две полоски

Следом за хлопком двери со стороны Риты последовал второй — на этот раз Степиной. Никита приоткрыл глаза, доставая наушники из ушей, слегка опустил окно и, смотря в зеркало заднего вида, он понял, что мама стоит спиной, упираясь ладонями об дверцу багажника, а Данилов стоит перед ней. — Ты это сейчас серьезно, — негромко, но с явно уловимым гневом спросил он. — Есть сомнения — сделай ДНК, — отрезала Рита. — Не бойся, ни к чему тебя обязывать не собираюсь. — Если не собираешься обязывать, к чему тогда такие признания? Или ты так решила мне побольнее отомстить? — Я не такая конченная, — Власова прожгла его свирепым взглядом и скрестила руки на груди. — Ты моей маме нравилась, ох если бы… — Ох если бы… — скопировала она его интонацию. — Если бы не твоя мама, Никиты не было, — как говорится, не урыла, а закопала, — она сама меня чуть ли не с кушетки вытащила, уговорила меня не делать аборт. И сколько бы я ей не говорила, что по отношению к тебе это нечестно, она отвечала, чтобы я не парилась. Ей очень хотелось стать бабушкой, и все ее поездки в санаторий на Алтай были ради Никиты. — Мне врала родная мать? — Рита пожала плечами в ответ — Скорее не договаривала, чтобы не травмировать тебя. Она мудрая женщина, поэтому не стала тебя насильно отправлять ко мне… — А Никита, он… — Рита и Степа так увлеклись разговором, что не услышали, как Никита вышел из машины. — Я знал все с самого начала и попросил маму признаться, — сказал он спокойно, закрыв дверь, — абсолютно честно говорю, что был рад знакомству. Ну и наверное до свидания. — Мне даже страшно представить, что ты наговорила сыну, — с каким-то странным волнением произнес он, это не было вопросом. Если действительно Никита — его сын, то ему очень не хотелось сильно упасть в его глазах… — Да какая разница, что я ему говорила? Отчасти правду, но я всегда учила его не ненавидеть тебя. Знаешь, Степа… Прости, но с того момента я не могу считать тебя надежным. Сейчас ты говоришь, что время пришло, любишь меня, а потом что? На 7 месяце сбежишь? Ребенок — это всегда сложно, в основном для мужчин. Поэтому тебе стоит забыть о нас… — Ты это так легко говоришь, ты меня может и не любила вовсе? — Рита разжала ладонь с полной готовностью оставить ему отпечаток на щеке, но снова ее сжала, понимая, что пощёчина будет лишней. Хоть Данилов и сказал это мягко, но что-то совершенно не то слышалось в интонации, что-то, похожее на горечь. — Если бы не любила, то я бы не слушала твою маму, хотя скорее лучше бы предохранялась, а ещё лучше не спала бы с тобой, — она оттолкнула его, чтобы от парковочного места пройти к подъезду, переходя через дорогу. Данилов отворачивается от нее, и в мыслях от обиды пронеслось горькое: «Лучше бы вообще не приезжала». Он хотел было он что-то бросить вслед, как услышал скрип тормоза и удар. Машина. Асфальт. Асфальт на котором лежит Рита. Он бежит к ней, проверяет пульс, дыхание, вздыхает с облегчение, когда обнаруживает и то, и другое, и ладонями осторожно бьет по щеке: — Рит?