Шанс Викара

Весь оставшийся день Вик провёл крайне нервно, но под конец дня всё же заснул. Он не проснулся с рассветом, не встал и в полдень. Это был тяжёлый сон, заставлявший мужчину покрыться холодным потом и стонать во сне. К счастью, вскоре он закончился. Викар быстро открыл глаза, судорожно подскочив с постели. К сожалению, он не вспомнил, что ему приснилось. Встав с большой кровати, крепкий мужчина тяжело потянулся. Мощная спина, конечно, болела, но уже не так сильно. На столе Вик обнаружил украшенный серебром таз с водой. Умывшись, Ярпенский начал одеваться. Серый дублет с бархатом на рукавах, брюки более темного оттенка, чёрные кожаные сапоги, как обычно. Да, как обычно. Граф не любил лишние украшения и побрякушки, но всё же нацепил небольшую брошь из стали в виде маленького георгина — любимого цветка королевы и символа Акланы. Как только мужчина защёлкнул брошь, в его покои кто-то с энтузиазмом постучался. — Кто? — не подходя к дверям крикнул Викар, будто его не интересовал посетитель. — Ферис, — раздался весёлый голос за дверью, — можно зайти? — Ну, попробуй. В покои графа ввалился наряженный советник и радостно заговорил: — Хочу сообщить тебе, дорогой Вик, что у меня для тебя распрекрасные новости! — торжественным голосом восклицал Ферис. Викар в ожидании замер. Естественно, сейчас он хотел услышать только одно. Посмотрев на Фериса вкрадчивым и ожидающим взглядом, милый граф кивнул, ожидая продолжения. — В честь первого дня зимы, а по совместительству ещё и праздника зимы, королева перед отъездом разрешила открыть королевское вино. Три бочки, только представь! Конечно же, придётся поделиться с остальными важными шишками, но радости это не отменяет! — Ферис светился от счастья, совершенно забыв о манерах и этикете, — отборнейший сорт винограда, пятилетняя выдержка, лучшие дубовые бочки… Быть может, Вик и порадовался бы этому, как в минувшем году. Но сейчас он ждал только одну распрекрасную новость. Да и какой может быть праздник, когда его родная дочь так и не проснулась? «У неё сегодня день рождения» —задумался Викар. — Ты чегось такой хмурый? — Ферис вправду не понимал настроение Викара. — Не могу я пить и веселиться, пока знаю, что моя дочь не в порядке, — тихо говорил граф. — Как это? Не в порядке? Что-то снова произошло? — мужичок непонятливо поднял брови. — Боги, Ферис! Ты уже пьяный? Вчера произошло! Анка без сознания со вчерашнего! — Викариас всерьёз начал заводиться. — Оу… Вик, — притих Ферис, — я с Нильсом заходил к тебе вчера ночью. Анка твоя в сознании, жива и здорова. Ты плохо слушал? Она в порядке, но всё ещё под присмотром. — Я спал ночью, — Ярпенский уже начал думать, что Ферис и Нильс разговаривали с ним, пока тот спал. — Ты не спал! Да, ты сидел в темноте, но мы хорошо поболтали, ты посмеялся, порадовался, а потом мы разошлись, — хохотал Ферис, — забывчивый ты стал. Стареешь, друг. — Сидел? Я лежал… — опустил взгляд граф, задумавшись над словами Фериса, но через мгновение быстро встал, — тогда пойду к ней. Она у Нильса? — Да, она пока даже спит у Нильса в лаборатории, чтобы находиться под наблюдением как я уже сказал, кхм, — Ферис уже хотел было попрощаться, но Викар уже давно покинул покои, хлопнув дверью, поэтому советник просто ушёл восвояси.

