, приезжать теперь редко будет. Он ничего знать не будет. Тем более ты планировала в Новосибирск, с деньгами поможем, и ты сможешь устроиться… — Рита молча зашла в больницу, «свекровь» за ней. Они сели на лавочку.  — Я хочу ребенка, но я не хочу его растить без отца… Я люблю вашего сына.  — И он тебя, но тут буду на твоей стороне, убедить его сейчас будет сложно, но не делай аборт. Поехали, я отвезу тебя домой, твои родители ждут тебя. — Хорошо, я не делаю аборт, но вы не говорите сыну, что я оставила ребенка. — Я не буду говорить, но тайное всегда становится явным… — Ну, я не буду говорить, что это вы просили оставить, скажу, что я передумала, если это случится… И спасибо вам. — Не за что… Ни Данилов, ни Власова не искали встреч друг с другом. Оба затаили обиды, ненависть по отношению к партнеру… к бывшему партнеру. Степан не понимал: что в этом такого, что она прервет беременность, ей всего 25. Он ведь любит, готов был жениться в ту же минуту, но как растить детей, да и его мама не будет помогать — он это знал, а сам первое время не потянул бы… Рита тоже не понимала: если он любит ее, почему он не хочет ребенка, даже если бы не помогали родители, они нашли бы всегда выход. Но и то и ее, и его мама готовы помочь. Скорее Данилов ее не любит, ну и пусть, она оставит в памяти хорошие моменты и частицу его…