*******

Ярпенский настойчиво постучал в двери и, не дождавшись ответа, вошёл. Анки видно не было, зато нетерпеливый граф обнаружил Нильса в углу лаборатории, пишущего в своей книге. Обернувшись, алхимик расплылся в счастливой улыбке и поздоровался, однако всё внимание Вика было сконцентрировано на поисках отсутствующей дочери в помещении. — Рад видеть, — после очередного осмотра лаборатории выдал полувампир, — где Анка? — Ах, леди Анка цветёт, работа проделана не зря, — заулыбался Нильс, стеснительно отвернувшись, — простите мои эмоции, Ваше сиятельство. Она очень хотела посмотреть на снежок, а свежий воздух сейчас пойдёт ей исключительно на пользу. Но не беспокойтесь, она только в саду, буквально в пяти шагах от меня. Вам наверняка есть о чём поговорить, позвольте мне открыть дверь. Викар кивнул, а старик подошёл к старой двери возле окон. Дверь вела в королевский сад, где когда-то давно юная Сатирия сидела на скамье с мужчиной, потерявшим жену, а чуть позже и дочь. Дождь той ночью был холодным, сильным, но именно он запомнился прекрасному графу больше всего. Возле места, где была та маленькая скамейка, рос старый, могучий дуб. Под этим деревом стояла изящная Анка. Викар, стоя в дверях, развернулся к Нильсу, поблагодарил его и даже поклонился, а затем шагнул вперёд, закрыв за собой дверь. Анка стояла спиной к нему, облокотившись о дуб. Высокая девушка с длинными чёрными волосами, напевающая незнакомую мелодию и смотрящая куда-то вверх, откуда падал мягкий снег. Викар смотрел на дочь со спины и вспоминал покойную жену. Честно признаться, граф старался забыть погибшую Берту, но родная дочь была почти копией его супруги, отчего в мужчине боролись два разных чувства. Как же сложно было Вику, когда в его голове они мешались, создавая в нём ощущение дискомфорта к самому себе. Бесшумное передвижение полувампира могли услышать лишь такие же ночные существа, как он, однако Анка, услышав бесшумный шаг в свою сторону, резко обернулась. Она подняла взгляд на глаз отца, а затем и осмотрела его полностью. Что-то родное Анка всё-таки чувствует. Сделав шаг навстречу ему, девушка скромно опустила глаза. Следующий шаг уже сделал Вик, но гораздо шире и быстрее. Тогда между ними было расстояние буквально в два шага. Холодной ветерок подталкивал дочь к отцу, а та не слишком-то и сопротивлялась. Они оба шагнули друг к другу и оказались в горячих объятиях. Сколько лет Анке не хватало родителей, столько же лет Викар искал родную дочь. Они так и стояли какое-то время, молча и в обнимку, осыпаемые морозным снегом. Вик чувствовал запах родной крови, уткнувшись носом в плечо дочери, которая, в свою очередь, касалась нежным лбом отцовской груди. Мужчина запустил руку в чёрные волосы Анки, поглаживая её голову. Девушка же просто наслаждалась тем, что наконец чувствует отца рядом. А потом они говорили. Навёрстывали то, что накопилась ровно за сорок лет. — Кстати, с днём рождения тебя, — Викариас достал из кармана светящийся камушек и положил в руку девушки. — Оу, спасибо…пап, — девушка, впервые назвав Викара папой, изучающе осматривала камушек, — а что это? — Тридцать девять лет назад королева Сата, ещё будучи принцессой, нашла его в одной из двух моих повозок. Этот камень принадлежал твоей маме, её отец подарил его ей, когда благословил нас. Я не знаю, почему он светится, может, он и ржавой монеты не стоит, но я храню его уже долго. Если верить словам отца Берты, каменюка накапливает энергию самых разных эмоций и чувств. Думаю, моих эмоций там предостаточно, так что твоя очередь их собирать. Надеюсь, хорошего в нём скопится больше, чем когда он был со мной, — Викар говорил медленно, но серьёзно, отчего дочь внимала каждое его слово. — Ого, я не знаю, могу ли принять его. Я вижу, что он очень дорог тебе и понимаю, сколько он значит…но ты правда этого хочешь? — Анка будто видела в глазах отца нежелание расставаться с камешком, но ценила, что он решился на это. Викар кивнул. Анке предстояло ещё долго изучать поведение отца, но сейчас она видела в нём лишь искренние эмоции. Нильс говорил, будто Ярпенский честен, умён, но раздражителен и скрыт. «Один раз увидеть…сто раз услышать» — размышляла в голове девушка и взяла камень из холодных рук «раздражительного» отца. А потом они снова говорили. Анка спрашивала о матери, а Викар впервые в жизни отвечал охотно и с интересом. Он не позволял никому и никогда поднимать эту тему…до сего момента. Отец смеялся, смеялся громко и искренне, как никогда ранее. Но Анка не знала, что он этого почти никогда не делал. Пока не нашёл её. — А…как вы с мамой познакомились? — девушка сидела на холодном снегу, прижавшись к отцу, облокотившемуся о ствол древнего дерева. — Хорошая история. Я никому пока не рассказывал, — усмехнулся Вик, подняв голову к небу. — Берта была дочерью богатого купца, к которому прислушивался даже король Массера. Звали купца… Кейлид Бастон. Я тогда уже завоевал какое-то доверие короля, будучи наёмником самого высшего класса. Естественно, потому что я — полувампир, но не более. И вот в замок в очередной раз пришёл Кейлид и объявил, что на время отходит от дел и погружается в семью, ибо дочь его, Берта, вот-вот выйдет замуж за какого-то богатея. Естественно, брак должен был быть о расчёту. Кейлид решил погрузиться в семью на месяцок, а потому предупредил короля. Как только он ушёл, король позвал меня, чтобы я проследил за Кейлидом на свадьбе его дочери и разузнал о планах богатея и Бастона. Дал мне золото авансом, а я двинулся на праздник в указанный день. Свадьба была богатой, но скромной. Невесту я увидел издали, когда прятался в кустах, — засмеялся граф, вспоминая историю, — она сразу привлекла моё внимание. Красива, молода, скромно одета…но выглядела поникшей. Кейлид же радовался удачной сделке, выпивая с довольно старым женихом. Мне пришлось обойти владение, чтобы подслушать разговор Бастона и богача, однако я ошибся с расстоянием и оказался в паре шагов от грустной девушки и в тридцати от Бастона. Она меня не заметила — я искусен в прятках. Однако, когда я поднял голову из кустов, она заметила мои светящиеся глаза и вскрикнула. Безусловно, я растерялся, и шикнул на неё. На Берту моментально обратили внимание гости поблизости. Я спрятался обратно в кустах, а Берта начала извиняться перед гостями, сказав, что ей почудилась мышь. Я уже собрался уходить от неё, надеясь, что она забудет обо мне и подумает, что ей вправду почудилось, но она, не волнуясь за венчальное платье, полезла через кусты за мной. Я услышал её и спрятался за деревом, но она знала, где искать, а потому мы встретились с ней лоб в лоб… — Ах, — умилительно вздохнула Анка, что порадовало графа, который улыбнулся на её реакцию. — Мы заговорили о её свадьбе, я сразу раскрыл цель своего визита, она поделилась своим горем из-за венчания. Целый час мы прятались в тёмном месте, скрывшись среди деревьев и кустов. Когда её начали искать, я понял, что отпускать её под венец уже не входило в мои планы. Тогда я предложил Берте очень серьёзный шаг к свободе — сбежать. Она даже не колебалась. Порвала платье до коленок, сняла туфли, и мы побежали. Помню, что бежали долго и в итоге вышли к реке. Красивая была вода, луна отражала свет. Романтика, в общем. Там я и спросил, что Берта будет делать дальше. И тогда она заплакала. Я понимал, что мне нужно предложить помощь. Скромная и воспитанная, она не хотела ночевать у меня дома, но я дал слово, что она может быть спокойна и может уйти, когда захочет, что я не трону её и не нарушу личного пространства. Дошли до моего дома, где ты и была недавно… Кхм, я про угли и обломки. Там она и осталась. Надолго. — Вик замедлился, вздохнув то ли грустно, то ли счастливо, — Королю я всё-таки рассказал, что невеста у меня. Его это порадовало — сделка же не состоялась. И с каждым днём Берта лучше и лучше узнавала меня, пока не влюбилась. Как и я. Тогда мы вернулись к Кейлиду и рассказали всё. Он был не дурак, всё понял и даже благословил, дал каменюку, и мы сыграли свадьбу. Тот богач, кстати, умер в своей постели через пару недель после несостоявшегося венчания, а его имущество перешло какой-то племяннице. Вот…как-то так. Анка с восхищением смотрела на отца, впервые открывшего душу за долгие годы. В её глазах играла благодарность, восторг и уважение, без притворства направленное прямо в оттаявшее сердце папы. Похоже, теперь она была единственная, кому Викар без притворства бы открылся полностью. — А у тебя…больше не было любви? Ты больше не влюблялся? — вдруг девушка начала чувствовать, что хочет, чтобы граф был счастлив. Мужчина отрицательно помотал головой. За долгую жизнь любить единожды хоть и мало, но бесценно. Однако ведь влюбиться второй раз возможно, но в кого? — А та девушка? Тамила, если не ошибаюсь. Мне кажется, она к тебе неравнодушна. — Я знаю, — спокойно сказал Ярпенский, желая закрыть эту тему. Анка усмехнулась и положила голову на плечо отцу. Увлекательные разговоры утомили и отца, и дочь, а потому они оба погрузились в сон прямо под старым дубом, покрываясь снегом. Викар забыл об алкоголе и празднике, находясь рядом со своей дочерью. Гармония ли это или затишье пред бурей? В любом случае, этого вечера графу Ярпенскому было достаточно, чтобы понять, что он чувствует к дочери. Анка же впервые расслабилась, ощутив себя защищённой тем, кто был готов отдать за неё жизнь. Такое непривычное внимание со стороны отца слепило из её израненной души благодарную силу, готовую ответить тем же…